Цветок

     Добрую половину подслеповатого окна бабушки Марфы занимала герань,
  росшая в надтреснутом горшке, стянутом по ободку позеленевшей медной
  проволокой. Розовые соцветья тянулись к мутному стеклу, и прохожие час-
  тенько останавливались у ворот, чтоб полюбоваться этакой красотой.
  Когда же на улице установилась летняя теплынь и створки окна не за-
  крывались даже на ночь, цветок, почувствовав свободу, выпростал ветки,
  будто пытался убежать из душной комнаты. Ветерок покачивал тяжелые
   зонтики цветов, пока не перевесила зеленая грива, и горшок рухнул на
  грядку. Расколотую посудину пришлось выбросить, а пока дед Амвросий
  вернется с пасеки и сколотит деревянный ящичек, бабушка посадила ге-
  рань на краю грядки.
     - Скучным провалом зияло осиротевшее окно. Вошедший в калитку хо-
  зяин привычно взглянув на окно - запнулся от неожиданности. Хоть и ру-
  гала его старуха не раз за табачный дым, который не давал дышать ни
  ей, ни цветку, все же без трубки, его уже не представляла. Заметив цве-
  ток, посаженный на грядке, дед сел на завалинку и набил трубку свежим
  табачком.
     - Ну что ты будешь делать? Тебе больше места нет, как только над
  ним дымить? - упершись руками о крутые бедра, незлобиво выговаривала
  ему жена.
     Дед посасывал трубочку и улыбался в усы. Летней порой в доме он
  редкий гость. Потому-то жена с напускной строгостью ворчала на не-
  го, а сама торопливо собирала на стол, доставала ему свежую рубаху
  и лукаво поглядывала на мужа.
     Дед Амвросий - мастеровитый мужик. Ульи у него долбленые, затейливые,
  похожие на домики на курьих ножках. Ящичек для цветка он решил сра-
  ботать на пасеке, где у него стоит небольшой верстак. А сегодня, на-
  парившись в баньке, довольно попивал чаек и слушал деревенские но-
  вости, коими потчевала его говорливая жена. Сам он немногословен, но
  любил послушать, хитровато прищурив карие глаза. Хоть соседи счи-
  тали его "под Марфиным каблуком", он-то знал, что век свой прожили они
  в любви и согласии, а напускное ворчание старухи - это всего лишь
  жужжание пчелы, которая не может летать не жужжа.

     Ночью разразилась гроза. Молнии хлестали многохвостыми хлыстами.
  С неба обрушились нескончаемые потоки воды. К утру все стихло, и
  взошедшее солнышко удивленно осматривало истерзанные огороды. Мар-
  фа, охая и причитая, поднимала то одну, то другую заляпанную грязью
  ветку герани. Цветок, попавший в лихую передрягу, имел жал-
  кий вид.
     Амвросий, наскоро позавтракав, поспешил на пасеку. Все его мысли
  давно уже были там. Но к вечеру стукнула калитка, и хозяин вернулся во двор,
  неся под мышкой свежесколоченный, чуть расширяющийся кверху,
  ящичек. "Не забыл все - таки", - подумала Марфа, встречая мужа. Пере-
  саживая герань, несколько веток пришлось обрезать. На подоконнике 
  желтел ящичек с потемневшими сучками, вместо веток. "Ничего, отрастет герань. Еще  лучше будет... И земельку заодно ему поменяла", - поглядывая на цве-
  ток, думала хозяйка.
     Он и вправду, стал быстро расти. Но, что это? В уголке ящика из зем-
  ли пробился новый росток. Старушка сперва хотела его выдернуть.
  Но уж больно необычным был его вид. "Мал еще. Не распознать, что в нем
  наметилось. Пусть хоть еще два листика выкинет, тогда и
  погляжу, что с ним делать", - решила хозяйка.
     За заботами, дни летят незаметно. Когда в субботу Амвросий вошел
  во двор и глянул на окно своего дома, в им
  же сколоченном ящичке красовалось растение с листиками, похожими на
  детские ладошки с розовыми прожилками.
     - Наверно дикий виноград, - из-за спины прозвучал голос жены. -
  Я сперва хотела выдернуть. Потом решила тебе показать.
  Красавец, не правда ли?
  А глаза просили пощадить ее нового любимца.
     - Надо будет сделать другой ящичек, - только лишь сказал муж и
  направился к порогу.
     Через неделю он и, правда, принес новый ящичек. Но тот уже не пона-
  добился. Подросшая герань как-то сразу зачахла. Старуха недол-
  го горевала по ней. Новое растение набирало силу. Усики-щупальца
  цеплялись за занавеску и, дотянувшись до суровой нитки, на которой
  покоилась сама занавеска, обернулись вокруг нее частой пружинкой.
  "Ох, и хитрющий же ты, дружок!" - мысленно подбадривала его Марфа.

