К дню Победы

   Расплескалась в городском саду та мелодия,
                А поющих.... нет,…. а поющих нет… Б.Окуджава
   Девочка встала из-за рояля и с силой захлопнула крышку.
-Надоело. Чудище обло, озорно, огромно… Не хочу заниматься!  Устала!
Вышла из кабинета на кухню. Возле печки сидел на корточках в своих ужасных валенках и зимой и летом, ее дядя. Курил   вонючие папиросы. Девочка не очень любила его. Он, когда приезжал погостить, частенько напивался, и обязательно начинал, пьяный, истерически плакать и кричать
-  Падла усатая, сколь народу погубил!!! Сколь наро-о-ду, ити его мать!!!!
На столе, как всегда, стояла стопка с  водкой.

-Че сердитая такая-то?
-Здравствуйте.  (хмуро посмотрела) Ничего.
-Видать, неохота- поди упражнения-от играть?
-Это не упражнения, а гаммы и арпеджио. А этих арпеджий аж 11.  в Вот  брошу школу, что я -каторжная: все на лыжах, на коньках, а я как в тюрьме.
-А ты вот послушай, раз про тюрьму вспомнила, я тебе –от в  двух словах скажу-  кабы не баян да гармонь, и меня бы уж давно не было. И косточек-от  бы не нашли.
-Как это?
- Так это. Только-от  сказала эта падла: «Братья и сестры»,  братьев, идрит его мать нашел,  волк Тамбовский ему брат, война, значит. Нас, серую скотинку, в эшелоны  и на фронт.  Видала, знать, баранов в стаде?
-Ну.
-Не нукай, не запрягала.
-Что  вы грубите.
-А ты-от  слушай далее. Я скоро.  Да. (слегка подумал, помолчал). Командиры сами ничего понять-то не могут- куда, зачем? Мечутся, как угорелые, а мы-от  рази че понимали- дураки дураками.  Точно- бараны. Попали в котел.
-Куда?
-В окружение. Я-от, сама знаешь, сноровистый мужик, убежал к своим. А свои меня же по Ленинским местам отправили опять –от эшелоном. Изменник Родины, язвить ее, Родину эту... Мать, значит. Сначала- шахты, а потом -от лес пилить. Ох, кому война, кому мать родна!  Всего не расскажешь.

Выпил стопку и налил еще.

  Я-от ближе к музыке твоей. Гражданин начальник, да все они, сволота, тоже-от жить хотят. Жисть –от проходит. 8 месяцев зима, остальное лето. Семьи нет, с утра до ночи токо зека перед глазами. Опять же план давай. А мороз зимой не то, че здесь (здесь, это Урал, военная база, где служил папа девочки). Вжарит 40 градусов, да с ветерком, а ты вставай , иди норму вырабатывай. Хорошие варежки-от украли у меня. Пальцы обморозил маленько, зажили однако. А потом прослышал набирают вроде , как концертную бригаду, выступать в клубе. Октябрьская как раз подходила. Я припомнил, идрит твою мать,  я ж, хоть на «ливенке», хоть на гармошке, хоть на баяне изображу че хошь. Хошь «Валенки», хошь "Барыню",  хошь «Кирпичики», хошь песню любую, че Шульженко или Бернес поет. Пошел, доложился. Послушали меня. Правда попросил малехо соднова самому поиграть, ну че припомнить.
А потом как дал-от копоти. Вижу улыбается вся эта сволота- нравится.
-И что стали выступать. Концертировать?
-А ты –от не смейся, я вот слушал че ты играла, шут его знает, че? рази это музыка?
-А что плохо? (Девочка долбила упражнения Ганона и гаммы)
-Да души нет, мелодии-от нет никакой. Соднова только-то-то-то, да то-то-то.
-А я могу и вальсы Шопена поиграть, и Мазурки, и  сонату Моцарта, да много чего.
-Не удивила –от нисколечко. Шопена я  тоже знаю,  да  этого, как его, идрит его мать, О! вспомнил- Сен-Санса. Француз такой был. Тоже хорошую музыку сочинял.
-Сен- Са-а-анса??? Откуда?
-Дак говорю тебе, окромя меня там-от были - пианист Яков Борисыч, на скрипке молодой парнишка Исак, потом пел один баритоном- Ляксандра Иваныч. Сен-Санса –от Исак играл, красивая музыка, особенно начало. Яков Борисыч тожа, как я, (sic!) че хошь мог. Так и пережили. Холуи, начальнички на гулянках-от рассолодятся, дак и нас маленько угостят….
 Че-то лишку  разговорился я.  Да-а. Так-от и пережили с музыкой... А ты говоришь- не хочу, надоело. Дошло  до бошки твоей кудрявой, вся в мать уродилась,  умение-от спасло от смерти. Пойди к роялю своему, племяшка, сыграй дяде че-нибудь хорошее.

Девочка обреченно кивнула, пошла в кабинет, и начала свою любимую 2 часть си-бемоль мажорной сонаты Моцарта.

Через несколько минут, услышала громкие всхлипывания. Мама девочки вбежала на кухню
-Ваня, Ванечка! Что с тобой! Успокойся, Ваня!
Дядя уже сидел на полу обхватив голову руками и плакал навзрыд, причитая
-Ох, сколь народу хорошего погубили, сколь народу!....

Звучал  светлый  Моцарт.
                Ольга Голубь




© Copyright: Ольга Голубь, 2009
Свидетельство о публикации №2905080186
Список читателей / Версия для печати / Разместить анонс / Заявить о нарушении правил
Рецензии
Написать рецензию