Русалкам секс совсем не нужен

Я пишу фрагментарно, смею надеяться – мозаично. Скользите взглядом диагонально, впивайтесь оком в конце или середине, для понимания моей экспериментальной прозы техника чтения не имеет никакого значения! В качестве иллюстраций помещены фото, сделанные мною в Стокгольме 8 мая 2010 года. Легенда о русалке посвящена основанию этого холодного, странного, противоречивого города.
***

"Игра занимает меня сильно, -- сказал Германн: -- но я не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести излишнее".
(Пушкин, "Пиковая дама").
***
«Шаровая молния – всего лишь метафора, и этим она опасна».
(из разговора, подслушанного на Литейном, в букинистическом магазине)

«Господа, глядите, какая туча».
(из рассказа Зощенко «Гроза»)

Михаил Зощенко, вспоминая свое детство, написал малюсенький рассказ, в котором я услышала нотку глубокой грусти по ушедшей эпохе, по прожитой жизни. Рассказ о детях, собиравших цветы. Мальчик брал только желтые, его сестра голубые, а самая младшая сестренка – белые. Дети испугались набежавших туч и рванули, что есть духу домой. Спаслись, добежали.

Такой малюю-сенький рассказец, и только одна фраза, произнесенная маленькой девочкой - «Господа, глядите, какая туча» - делает его очень большим, глубоким, зощенским.

Автор вложил взрослые слова в уста ребенка не подозревая, что его потомки будут читать их уже в ином контексте. Тогда были господа, и тогда тучу – метафору беды – можно было увидеть. А сейчас?

От внешних перемен можно спрятаться. Но как спастись, если ты уже давно живешь один-одинешенек с компьютером наедине. Слышишь только самого себя, и тебе по фигу – идет ли за окном дождь? Даже если там, снаружи, разыгрывается стихийное бедствие, саркастическая улыбка не покидает твоего лица без маски. Ведь ты уже давно сбросил все и всяческие маски. На хрена они в конуре?

Моя героиня, девушка разбитная, продукт эпохи беспредела, то есть начала 90-х годов 20 века, все же считает, что человек не одинок в этом мире. Его охраняют силы природы. Бедняжка, она так полюбила все фантастическое, что потеряла почву под своими прелестными ногами. Право, нельзя полностью доверяться природе, а тем более природе воображения! Так ведь можно превратиться в лесную деву или саму русалку, которые не рожают детей от обыкновенных мужчин и вообще не практикуют секс. Соблазнять – не значит иметь.

Передадим слово моей лирической героине, глубоко несчастной особе, потому что никакой леший не смог заменить человека. Возможно, это я сама, поэтому буду вести повествование от первого лица.

…Нет, я обыкновенная, никакой я не Роттердам, хотя рот у меня до ушей! Я вообще-то хочу рассказать про шаровую молнию.

Наукой доказано, что шаровая молния – действие электричества. Но я на личном опыте убедилась, что это болезнь, функциональное явление, все равно что утренняя стоячка у моего парня.

Я вот очень люблю наблюдать жизнь растений. Интересно себя ведут цветы, когда появляется шаровая молния. Каждый цветок заряжается тем же зарядом, что и она, поэтому и не гибнет. Страшилище летит себе, а цветы отклоняются в сторону.

Вот представьте поляну. Расправил голубые звездочки цветков цикорий – ну да, его вместо кофе пили. Раскрыл широкие лепестки шиповник. Я больше люблю белый шиповник. Вспыхнули яркими огнями маки. Победоносно открыла бархатные лепестки красная полевая гвоздика. Когда солнце залило ослепительным светом и лес, и поле, и речку, раскрыла белоснежный венчик водяная лилия.

В саду расправили лепестки желто-коричневые бархатцы и оранжевые ноготки.

Цветы открыты солнцу, ничто не предвещает опасности. Вдруг набежали тучи, раздался грозовой гром, засверкали молнии. Цветы уже давно с закрытыми венчиками, словно и не пестрели только что яркими лепестками.

