Окуньнекарась

Начиналось лето. Отцвела сирень. Отзвенели в школах последние звонки. Отгремели майские грозы. Пришёл черёд пыли и душных июньских вечеров. Натан Александрович собрал нас в редакторском кабинете. Первая жара отметилась тут же распахнутым окном и бутылкой минеральной воды, а по линолеуму сомнамбулически передвигались клочки тополиного пуха. Натан Александрович глядел на нас строго.
– Может быть, нам, наконец, хватит этих детсадовских сюжетов? «Мисс Дюймовочка», Лена, твоя работа?
Я кивнула.
– Ничего повзрослее не нашлось? Оля, а ты о чём? Опять о школьниках?
– Выпускные повсюду.
– Ну, да. «Когда звонок звенит в последний раз...» Романтично, имеет право быть. Но не на целой же полосе! Вот что, девочки, нам нужны серьёзные сюжеты. Которые взбудоражат читателей. Пора утереть нос конкурентам. У меня идея. Как насчёт жёлтого дома?
– А что там у них случилось?
– У кого?
– Ну, в Америке...
– Оленька, жёлтого – я сказал жёлтого, а не Белого дома. Сейчас весна, у больных обострения....
– Ой, – заволновалась Оля,  у меня же брифинг в половине четвёртого. Натан Александрович, так я поеду уже, нехорошо в администрацию опаздывать.

Я осталась с редактором одна. Нашей газете было всего три месяца, мы были молодые девчонки, журналистки без образования. У Ольги за плечами был хотя бы филологический факультет педагогического ВУЗа, поэтому её удостоили «чести» присутствовать на брифингах в администрации, брать интервью у заезжих знаменитостей и пользоваться услугами водителя. Мне доставались, в основном, читательские письма и сумасшедшие идеи главреда.
– Так вот, сейчас – весна, – повторил он, хотя было уже лето. – У больных – обострения. Людей надо предупредить... описать симптомы... всё это можно дать в рубрику «сам себе доктор»...
– Натан Александрович, – взмолилась я. – Ну, почему именно о сумасшедших? Сейчас весна... – я решила не противоречить ему в этом вопросе. – Пух летит, у людей – аллергия. Может, я лучше про аллергию напишу?
Натан  вскочил со стула.
– Минералки хочешь? – я отрицательно мотнула головой. Он выпил залпом полстакана и снова сел. – Девочки! – обратился он ко мне. Ну, нельзя же всю жизнь писать про детишек! Нам нужны серьёзные темы. Захватывающие сюжеты. Людей это всегда интересует. И потом, в «Ведомостях» об этом ещё не писали.
«Ведомости» были нашим главным конкурентом. Я решила не сердить Натана.
– Ладно, – вздохнула я. – Придумаю что-нибудь...

Мы сидели с Ольгой на лавочке в городском парке, сняв туфли, и пили пиво. Пух летел вовсю. Листва успела запылиться и шелестела по-будничному. Меньше всего хотелось думать о работе. Больше всего хотелось мороженого.
– Тебе сегодня звонили, – вспомнила Ольга.
– Ну, и?
– Я беру трубку, приятный такой голос мужской... Лену, говорит, можно к телефону?
– Ну, и?
– Я спрашиваю, а кто говорит, а он знаешь, что отвечает: Юлий Гусман!
– Да это Алик был. Он вечно так всех разыгрывает.
– Предупреждать надо...
Ольга была не в духе. Брифинг был скучный, без фуршета. Новенький оператор с телевидения не захватил ее в кадр.  В довершение всего шофёр отказался подбросить её домой и привёз назад в редакцию, где, кроме меня, уже никого не оставалось.
– Слушай, – сказала я. – Давай, я тебя мороженым угощу. А потом ты меня.

Алик работал в «Ведомостях». Уже по одному этому Натан его не переносил на дух. Второй причиной была та, что вначале Алик хотел устроиться к нам. Тогда-то мы и познакомились. Но Натан предпочёл ему журналиста «со стажем». Журналист этот был третьим в нашей команде, исполнял по совместительству обязанности замглавреда и раз в неделю выдавал мощную, едкую, стилистически грамотную статью. В остальное время он закрывался в собственном кабинете и пил кока-колу. В кока-колу он подмешивал водку. Алика же никогда не было на месте. Поэтому звонил обычно он. Но меня на месте тоже часто не оказывалось. Иногда мы пересекались на каких-нибудь городских мероприятиях, о которых писали по заданию наших газет. Тогда ведущие мероприятий косились в нашу сторону и делали умоляющие глаза. Но на Алика это не действовало, он продолжал комментировать происходящее так забавно, что я кусала себя за палец, чтобы не рассмеяться. Потом мы возвращались, обычно пешком, до центральной площади и расходились, каждый в сторону своей редакции. В общем, наш роман только начинался.

