Сказка для тех, кто не разучился ошибаться

               
                «Научи нас так счислять дни наши,
                чтобы нам приобресть сердце мудрое».
                Пс. 89 : 10


           В очень маленькой деревеньке, наименование которой никогда не появлялось на картах, в ветхом одноэтажном, но чрезвычайно уютном домике, как это водится во всех порядочных сказках, жила старая мудрая женщина. С юности она работала учительницей в местной школе, и не было для неё большей радости, чем видеть свет в глазах детей, впервые открывающих для себя мир. Однажды тёплым летним вечером старушка сидела у окна и любовалась закатом. Заходящее солнце золотом разлилось по небу, окрасив облака розовой пастелью. Птицы давно умолкли и улеглись спать, только одна всё ещё взмывала ввысь, словно никак не могла расстаться с ускользающей красотой. Воздух был особенно мягок и свеж. Послышался стук в дверь…
         На пороге, смущённо переминаясь, толпились мужчины и женщины. Покинув здешние края много лет тому назад, бывшие выпускники вновь собрались у своей второй мамы. Друзья помнили, что их учительница больше всего на свете любит розы, а достать их в таком глухом местечке было всегда сложно. Но истинно любящие сердца, даже если они не являются волшебниками, как маленький паж, способны совершать чудеса. Одноклассники сами вырастили розу и сегодня, торжественно переглядываясь между собой, преподнесли свой подарок. Воспоминания порхали по комнате, словно мотыльки, разговоры и смех не умолкали – вечер стал поистине необыкновенным, но, увы, он состоял из минут, которые имеют свойство незаметно ускользать. Гости ушли, и дом окутало спокойствие, предвещающее добрые сновидения. Женщина, поставив розу в свою любимую вазу, нежно поцеловала её, вдохнула аромат и потушила свет. Электрический свет погас, и на смену ему ночным гостем бесшумной поступью прокрался лунный, сделав всё вокруг каким-то серебристо-волшебным.
         Безусловно, роза заслуженно ощущала себе королевой праздника, ведь о ней так много говорили сегодня, восхищаясь её дивной красотой. Цветок действительно был удивителен. Гордость жизненным соком пульсировала в стройном стебле, поднимаясь к изящной головке. Тёмно-бордовые упругие лепестки могли соперничать с самым изысканным щёлком, а завершал наряд убор из лазурных листьев. Роза с удовольствием кокетливо поглядывала на себя в висевшее напротив зеркало. И тут взгляд её нечаянно упал на вазу, в которой она стояла.
– Какая уродливая! – в негодовании воскликнула оскорблённая красавица. – Такая старая и потрескавшаяся. А этот безобразный шрам от горлышка до дна!..
         Да, от правды не скроешься. Ваза была смешной и, пожалуй, даже нелепой из-за перекоса. Давным-давно хозяйский кот, играя, уронил её, и та разбилась. Старушка заботливо подобрала разлетевшиеся кусочки и склеила их, но всё же длинная трещина навсегда осталась, как напоминание о случившемся. Ваза находилась в семье учительницы уже несколько поколений, переходя от родителей к детям по наследству. Она вспомнила, какой принесли её когда-то в дом, как все искренне радовались, сколько самых различных цветов побывало в ней. С кем-то она подолгу беседовала, узнавая от них о том, что происходило там, за пределами дома, кто-то из них точно также, как и эта красавица, кичился и хранил презрительное молчание, но жизнь всех их была такой недолговечной… Ваза с грустью подумала, что всего лишь через несколько дней этой гордячки уже не будет, и сердце её болезненно сжалось, а у всех вещей, которые мы любим, есть сердца.
        Утро, день, вечер… Аромат усиливался, лепестки темнели, листья потихоньку начали опадать, но, казалось, роза не замечала этого. Как бы это ни было странно, но ваза привязалась к несмышлёному цветку, хотя тот не обращал на неё никакого внимания. Несколько раз старый котяра делал попытки потрепать шевелящиеся на ветру лепестки, но, получив суровый выговор хозяйки, покорно угомонился, выпросив в качестве утешения половину свежеиспечённого блина.
        Прошло чуть меньше недели, и, проснувшись в очередное утро, роза, увидев собственное отражение, беззвучно вскрикнула. Внешне бы вы ничего не заметили, но она в этот момент ощутила такую же пронзительную боль, какую можно сравнить только с тем, когда стебель цветка перекручивают, прежде чем переломить его пополам. Несколько раз она делала попытку закрыть и открыть глаза, чтобы отогнать прочь дурное сновидение, но в зеркальной глади по-прежнему отражалось не желаемое, а реальное. Из соседней комнаты послышались приближающиеся шаги, обычные, будничные шаги, но ваза всё поняла, равно, как и роза, которая инстинктивно вздрогнула. Вошла женщина, достала цветок и, держа его в руке, почему-то села с ним в кресло.
       Слегка щурясь от солнца, она глядела куда-то вглубь себя и этому чему-то слегка улыбалась, словно бы говорила старому знакомому «здравствуйте». То было приветствие воспоминаниям. Она видела в сердце любимые лица учеников, их удачи и разочарования, ведь всё это они переживали вместе, она видела свою собственную молодость, отражённую в сморщившемся цветке. Проведя пальцем по сухому стеблю, женщина вновь ощутила себя в комнате и поняла, что дела наступившего дня не терпят отлагательств. Из угла пронзительно-укоризненным, даже можно сказать испепеляющим взором на неё взирал взлохмаченный разбойник, только что вернувшийся с ночной прогулки, и он явно был исполнен изумления, смешанного с недовольством, от вида пустых мисок, но при этом кот сохранял благородное молчание, ведь он, безусловно, был благородным разбойником. Потрепав за ухом комнатного пирата и пообещав подать ему в самое ближайшее время изысканный деликатес, приготовленный с любовью, старушка вылила из вазы старую воду, тщательно промыла, вытерла насухо и вновь поставила в неё розу.
         Казалось бы, всё вернулось к прежней точке холодного молчания. И комнату правда наполняло молчание, но без тени эгоизма, скорее, это было неловкое молчание, готовое излиться просьбами о прощении и извинениями, перемежающимися с паузами. Роза понимала, что прежде у неё была внешность, но теперь красота померкла, у неё был свой взгляд на мир, но теперь значимое стало пустым и непонятным, растворившись где-то в недавнем прошлом. Она поняла, что наслаждаться отражением теперь невозможно как прежде, а чувствовать и видеть что-либо другое она просто не умеет, и это было страшно. Роза не знала с чего начать, она подбирала слова, но все они были смешными и сумбурными. Ваза остановила её, согрев цветок своим теплом прощения, с материнской нежностью поднявшимся по стенкам до самого стебля.
         В очень маленькой деревеньке, наименование которой никогда не появлялось на картах, метёт снег, а в тёплом уютном домике на окне, крепко обнявшись, стоят две самые лучшие подруги, которые точно знают, что самое важное… об этом я, пожалуй, умолчу, чтобы читатель, пройдя свой собственный путь, смог получить для себя этот ответ. Они живут в этом чудесном доме втроём: старая учительница, роза и ваза. Ах, извините, конечно же, вчетвером: старая учительница, роза, ваза и чёрный котяра.