Розыгрыш ценою в жизнь

Ия сладко спала, когда раздался телефонный звонок.
– Подруга, привет, – услышала она в трубке голос Петрова – просто сотрудника по работе, как считала она, друга, как считали ее родители, влюбленного воздыхателя, как думали все окружающие и безнадежно влюбленного, как знал сам Петров. Он давно был в нее влюблен. Всё началось, 3 года назад, как только она пришла к ним на работу в поликлинику.
Ия закончила стоматологический факультет мединститута и сразу же получила распределение к ним в поликлинику. И вот она молодой стоматолог, врач – интерн. Ей самой даже в это не верилось. Не верилось, что она уже не ребенок, а врач и люди ей доверяют свои зубы. Ей – девчонке, которая вчера еще играла в куклы. Девчонке, у которой в постели, когда она спит должен обязательно лежать плюшевый мишка, подаренный, когда ей исполнилось 5 лет и  с которым,  она  не расстается.
– Опять этот противный Петров, – подумала Ия. И надо же звонить в воскресенье, в 10 утра и разбудить ее, когда она так сладко спала после трудовой недели, чтобы услышать: “подруга, привет” и очередное воздыхание, что она лучше всех, красивее всех, что он сделает для нее все на свете.
– Так вот, Петров, я сейчас тебе за все отомщу, – подумала Ия.
– Ой, Петров – милый, это ты? – сказала тонким голосом Ия.
– Ия, что с тобой, ты заболела? – спросил удивленно Петров.
– Да нет же, почему ты так решил? – раздался ответный вопрос.
– Ты мне никогда не говорила “милый”, а называла “Петров”,… хотя я врач, я кандидат медицинский наук, я заведующий стоматологическим отделением… И в конце концов у меня есть красивое имя – Станислав.
– Уважаемый к.м.н., дорогой зав. стоматологическим отделением и милый Станислав, а если я претендую на  бульшую роль, чем подруга Ия?
– Так ты только скажи. И вообще, выходи за меня замуж.
– А я давно согласна, – смеясь ответила Ия и положила трубку.
– Как ты меня достал, мерзкий, противный Петров, – последнее, что промелькнуло у нее в голове, перед тем, как она погрузилась вновь в сладкий сон.
Раздался резкий звонок в дверь.
– Нет, сегодня окончательно мне не дадут выспаться, а завтра вновь рано вставать, ехать на другой конец города на работу и видеть противное лицо Петрова и отдуваться за свою глупую шутку. – Ие неохотно было вставать с теплой постели. В дверь стали нещадно колотить, стучать, казалось, что она сейчас вылетит, как будто кто-то решил взять неприступную крепость и направлял очередную пулеметную очередь (там-там-там). Ия не вставала, но когда послышался грохот, подобный “грохоту канонад”, Ия встала, накинула халат и сонная, заплетающейся походкой подошла к двери и к своему удивлению в глазок увидела до отвращения противное лицо Петрова. Ия думала: открывать ли дверь?
– Эй, парень, ты что, напился с утра пораньше? – послышался голос соседа Ивана Семеновича.
– Да нет, дядя, я женюсь.
– А если так, то это святое. Мои поздравления. Ия – шикарная девчонка. – Иван Семенович закрыл дверь.
– Ия, моя принцесса, просыпайся, – пропел радостный Петров и со всей силы нажал на звонок.
Звонок, до этого знакомый Ие с детства, показалось провыл сиреной Скорой помощи, которая предвещала беду.
Ия открыла дверь.
– Ты что, Петров, с ума сошел?
– Да, от счастья! Миллион алых роз я достать не смог, да и финансы подвели, но вот 25 – столько, сколько ты живешь на этом свете, я принес и возлагаю к твоим ногам.
– Послушай Петров, я еще не труп, чтоб к моей могиле возлагать цветы, но я чувствую, что если за тебя выйду, то точно им стану и даже миллион алых роз меня тогда уже не поднимут. А ты сначала накопи свои финансы, чтоб они не пели романсы, а потом приходи.
– Так ты же согласна была.
– Петров, сегодня 1ое апреля.
Ия с треском захлопнула дверь. 25 роз лежали на пороге.
Петров, как побитая собака, стал спускаться вниз, бормоча под нос: “первое апреля, никому не верь. Вот накололся, а счастье было так близко, но, Ия, я тебя добьюсь”.
Ия поплелась к постели.
Что делать? Лечь спать? Но сна уже нет.
Ия, пошла сварить себе кофе. Страшно болела голова.
Нет, кофе, наверное, я пить не буду, а выпью чаю. Ия решила заварить себе чай, но коробка оказалась пустой. Ну как это так, мама не усмотрела, что чая нет.
Ия привыкла, что все делала мама, за всеми покупками ходил папа, а сейчас они уехали, на несколько дней на дачу и ей все приходилось делать самой.
Ужасно что-нибудь хотелось выпить, чтобы поднять настроение. Ну что же выпить? Кофе отпадает, а чая нет. Не пить же простую воду! А почему бы нет?
Ия взяла из серванта красивый фужер, чтоб поднять настроение, налила воду и залпом выпила.
От сырой воды заболел живот.
– Господи, мне стало еще хуже. Ну и противный этот Петров, все из-за него, спала бы я сейчас, себе в теплой постели и не болел бы у меня живот. Ну и мерзкий ты, Петров, чтоб я стала твоей женой? Да никогда, лучше я… А что я? – подумала Ия. Да лучше я возьму и сейчас напьюсь по-настоящему и выпью я сейчас не чай, не кофе и не сырую воду, от которой бурлит в животе, а выпью кальвадос. Это название ей особенно понравилось после того, как она прочитала роман Ремарка, где главные герои пили все время кальвадос – т.е. яблочную водку. “Так, водка у нас в баре есть, хоть и не яблочная, но хорошая, – смирновка,  вот я из нее сделаю кальвадос – накрошу туда яблок”.
Ия стала чистить зеленое яблоко. Яблоко с дачи плюс водка смирновка, – чем тебе не кальвадос – радостно пропела Ия.
Она пошла за вторым фужером. Нет, водку надо пить из этой красивой хрустальной стопочки, подумала Ия. Но стопочка показалась ей такой маленькой, до и накрошенное яблоко туда не полезет. – Возьму-ка я лучше этот большой бокал и яблоко поместиться, и пить больно хочется. –  Водку до этого Ия даже не пробовала, она вообще не пила.
Ия положила кусочки накрошенного яблока в бокал и наполнила его водкой.
– Что может быть лучше кальвадоса, только кальвадос собственного приготовления, – опять радостно пропела Ия и выпила залпом четверть бокала.
– Фу, какая гадость и как это люди пьют? – промелькнуло в голове. Эта мерзость хуже гадкого Петрова. Опять Петров да Петров, во всем виноват он. Надо пойти и вырвать, а потом снова лечь. У Ии стала страшно болеть голова, горело горло, вообще ее тошнило, шатало и чувствовала она себя отвратно. Так она пролежала несколько часов, потом весь день.
– А, хорошо прошло 1ое апреля – день смеха и веселья, я сама оказалась на веселе, – рассуждала Ия. Надо пойти прогуляться немного, благо садик напротив дома.
Ия переоделась. Есть ей так и не хотелось. Куплю какую-нибудь булочку – решила она.
На улице было свежо и ей сразу стало легче. В хлебном она купила две очень вкусные булочки с маком и в предвкушении вкусного их поедания пошла в садик.
