Анализ - или же нет - сказки про козла

Под названием "Почему я пишу стихи" есть на сайте                "Затебя.ру"


Тенгиз Аблотия таинственно навис надо мной во время контрольной по экологии - и сказал, что имеет для меня партийное задание.
Это в какой же партии мы вместе состоим? – удивилась я.
 - Ага! Он прав. Мы пишем стихи. И задание заключается в том, чтобы дать анализ собственных произведений…
Нет. Не дам. Уверена, что наши гуманитарно образованные старшеклассники сделают это без труда. А я, пытаясь анализировать творчество, вдруг теряю смысл, радость, волну, на которой эти произведения… производились. Я пишу, можно сказать, как бабуся из избушки, что однажды взяла шариковую ручку и произвела Сказку про Серого Козла.
Что я могу вместо анализа результата? – Анализ пути. Лёгкого пути, если сравнить с большинством моих коллег по перу, ибо путь тот питался прошлым: семья моя сказывала предания о случаях из жизни пращуров до третьего колена - и душераздирающие истории Первой и Второй Мировых войн; и забавные случаи тех же времён; и описания прадедова кавказского быта с выездами и Офицерским Собранием;  дедовы студенческие Петербургские Истории  (вкупе с иллюстрациями – жёсткими коричневыми фотографиями тех лет  с надписями типа «Фотографъ Его Императорскаго Величества Тютькинъ», ибо на звание сие претендовали, пожалуй, все известные фотографы)… 
Они сменялись древним, почти вековым томом сказок братьев Гримм с гравюрами; ломаной русской речью немецкой бабушки - и её историями и фотографиями допервовоенной Германии, той, где Лореляй и лодочки, где врезные каменные скамьи по берегам рек и щекастые Гансы начала ушедшего века с палочками серсо. Именно те Гансы позже кричали «Хайль», а на фотографиях были просто крепкими мальчишками…
Оба дедушки тех лет с усами кайзера Вильгельма походили чем-то на тараканов или куаферов. Завидев конную статую кайзера в Киле, так и хотела крикнуть: «Привет, дед!».
Да! Прошлое приходило из мира в рассказах. Всегда, сколько себя помню.
Прошлое приходило позже в стенах нашей комнатушки, полностью заставленных томами русской литературы, что я читала взахлёб и всегда… Позже переводной литературой меня снабжала матушка, еженедельно ревизовавшая библиотеку Университета ради читающего чада. А чадо читало и помнило стихи, обожало Маяковского и постепенно вживалось в ритмы. Ритмы стихов, ритмы танца по четыре часа в день, ритмы дорог. Особенно поездов. Иногда – автобусов. Туда-сюда по великой стране.
И – настоящее. Это леса. Ветки. Послевоенные воронки с водой, полной разноцветной живности. Цвета и переливы – тоже ритмы. Снег под качающимся (!Теперь таких нет!) фонарём. Сахар снега, тающего весной. Блики – синие, жёлтые, фиолетовые… Ёлки словно шишки – и ёлки пирамидкой. Сказочные русские леса с полями купальниц.
Откуда берутся стихи? – Оттуда. Если ты не художник, у тебя вместо кисти слово. Слово образа, омывающего сознание.
Что у тебя есть ещё? Слово, ритм, созвучие… рифма. Инвенция для двух и более рук, где ритмы сливаются, пересекаются, взрываются вместе… Фигура стиха. Тайные внутренние рифмы, что закручивают спиралью эмоции.
И ещё есть игра, где поют буквы. Здесь больше интеллекта, меньше чувства, но игра забавная. Читаешь стих, словно мороженое облизываешь – дробно, выделяя первые буквы слов. Вкусно. Скажем, как в «Моей (то есть моей) мокрой мечте»:

Слякоть славно слепила дорогу,
Всплески света слепили глаза.
Словно спутав свой путь ненамного
Капля в глаз мой течёт, как слеза…
Ладно липнет намокшая кепка,
Складный череп без мыслей на мне,
Словно в море ковчегова щепка,
Пыльный кактус томится в окне,
За окном абажурится лампа
И качаются, словно во сне,
Тени наши, коль быть бы нам там бы…
Только суша привиделась мне.

То есть «Четыре чёрненьких чернявеньких чертёнка», что позволяют рифмоплётам создать веселье. Нечто обратное венку сонетов, где академизм глушит. Здесь – вольница буковок языка русского!
Мало веселья в наших стихах. Это понятно: ритм оживает в печали, ритм смывает печаль… но печаль поэта возможна лишь в радости его бытия!
Однако к делу. Итак, я играла стихами. Писала поэтические либретто к любительским  фильмам, песни к любительским спектаклям. И сейчас бытовая переписка в доме чаще идёт в стихах: «Я сегодня на обед приготовила котлет». Не унижает это стихи, поверьте. Просто – так вживаешься в ритм, что остаётся лишь поймать мысль, а форма льётся сама.
Игра с детьми: «Жил-был у бабки серенький козлик» в исполнении якобы Есенина, Маяковского, Пушкина и далее до Блока (да не оскорбит сие кумиров!):


Четырёх коза ощенила,      
Чёрных четырёх козлят.    
А последний был самым милым:
Серый, и рожки назад»,

а также:
Не у всякого есть свой близкий,
Но козёл ей – как песня был,
Потому что её редиску
Ел - и «Мее» потом говорил.
Славно вспомнить ей жизнь былую:
«Эй, козёл! Волку ты наподдай!
Дай-ка, друг, я тебя поцелую
За пробуженный в сердце май…
Поцелую, прижмусь к тебе телом,
И как друга введу к себе в дом.
Да! Волкам мы ответили делом –
Но теперь лучше двери запрём!»,

либо:
«Забежав в бабусин садик,
 Сел козёл на толстый задик,
 Изо всех козлиных сил
 Бедный зверь заголосил»,

или:
Слеталися волки к козлищу,
Там классная свара была,
Подняли большую пылищу
Волк, бабка, и бабки метла,
 
ещё:
Глухо бряцали бандуры,
Пыльный город тихо спал,
Волк пришёл в вонючей шкуре,
Непотребный, как шакал,
Сел козёл у фортепьяно
Сер и бледен, как портрет.
Волк прицеливался рьяно,
В лапах прыгал пистолет.

 И ещё, ещё, часами, с хохотом, отгадками, чтением стихов-прообразов... А детям – пять и девять. Нынче песни свои пишут сами. Сыграл ли свою роль тот козлик? Ритмы в игре не крадутся, они накладываются. Не компиляции выходят после – свои стихи. Какие ни есть, а свои. Как после многолетнего изучения поваренной книги хозяйка создаёт свои блюда. Простите за прозаическое сравнение, но техника стиха – это опыт и множество рецептов. То есть, поваренная книга. Ваш вклад в технику – полёт и образ.

Вот они, технические этапы. Позже – темы. В юности всё больше о страданиях, затем – отстранённые, даже если о любви.
И, наконец, о том, о чём пел с детства интеллект: о Единстве, Истине, Вселенской Любви. Тут уж, хоть и звучит извечное поэтическое «Я», оно безлично. Не я это «Я» -  оно, пожалуй, мы. Мы - все. Все… со своими разноцветными образами, что собираются в мозгу Читателя в Великую Белую Истину…
Пафос! Куда нам без него?  - Ах! Не перебрать бы сладкого. Тоже закон, наподобие правила Аллена: торчащие уши мёрзнут раньше тела. Согласны?

Уф. Партия наша! По моему разумению, выполнила я твоё задание. А, Тенгиз? Даша? Серёжа?

Стихов вам, песен, радости и большого будущего!