Командировка в Сибирь

На конференции в Тбилиси один местный сексолог говорил о «северных маршрутах» грузинских мужчин. Имелись в виду поездки граждан Грузии мужского пола за пределы страны - в Россию, Украину, Прибалтику. Это явление было описано как вполне определившееся, имеющее свою идеологию - типично мужской фольклор, в котором не делались различия между былью и небылью о похождениях грузинских мачо.
Российские сексологи должны быть объективными и специально изучить «встречные тенденции» в предпочтениях русских женщин.

Несомненно, Вано был характерным героем «маршрутов». Парень он смазливый, худощавый, с усами... Иногда приключения стоили ему неприятностей, впрочем, не иногда, а часто. Трудно было судить – происходило они из-за чересчур обуреваемой его страсти, или покладистости характера. Не исключено, что оба объяснения имели право на существование.

У Вано даже дебют выдался скандальным. Его, деревенского парнишку, вознамерился «вывести в люди» старший двоюродный брат. Он взял его с собой в Одессу. Пока туристический пароход пришвартовывался к пирсу, юный Вано стоял на палубе и с жадностью смотрел на прогуливающихся на нём женщин...
Несколько позже родственник оправдывался перед домочадцами. Дескать, сначала даже не понял, что произошло. Вано вдруг пропал из виду. Но искать его долго не пришлось. Парнишка появился счастливый и благодарный – свершилось, где-то в укромном местечке, в подъезде какого-то заведения, с девицей, чьё имя даже не успел спросить.
- У меня оборвалось сердце,  сразу неладное почувствовал, - говорил старший двоюродный брат. Опасения подтвердились. Дебютант подхватил вензаболевание.

Меня и Вано вызвал директор.
- У города Новосибирск есть пригород – называется Академгородок, где живут одни академики,  - в тоне ликбеза произносил шеф.
Он сообщил нам, что там есть институт, который занимается такой же проблематикой, что и мы. Хорошо бы туда съездить и договориться о «взаимовыгодном сотрудничестве». Последняя фраза прозвучала самонадеянно. Неравенство возможностей нашего центра и новосибирского института принималось, как сейчас выражаются, «по умолчанию».
Потом директор связался с бухгалтерией  и распорядился оформить нам командировку.

На самом деле идею о поездке в Новосибирск подсказал шефу я. У меня были свои научные интересы. Зачем было посылать в такую даль Вано? Русским языком он владел очень плохо и вряд ли мог убедить какого-нибудь академика «взаимовыгодно» с ним сотрудничать.

Впрочем, командировка «куда подальше» оказалась весьма кстати для Вано. Он влип в очередную историю. Её надо было переждать. Этот тип сошёлся с одной студенткой, с которой познакомился на вечеринке, где его представили как научного работника. Позже как-то впопыхах девушка утратила девственность, а в одно прекрасное утро её мать обнаружила признаки беременности дочки. Это была могучая вулканического темперамента особа. После допроса, ограничивавшимся одним вопросом «Кто он!!!???», женщина-гора бросилась устраивать быструю расправу над «негодяем Вано». Она, одержимая страстью, через весь город, бегом неслась по направлению, где приблизительно жил «прелюбодей». При этом страшно вопила, грозно воздевала руки. За ней кроме родственников, шлейфом тянулись разного рода зеваки. Неожиданно, когда до цели оставалось несколько километров женщина вдруг остановилась, ударила себя по лбу, повернулась и... бросилась бежать в обратном направлении. Из её трубных стенаний следовало - надо спасать «несчастное дитя», вдруг руки на себя наложит. Сам «обольститель», сильно напуганный, наведался к девушке домой, где застал её и отца, маленького мужчину, весьма тихого и мягкого. Они вдвоём успокаивали девушку. Но не долго... Вано обомлел от страха, когда услышал шум приближающейся процессии. Вот она уже гулко шумит в подъезде.  Спасло проказника, что отец девушки спрятал его в чулане, а потом среди всеобщей суматохи незаметно выпроводил в подъезд. Благо, Вано никто не знал в лицо.               