В городском саду было много народу. Молодые мамы с колясками, влюбленные  парочки, пенсионеры под теплым весенним солнцем играли в лото, старушки дружно стучали спицами и обсуждали всё и всех вокруг, подростки катались на велосипедах и роликовых коньках – вся жизнь кипела, все были радостные, довольные, веселые.
Апрельское солнце щедро светило и согревало все.
Ия подошла к маленькому фонтанчику. “До чего же хорошо”, – промелькнуло в голове.
– На самом деле 1ое апреля, наверное, самый хороший и добрый, и веселый, и счастливый день, хоть он и  начался с надоедливого Петрова и отвратного кальвадоса. Но стоило мне оказаться в саду, около фонтанчика, увидеть счастливые лица людей, увидеть, как переливается вода, словно хрустальные нити, в маленьком фонтанчике, чтоб стало легче, прошла  боль в голове и перестал бурлить в живот.
Ия вспомнила про вкусные булочки и огляделась вокруг.
– Куда бы присесть? – искали ее глаза.
– Так, здесь влюбленная парочка, нет, я буду мешать. Здесь – старушки-сплетницы, тоже отпадает, ненавижу сплетни. Здесь две мамаши с колясками, где сладко спят два карапузика, еще разбужу. Нет, пусть мирно спят.
Ия стала гулять по садику в поисках свободной скамейки.  Взгляд ее скользнул по самой отдалённой части садика, где  одиноко сидел молодой человек, держа в руке прутик и чертя им что-то на земле.
Ия направилась к его скамье.
– Отличное место, – подумала она. – Тихо, спокойно, можно уничтожить свои булочки, отдохнуть под вечерним заходящим солнцем. – Когда Ия стала  подходить ближе, сердце стало бешено колотиться – она сама еще не поняла почему, как вдруг до нее дошло, что это тот самый молодой человек, которого она видела зимой в заснеженном саду. Он так же одиноко сидел на холодной скамье, не обращая внимания на людей, на каток, на строящихся снеговиков и наряжавшуюся елку-красавицу. Он так же прутиком писал что-то на снегу. Казалось, что вся жизнь проносится мимо него и ничто, и никто не может оторвать от его занятия.
Она его запомнила, а вернее сказать и не забывала его лица. Оно было прекрасно, хотя так о мужчинах говорить не принято, но она не могла его забыть. После первой встречи она ходила в садик каждый день, чтобы увидеть его снова в любую зимнюю погоду, а незнакомца все не было и не было. Но она никак не могла себя заставить его забыть, отчасти и он был виной, что она не воспринимала Петрова.
Второй раз она его видела, когда проезжала на автобусе с работы мимо сада. Он гулял там.
Ия сошла с автобуса и побежала в сад, но незнакомца там уже не было.
И вот 3я встреча. Сердце бешено колотилось и казалось, что оно сейчас вылетит. По мере того, как она подходила к нему. В глазах потемнело и все кругом поплыло, холодный мокрый пот окутал все тело.
– Да у вас обморок, – первое, что она услышала, когда открыла глаза. Она уже сидела на скамье, а незнакомец поднимал ее пакетик с булочками с зеленой травы.
– Простите, это с непривычки... Я выпила: водку плюс зеленое яблоко, т.е. кальвадос… Как у Ремарка… Я вообще-то не пью. Ой, господи, что я говорю? – язык заплетался и не слушался. Незнакомец сел рядом.
– Ваши булочки, – протянул он ей пакетик.
Ия не могла оторвать от него глаз. Вблизи он был еще красивее.
– Меня зовут Ия. Спасибо, что вы меня поддержали во время обморока, спасибо за булочки. Да, кстати, угощайтесь.
Ия разорвала пакет и протянула булки незнакомцу.
– Андрей, а булка вам самой не помешала бы, – сказал молодой человек.
– А нам обоим хватит, здесь целых две.
Андрей взял булку: “Спасибо”.
Ия улыбнулась и тоже стала есть булку, не чувствуя ни вкуса, ничего, а только думая, что бы такого лишнего не сказать или, наоборот, что сказать, чтобы не показаться дурой.
Неожиданно ее взгляд упал на землю, туда, где валялся прутик, оброненный Андреем. Так было что-то начертано им. Ия старалась прочесть. “Лариса плюс Анюта, плюс Андрей равняется любовь навеки”.
Ревность окутала ее молниеносно. “Надо же, он любит сразу двоих, хотела бы я оказаться на их месте. Так значит у меня две соперницы”. Андрей заметил, куда она смотрит, поднял прутик и стал раскидывать песок, – слова исчезли.
Ия смотрела на него широко открытыми глазами, как-будто ждала объяснений и имела на это право. Он виновато улыбнулся.
– Вы их очень любите? – осмелилась спросить Ия.
– Да, очень, – сухо сказал Андрей.
– Не можете выбрать? – не унималась Ия. Андрей вопросительно посмотрел на нее.
– Простите, это не мое дело, я не имею права, просто сегодня 1ое апреля – день веселья и я первый раз навеселе.
– Кому день веселья и смеха, а для меня самый ужасный и грустный день.
– Они вам отказали, сразу обе, – обрадовалась Ия. – Не волнуйтесь и не расстраивайтесь. А знаете, я сегодня тоже отказала Петрову.
Незнакомец грустно улыбнулся:
– Поверьте, отказ – это не самое ужасное и грустное в жизни. Смерть – вот это ужас, но и то она неизбежна, ее невозможно избежать, так что радуйтесь жизни.
– Да, смерть неизбежна и она настигает нас всех. Когда мы стареем, когда мы болеем, и наконец, даже если кого-то переедет  грузовик. Но если человек умирает из-за чьей-то глупой шутки, в самом начале цветущей жизни… Когда он молод, красив, любим и сам любит…Когда, он так красив, что все, к чему бы он не прикоснулся, становится красивым… Когда, он дарит тебе малютку прекрасную, как маленький ангел. Вы знаете, что родители не должны хоронить своих детей. Это не правильно. Ведь я даже не успел нарадоваться этому чуду – чувству отцовства. У меня была семья, – и он махнул головой на зачеркнутые слова на песке.
Жена Лариса и дочь Анюта. Ей было всего несколько месяцев. И вот из-за чьей-то дурацкой, а вернее, глупой, нет, бесчеловечной первоапрельской шутки их не стало.
Знаете, что такое розыгрыш ценою в жизнь?
Так посмотрите на меня.
Я уже год не могу найти покоя, я не человек, я привидение.
Ия смотрела на него, широко раскрыв глаза от ужаса и думала: “Господи, а я хотела оказаться на их месте. Какой кошмар. Боже!”
Андрей встал.
– Простите, что я дал слабинку своим чувствам, но знаете, моя душа мечется, не может найти покоя. Я все понимаю, что прошлого не вернуть, ничего изменить нельзя, но не могу смирится, я понимаю, что надо дальше как-то жить, что жизнь продолжается, но не могу найти в себе силы. Говорят, что время лечит раны, сегодня 1ое апреля – год беде, но рана ни на каплю не затянулась, она все так же кровоточит, а может и сильнее, когда я вижу мамаш с колясками. Моя малышка должна была бы уже топать, представляете, какое это было бы чудо. Андрей грустно улыбнулся. Ия не знала, что сказать, но сказать что-то надо, подумала она.