     Между тем зима раскидала свои метки, морозной кистью разрисовав
  окна и выровняв дымки над заснеженными крышами. Старик подкидывал
  в печь полешки, а Марфа пряла кудель, мурлыча себе что-то под нос.
  Вечером наведалась соседка и, склонившись над вязанием, рассказывала
  о своих проказниках-внучатах. Так и повелось: вечерами собирались
  соседки, вязали, вышивали, житейский разговор, разбавляя шутками, а то
  и тихой песней.
     - Ну и цветок у тебя, соседка! Отродясь такого не видала! -
  удивлялась кума Авдотья. - Вроде дикого винограда. Гляди-кась,
  а он у тебя цвести собрался. Вот-вот бутон раскроет. Интересно
  поглядеть: что за чудо-цветок?
     - А и, правда! Я и не заметила бутона. А на листьях прожилки,
  будто кровью налились...
     Разговор перекинулся на что-то другое, и к цветку сам-собой про-
  пал интерес. Но когда уже соседки собрались уходить, дом наполнился
  тончайше сладковатым ароматом. Все невольно взглянули на цветок.
  Сам цвет смахивал на искаженное человеческое лицо. Два верхних ле-
  пестка кроваво-красные по краям, с большими продолговато-черными
  пятнышками посредине, будто немигающими глазами глядели на гостей.
  Нижний лепесток округлый, будто капризно оттопыренная губа, по краю
  отороченная лилово-синей узенькой каймой. Желтый раздвоенный пестик
  змеиным языком высовывался из глубины бутона.
     Соседки удивлялись невиданному цветку, хвалили и просили к весне
  дать отросточек. Хозяйка смущенно улыбалась и обещала всех одарить
  такой радостью. Гости попрощались с хозяином и через темные сенцы
  вышли на крыльцо. Постояв немного на пороге, хозяйка закрыла на за-
  сов дверь, вернулась в хату. Старик уже залез на печь, готовясь ко сну.
  Марфа взглянула на цветок, но его, как и не бывало. Пышно распустив-
  шийся бутон в считанные минуты свернулся в тугой кулачок, выставив
  вперед светло-зеленые усы.
     "Ну и плут! Никак тоже спать приготовился? - подивилась цветку хо-
  зяйка.
     На другой вечер соседки не пришли. Хозяева до позна не гасили
  свет, прислушивались, не идет ли кто? Бутон, так и не распустившийся
  днем, стал еще меньше, будто обидевшись, поджал губы.
     Наутро Марфа обошла соседок и расстроенная воротилась домой.
  Соседки, словно сговорившись, рассказывали ей дурные сны, что снились
  им этой ночью, жаловались на головную боль и слабость в ногах. Но
  через недельку опять под жужжание прялочки пели песни их давней
  молодости. Дед попыхивал трубочкой и гладил кошку, дремавшую у него
  на коленях. Со временем стал примечать, что кошка насторожилась
  и немигающим взглядом, уставилась в угол. Старик проследил за ее
  взглядом и немало удивился, когда увидел вновь распустившейся цветок.
  Сладковатый аромат дурманил голову и клонил ко сну. Зеленые усы-
  щупальца еле заметно шевелились, пытаясь по натянутой под потолком ни-
  тке дотянуться до лавки, где сидели женщины. Кошка фыркнула, спрыгну-
 ла с колен и через лаз в нижней части двери выбежала в сени.
     - Что-то спать хочется. Пора, наверное, домой, - потягиваясь, сказала
  Авдотья и стала сворачивать принесенное вязание.
     - И то, правда. Голова, как чугунная стала, - и случайно взглянув
  вверх, удивленно воскликнула. - О-о-о! А цветок-то распустился! Гля-
  дите, как на нас глазища пялит! Тьфу ты, нечисть какая! - сплюнула
  под ноги Катерина.
     - Да ты что мелешь? Какая нечисть? Цветет себе растение, что ж тут
  плохого? - обиделась хозяйка.
     Но соседки уже прощались с хозяином и торопливо ныряли в сенную
 темень. Расстроенная Марфа, затворив за ними дверь, воротилась в избу.
  Цветок сворачивал лепестки, комкая их, как огонь горящую бумагу.
  Старики глядели на него, переглядывались и, решив, что это им пока-
  залось, стали готовиться ко сну.