И вот мы в зале аэропорта. Вано долго сдавал багаж. «Что у него там?» - промелькнуло у меня в голове. Сам я был налегке, без багажа, только большой портфель. Типичный командировочный. Я стоял и наблюдал, пока ждал сотрудника. На самолёт провожали молодку. Скорее всего - это была младшая сестричка одной полной особы - явно российской невестки грузинского семейства. Провожающих было много - муж этой дамы и масса грузинских родственников. Видно было, что гостью, сестричку невестки, вовсю обласкали, но за ней бдели и воли не давали. Девица выглядела уставшей от пущего к ней внимания. Подошёл Вано. Я кивнул в сторону сцены проводов молодки. Мой коллега реагировал вяло. Был озабочен. Неужели, сделал выводы из последних приключений? – подумал я.  Но нет...

Случайно ли, но Нюра (так звали девушку) в салоне самолёта оказалась нашей соседкой, сидела рядом с моим сотрудником. Расположившись в кресле, я первым делом заказал стюардессе шахматы, чтобы в воздухе продолжить наше извечное с Вано соперничество. Я выигрывал у него со счётом 112 на 110. Мы так углубились в партию, что пропустили перелёт через Каспий. Пассажиры живо обсуждали красоты голубого цвета моря. Вдруг мой партнёр расслабился, допустил несколько ошибок подряд. Я строго предупредил, что щадить его не собираюсь. Он показал глазами в сторону девушки. Та, завладев пятерней Вано, поглаживала её, даже его указательный палец ненароком поднесла к своим манерным губкам.

Нюра должна была остаться день-два в Новосибирске, а потом отправиться домой в Омск. Её намерения в отношении моего коллеги были недвусмысленными. Всю дорогу до гостиницы «Центральная» я досадовал. Из соображений вежливости мне пришлось тащить вещи девицы - сумки, плотно набитые подарками. Я ещё заподозрил в ней склонность к пикантному сексу, на что указал Вано, добавив при этом: «Вещи нести мне, особые удовольствия для тебя». Тот с пониманием реагировал на моё брюзжание, а по поводу моей  догадки только пожал плечами. Ему самому приходилось тащить свой ящик. Я стал вдвойне язвительным, когда нам отказали в одной гостинице и направили в другую, и рассвирепел, узнав, что в ящике у Вано были виноград, фрукты.
«Точно, у него голод на фрукты. Пять дней не может потерпеть, пока домой приедет!»- ворчал я.
Нюра заметила нашу перепалку. Она решила, что по службе я являюсь начальником Вано. На самом деле было наоборот.
Мы устроились в гостинице «Обь». Нам, командировочным, администратор проблем не чинил. Нюре поначалу отказали. Тогда Вано принял типичное для "лица кавказской национальности" выражение, с каким оно даёт взятку, – хитрая улыбка в усы, а глаза смотрят маслянисто, в ладони купюра. Нюру поместили  в номер этажом выше.

После того, как мы разложили вещи, я спустился вниз навести справки о том, как добраться до Академгородка. Когда поднялся к себе на этаж, в номер меня не впустили. Я помялся у дверей и двинулся в сторону фойе. Тут открылась дверь – изнеможенный Вано, насколько было видно – голый, попросил меня не появляться некоторое время. Когда я вернулся, сладкая парочка готовилась пойти в ресторан. В какой-то момент коллега обратил на меня свой уважительно-любопытный взор  и спросил, откуда я мог догадаться о пристрастиях его пассии. Задавая вопрос, он достал из нагрудного кармана пиджака крупные купюры и пересчитал их. Не дождавшись моего ответа, он сказал: 
- Она заявила мне, что легко беременеет, поэтому практикует именно этот вид секса.

Я пребывал в одиночестве, читал местную газету, заполнил кроссворд. Сильно проголодался. Благо виноград был разложен на вазе. Им я и полакомился. Вернувшийся Вано был недоволен тем, что я заметно убавил в количестве его виноград.
- Не за этим я его сюда пёр! – отметил он.
- Неужели для академиков?
Вано усмехнулся. Даже посмотрел на меня не без чувства превосходства и сказал:
- Представь себе, пойдёшь в ресторан, там с девушкой познакомишься, приведёшь в номер, а на столе фрукты в вазе.
- Кто - в лес, кто - по дрова! – проворчал я. Да, к вояжу он подготовился основательно.