– Я могу Вам чем-нибудь помочь?
– Привидению вряд ли кто уже поможет. – С этими словами Андрей ушел.
Ия сидела как вкопанная и одна мысль терзала ее: “Господи, я ведь его больше не увижу”. Но встать и побежать за ним она не могла себе позволить, по щекам текли слезы.
Заплаканная, вся в слезах она пришла домой.
Когда она открывала дверь, вышел сосед Иван Семенович и радостно спросил: “Когда ждать приглашения на свадьбу?”
– У привидений свадеб не бывает, – сказала она и с треском закрыла дверь.
Ия добежала до кровати и прямо в одежде, в обуви бросилась на нее.
– Да я, теперь уже я, привидение, потому что он меня никогда так не полюбит и хоть их, уже нет, они всегда будут на первом месте. У меня нет шанса. Я согласна была бы умереть, чтобы только он меня так любил, кроме его любви мне ничего не нужно. –  Ия встала. –  Спокойно, Ия, – сказала она сама себе, ведь если ты умрешь, ты будешь трупом, а трупу любовь не нужна. Надо жить и добиться его любви, а если он не сможет меня полюбить, то просто надо помочь человеку, он нуждается в помощи, а любить можно на расстоянии, об этом даже никто не будет знать.
– Но как я ему помогу, ведь я кроме имени ничего не знаю?
Раздался звонок в дверь. “Это еще кто? – подумала Ия. Для родителей еще очень рано, они хотели провести на даче несколько дней, а для вечерних гостей уже поздно”.
Ия вытерла слезы и подошла к двери. Как всегда она сначала посмотрела в глазок и к своему удивлению увидела розы Петрова.
– Это еще что такое? – подумала  Ия и открыла дверь.
Иван Семенович протягивал батон с розами Петрова: “Я тут их собрал, не пропадать же добру, жалко было. Вот, возьми”.
–  Дядя Ваня, они мне не нужны, делайте с ними что хотите.
– Тогда я отдам их от себя своей старухе, она обрадуется, ты меня не выдавай.
– Хорошо. –  Ия закрыла дверь.
В голове вертелось: “Когда я его снова увижу? Как я ему помогу? Встречу ли я когда-нибудь его?”
Ия снова легла. Мысли не давали покоя. Не помня как, Ия заснула. Раздался звонок. Ия вскочила на постели: “Так, на будильнике 10 часов утра, но это звонок не будильника, да и это звонок не в дверь, ой, господи, это трещит и разрывается телефон”. Ия подняла трубку.
– Алло, Ия, доброе утро.
– Доброе, – сказала Ия, почуяв, однако, что-то недоброе.
– Вас беспокоят с работы по поручению зав. отделенем Станислава Петрова.
– Да, я слушаю, – Ия узнала голос недружелюбной старшей медсестры Марго, которая была влюблена в Петрова и недолюбливала, а вернее сказать, ненавидела её, видя в ней свою соперницу. Марго  по возможности, всегда старалась, сделать несколько мазков тусклыми, тёмными красками, на разноцветной палитре жизни Ии.
– Вы не вышли на работу. Зав. отделением спрашивает о причине. Больные, записавшиеся заранее к вам на прием, вас ждут, все возмущены. Если вы без уважительной причины… то понимаете сами, ну, а  мое дело, вас предупредить. – Ия поняла, что Петров будет мстить.
– Скажите, пожалуйста, что я выйду во вторую смену, у меня страшно болела голова и я себя очень плохо чувствую. – Ия положила трубку.
– Так , значит Петров, теперь уже спуску не даст.
Ия подошла к зеркалу.
– Ой, господи, на кого я похожа? И я еще не хочу Петрова?
Из зеркала на Ию, как ей показалось на самом деле, смотрело приведение.
– Надо же, лицо осунулось за один вечер, глаза отекли и словно  вылезли из орбит. – Веки были красные, как у  вождя индейского племени, она была очень бледная, волосы смотрели в разные стороны, были все растрепанные. В школе они, смеясь, такую прическу называли “взрыв на макаронной фабрике”.
Ия в шоке пошла в душ.
– Неужели это можно поправить? – подумала она.
Контрастный душ, дорогой шампунь и бальзам для волос сделали свое дело. И хотя волосы еще мокрые и не успели высохнуть, думала Ия, но они прекрасны.
– Мои каштановые волосы сейчас высохнут и закрутятся, завьются в прекрасные колечки, которым завидовали все девчонки еще со школы, задавая очередной вопрос: “Ты что сделала химию?”
– Так, с волосами разобрались, надо быстро положить маску и что-нибудь на глаза.
Ия залезла в холодильник.
– Так, на лицо положить творог, а на глаза тампоны чая. Так, стоп, чая нет. Так как же мои глаза? Если бы не работа, то можно было бы одеть черные очки, но не могу же я лечить зубы в черных очках, тогда подумают точно, что у меня сдвиги.
Ия вспомнила, что где-то читала, как хорошо снимает отеки сырой картофель. Творожная маска и сырой картофель помогли, и, смотря на себя в зеркало, Ия улыбнулась: “И на такую замахнулся Петров?” В жизни Ия была очень приятной девушкой: каштановые волнистые волосы, белое лицо, большие карие глаза обрамляли густые ресницы. Ия стала краситься.
– Сегодня накрашусь посильнее всем врагам назло, – решила она, затем быстро натянула на себя любимые джинсы, дорогую кофту. Последний раз бросая в зеркало взгляд, убедилась, что фигурка у нее что надо, накинула куртку и вышла из дома.
Петров ничем не выдавал свой гнев, а напротив, дружелюбно улыбался и Ия почувствовала сначала себя виноватой.
– Я плохо себя чувствовала, поэтому вышла во вторую смену.
Петров очень мило улыбнулся, а сквозь зубы процедил: “Еще одна выходка и мы вас уволим по статье”.
– Так, значит он решил объявить все-таки войну, – промелькнуло в голове.
– Я вам не дам такого шанса, – сказала грубо Ия и прошла мимо Петрова.
– Это мы еще увидим, – смеясь, отчеканил Петров.
– Посмотрим, – не унималась Ия.
Около кабинета толпилось очень много народу, казалось, что больных второй смены всех решили дать ей.
– Ничего, прорвемся, – сказала она сама себе и взялась за работу.
– Ой, доктор, знаете, только сел за стол справлять дочке годик, взял первый кусок праздничного торта и разболелся зуб, я бросил всех гостей, праздничный стол и к вам за помощью. 
– Господи, его дочке годик, как было бы дочке Андрея, – думала Ия, рассматривая зубы больного.
– Следующий, – крикнула Ия.
– Я следующий, но не знаю, мою карточку принесли или нет.
– Как фамилия ваша? – спросила Ия.
– Андрей Иванов, – ответил пациент.
– Господи! Опять Андрей.
– Следующий, – вызвала Ия.
В кресло сел пожилой мужчина.
– Он на Андрея не похож, но почему, почему я вижу… А виноваты эти большие зеленые глаза. – Ия только сейчас вспомнила, что Андрей зеленоглазый.
– Говорят, что у беды глаза зеленые. Если так будет продолжаться, то я сойду с ума.
Опять страшно стала болеть голова, захотелось домой, а вернее, в городской сад, в надежде увидеть его.
Если бы с Петровым не было бы войны, стоило ей только намекнуть, что она устала и хочет домой, так он сам бы ее отвез на своем мерсике.