Когда появляется шаровая молния, мир растений готов к обороне. Цветы отталкиваются стебельками друг от друга. Конечно, они волнуются и сообщают всем тревожную весть. Природа опознает опасность сразу. Ее механизм защиты стар, как мир. Лишь человек бесстрашен. Поэтому так называемая неживая природа пытается помочь человеку, посылая знаки…

Тут я позволю прервать рассуждения героини. Ведь необходимо представить и героя! Я долго думала, как же его назвать. Чем-то наш современник похож на Печорина. Так же высокомерен, эгоистичен и чрезвычайно опасен. Он разрушает все живое, меняющееся, внешнее, как и лермонтовский персонаж. Первоначально хотела дать ему имя Евгений, но пушкинский «бедный Евгений» все же вызывает сочувствие, его жалеешь. А злодея нашего времени не столько жалеешь, сколько желаешь. Желаешь достучаться, желаешь обратить на себя его высокое внимание.

Решила остановиться на имени Герман. Конечно, не без аллюзии на пушкинский текст. Мой Герман холоден, расчетлив, он расчленен на две части, живой труп! Он мизантроп. Но боже, как же я любила его.

Я помню, как мы гуляли по Стокгольму. На воде плыла пыльца – ольхи? Не уверена, было это весной или ранним летом. На улочке, недалеко от королевского дворца, вдруг запахло куриным супом или кнедликами. Я остановилась, повела носом, уставилась в открытую форточку –  захотелось превратиться в эльфа и залететь туда, прямо к столу, к обеду! Сжималось сердце от нахлынувшей тоски. Здесь, в Стокгольме, так холодно, а там, за стеклом, чей-то дом.

Мне было очень неуютно. Мучительно желала того, кто не пускал к себе. И от того бросалась к другим. И только шаровая молния пыталась спасти меня.

Вот как это было…

Июль выдался на редкость грозовым. Я с замиранием сердца жду встречи с шаровой молнией. Знаю, что возникает она во время грозы или после нее, иногда выплывая из-за туч, иногда появляясь у самой земли. Знаю, что прикосновение шаровой молнии смертельно опасно для живых существ.

Да уж, не Достоевская я, и даже не Донцова, не буду доставать описаниями, я вот расскажу конкретный случай.

Любила всегда замкнутое пространство и выбирала для жизни небольшие комнатухи, тщательно занавешивая их шторами. В такую пещерку я заманила М.

Он когда приехал, то я не успела закрыть окно. Собиралась гроза, и я высунулась в окно поглазеть. Напротив расположены многоэтажные дома, люди на балконах, облокотившись на подоконники, глядели с любопытством на небо.

Было уже поздно. Я очень ждада не только молнию. М. сообщил, что он уже выехал ко мне. Воцарилась особая предгрозовая тишина. Может быть, мне казалось, что было тихо. Всякое движение остановилось. Днем бегала по невыносимо душному городу в поисках кофеварки, М. хотел заехать на чашечку кофе.
Последние полчаса перед его приездом длились особенно медленно, и гроза не начиналась. Листья деревьев замерли. Еще не успевший остыть от дневного жара город излучал тепло, казалось, что вокруг все включили электроплиты. А может, забыли выключить пустые конфорки.

Вдыхала воздух, наполненный вонью помойки, расположенной под самым окном. Бабочка слепо метнулась в лицо, я смахнула ее, мохнатое тельце упало в щель рамы. Какое-то время было слышно, как она билась крылышками, как старается выбраться на волю. Я помогла, вытолкнув ее авторучкой. Бабочка поднялась на замасленный плафон абажура.

Я была в прихожей, когда М. позвонил. Встретила его с улыбкой, первой поцеловала в губы. Кажется, на улице пошел дождь. Мы уже находились в темной спальне, и я все время замечала какой-то странный свет. Окна плотно зашторены, но дверь в прихожую и кухню осталась открытой. Наверное, это мелькали отражения молний. А может, нас дразнила фея своим фонарем?

Помню, что я раздевалась и тут же натягивала назад колготки, платье. Круглый и матовый фонарь сбивал меня с толку, я озиралась и шептала “Нельзя!” М. теснил меня пивным брюшком в направлении кровати.