Утром меня разбудили. Пришла прощаться Нюра. Я оставался в постели, а Вано расхаживал взад-вперёд в трусах, собрался проводить подружку.
- А у тебя глаза голубые, - заигрывала со мной гостья. Я закрыл глаза. Открыл их, когда Вано и Нюра стояли надо мной. Я распрощался с ней, а коллеге напомнил, чтобы тот поскорее возвращался, нам было ехать в Академгородок на автобусе.
- Не волнуйся, провожу её до остановки, - заверил он меня уверенно. Но прошёл час, другой, третий, а Вано нет. Я махнул рукой и направился в городок без него. Он - мужик оборотливый, без меня мог обойтись.
Два часа ушло на дорогу. Тогда в Новосибирске метро не было, и городской транспорт работал плохо. Полчаса искал здание института. Городок показался мне уютным. Обилие берёзок в осеннем одеянии ласкало глаз. Правда, то там, то сям на дороге можно было увидеть раздавленные машинами тушки белок. Видимо, зверюшки  не научились переходить дорогу.
Академика, к которому мы были прикомандированы, я не застал. Мне сказали, что он на заседании семинара. Я попросил разрешение присутствовать на нём. Тема семинара была неожиданно смелая – о социалистической предприимчивости, которую выступавшие всячески пытались размежевать с капиталистической. Я был очарован интеллектуальным блеском участников. Вела заседание энергичная еврейской внешности дама, доктор наук. Академик, к которому мы собирались с визитом, сидел в президиуме – очень крупная белокожая женщина. Под конец семинара я перехватил её. Она назначила встречу на следующий день.   

После интеллектуальных впечатлений и толкотни в транспорте мне хотелось отдохнуть в тишине и спокойствии гостиничного номера.  Ключа у администратора не оказалось. Он сообщил мне, что мой «товарищ» находится в номере. Я постучался в дверь. Мне некоторое время не открывали. Опять! Когда я, раздосадованный, повернулся и пошёл в сторону буфета в конец этажа, дверь всё-таки открылась. Из комнаты выглянул взмыленный Вано, насколько было видно – голый.

Позже, перед тем, как отойти ко сну, Вано много говорил. Нюра не отпустила его, и он вынужден был сопроводить в аэропорт.
- Вот - баба неуёмная, и там она искала удобные местечки для своего секса.
Потом, по возвращении в гостиницу, в коридоре нашего этажа он стал объектом домогательств миловидной блондинки. Она преградила ему дорогу, вела себя агрессивно. Мой коллега не сразу понял, что к чему. Та без обиняков чихвостила Вано, расписывала его как ужасного монстра-зануду, который даже в командировке туркал своего подчиненного. Увидев, что он сам приятно удивлён, девушка изменила тон. Выяснилось, что она - соседка Нюры по номеру. Приехала из Москвы.
- Наверное, тебя имела в виду, из-за твоей манеры изображать из себя начальника, - ввернул он с хитринкой.
Из его слов следовало, что разбирательство кончилось сексом. Потом был ресторан. Под конец Вано сказал, что не обижается на меня из-за того, что я его оставил. Москвичку увидеть мне не довелось. Она уехала довольно скоро. Была командировочной как мы.