– Ну ладно, на войне, как на войне, прорвемся, – опять подумала Ия и продолжила свою работу.
Вторая смена у  Ии заканчивалась поздно, поэтому в городской сад она ходила через день, после первой смены в надежде увидеть Андрея, а его все не было и не было.
Тоска стала одолевать ее. Родители давно уже приехали в дачи, а легче и веселее ей не стало.
– Ия, девочка моя, что с тобой происходит? – спросила как-то мать.
– Все в порядке.
– Но я же вижу, у тебя проблемы, что-то тебя угнетает, поделись, я дам тебе совет, я же твоя мама – самый близкий для тебя человек и как люблю тебя я, никто в жизни тебя так любить не будет. Ты для меня все на свете, твое горе – это мое горе, твоя  радость – это моя радость.
Ия со слезами на глазах бросилась к маме.
– Да мама, он меня никогда так не полюбит и больше я его никогда не увижу.
– Ну что ты, детка. Станислав тебя очень любит, пойдешь на работу и увидишь.
– Мама, дело совсем не в нем. Я люблю другого. Его зовут Андрей и больше  я про него ничего не знаю.
– Моя девочка стала совсем взрослой.
– Мама, дело не в этом, что я стала взрослой, а просто я его не увижу никогда, а если и увижу, у меня нет шанса.
– У тебя есть соперница? Борись!
– Нет, они умерла и для него погас весь свет. Бороться с кем? С его апатией, депрессией?
– Ия, ты наваливаешь на свои хрупкие плечи очень тяжелый груз.
– Мама, они хоть и хрупкие, но они выдержат этот груз, а вот без этого груза я пойду на дно. Я сама погибну.
– Ну  тогда борись, я поддержу тебя.
– Но как? – Ия стала плакать. Наталья Николаевна, так звали маму, налила зеленый чай, поставила его перед Ией.
– Выпей, успокойся и все расскажешь.
Ия послушалась мать.
Проезжая на работу мимо садика, Ия во все глаза смотрела в окно, стараясь в гуляющих прохожих рассмотреть Андрея, а его все не было и не было. Время шло, а она его не забывала, чувства к нему становились все сильнее и сильнее.
Военные действия на работе с Петровым и его протеже Марго, то затухали и давали передышку, то разворачивались с еще большей силой.
Как-то Ия даже не заметила, когда она запачкала халат раствором медикамента, готовя очередную пломбу. Петров не знал давно к чему придраться, так как приходила она даже раньше и уходила вовремя. Грозно при всех сделал он ей  замечание, что она не опрятная и больным должно быть неприятно не то, что садится к такому врачу в кресло, а вообще доверять ей свои зубы и позволять своими руками залазить им в рот.
Ия молча выслушала обиду.
На следующий день Ия принесла из дома специально чистый, выглаженный, накрахмаленный халат и повесила на свою вешалку. Она отлучилась буквально на пять минут, отдать прочитанную книгу девочке из регистратуры, а когда пришла, увидела, что на ее, принесенном из дома, чистом халате сияют два огромных пятна. Мимо кабинета проходила радостно и злобно улыбающаяся Марго.
Первое, что пришло на ум, это схватить  Марго за ее конский хвост, торчащий на макушке, и надавать пощечины. Ия взяла себя в руки. “Спокойно, Ия, не поддавайся на провокацию”.
Она молча одела халат и стала работать, ожидая Петрова.
Он не заставил долго себя ждать.
– Еще не начался рабочий день, а Вы уже в грязном халате, – услышала она до неприязни знакомый голос Петрова.
– Я же Вам вчера сделал уже замечание. Неужели Вы не понимаете, что неприятны больным, а Вы должны создать полный комфорт, чистоту и удобства.
В кабинете собрались медсестры и другие врачи, а Петров все продолжал и продолжал свое нравоучение, унижая Ию.
Ие казалось, что она не выдержит, но она продолжала молчать и только ее глаза гордо смотрели на Петрова и как бы говорили: “Ты мне противен”. Петров не выдержал безмолвной атаки, сдал позиции и как последний трус бежал с поля боя. Он молча вышел. Ия продолжала работу, но с того дня у нее всегда с собой был запасной чистый халат и когда через несколько дней выходка провакаторов повторилась, – она достала из пакета чистый халат, одела его и стала работать. В дверях показались радостные Марго и Петров. Радость Марго постепенно стала уходить с лица по мере того, как она  рассматривала халат Ии. Очень быстро её  сменила маска удивления и растерянности. Петров же молча  и резко вышел из кабинета.
– Я победила и так будет всегда, – отметила Ия.
Время шло, а Андрея она не встречала и не могла забыть. После первой смены она продолжала ходить в сад в надежде увидеть его, ночами плакала.
Петров продолжал цепляться на работе. Сгорая от любви к ней, а она его все больше и больше его ненавидела, стараясь, каждый день выглядеть все красивее и привлекательнее, чтобы выместить свою боль на нем. Она даже приобрела зеленые линзы, чтобы глаза были как у Андрея.
– У беды глаза зеленые, ну что же, Петров, я буду твоей бедой, – думала она.
Станислав сходил с ума, видя день ото дня, как хорошеет Ия и как пренебрегает им и не сдается. Он решил заключить перемирие и пойти на переговоры, закончить военные действия сватовством.
Ия пришла домой и к своему удивлению, увидала дома Петрова. Он сидел за столом с ее родителями и пил чай.
– Ия, давай покончим с войной и поженимся.
Ия покачала головой: “С войной покончим, а замуж за тебя - никогда”.
– Но почему? Твои родители – мать Наталья Николаевна и отец Алексей Алексеевич не против, почему же ты упрямишься? 
– Да потому, что не хочу просто замуж, вот и все. 
Петров вскочил, опрокидывая чашку и заревел: “Не хочешь замуж и поэтому бегаешь после работы в сад за своим полоумным, что он тебе может дать? Только свои воспоминания. Как пройдет твоя жизнь, на что ты надеешься?”
Ия набросилась на него с кулаками. Казалось, она хотела выплеснуть на него все свое горе.
– Полоумный? Да ты сам полоумный! Как ты смеешь такое на него говорить, кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь?
– Ия, успокойся, – разнимая их, говорил отец. Наталья Николаевна, как могла, старалась помочь мужу, но у нее это плохо получалось.
– Ия, девочка моя, перестань, остановись.
– Я остановлюсь, когда он уберется.
Тут взгляд ее упал на букет роз и коробку конфет, лежавших на соседнем столике, очевидно, принесенных Петровым. Ия схватила их и бросила в раскрытое окно.
– А теперь иди вслед за ними, я тебя ни видеть, ни слышать больше не хочу. Ты мне противен, омерзителен, – и с этими словами она вышла из кухни и заперлась в своей комнате.
– Ты еще пожалеешь об этом, – стряхивая пиджак, кричал Петров.
Отец и мать смотрели на горе-жениха не зная, что сказать.
Через некоторое время, когда удалился Петров, Наталья Николаевна постучала в комнату дочери. Ия молчала.
– Ия, открой! Мне надо с тобой поговорить.
Ия открыла дверь.
– Мама, зачем ты рассказала ему про Андрея.
– Извини, я не со зла, а просто объяснила ему, что у него нет шанса и тебя надо забыть, а видишь, как все вышло… Прости, я не хотела, – и она обняла дочь.