Уже лежа я видела, как светится волшебный предмет, приближаясь и отступая. Светящийся шар величиной в два кулака, матового белого цвета, не давал мне покоя. Он был третьим и упорно навязывал свое общество.

Я позволила М. прикоснуться губами к тыльной стороне моего бедра. Закрыла глаза, но не могла расслабиться. Светящийся шар плыл по комнате, то опускаясь до нижних полок стеллажа с книгами, то поднимаясь к детским фотографиям, развешанным по стенам. Шар избегал соприкосновения с нами.

М. закурил, и мне сделалось страшно, что сейчас шар взорвется. Волшебный предмет висел за спиной моего любовника, оставаясь невидимым ему. Я же была в таком ужасе, что не могла выговорить и слова.

Вот шар поравнялся со мной, я рассмотрела его оболочку. Она дрожала, казалось, сейчас лопнет. Внутри загорелся яркий бело-синий свет. Из-за сквозняка, вызванного открытым окном в кухне, распахнулась дверца шифоньера. Висящие там платья тускло осветились бледным светом, исходящим от шара. Он него тянулся тонкий, как нить, огненный хвостик, который по временам в разных местах комнаты давал мельчайшие вспышки.

- М., ты понимаешь, что мы не одни? - не выдержала я.
- У тебя кто-то спрятан в шкафу? - подошел к нему и стал раздвигать одежду.

Когда М. уже заводил машину во дворе, я смотрела из окна. Шар был рядом со мной. Он поднялся почти до потолка и прошел над головой, не задев меня. Может быть, я вовремя отклонилась? Выплыл на улицу, стал спускаться к кустарнику вокруг помойки, затерялся в густой зелени. Вдруг поднялся и висел некоторое время прямо напротив меня, как луна.

Странное чувство овладело мною: мне стало стыдно за связь с М. Я поняла, что любви не было…

Казус на борту

Хочется, чтобы любимые оставались мужчинами, даже если кто-то перемешал карты, спутал наши пути-дороги. Ведь важно уйти красиво, правда?

Герман ушел из моей жизни, но, боже, как он уходил! До сих пор вижу его высокую фигуру в лучах заходящего солнца. Не оглянулся. А я не выдержала – посмотрела. Только разочек. А потом рванула, как дети из рассказа Зощенко, со всех ног домой.

Яркое солнце, ком в горле, обида, ревность, возмущение, жалость к себе, несчастненькой, униженной, в общем, все внешнее и внутреннее смешалось, завязалось узлом.

А ведь виноваты были обстоятельства. Или не только?

***

 - Пора кончать  с этим миром, но я умру с яростью, как отравленная крыса в щели! – сказал Герман и упал на ковер, когда я протолкнула его в каюту.

Мы наконец наедине. Для этого нужно было пригласить его с лекциями в наш университет, купить тур Хельсинки-Стокгольм. Я не забуду того изумления, на четверть тревожного для меня и три четверти веселого для него, с каким мы поднялись на палубу «Викинг-Лайн».

Герман не был за границей, я мечтала переспать с ним. Он был ученым, талантливым писателем, историком литературы. Его книги издавали как учебники, девицы влюблялись в него на лекциях, я закрутила виртуальный роман.

Маленькая комната, которую я рисовала в мечтах, не разочаровала. Да, она крошечная, с двумя узкими кроватями, расположенными одна над другой, интерьер можно назвать убогим, если бы не цели его использования. Это тот самый временный уют, который подчас функциональнее постоянного. На подушках лежали конфеты с рекламными фантиками. Мягкий свет бра, смесь духов и табака, греха и пьянства, дешевые каюты однотипны и оправданно пошловаты. Такие же непритязательные «нумера» в классических борделях или старомодных меблированных комнатах бывших доходных домов. Эта обстановка снижает пафос, заставляя думать о самых естественных наших потребностях, а главное – помогает взглянуть на себя и нашего спутника иронично.
 
