Волшебники въехали в ворота Фьеррэ, когда солнце уже наполовину опустилось за горизонт. Стражники долго и придирчиво расспрашивали, кто они такие и откуда, чем занимаются и что намерены делать в городе. Имея в виду неприязнь местных «коллег» к чародеям вольных земель, Льювин заранее предложил компаньону назваться странствующими сказителями или приближёнными какого-нибудь владетельного лорда из дальних-предальних краёв, например из Лоасора, который лежал где-то на северо-востоке, а где именно – этого молодой волшебник точно и сам не знал. Для него Лоасор был лишь красивым названием на пёстрой карте, висевшей на стене кабинета ректора Хэйуэллского колледжа чародейства, которую Льювин от нечего делать рассматривал в день торжественного вручения дипломов, ожидая своей очереди.
Боевой маг, как и ожидал Льювин, сначала скривился от подобного предложения, словно мучимый приступом зубной боли. Льювин давно понял, что его названый брат терпеть не может враньё, каковы бы ни были его цели. Нельзя сказать, что Льювин сам очень уж любил обманывать – однако он спокойно относился к неправде, если считал её необходимой для обеспечения своего спокойствия или в других «особых случаях», как он выразился, убеждая Джеффа в том, что им будет разумнее скрыть род своей профессиональной деятельности.
Красноречие молодого волшебника не пропало даром. Джеффиндж, хотя и с большой неохотой, однако всё же признал, что в словах названого брата есть здравый смысл. Льювин пообещал, что самое неприятное, то есть обман доверчивых стражей городских ворот Фьеррэ, он возьмёт лично на себя, чтобы не отягощать чувствительную совесть брата. Что же касается его, Льювина, совести, то такой пустяк её вряд ли существенно обеспокоит.
«Тэйл и Гэллер, приближённые лорда Кьярра из Лоасора», как отрекомендовал Льювин себя и Джеффинджа, расположились в небольшой, но чрезвычайно уютной гостинице возле Торговой площади. Распоряжалась на постоялом дворе моложавая и румяная хозяйка, которая предоставила в распоряжение двух волшебников просторную угловую комнату на первом этаже. Одно окно выходило на площадь, а два других – в тихий переулок, ведущий к одной из оживлённых центральных улиц.
Джеффиндж и Льювин вовсе не собирались задерживаться в столице Эскелана надолго. Поиск Тропы Магии, разумеется, являлся на диво расплывчатым и неопределённым заданием, так как о Ней никто ничего не знал толком. Волшебники, движимые скорее чутьём, чем знанием, решили направиться к северо-западным границам Эскелана. Где-то там, как явствовало из рассказа Гвейфа, до сих пор высится таинственная Башня Драконов. И ещё – на западе, по легендам, скрыто одно из эльфийских владений…
Льювин и Джеффиндж сидели за столом, неторопливо поглощая второй завтрак, когда с улицы послышался какой-то шум. И среди этого шума молодому магу послышался женский голос, который заставил его вздрогнуть. Да нет, конечно, это ему просто почудилось, этого быть не может…
Льювин никогда не рвался лезть в уличные потасовки, справедливо полагая, что они его ничуть не касаются. Однако на этот раз он даже не задумался, что собирается делать – он просто внезапно вскочил с места, схватил своё оружие и выбежал на улицу.
Несколько городских стражников и субъектов в длинных мантиях, в которых Льювин без труда угадал магов короля Эррада, окружали девушку в тёмном плаще. Хотя она была одна против нескольких противников и, по-видимому, безоружна, она отчаянно отбивалась. В этот миг она повернулась лицом к тому месту, где стоял молодой волшебник…
– Вэйлинди! – прошептал Льювин, горло которого вдруг словно сдавило тисками.
Рассудительный и язвительный бакалавр стихийного волшебства и эльфийской магии уже взялся за меч, собираясь броситься на окружавших девушку чародеев, когда почувствовал, что чья-то тяжёлая рука легла ему на плечо. Льювин резко обернулся.