На следующий день, как только Ия пришла на работу, появилась Марго:
– Заведующий просил поставить Вас в известность, что теперь Вы будете работать только во вторую смену.
Ия изменилась в лице. Теперь она уже не сможет ходить после работы в сад в надежде увидеть Андрея. Петров правильно все рассчитал.
– Но почему?
– Да потому, что Вы молодой специалист и вообще Вам еще надо учиться, – сказала радостно Марго.
Ия вся поникла.
– Ну что Петров, все равно ты меня не сломишь, а если мне суждено, я все равно встречу Андрея.
Жизнь продолжалась. Ия ходила на работу, по-возможности, бегала в городской сад. Петров устраивал новые козни и  сох по ней.
В одно из воскресений после очередной безрезультатной прогулки по саду Ия решила зайти в аптеку купить кое-какие медикаменты для работы на свои деньги, только чтобы не обращаться за ними к старшей медсестре – злобной Марго.
– Нет, что вы, молодой человек, эти лекарства мы даем только по рецепту врача, а чтобы приобрести их так, не может быть и речи, – услышала она голос аптекарши.
Ия смотрела на молодого человека не веря своим глазам. Перед ней стоял Андрей. Он очень сильно похудел, осунулся, но его зеленые глаза были прекрасны, хотя и излучали  сильную грусть или  даже  глубокую тоску. Такую,  когда нечто заставляющее тебя быть таким, является очень сильным и в то же время сокрытым в самых укромных и чутких пространствах твоей души. И тогда, тоскливый свет этого взгляда, является  ярким отблеском глубокого страдания, хотя и  лишь его слабой проекцией. Дающей возможность, не в точности почувствовать, но уверенно предположить, насколько влиятельно и сильно это нечто, отраженное  мгновением,
тяжёло-усталого и  печального взгляда.
– Андрей, – тихо произнесла она.
– А, Ия, здравствуй.
– Вы помните как меня зовут? – с удивлением и радостью одновременно спросила Ия.
– Да, – ответил Андрей.
– Пойдемте в сад, – предложила Ия.
Андрей махнул головой в знак согласия, они вышли из аптеки и пошли в сад молча, пока не дошли до их скамейки, где произошла первая встреча.
– Сядем? – спросила Ия.
– Сядем, – ответил Андрей.
Первая начал разговор Ия.
– Андрей, простите за вопрос, но зачем Вам эти таблетки?
– Хотел повторить путь Ларисы.
– Не понимаю.
– Чтоб понять, Вам надо знать мою историю.
– Расскажите, если найдете силы.
– Силы? То есть, … но интересно ли Вам это? Чужая жизнь, чужая боль.
– Больше, чем Вы можете себе представить.
Андрей начал рассказ.
– Мы с Ларисой учились в одной школе, вернее, я был, так сказать, новеньким, пришел к ним в школу в 9ый класс, а Лара училась в 8ом классе. Сначала я ее даже не замечал, не знал, обычная серенькая худая девчонка с двумя косичками. Я ее запомнил только постольку, поскольку на меня обращала внимание и все время мне улыбалась ее подруга, с которой она все время ходила, они были  неразлучны. Подруга Света была очень симпатичной девчонкой и нравилась многим. Но меня почему-то она совсем не волновала, а, наоборот, благодаря улыбчивой Свете, я и обратил внимание на ту, кто была рядом на мышку Лару. При виде ее сердце начинало бешено колотиться,  я сам не понимаю, почему? Света всегда старалась пройти и быть, где был я на переменах и с ней непременно был ее хвостик – Лара, а я старался пройти и быть, где была Лара, так мы и бегали по школе целый день. Однажды, на школьной дискотеке я подошел и пригласил Лару. Они стояли вместе. Она была в шоке, смотрела на Свету, как бы спрашивая разрешения, а когда мы пошли танцевать, спросила: “Вы что-то хотите знать про Свету через меня?”
– Меня Света не интересует. Меня интересуешь ты.
Она стала таращить на меня свои голубые глаза и я понял, что красивее этих глаз нет на свете.
– Но так я потеряю свою подругу.
– Но взамен ты обретешь друга, а со временем больше, чем друга, ведь по жизни ты не можешь все время идти с подругой. У тебя должна быть своя семья.
– Я должна все обдумать.
Я времени на обдумывание ей не дал. Я заваливал ее шоколадками, конфетами, цветами. Я приносил розу и на перемене клал ее на парту. Я носил ее портфель, со школы провожал домой, а утром ждал у ее подъезда с каким-либо подарком. Это были простые мелкие сувениры, ручки, жвачки, ведь мы были тогда детьми и что-то крупное я подарить ей не мог, но летом я работал в трудовом лагере и на вырученные деньги купил золотое кольцо. Наша дружба, потом любовь, вернее сказать, любовь с ее стороны, так как я уже любил ее, крепла с каждым днем. Она перестала зависеть от Светы, подчиняться ей, быть ее хвостиком и сама – утвердилась. Я закончил школу раньше. Уже работал, но продолжал по возможности встречать и провожать её. Потом ушел в армию, мы писали письма друг другу каждый день, она ждала меня.
Андрей посмотрел на Ию.
– И зачем я Вам все это рассказываю?
Ия испугалась, что он опять сейчас уйдет и она его больше не увидит.
– Чтобы человеку, чтоб Вам стало легче, надо высказаться.
– Мне от этого легче не станет. Сейчас я, как будто переживаю это все снова. Радость от полученных в армии писем, радость и безумное удивление, когда увидел ее первый раз после приезда из армии! Это была уже не та серая мышка с тонкими косичками, а стройная, прекрасная молодая девушка с распущенными прямыми и очень красивыми волосами. Она была уже студенткой. Я любил бы ее еще больше, если бы это было   возможно, но она все время как-то втайне сомневалась, считала себя по-прежнему серой мышкой и думала, что я достоин  более лучшей и красивой, чем она. Со Светой она продолжала дружить. Света стала моделью, успела уже 2 раза выйти замуж и развестись и считала, что всему виной является ее первая не сложившаяся любовь, то есть я. Я поступил в институт иностранных языков, затем перевелся на вечернее отделение, чтобы работать и чтобы были деньги, я хотел жениться, но Лара все время оттягивала. Я не хотел на нее давить, обижать, я молча ждал, когда она даст согласие. А она все не спешила и не спешила. Как-то она пришла и говорит, что Света вышла 3ий и, наверное, последний раз замуж, ведь бог любит троицу, замуж за своего шефа. Я сделал ей очередное предложение и, к моему удивлению и радости, она согласилась. Это был самый счастливый день в моей жизни, нет, вернее был еще, когда через год она подарила мне Анюту, маленького ангела. Так мы и жили втроем, я мечтал о сыне, время от времени на нашем горизонте появлялась Света, она делал успехи в модельном бизнесе, развелась со своим мужем, меняла ухажеров как перчатки. Я был счастливым отцом, но видно счастье длится не долго. Все случилось неожиданно и очень страшно, первого апреля. Меня не было дома и с моими девочками случилось несчастье, от которого я не смог их уберечь. Как потом выяснилось, позвонила Света, прилетев из очередной командировки, рассказывала о своих новостях и планах на будущее и спросила, а как у нас дела. Моя добрая, наивная Лара сказал, что я мечтаю о сыне и она собирается осуществить мою мечту, а та ей заявила, что ее мечет конец, что как будто у нас с ней роман уже несколько лет и я ей делал предложение, а не вышла она за меня постольку, поскольку я беден и не могу обеспечить все ее прихоти, ей нужны состоятельные мужья. “Поэтому-то он не давил на тебя, когда ты не хотела выйти за него замуж”, – сказала она ей.