Я не предполагала, что Герман вытянется так аккуратно, соединив точки входа и нижней части постели. Он касался итальянскими новыми ботинками пластикового листа двери и головой алюминиевого бордюра кровати. «Значит, расстояние метр семьдесят пять – европейский стандарт!» - мне было весело от открытия.

Герман был так устроен от природы, что его изумительный гений вмещаться во все пространства сочетался с холодным, даже цинически вульгарным умом. Ну разве мыслимо напиться в первый же вечер и растянуться у ног женщины, потратившей столько сил и средств на него?

Перед тем как спуститься в каюту, мы уже пережили изрядное напряжение. В зале почти беспредельной глубины, где толпились радостные господа, пестрели снедью прилавки «шведского стола».

Герман дрожал от жадности, набирая в тарелку все подряд. Я замирала от предвкушения всяческих радостей, которые желают обычно обычным людям.

А между тем, как известно из вышеописанного, мой Печорин презирал женщин. На словах не ждал от них ни благородства, ни подвигов, ненавидя истеричный мир слабого пола. Всю жизнь он чувствовал себя скованным и побежденным, обреченным жить среди нелюбимых. Так рассказывал Герман, пробуя светлое пиво с креветками, потом красное вино с запеченными овощами, наконец белое с десертом из взбитых сливок. Я не сводила глаз с кожуры смородинки, прилипшей к его верхней губе. Десерт был с ягодами.

На смену первому удивлению от вида еды и света на циника спустилась благодать в виде ребячьей радости. Он пробовал ликер с салмиаком и уверял меня, что это нашатырный спирт. Я же наслаждалась ароматом взрослого мужчины, благоухавшего проказником, наглотавшимся анисовых капель. Во мне боролись две сущности: материнская и сучья.

Конечно, предпочтение я отдавала последней, поэтому просто трепетала от близости, таща его на себе в каюту. «С каждым годом, скорее даже с каждым месяцем, я чувствую в себе все больше и больше ненависти и жажды мести», - сообщал соблазнитель, размахивая свободной рукой. Другой он обнимал меня, прижимая со всей силой своей ярости.

Да, я дотащила его до каюты, постоянно прикладываясь к фляжке с виски. Колосс свалился прямо на полу и захрапел.

Он спал, и в воздухе было нечто пикантное и изысканно благоуханное. Я лежала на кровати и думала об этом человеке, надменном и неслыханно гордом. Он требовал к себе бОльшего почтения, чем к ректору института. Я все понимала и укрыла его одеялом, подложила подушку и отдала свою конфету. Ведь мне известна его тайная страсть собирать золотинки, а потом закапывать их в ямку под стеклышко.

Утром, когда открылся магазин, вышла на палубу подышать воздухом. Вернувшись, обнаружила дверь нашей каюты полуоткрытой.

Я до сих пор не могу поверить в то, что я увидела! Довольно крупная, лохматая девица устроилась на моем месте. Завернулась в мое одеяло, раскидала свои рыжие патлы на моей подушке. Обнаженная нога с несвежим педикюром свешивалась с кровати, касаясь ковра и спины Германа, свернувшегося калачиком на полу.

Как он мог?! Женоненавистник, гигантская фигура мизантропа моей мечты, этот тип с несчастной и странной личной жизнью, имеющий загадочные и длительные уродливые отношения с двумя известными мне женщинами и армией неизвестных, из которых все были одинаково близки и далеки ему, эта нелепая ряса, прикрывающая тело бунтаря моих эротических фантазий?!

Нет, я не могла более оставаться в его Донжуанском списке. Выскочив из помещения, вопила о мщении. Рвала на себе волосы, бежав по длинному коридору. Упав на мокром полу, проклинала непомерную личную амбицию и ограниченные, чуть не нищенские средства – я не обзавелась ни адвокатом, ни астрологом!

Конечно, при всем аффекте я подумала и о будущем: успела захватить багаж, включая ручную кладь, документы и пару бутылок какой-то дряни.

