В летнем кафе

за одним из столиков кривлялись и показывали друг дружке язык наряженные мальчик и девочка. Их бонна тихо, но внушительно им выговаривала.

По другую сторону от прохода сидели старые приятели: философ и поэт, откинувшись в креслах и отодвинув пустые кофейные чашечки. Философ читал газету, посмеиваясь.
- Послушай, - обратился он к поэту, - уморительная заметка!
- Да? – поднял глаза тот, что-то записывавший на салфетке.
- Тут о несчастной пожилой женщине, которую, видно, давно никто не посещал. В результате эту миссию пришлось выполнить… инопланетянам.
- И она за это на них в претензии? – удивился поэт.
- За другое. Проведя с ней вечер, они удалились, прихватив с собой, вероятно, в качестве образчиков земного быта часть её вещей.
- Бедняга!
- Но она больше переживает не об этом. Её огорчает то, что теперь по ним будут судить обо всех. Она бы предложила им кое-что получше. Что скажешь?

Поэт поглядел в смеющиеся глаза друга и серьёзно произнёс:
- Эта несчастная одинокая женщина не верит в Бога.

У философа изменилось выражение лица, и поползли вверх брови:
- По – чему?.. ты так думаешь?
- Это ты мне должен был сказать, а не я тебе, - последовал ответ.

Философ вопросительно смотрел на поэта.

- Очевидно, - продолжил тот, - что для верующего – Господь, творивший нас по слепку с себя, но из иного материала, не мог создать ещё и существ иных, ни на что непохожих.
- Ты хочешь отказать Ему во всемогуществе и фантазии?
- Нет, просто для чего Ему это? С нами-то всё понятно…
- Что тебе с нами понятно? – спросил, уже улыбаясь, философ.
- То, что Господь есть воплощение должного сущего, и многое - из доступного нам – Ему не дано. Но даровать это детям своим несовершенным ведь Он может!
Последнюю фразу поэт произнёс громко, сопроводив её взмахом руки, но закончил свою тираду тихо:
- Ведь дарить радость другому – это так… так…
- По-божески, - закончил за него друг.

Дремавший за столиком в углу, пожилой мужчина со сдвинутой на лицо шляпой, поправил её, поднял голову и оглядел столики.

Улучая момент, когда Воплощённая Правильность не видит, инь и янь кидались бумажными шариками и прыскали в кулачки.

Мужчина улыбнулся, и тотчас же облака приоткрыли солнце. Он спохватился. Надо быть осторожнее. К тому же, я ничего не заказывал. Лучше уйти.

Он поднялся, бормоча: Но этого поэта надо запомнить. Видно сразу – ни угла, ни денег, ни семьи. Появись добро – сразу раздарит. А что, если тот, пока неведомый ему родственник-миллионер… ведь все люди – родственники, хотя и не помнят об этом… итак, одинокий родственник… который вот-вот переселится в лучший мир, внесёт в завещание пункт о скромном, но пожизненном содержании данного лица? А что?… пожалуй…

Мужчина пошёл к выходу. Проходя мимо продолжающих беседовать друзей, он внимательно посмотрел на поэта и слегка улыбнулся ему. Тот удивлённо поднял голову и проводил взглядом уходящего незнакомца. Потом снова вернулся к разговору…