– У нас с ним любовь уже давно, ты посмотри на себя и на меня, кто от меня откажется и предпочтет тебя? Ты же серая мышь.
Лара оставила мне записку: “Я знаю, ты меня не любишь, ну и как меня – серую мышь можно любить? Я тебя не осуждаю, я тебя, несмотря ни на что, очень, очень сильно люблю. Будь счастлив, прости. Лара.
 P.s.  Свою малышку,  да, простит меня бог, я забираю с собой.”
После этого моих девочек не стало. Лара напилась таблеток, предварительно напоив ими Анюту. Вот и конец счастливой семье. Так первое апреля – день веселья, шуток и смеха унес моих девочек.
Света позвонила в тот же день 1ого апреля вечером, она хотела сообщить моей жене, что это розыгрыш и посмеяться. Но их уже не было в живых. Как только она об этой узнала, с ней случилась истерика, она кричала, что это розыгрыш, что она не хотела. Ее с нервным расстройством положили в больницу и  она не выходит все это время из психиатрической клиники.
Я был у нее сегодня, первый раз за все это время; жалкое зрелище. От ее красоты, внешности ничего не осталось. Да что там говорить, она не в себе, никого не узнает, а только бормочет себе под нос одно слово “розыгрыш”.
Все это время я ее ненавидел, хотел убить ее, а теперь, кроме жалости, я ничего не испытываю.
Так закончился наш треугольник, она была последнее родственное звено, связь меня с Ларой, хоть и губительная. После того, как сегодня я увидел ее в клинике, я и зашел в аптеку и хотел кутить тех лекарств, что выпила Лара. Так мы с Вами и встретились.
– Андрей, пообещайте мне только одно.
– Что именно?
– Не пить никогда этих таблеток, а я пообещаю Вам никогда не пить, ну, например, – Ия задумалась, а потом произнесла, – кальвадос.
Андрей долго смотрел на нее грустными зелеными глазами, а потом махнул головой. Он взял прутик и на земле начертил, –  “розыгрыш ценою в жизнь”, а потом сказал: “Я обещаю, что  не буду пить таблеток. Жизнь продолжается.”   Ия с облегчением вздохнула.
– А можно Вас попросить еще об одной услуге?
– Да, конечно.
– У Вас вечером есть свободное время?
– И вечером, и днем, и утром. Я ушел с работы.
– Тогда не могли бы Вы несколько дней… понимаете, я работаю сейчас все время во вторую смену, а за мной увязался один приставала – маньяк, мне поздно возвращаться одной страшно, хотя… если Вы откажете, я все пойму.
Ия страшно волновалась за свой смелый ход, вдруг не сработает. Она почувствовала, как все её тело невероятно напряглось, превратилось в одну вибрирующую струну. Струну издающую звуки, слышимые только ей и удивительным, чудесным резонансом  совпадающими с невидимым дуновением её губ,  произносящими – соглашайся… пожалуйста соглашайся.
– Это всего несколько дней, чтоб он видел, что у меня есть парень.
Андрей сразу ответил: “Я обязательно приду завтра”.
На следующий день Андрей к концу II смены пришел в поликлинику и они вместе поехали домой.
Так прошло несколько дней, а потом еще несколько дней. Ия страшно боялась, что в один прекрасный день он не придет и она его снова не увидит, но он приходил и провожал ее до дома. Они лучше узнавали друг друга. Однажды  Ия  обратилась к нему с новой просьбой.
– Андрей, а ты умеешь плавать?
– Да.
– Не мог бы ты составить мне компанию, я утром до работы хочу пойти в бассейн, но я не могу плавать, это займет у тебя всего несколько дней, пока я, не наберусь смелости и привыкну к воде, я страшно боюсь ее?
Так по утрам они стали ходить в бассейн.
– А ты, оказывается, неплохо плаваешь.
– Когда рядом такой учитель, – Ия многозначительно улыбнулась.
Затем Ия придумала новое.
– Я хочу научиться водить машину, не мог бы ты дать мне несколько уроков?
Так они стали встречаться и в воскресенье. Он учил ее ездить на своей машине, а потом они стали ходить на воскресный ужин к ее родителям.
Родители Ии приняли его очень дружелюбно.
Наталья Николаевна сказала: “Ты сделала правильный выбор”.
Как-то проходя мимо ювелирного магазина, Ия спросила: “Зайдем?”
– Зайдем.
Когда они оказались у витрины магазина, Ия ткнула пальцем в первое попавшее кольцо, заявив: “Ой, как я его хочу уже давно, но никак не могу накопить, видно, другие покупатели меня опередят”, – и расстроенная вышла из магазина.   
Андрей молча вышел за ней, но всю дорогу о чем-то думал.
Так прошло еще какое-то время; вечером он встречал ее с работы, утром ходили в бассейн, по воскресеньям она училась водить машину, а потом шли к ее родителям на воскресный ужин. Постепенно Андрей начал улыбаться, стал более разговорчив, грусть в глазах сменилась искорками  радости жизни.
Ия знала, что это дружба, но она хотела большего, ведь она была в него влюблена. Она стала еще красивее, чем была, делала всевозможные прически, разный макияж, с тщательностью следила за своей одеждой.
– Он все еще любил Лару – серенькую мышку, нет, я не ревную, я уважаю его чувства, но ведь жизнь продолжается, нельзя жить одними воспоминаниями, – плакала она у матери на груди.
– Ия, ты и так добилась уже многого, продолжай свою борьбу, сражайся за свои чувства, за свою любовь и она не заставит себя ждать.
Петров сходил с ума, он видел, как каждый день Ию встречает Андрей – очень симпатичный молодой человек, но он ничего не мог поделать.
– Ия уплывает у меня из рук, нет, она не будет ни чьей, никогда, – говорил он себе под нос все время.
В воскресенье, после того как занятия на машине были закончены, Андрей достал из кармана очень красивую коробочку и протянул Ие: “Это тебе”.
Ия с трепетом взяла и открыла коробочку и увидела то самое кольцо. Её радости было предела.
– Значит  он реагирует, – подумала она, а вслух произнесла:
– Ну откуда у тебя деньги? Ведь ты не работаешь.
– Ты знаешь, я ведь хороший переводчик, я взял переводы, работал ночами, меня пригласили, я сделал несколько синхронных переводов и вот результат мы сейчас увидели у тебя на пальце, – и он с радостью одел ей золотое кольцо.
– Мама, ты была права, борьба, мое сражение несет свои плоды, – с радостью говорила Ия, показывая маме свое кольцо на пальце.
Через несколько дней Андрей спросил:
– Ия, ты не будешь против, если наши утренние визиты в бассейн прекратятся?
У Ии бешено забилось от волнения сердце.
– Нет, конечно. Я уже хорошо плаваю, тебе надоело?
– Нет, просто, понимаешь, я в магазине видел такие же серьги, как твое кольцо, если их купить, то получится комплект, вот я и решил, устроиться на работу. Меня берут переводчиком в одну крупную, очень хорошую компанию. Завтра первый день. Пожелай мне удачи.