Дожидалась прибытия в Стокгольм в общем зале. Честно скажу, перспектива прогулки в одиночестве по логову русалок угнетала. К тому же действовало спиртное, хотелось спать. Я вернулась в каюту. Никого, кроме Германа, лежавшего на спине с распростертыми руками, там не было. Как будто лохматая и не появлялась в нашем номере!

- Что это за город? – спросил злодей, открыв один глаз.
- Ялта, - ответила я не без сарказма.

Он схватил меня за руку, притянув к себе.

Ну вот и свершилось. Для тех кто, начал читать с конца, в порядке повторения: сближение героев произошло в каюте парома «Викинг-Лайн», доставившего их из дождливого Хельсинки в солнечный Стокгольм.

Еще в здании терминала я чувствовала на себе оценивающие взгляды Германа. По их холодному блеску понимала, что не вписываюсь в стереотип, не Майя Плисецкая. «Ну и черт с тобой. Да, не княжна Мери, да и ты похож на страуса без перьев!» - купила себе пива «Лапинкулта» и стала вызывающе сосать его прямо из жестянки.

Встреча, о которой так мечтали мы оба, не заладилась с самого начала. Герман все время звонил в Питер, говорил что-то о сделке, которая сорвалась. Его банкротство совершенно меня не трогало. Желания помочь не возникало. Душило желание физической близости, а может, просто любопытства. Хотелось узнать, что Герман представляет из себя как мужчина. Ведь не случайно, еще пацанкой, я усвоила только одну фразу на японском – «ва такуси ва отто ка дес ка?» - что, оказалось, означает «Вы мужчина?»

Будучи русалкой по собственной дури, я очень интересовалась: «А мужчина ли Герман?»

Мой спутник наверняка чувствовал, что предметом моего любопытства являются именно его мужские атрибуты. И это Германа явно напрягало.

В душной каюте я скинула шерстяные колготки – значит, все-таки весной дело было! – и свитер, а также замшевую юбку. Осталась в розовом топе и кружевном белье, на которое разорилась в дорогущем универмаге Sokos специально по случаю предстоящего вояжа.

Вульгарно развалившись на узкой койке, не выпуская бутылку с ликером, я начала рассуждать о судьбе русалок вообще. Ведь как случилось с бедным рыболовом. Парень поплыл на утлом челне и напал на косяк рыбы. Все это происходило здесь, может, вон у того островка, мимо которого проплываем. Фартит дико, прет, не успевает рыбак улов складывать. В азарте не заметил, как настал вечер. Домой плыть уже поздно, и решил он заночевать на острове. Причалил, лодку затащил на скалу, перевернул. Рыбу куда дел? Герман, а я откуда знаю? Я тебе легенду основания Стокгольма рассказываю. Ну вот, не мешай. Ой, нога чешется. Тебе нравятся мои ноги?

… О боже, как сверкала вода, как она блестела, отливая то белым, то нежно-розовым, словно перламутровая изнанка морской раковины…

Ну перестань, Герман. Ты был на высоте. Чем пахли мои колени?

… Сверкающие волны ударились о берега, рыболов увидел, что все изменилось вокруг. Берега начали цвести и благоухать. Над ними разлился мягкий свет…

Я не знаю, когда ты понял, почему все так получилось. Это чистая правда, что тот, кто увидит русалку, тот будет любить ее всю жизнь.

- Так чем закончилась история про рыбака? – спросил Герман.

- Чем, чем… В принципе банальнейшая легенда. Непонятно только, зачем ее сочинили? – я смотрю в сторону. Уже планирую отъезд, надо отправляться домой поскорее, зализывать раны.

Произошла пошлейшая история. Мне чудилось, что Герман успел таки изменить! В который раз я пережевывала собственный сценарий: вот вышла из каюты, вот вернулась. А вот эта дива, нагло валяющаяся на моей кровати. Какая пошлость! Пусть даже дама ошиблась дверью, ведь все равно ОН был с НЕЙ!!