Мне не хотелось в сумасшедший дом. То есть мне не хотелось звонить туда, искать главного, назначать встречу. Тема казалась мне неинтересной и смешной, жаль было людей отвлекать. Сделаю выписки из медицинской энциклопедии, а там видно будет, – решила я.

Натан встретил меня с искажённым лицом. Он только что положил трубку и был красным от возмущения.
– Тебе звонили.
Я постаралась сделать невинные глаза:
– Кто?
– Ленин...
– Кто?!
– Владимир Ильич Ленин.
– Понятно, – я подпустила невинности голосу. – Ленин знакомый, наверное, он это хотел сказать. Владимир Ильич – директор... директор... главврач, в общем.
– Какой ещё главврач?!
– Ну, этот... По заданию по Вашему.
В дверь просунулась Ольгина голова:
- Лена, тебе там  звонит.... – я не дала ей договорить и кинулась к телефону.

Мы договорились встретиться с Аликом в обеденный перерыв. Рядом с ним на парковой скамеечке под огромным тополем сидел молодой человек интеллигентного вида, в костюме. Он выглядел бы очень опрятно, если бы не пух, налипший на чёрную ткань пиджака.
– Знакомься, Лена – сказал Алик. – Это Михаил.
Михаил склонил голову в знак приветствия.
– Слушай, – с места в карьер начал Алик, – ты ведь у вас в редакции занимаешься письмами. Михаилу нужно помочь.
Я заинтересованно взглянула на молодого человека: читательские письма приходили очень редко, а рубрика была каждую неделю. Последний раз я опустилась до того, что написала письмо сама. Но потом мне стало стыдно, и я попросила написать свою соседку о бедственном положении работников библиотек.
– Понимаешь, два раза в год Михаил бывает... – тут Алик замялся. –  ну, то есть он там лечится… И там к ним очень плохо относятся...
– Да где? – не поняла я.
– В дурке – ответил Михаил.
– В клинике, – поправил Алик. – Понимаешь, санитары их там обижают постоянно. Кормят плохо, повара продукты выносят, ну, и вообще... Вот, – он протянул мне сложенный вчетверо тетрадный листок. – Михаил тут всё написал, и подписи они собрали... тридцать четыре подписи.

Сюжет сам шёл в руки. Такого везения я и ожидать не могла. Тема – раз. Письмо – два.
– Я бы сам взялся – продолжил Алик. – Михаил вот меня просил, да наш редактор против, – объяснял Алик, обращаясь не ко мне, а к Михаилу. Михаил в это время, подняв голову, пересчитывал листья на соседней ветке.

Я кинулась Алику на шею.

…………………………………

«... и ещё они говорят, что карась – меньше окуня, а мы-то знаем, что больше. То есть речной карась бывает меньше, – смотря какой окунь, но озёрный карась – больше речного окуня, а они это знают, а спорят с нами специально, чтобы нам было плохо. Просим принять меры. Пациенты лечебно-трудовой мастерской номер три. Тридцать четыре подписи».
– Тридцать четыре подписи... – Натан Александрович вздохнул. Солнце палило еще жарче, чем вчера. За окошком чирикали птички. В бутылке на дне осталась выдохшаяся вода. Натан выплеснул её в стакан. – Минералки хочешь?
Я помотала головой.
– Понимаешь, Лена... – Натан замялся, подбирая слова. Материал неплохой... Идея неплохая... сама дошла?
– Подсказал знакомый.
– Ленин?
– Ну да, – говорю. – Владимир Ильич...
– Понимаешь, Лена. Конечно, тема интересная. Будни дурдома... только вот... – он вынул главный козырь: – подписи-то недействительны. Не можем мы дать в номер этот материал, так как подписи – понимаешь? – подписи душевнобольных людей – не имеют юридической силы. Так что... и вообще, я думаю, надо тебе как-то отвлечься. Так что ты лучше вместо Ольги сегодня на брифинг поезжай. В администрацию. С фуршетом.

В конце концов, материал пошёл в номер. Наш третий журналист взялся за сюжет со всей ответственностью, встретился с главврачом, попил с ним колы и выдал на ура серию мощных, едких статей «Воспоминания бывшего санитара или медбрат» и «Медбрат-2». А мы опять оказались в кабинете у главреда.
– Вот что, девочки. – строжился Натан. – Хватит нам этого непрофессионализма. Такими темпами мы никогда не станем первой газетой в городе. Надо взбудоражить читателей. Надо браться за серьёзные, читабельные материалы. Я кое-что придумал. Как насчёт морга?

Ну, вот, думаю. Надо Алику звонить – прекрасный повод помириться. Он, кажется, в морге подрабатывал. До того, как журналистом стал.

2002