– Я очень рада за тебя, – вслух произнесла Ия, а про себя добавила: “За нас, я рада за нас, за свою борьбу, что ты нашел в себе силы подняться, не сломиться и начать снова жить. Жизнь  продолжается”.
Через небольшое время Ия радостно демонстрировала сотрудницам на работе новые серьги – подарок Андрея. Об этом, конечно же, узнал Петров, ему донесла Марго. Он сходил с ума в полном смысле этого слова. Он видел, как каждый день Ию встречает Андрей, как Ия цветет день ото дня, не обращая на него никакого внимания, как будто его не существует, он ходил мимо ее кабинета, как будто по делу, но на самом деле лишь бы ее увидеть, он заходил в кабинет и молча выходил, не зная, что сказать. А потом он решил действовать, понимая, что теряет ее навсегда. У него возник очень страшный план, которого пугался он сам, но он уже не в силах был от него отойти.
У Ии в деревне заболела бабушка и родителям, срочно пришлось уехать.
– Ия, я надеюсь, ты справишься без нас, – сказал мать.
– Да, кончено, сейчас главное – наша старушечка.
– Мы с отцом планируем там, в деревне провести месяц, за одно, поможем ей по хозяйству.
– Хорошо.
Ия грустная пришла на работу, рассказала сотрудницам о неприятности дома. Узнав известие, Марго тут же сообщила Петрову.
– Надо действовать, когда еще будет такой шанс, – решил Петров.
Ия спала. Раздался звонок. Ия проснулась, на тумбочке возле кровати лежали серьги – подарок Андрея – сердце радостно забилось: “Неужели Андрей, но он должен быть на работе”.
Она встала и полетела к двери и к своему разочарованию увидела Петрова. Она открыла дверь.
– Я пришел мириться. Эти розы тебе. Я понимаю, ты любишь другого, будь счастлива, но мы можем хоть остаться друзьями.
Ия вспомнила Андрея.
– А ведь, как я люблю Андрея, он, наверное, так любит меня, – пронеслось в голове, – но он же не виноват, сердцу не прикажешь. Бедный Петров, я была к тебе очень жестока, – думала она.
– Заходи. Трубки перемирия у меня нет, я предлагаю кружку перемирия, то есть чашку чая.
Ия взяла розы и пошла на кухню. Петров последовал за ней.
И вдруг случилось все как в самом кошмарном сне или в ужасном фильме. Петров неожиданно схватил ее с и силой ударил об стену. Голова затрещала, она лишилась чувств. Очнулась она от дикой боли в руках и ногах. Это болели зверски перевязанные руки и ноги. Петров сидел в кресле.
– Сейчас ты позвонишь Андрею и скажешь, что разлюбила, а вернее, никогда не любила его.
– Я этого не сделаю.
– Нет, ты позвонишь.
– Ты меня не испугаешь, я не боюсь никого и ничего.
– За свою жизнь ты не боишься, а вот за жизнь Андрея, как?
Ия на самом деле испугалась.
– Ты маньяк, тебя накажут.
Петров из кармана достал какой-то предмет.
– Это знаешь, что за предмет? Вот этот предмет – взрывное устройство, – цепляется к низу машины, его никто не видит, а машина и ее хозяин отправляются к небесам.
– Надо выиграть время, – думала Ия.
– Сейчас я наберу телефон  Андрея и ты ему все скажешь.
– Но его нет, он на работе.
– Очень хорошо, наговоришь на автоответчик и скажешь, что уезжаешь в деревню к больной бабушке, чтоб не было объяснений и горького расставания.
Петров набрал номер и подставил трубку Ие.
– Говори, – скомандовал он, держа в руке маленькую, но очень страшную вещицу.
– Алло, Андрей, привет. Это Ия. Я звоню, когда тебя нет, потому что так будет легче. Понимаешь, это был розыгрыш, я тебя не люблю. Я уезжаю в деревню, чтоб не было объяснений ненужных, а на прощанье сейчас за тебя я пью кальвадос дома.
Петров нажал на отбой:
–  Это что еще за самодеятельность?
– “Кальвадос” –  это яблочная водка, ее пьют на похоронах, я отмечаю похороны нашей любви.
– Скоро будут отмечать твои похороны. Ты останешься здесь одна, без еды, без воды, а родители далеко и приедут не скоро. Андрей тебя искать не будет, а когда тебя найдет, ты уже никому ничего не сможешь сказать, так как умрёшь.
– Ты чудовище, Петров.
Петров вытащил из кармана заранее приготовленный кляп и засунул ей в рот, затем еще раз привязал ее к кровати, взял свои розы.
– Ты никогда не ценила моих роз, надеюсь, оценишь их, когда станешь трупом, – с этими словами он вышел и закрыл дверь на ключ.
Андрей ждал как всегда Ию после работы у дверей поликлиники, но она все не выходила, сердце забило тревогу. Вышла знакомая медсестра, подруга Ии, они как-то подвозили ее до дома.
– Натали, почему Ия так задерживается, что неотложный больной?
– А Вы что, не в курсе? Она не пришла сегодня на работу, а вообще, у нее сейчас болеет бабушка, а остальное мне не известно.
Андрей чувствовал что-то неладное, еще вчера вечером все было так хорошо, что могло измениться за это время?
Андрей поехал домой, собираясь тотчас позвонить Ие. Когда он приехал домой, то сначала включил автоответчик.
– А вдруг она звонила, – подумал он.
Андрей выслушал сообщение и тут же набрал ее номер, но никто не ответил.
– Что значит розыгрыш? Опять розыгрыш. Но второй раз со мной это произойти не может. Я не допущу, я не верю, только жизнь стала налаживаться и снова удар, но Ия не такой человек, зачем ей меня разыгрывать? Здесь что-то не то.
– Что делать? – рассуждал Андрей. Он снова набрал хорошо знакомый номер, но опять безрезультатно.
– Может она не подходит к телефону, – подумал он.
Андрей схватил ключи от машины и помчался к ней домой.
– Только бы она была  дома и это оказалось  просто глупой шуткой, а не злым розыгрышем и все стало бы на свои места.
Андрей позвонил, затем постучал, но ему никто не открыл.
– Да, действительно, ее нет дома, утром поеду к ней на работу и выясню, может она взяла отпуск или отпросилась.
Как только Петров ушел и закрыл дверь, Ие стало намного спокойнее.
“Этот маньяк ушел, теперь надо действовать, но как?” Ия пошевелила руками – безрезультатно; нет, руки не освободить, ноги тоже.
Они затекали все сильнее и сильнее, очень сильно болела голова. Она попробовала выплюнуть то, что было во рту, – тот же результат.
– И что я буду делать? – промелькнуло в голове. – Сколько я так протяну? Сдвинуться с места не смогу, закричать тоже, надежда только на чудо. Неужели Андрей не поймет…
Надежда только на него, ведь родители приедут не скоро, а больше ее искать никто не будет, в таком состоянии она долго не протянет, да и кто поймет, что она завязанная лежит дома. Отчаяние охватило Ию.
– И теперь, когда все так хорошо, когда я выиграла сражение, борьбу, когда Андрей почти уже мой, наступил конец. Нет, не может быть, а впрочем, в жизни все возможно, – рассуждала она. – Ведь я не думала, что Андрей меня полюбит, а он полюбил, хотя и не говорил мне еще об этом. Из-за любви к Андрею погибли Лара и она не жалела об этом, но она думала, что он ее не любит, но я-то знаю, что он меня любит, так зачем же я должна погибать? И вправду говорят у беды глаза зеленые. Теперь вслед за Ларой из-за любви к Андрею погибну и я, но я не жалею, что в него влюбилась. Да, я его очень люблю. Будь счастлив, Андрей, – с этими мыслями Ия отключилась: от дикой боли в голове, руках, ногах; от страха; от безысходности.