     С того вечера дурные слухи про Марфин цветок поползли по деревне. Кто верил,
  кто не верил, но к старикам в избу никто не заходил. Ежели чего надо было
  занять, то стучали в окно, вызывали хозяев на крыльцо и, ссылаясь на
  нехватку времени, торопливо уходили. Отойдя от ворот, трижды спле-
  вывали, зарекаясь "сюда больше ни ногой!"
     Отхворав, соседки, проходя мимо избы Амвросия, старались не глядеть
  на их двор, а, встретив на дороге, не здоровались. Марфа переживала,
  но считала это недоразумением и надеялась, что скоро все образуется.
  Дед и вовсе считал это бабьими причудами. Цветок больше не рас-
  пускался, о нем и забыли.
     Но с некоторых пор хозяйка стала примечать, что мыши по ночам
  скребутся, а кошку в дом не заманишь. Тощая, пугливая стала, мяучит
  у порога, а в избу не идет. Взяла ее на руки Марфа, приласкала и с
  нею в избу вошла. Но и двух шагов не успела сделать, как ее Мурка
  будто взбесилась. Шерсть вздыбила, вырываясь из рук, больно оцара-
  пала хозяйку.
     - Совсем одичала! Мыши по подушке бегают, а эта гулена совсем
  ошалела... - жаловалась она мужу. А тот, припомнив, как сиганула она
  в сени, при виде распустившегося цветка, посоветовал жене выбросить
  это окаянное растение.
     - И ты туда же?.. А еще говорил, что ни во что не веришь? - и
  осерчав, выкрикнула.- Ну что вы все на него ополчились? Вьюнок это
  такой! Видишь, как разросся...
     - Вижу, вижу. Весь дом опутал. Как-то кум к нам зашел. Закурили
  мы с ним. Глядь, а любимец твой листья свернул и такого дурного духу напустил,
  что пришлось дверь открыть. Даже неудобно перед кумом стало. А он,
  уходя, обронил: Чего же ты такую гадость в доме терпишь?"
     - Да кум, поди, в подпитии был и сам "голубка" пустил, а на цветок
  свернул. Слушай его больше.
     - Ну, как знаешь. Я на пасеку пошел. Пора ульи выносить.

     Вернулся он поздно вечером. Темное окно насторожило хозяина.
  Сенная дверь открыта, куры не заперты, а хозяйки не видать. Вошел
  в избу и зажег лампу. Глянул - и похолодело все внутри. Сидит его
  старуха на лавке, вся с головы до ног зелеными плетями обвита.
  А вместо цветка небольшая маковка виднеется.
     "Ах, вот оно что! Не земными соками он питается, а силой человечес-
  кой, - мелькнула в голове догадка. - Вот я тебя..."
     Он стал с силой обрывать тугие плети цветка. А они, вдруг, зашеве-
  лились, потянулись к нему, опутывая ноги. Но старик сумел дотянуться
  до лампы. Сорвал с нее стекло, и огонь лизнул ядовитую зелень. Вздрог-
  нуло растение, отшатнулось назад. А старик схватил жену и поволок
  в сенцы. Побеги зелеными змеями потянулись за ними. Еле успел он
  захлопнуть дверь. Вынес старуху во двор, положил на траву и накло-
  нился над ней.
     - Ты... это... как, оклемалась маненько? - дрожащим голосом, спро-
  сил он Марфу.
     - Худо мне. Все соки с меня высосал. Убийца он, как есть убийца!
     В эту минуту, с грохотом, отворилась дверь. Старик догадался, что
  это цветок тянется на волю. "Нельзя его выпускать! Нельзя!.. Ежели
  рассеются семена из той маковки, сколько ж они еще народу сгубят!.."
  Не раздумывая более ни минуты, он чиркнул спичку и поднес к соло-
  менной стрехе. Огонь, словно вырвавшийся страшный демон, охватил
  родную хату.
     Но старик не глядел на пляску огненных языков, не слышал змеиного
  шипенья, доносившегося из сеней. Он стоял на коленях перед умирающей
  женой. Горькие слезы катились по его морщинистым щекам.
  Сбежались соседи. Но хозяин запретил тушить огонь.
     - Сгорела нечисть!.. Такая вот беда с нами приключилась... Ох,
  раньше бы знать, что так будет... - шептал он непослушными губами.

     Хоронили старушку Марфу. Стояли над могилкой пригорюнившиеся,
  заплаканные соседи. Старик Амвросий еле стоял, поддерживаемый
  приехавшим издалека со своей семьей сыном.
     - Поедем, дедушка, к нам жить, - погладив его руку, позвала внучка.
     Старик еле заметно кивнул головой.
     А позади, перешептывались соседи, рассказывая, друг дружке, как
  с утра еще приехали из города ученые и копались в золе, пытаясь
  отыскать ту маковку. "Где уж там? Сгорело, поди, все дотла...
  Туда ему и дорога..."
                12 апреля 2001г