Лужа

- Через две минуты открываю огонь, - мембраны донесли голос командира приданной стрелковому полку артбатареи.
- Всё, жду, - полковник звякнул трубкой аппарата. - Рота готова?
- Так точно, они уже выдвинуты на позиции, - ответил ординарец.
- Хорошо. Нужно взять высотку, - полковник взглянул на свои часы. Было 19 часов 28 минут вечера.
Ровно через означенное время прозвучал первый орудийный залп. Снаряды понеслись к цели. Высотка окуталась столбами дыма и земли. Сегодня снаряды ложилось кучно, и как казалось с наблюдательного пункта, с эффектом.
Солнце завершало свой дневной путь. Густеющие сумерки ярко и контрастно высвечивали картину разрушения. На фоне темно-синего неба возвышалась вражеская позиция, как назло, закрывающая путь наступления.
Через двадцать минут в атаку пошли первые цепи. Они осторожно приблизились к пологому склону и начали подниматься вперед. Полковник не отрываясь смотрел в бинокль. Пока противник молчал. Полностью подавлен? Отвел части?
Подтянув роту в единый кулак, капитан резко свистнул, призывая идти на штурм. Солдаты вскочили и рванулись наверх. Высотка словно взорвалась огнем. Застрочили пулеметы. Красным-красным пунктиром. С убойной дистанции. Этот адский стрекот перемежался взрывами ручных гранат, которые вырывали из опадающей темноты искаженные лица, оторванные руки, развороченные животы, убитых в упор солдат. Солдаты висели на колючей проволоке, прошиваемые пулями, их тела дергались под свинцовым дождем. Цепи были остановлены, сломлены, разорваны.
Опустив бинокль, полковник повернулся к ординарцу и прорычал:
- Батарею, быстро!
Его соединили с артиллеристами.
- Вы видели что произошло? Как вы стреляли?! Ведь ни черта... Проходов в колючке почти не пробили, пулеметы остались работать!
Попытки командира батареи оправдаться прервал полковник, в сердцах бросивший трубку.
- Командира пятой роты сюда. Уцелевших принять как следует, - приказал он ординарцу. Повернувшись на каблуках, тот вышел распорядиться.
***
Пользуясь предрассветной мглой, пятая рота скрытно выдвинулась на исходный рубеж. Шли очень тихо. Постоянно останавливались, открыв рот, ловили каждый звук со стороны молчаливой теперь высоты. В темноте все казалось таким неестественным, пугало. В легком ветерке слышались звуки перебежки солдат противника. За каждым кустом или деревцем видели притаившегося врага, который прицелился тебе прямо в грудь.
Наконец, дошли. Как раз перед склоном был небольшой такой овражек, по весне служивший руслом для небольших потоков талой воды. По цепи передали приказание остановиться и залечь перед броском.
Молодой поручик, ложась в траву, почувствовал, что она вся влажная. "Что ж, на войне к условиям не привыкать. Тем более, что скоро станет жарко". Поудобнее устроившись, еще раз начал прокручивать план атаки. Вдруг он заметил, как поднявшись на ноги, к нему движется унтер-офицер. Пригибаясь, обходя вдруг зашевелившихся стрелков, он подошел к поручику. Тот вперил в него пытливый взор - еще бы, опытный служака в нарушении приказа, передвигается в рост! Но в чем же дело?
- Господин поручик, - прошептал прямо на ухо, - давайте перейдем на другое место.
В ответ офицер уже хотел высказать свое понимание ситуации, но отделенный продолжил:
- Мы все в крови лежим.
Поручик поглядел на него таким взглядом, как будто что-то вдруг дошло до сознания. Проведя ладонью по траве перед собой, приблизил ее к лицу. В светлеющем понемногу воздухе рассмотрел, что она не бесцветная, как роса, но темная. Как... человечья кровь. Кровь тех солдат, которых убили за несколько часов до этого в вечерней атаке. Медленно сочась по склону, она стекала в этот овражек. Пораженный этим открытием, поручик быстро поднял людей и отвел их в другое укрытие. Уходя с этого прокаженного места, люди оглядывались, их лица были хмуры и суровы.
***
Высотку взяли внезапной утренней атакой. Полковник послал за поручиком, чтобы его отблагодарить. Поручика нашли у австрийского пулеметного гнезда. В руке у него был Наган. В барабане оставалось два патрона. А в районе сердца на гимнастерке была маленькая дырочка с запекшимися от крови краями.
Он был убит наповал.