Следующий день сложился не совсем удачно. Нас приняла знакомая мне женщина-академик. Наше предложение о взаимовыгодном сотрудничестве она непринужденно отвела – зачем, мол, ненужную документацию множить. Когда прощалась с нами, она неожиданно качнулась. Её секретарша поспешила заметить, что шефиня отходит после болезни. Нам подарили книжки, выпущенные институтом.
Мы вышли в коридор. Там я увидел женщину-профессоршу, которая вела семинар. Дама бальзаковского возраста беседовала с молодым человеком приятной наружности. Легко угадывалось, что она незамужняя. Парень был точно в её вкусе. Она смотрела на него с плохо скрываемым интересом. Тут подошли мы. Глаза у неё заискрились, увидела нас, экзотичных. Первую фразу-комплимент в адрес семинара я выдал без проблем, потом вдруг запутался в словах и смолк. Нашло вдруг. Профессорша недоверчиво посмотрела на нас. С целью спасти положение вдруг заговорил на русском Вано. Он путал грамматический род, временные формы, даже вплёл в свой спич грузинские слова, которые произнёс на русский манер. Например, он счёл нужным помянуть некий дворец с куполом, который назвал «большим домом с гумбатом», имея в виду здание, в котором на одном из этажей ютился наш центр. Собеседница окончательно потеряла к нам интерес и удалилась. Мы заверили наши командировочные в канцелярии института и, не солоно хлебавшие, побродили по территории городка. Вано вспомнил, как во время расставания с нами, качнуло вдруг хозяйку.
- Ты знаешь, почему это произошло? У меня есть такая особенность - как смерю кого-нибудь глазом, так тот человек обязательно или ногу подвернёт, или споткнётся, - сказал он.
- Тебе это кажется. На самом деле твоё внимание привлекают споткнувшиеся люди. Что касается сегодняшнего, так та дама с ленцой нас принимала, с ленцой и прощалась, вот и не совладала с собой, - урезонил я его.
С местного телеграфа мы сделали звонки домой. Он говорил с женой, я тоже.

Вечером заглянули в ресторан, где познакомились с местными грузинами. Те держались важно и предупредительно по отношению к гостям из Тбилиси. Вано выпил и довольно много. Вышел к сцене, к оркестру. Он танцевал от души, даже его физиономия менялась в ритме танца. Весь зал обратил на него внимание и аплодировал. Наши новые друзья  вовремя сориентировались в ситуации и увели танцора. Мою попытку заплатить за ужин один из них предупредил грозным видом. Они проводили моего пьяненького сотрудника под руки до номера.

До окончания командировки оставались сутки. В Академгородок ехать не хотелось. Поиграли в шахматы. Потом вышли в город, «по своим делам». Я собирался купить жене японский зонтик. Почему-то думал, что здесь его можно было достать. Но неправильно думал. Купил только сибирский сувенир. Предвкушая скучное времяпрепровождение, я засобирался в гостиницу, когда вдруг увидел девушку, неуверенно переходящую запруженную транспортом улицу. Она улыбалась, как будто сама себе, миленькая, с интеллигентной внешностью. Лавируя между снующими машинами, я подошёл к ней и предложил перевести через дорогу. Она спешила на лекцию в мединститут, где училась. Я вызвался её проводить. Мы говорили на разные темы, просто, как будто были давно знакомы.
- У нас лекция по научному коммунизму в большой аудитории, - проинформировала меня Маша (так её звали). 
- Очень интересно, моя наука социология родом из научного коммунизма, - ответил я...
На лекции я задал несколько «умных» вопросов молодому лектору. По его реакции можно было судить, что они были действительно неглупыми. Машенька посмотрела на меня довольная, а потом - на своих сокурсников.
После лекции зашли в кино. В зале уже шёл киножурнал, кассу закрыли. Я проник вовнутрь кассы. На меня, от неожиданности разинув рот, смотрели две кассирши. Я сказал, что со мной иностранка, что нам хочется попасть именно на этот сеанс. Одна из кассирш, не говоря ни слова, дала мне два билета. Я расплатился и быстро вышел. Это произвело впечатление на Машеньку.
- Вы – грузины, такие сноровистые! - отметила она. 
Во время сеанса, когда ей было страшно, она прижималась ко мне, я же заботливо обнимал её за плечо. Затем прогуливались по бесконечному бульвару. Стояла мягкая осенняя погода. 
Она приехала из Сургута, жила в студенческом общежитии. У дверей общежития мы попрощались, целовались долго, нежно, чувственно... Ох уж эти искушения "северных маршрутов"!

В тот же вечер я и Вано выехали в аэропорт. Из головы не выходила история с Машей. То и дело порывался правдами-неправдами узнать номер общежития, хотел обратиться в справочное бюро, но остывал, понимая, что маюсь дурью. Вспоминал о доме, наверняка жена будет меня встречать на машине... Мы прошли регистрацию, когда по аэропорту объявили, что из-за непогоды все рейсы откладываются. Я снова засобирался обратно в Новосибирск. Ведь ждать надо было чуть ли не всю ночь.