Я ненавидела и обобщала. Мое красноречие пенилось, как воды русалочного пролива:

- Рыбак увидел на острове много русалок. Они танцевали при луне. А приплыли они в шкурах тюленей. Рыболов поступил подло: спрятал шкуру, и одна русалка не смогла уплыть с остальными. Рыбак уговорил ее переехать к нему, типа начать жить с ним. С мамашей познакомил, под венец повез на другой остров, там церковь была. По дороге почему-то сделали остановку на том островке, где и познакомились. Самоуверенный индюк решил похвастаться, что это он спрятал шкуру. Мол, куда теперь русалка денется от него? Влюбилась, как кошка, вот и под венец согласилась. Достал он эту шкуру, а русалка изловчилась, схватила ее, накинула на голову, и была такова. Адью, парень! И второй раз совершил подлость рыболов. Схватил гарпун и выстрелил. Вот тут-то и начались всякие волшебства: вода заблестела от крови русалки, заблагоухало все вокруг. И по легенде на этом месте был основан город Стокгольм.

- На русалочьей крови, - усмехнулся Герман, которого я уже желала пуще прежнего.

***

- Ты бы хотел засыпать со мной?
- Да, и просыпаться!

Я допускаю возможность, что мы уснем в разных комнатах. Никакой грозы и солнечных ударов не случится. В нашем возрасте грозы отгремели. Подозреваю, что обладание душой имеет более полный вкус, чем телом. Наверное, это понятно самым опытным музыкантам, умеющим слушать музыку несуществующего композитора. Такая музыка рождается сама, и слышат ее только двое.
 
- Зачем же ты говоришь банальности?
- Я хочу сказать, чтобы соблазнить.

Хочу заговорить тебя от подлости, этого человеческого изобретения, начинающегося с самой малости, например, вранья.

… В зеленоватых таинственных глубинах озера, затерявшегося в лесной чаще, жила Русалка. Она полюбила прекрасного Принца, которого несколько раз видела на берегу, тосковала без него и готова была на любые муки, лишь бы оказаться рядом с любимым. Ты спрашиваешь, какой он? Ну так я тебе расскажу.
 
Была ранняя осень. У него потертая кожаная куртка, брюки из потускневшего вельвета и разношенные ботинки, - Принц одевался, как обычный человек. У Русалки замшевая юбка, черная джинсовая куртка, полусапожки на плоской подошве, - она тоже приняла вид обыкновенной девушки. Принц очень высокий, а Русалка среднего роста. Он худой, а Русалка в теле, так как ее отец, Водяной, очень любил готовить всякие вкусности и закармливал ими дочку.

Влюбленные шли в обнимку. Русалка была очень уверена в себе. Ты знаешь, с Принцем все женщины чувствуют себя так. Он больше слушал, а Русалка все рассказывала какие-то небылицы. Было так хорошо, что казалось невозможном закончить вечер просто так, то есть ей уплыть в свое озеро, а Принцу скрыться в замке. И они долго блуждали по лесу, пока не наткнулись на избушку.

Там они долго сидели за большим столом, глядя друг на друга. Принц опять все слушал. Он пил чай, а Русалка шампанское, видимо, оставленное в лесной заимке предыдущей парой. Ведь по закону охотников в сторожках всегда приготовлены сухие дрова для путников, а в нашей сказке – шампанское.

Русалка сняла тяжелую куртку, осталась в топе с глубоким вырезом. Бусы из ракушек украшали ее открытую грудь. Принц смотрел внимательно, изучая лесную красавицу. Она все  продолжала говорить. Кажется, посреди монолога о законах подводного царства Принц требовательно позвал Русалочку. Она мгновенно оказалась рядом с ним.

Поцеловались. Русалочка не умела целоваться. Она попросила Принца высунуть язык, чтобы обвить его своим и не выпускать долго-долго. У нее расслабились мышцы лица, и Русалка испугалась, что больше не похожа на обыкновенную красивую девушку, которая умеет держать хорошую мину при плохой игре, как говорят люди.

Принц завладел ее языком, вдруг набухшим и потяжелевшим. Русалка не знала, что значит страсть, и боялась ее, но во время поцелуя ей стало легко и свободно. Она не чувствовала напряжения, а просто забылась. Принц раздел ее. Русалка осталась в белых гольфах и шелковой черной маечке. И они опять целовались.