Андрей не мог дождаться утра, чтобы поехать к  Ие  на работу. Он все метался по своей квартире, не находя покоя, потом сел в кресло от усталости, от глупых мыслей, от безысходности, что сейчас ничего не может сделать, и заснул. Утром зазвенел будильник, он вскочил и как был одет, (он и не раздевался ночью), помчался в поликлинику.
В кабинете, у заведующего отделением Петрова, около телефона с умным и очень важным видом видела Марго.
Андрей зашел.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, –  ответила Марго.
– Мне нужен Ваш заведующий. отделением.
– Я за него. Что Вы хотели?
Марго, конечно же, узнала в посетителя.
– Я бы хотел узнать насчет Ии, что с ней случилось?
– Об этом Вам лучше знать, – ехидно ответила Марго. А потом добавила: Она отпросилась у Петрова.
– А что с Петровым?
Марго задумалась, а потом ответила:
– Петров заболел, когда выйдет не известно.
Андрей молча вышел, что-то ему во всем этом не нравилось.
Он поехал вместо своей работы опять домой и включил автоответчик,  несколько раз подряд прослушал сообщение.
– Нет, тут что-то не то, но что? Никак не могу понять! – рассуждал Андрей. – Ия не такой человек, чтобы играть, не вижу смысла, у Светы был свой счет, а Ия? Причем тут розыгрыш? Ведь она столько сил вкладывала в меня, вытаскивая из того ужаса, в котором я оказался? Нет, я ее хорошо изучил. Я не верю. –  Андрей еще раз включил сообщение. – Зачем за меня пить кальвадос? Ведь она обещала никогда его не пить?
Он включал автоответчик снова и снова. 
– Андрей, соображай. Смутное, нарастающее беспокойство и  неприятное   напряжение в теле, словно давали сигналы, знаки, что что-то здесь не так, что что-то неладное. Но, это были лишь проблески интуитивного прозрения, слабыми и тонкими лучами упрямо пробивающимися, через толстую стену  страшной, своей несправедливостью безысходности. Подсознание, как будто бурлило и разрывалось, стремясь выплеснуть наружу,  важное понимание, которое он пока не осознавал.
– Андрей,  соображай…  Она, обещала никогда  не  пить кальвадос…
И тут его словно осенило. “Кальвадос дома”, – пронеслось в голове.
Вот, он знак!
Она дома, она хотела сообщить, что не может говорить, что она в беде. Ия находится  дома и как до него это сразу не дошло, а вдруг уже поздно, сколько времени прошло, что с ней?
Андрей помчался, что было сил к ней домой, не соблюдая правил дорожного движения, не смотря на красный свет. “Только бы успеть. Она дома, с ней беда, она ждет помощи, только бы успеть”.
Не помня, как он оказался у ее двери, Андрей стучал в дверь, звонил. Ия не открывала.
– Ия, открой, – кричал во все горло Андрей.
На шум вышел любопытный сосед Иван Семенович.
Минуту они молча смотрели друг на друга, а потом Андрей оттолкнул его от двери и вбежал в его квартиру. Напуганный сосед помчался за ним.
– Да у нас воровать нечего, мы со старухой очень бедно живем. Золота и денег нет.
– Послушай старик, я не вор, Ия в беде. Где балкон, мне нужно попасть в ее квартиру?
– А, парень, тогда тебе нужен Игорь Петрович.
– Причем тут Игорь Петрович?
– Да нет, он тебе, конечно же, не нужен, а вот его балкон тебе подойдет, он сообщается с балконом Ии.
– Но где этот чертов балкон? – кричал Андрей.
– В соседнем блоке.
Андрей помчался со всех ног. Он не помнил, как и, что объяснял, он не помнил, как перелазил, осознание происходящего пришло, только тогда, когда на балконе Ии, он увидел её через стекло. Увидел, что она лежит на диване. Он разбил стекло и оказался в комнате.
– Ужас, что с ней? Только бы она была жива, второй потери я не выдержу, это выше моих сил, – пронеслось в голове у Андрея.
Ия очнулась от дикой боли, болело все, что могло болеть, но что именно, она не знала. Перед глазами все плыло, она ничего не видела, ничего не слышала, а только на нее смотрели зеленые глаза. “У беды глаза зеленые”, – пронеслась хорошо известная фраза. Наверное, я попала в ад, поэтому такая боль.
Зеленые глаза приближались и вдруг они стали совсем близко, и она ощутила теплое прикосновение на лбу.
– Что это? – спросила она вслух.
– Первый наш поцелуй. Я Андрей, ты меня узнаешь?
– Я жива?
– Я не дам тебе умереть, теперь мой черед, обещай мне одно, что будешь жить.
Андрей как мог быстрее старался развязать Ию, она была очень слаба.
– И кто сказал, что у беды глаза зеленые? Счастье ты мое зеленоглазое, – и с этими словами Ия снова отключилась от дикой боли.
Машина Андрея бешено неслась к ближайшей больнице.
– На этот раз все будет хорошо. Я спасу ее, обязательно спасу, –  говорил себе Андрей.
Петров метался по своей квартире: 
– Надо вернуться… и спасти ее. Но так она вернется к нему. – Он не знал, что делать. Паника, тревога, страх охватили его.
– Я спасу тебя, Ия, – говорил он себе, но тут же начинал орать бешеным голосом: – Нет, никогда, никогда. 
Он одевался, намереваясь спасти ее, но тут же злоба, ненависть овладевали им.
– Ты никогда не увидишь его больше, ты будешь ничьей.
Он понимал, что сходит с ума, это было последнее, что он мог понять.
Ия и Андрей сидели в садике на скамейке, где они познакомились.
Андрей взял прутик и сказал:
– Давай поиграем в крестики-нолики.
– Хорошо, – согласилась Ия.
Андрей поставил “Х” и передал прутик Ие:
– Твой ход.
Ия сделала ответный ход.
– А теперь – твой, – и передала вновь прутик.
– Знаешь, сегодня наши сотрудники ходили навещать Петрова. Он совсем плох, никого не узнает, а лежит он в той же клинике, что и Света.
Пути господни неисповедимы, – ответил Андрей.
– Один ноль, я выиграла, – продолжила  Ия и передала прутик Андрею.
Андрей вместо крестиков-ноликов стал что-то писать и передал прутик Ие.
Ия прочитала: “Выходи за меня замуж”.
Ия смотрела на Андрея, широко раскрыв глаза.
– Зачем ты прятала такие красивые глаза под зелеными линзами?
– Чтоб они были еще красивее, чем есть.
– А красивее твоих глаз нет на свете. Жизнь продолжается.
Андрей достал коробочку и протянул  Ие: “Это тебе”.
– Что это? И серьги, и кольцо,  полный комплект у меня уже есть, – лукаво улыбнулась Ия.
– Посмотри, – улыбаясь ответил Андрей.
Ия открыла коробочку. Там лежало очень красивое обручальное кольцо.
– Ты согласна стать моей женой? – спросил Андрей.
Ия взяла прутик и написала слово “Да”.
                конец
                Автор  -   Рена.