Мы сидели в зале ожидания.
- На работе не говори, как я пропустил визит в институт из-за этой Нюры, - сказал Вано. Затем он вздремнул.
Я же продолжал суетиться и вдруг почувствовал, что на меня с лёгкой иронией смотрит девушка. Она сидела напротив, ела булку. Должно быть, её внимание привлекла мои душевные метания. Галина (так её звали) предложила мне угоститься свежей булочкой и протянула мне пакетик. Я не отказался, тем более, что было голоден. Денег у меня почти не оставалось.
Мы разговорились. Она направлялась в Иркутск, в командировку, инженер-проектировщик. Сквозь стёкла очков с ажурной оправой на меня спокойно смотрели  карие глаза. Я рассказал ей о своём приключении, о доме. Она лукаво улыбнулась и сказала:
- Вот приедете домой, родных увидите и  успокоитесь. Главное - морально очиститесь...

Мне сразу полегчало. Я расспросил её о специальности. Она охотно рассказала.

Наш разговор разбудил Вано. Он с любопытством посмотрел на мою новую знакомую. Галина не возражала против его участия в беседе. Она даже как-то оживилась, увидев его. Они ворковали, как голубки, когда я их оставил.
- У меня 50 рублей завалялись. Надеюсь, ты не против, если я приглашу её в ресторан? – спросил он меня, когда я уходил. Потом добавил, извини, мол, что тебя не приглашаю - денег осталось на две персоны.
Я примостился на одном из сидений в зале ожиданий, принялся читать подаренные в институте книжки. Через три часа забеспокоился. Галины и Вано не было видно. Я прошёлся по залу и нашёл их в весьма трогательном виде. Оба умиротворенно спали, прижавшись друг к другу.
- Вот прохвост! – подумал я о коллеге, - какую девушку закадрил!
В зале вокруг было полно спящего народа.
Я не стал будить эту парочку, а пошёл к будке объявлений. С превеликим трудом девочка из будки произнесла грузинскую  фамилию на весь аэропорт и не напрасно.  Вижу - встревоженный Вано бежит к назначенному месту. Почему-то решил, что его директор нашего центра зовёт, а не я. Надо полагать, спросонья. Я предупредил его, чтоб он не увлекался, так как в любой момент могли объявить посадку.
Посадку объявили... Я стоял последним в очереди на посадку на тбилисский рейс. Коллеги не было видно.

В салоне самолёта я начал догадываться, что Вано по своему обыкновению влип в историю, но был уверен, что он всё-таки появится. Но вот отошёл трап и стали задраивать дверь. Поняв, что положение серьёзное, я встал, чтобы обратиться к командиру самолёта. В это время забегали стюардессы. Из обрывков фраз я понял, что на посадку не явился пассажир, какой-то «грузинец»... Опять подкатили трап, открыли дверь... Появился припозднившийся «грузинец». Я так обрадовался Вано, будто мы не виделись целую вечность. Уже в воздухе, он, всё ещё красный и угрюмый, рассказывал мне:
- Когда объявили посадку на тбилисский рейс, Галя встрепенулась, вдруг начала плакать, вцепилась в меня с криками: «Не хочу расставаний! Опять расставания!!» Я сначала тихо стал от неё отбиваться, потом энергичнее... Нас окружили люди, кто смотрел с осуждением, кто с издёвкой. А она в истерике бьётся. Я же объяснить ничего не могу. Знаешь мой русский. Когда объявили, что посадка закончена, я сделал решительную попытку вырваться. На счастье подошёл милиционер. На счастье говорю, потому что он оказался тбилисским армянином. Я ему рассказал на грузинском языке, что происходит. Мол, в ресторане поужинали вместе, а теперь она меня не пускает. Физиономия у мента прояснилась, и он сопроводил меня на посадку.

Недавно наблюдал сцену... Я проезжал на такси через Советскую площадь. Смотрю, Вано стоит озадаченный, в явном смятении. А рядом молодая женщина в очках, с небольшим чемоданом. По выражению лица было видно, что она говорила ему нежности, а тот потирал себе лоб. На следующий день я спросил его, не наша ли общая знакомая к нему наведалась из Новосибирска. Он побледнел.
- Вчера, как снег на голову, свалилась. Я не знал, куда её пристроить, - говорил он вполголоса.