Русалке казалось, что теперь она захватила его язык, который стал сказочно огромным. Она оттягивала его губами, обводила своим.

Принцу нравились плавные движения. И девушка понимала, что не надо торопиться. Она была хладнокровна, как и полагается русалкам. Язык Принца был тонким и длинным, он скользил по нёбу и горлу Русалки. Она сделала глубокий вдох, открыла глаза. Принц переложил ее к себе на колени. Он гладил Русалку по спине. Постепенно она почувствовала, как приятное тепло струится в правую кисть.

Принц говорил ласковые слова. Это так радостно слышать. И Русалка не торопилась. Она продолжала плыть, совершая плавные и размеренные движения. Почувствовала, как стенки живота напрягаются и расслабляются. Тепло нарастало. Захотелось, чтобы Принц  положил ее на спину и целовал. Он как будто услышал. Они лежали на полу, на шкуре оленя. У Русалки согнута в колене правая нога, а левая опущена. Она по-прежнему чувствовала язык, это был самый волшебный предмет, который она узнала.

Русалка ощущала все яснее тепло. Тянулась губами к любимому, задыхалась. Тепло нарастало волнами. Оно иногда заставляло Русалку неистовствовать. Принц охлаждал огонь, дуя на разгоряченное тело. От такой нежной прохлады Русалка опять расслаблялась. Тело слабело. Желание угасало. И она просила шампанского.

Ну вот, в общем, и все. Сказала ли Русалка спасибо Принцу? Да нет. Она не знала человеческих слов, потому что Водяной, ее отец, еще раньше, предчувствуя что-то, обратился к Бабе-Яге. Старая колдунья превратила Русалку в девушку – обыкновенно красивую, но, увы, - немую.

«Помни, если твой возлюбленный тебе изменит, ты станешь блуждающим болотным огоньком и будешь обречена на вечные скитания!» - наложила заклятие ведьма.

Когда Принц целовал Русалку, он уже думал о другой. Убаюканная лесная красавица не знала, что Принц сидел за компьютером и назначал свидание ее сопернице, по-настоящему обыкновенной девушке.

Так Русалка столкнулась с человеческой подлостью, потому что обманывать русалок подло. Она побежала к пруду, бросилась в объятия к отцу. Посылая проклятия всему людскому роду, Водяной увлек дочь на дно, спрятал. Баба Яга сжалилась над красавицей и предложила сделку: если Русалка решится своей рукой убить изменника, колдунья избавит ее от заклятия. Но Русалочка отказалась купить успокоение ценой жизни любимого. Она выла от боли, рвала на себе волосы, сердце ее разрывалось от обиды. Русалочка мучилась одним и тем же вопросом: почему он так поступил? Как ей хотелось увидеть Принца и спросить. Но она не могла, потому что была лишена дара речи…

***
- Перестань обобщать! Ты, идиотка, сама все перепутала: напилась и ввалилась в чужую каюту. Хорошо, что драку не устроила! Иди сюда. Понесешь наказание, будешь женщиной.

И я несла. После сопротивлений, ломаний, попыток выяснять отношения сдавалась, ласкалась, плакала, смеялась, любила.

- Все-таки, кто у тебя был ночью? – вспоминала еще много-много раз. И Герман терпеливо отвечал, только не словами. Потом он отдыхал после нелегкой мужской работы, а я старательно разглаживала золотинки от конфет, которые находила на полу…


продолжение:
http://proza.ru/2010/04/25/1048


Приглашаю к сотрудничеству редакторов. Нужна критика и редактура циклa "Русалочьи истории".
{1 глава}[http://proza.ru/2010/04/24/842] рассказывает о русалках вообще
{2 глава}[http://proza.ru/2010/04/25/1048] о моей мести современному Казанове
{3 глава}[http://proza.ru/2010/04/26/744] о моей любви к нему
{4 глава}[http://proza.ru/2010/04/27/601] о моей раздвоенности
{5 глава}[http://proza.ru/2010/04/27/1485] о женской психологии