– Куда это ты собрался, Льюв? – вполголоса вопросил боевой маг. – Спасать эту ведьму? На нас же весь город кинется! Конечно, это очень отважно и благородно, и на тебя совсем не похоже, но…
– Избавь меня от твоих нравоучений, Джефф! – грубо оборвал его речь Льювин. – Я знаю, чем это грозит, поэтому и не предлагаю тебе соваться в это дело. Но я не могу поступить иначе! И мне плевать, ведьма она или нет…
– Ты не говорил, что это не твоё дело, когда вместе со мной отправился сражаться с врагами Бэрхольма, – промолвил боевой маг. – Посмотри мне в глаза, брат. Ты ведь уже встречался с этой девчонкой, так? – Джеффиндж поймал взгляд Льювина и тяжело вздохнул. – Ясно, как день! Втюрился ведь, верно? И нечего на меня зверем смотреть. Помогу я тебе вытащить девчонку… Что ж с тобой ещё поделаешь…
Эскеланские маги не сразу поняли, в чём дело. Всё-таки они привыкли чувствовать себя хозяевами королевства, и сама мысль о том, что кто-то дерзнёт открыто выступить против них, представлялась им полнейшей нелепостью. Поэтому, когда Льювин и Джеффиндж сцепились со стражниками, прошло несколько драгоценных мгновений, прежде чем местные чародеи вступили в бой.
Но нескольких мгновений оказалось достаточно, чтобы удача склонилась на сторону Льювина и его названого брата. Двое стражников, обливаясь кровью, ничком свалились на каменные плиты мостовой, а двое других пустились наутёк. Против магов остались только маги.
Эскеланские чародеи наступали молча. Двое продолжали удерживать пленницу, а остальные четверо попытались набросить на своих обнаглевших противников магическую сеть. Незримая обычным глазом, она тем не менее могла крепко удерживать тех, кто имел несчастье угодить в неё.
…Сеть падала плавно и медленно. Казалось, само время замерло, и в этот миг что-то ярко сверкнуло в воздухе. С раскрытой ладони Льювина словно сорвалась ослепительная вспышка, похожая на короткий клинок, и заклятье его противников пропало даром. В магической сети появилась огромная дыра, проделанная заклятьем молодого мага.
Не дав врагам времени на новое заклятье, Льювин и Джеффиндж просто, без магических затей атаковали эскеланских чародеев. Похоже, что обычным оружием те владели не слишком хорошо, так как двое очень скоро растянулись на мостовой, не подавая признаков жизни. Те маги, которые удерживали девушку, оценили мощь противника и попытались скрыться, увлекая за собой пленницу, однако мечи названых братьев быстро умерили их прыть. Возможно, что не все противники Льювина и Джеффинджа были сражены наповал, но у волшебников не было времени выяснять это.
Льювин подошёл к Вэйлинди. Хотя лицо девушки и было бледным, она не казалась перепуганной. Напротив, она чуть заметно улыбнулась.
– Вот и встретились, Льювин, – произнесла она так, словно они расстались всего час назад. – Я знала, что этим, – она брезгливо кивнула на распростёртые тела королевских чародеев, – не удастся так просто отправить меня на костёр.
– Вэйл… – начал было Льювин, но тут его прервал Джеффиндж.
– Быстро, Льюв! – рявкнул боевой маг. – Хватай девчонку и уматываем отсюда! Скоро тут будут все колдунишки Фьеррэ, и тогда мы так просто с ними не разделаемся!
Через несколько минут Джеффиндж вывел из конюшни осёдланных коней и швырнул под ноги Льювину его мешок и чемодан.
– Грузи своё барахло, Льюв! – отрывисто бросил боевой маг, торопливо приторачивая к седлу свой багаж. – Нужно успеть, пока не заперли ворота!
Льювин давно разучился краснеть, но на этот раз он почувствовал какое-то дурацкое смущение. Тем не менее он ловко привязал свои баулы к седлу, а затем подхватил Вэйлинди на руки и усадил на коня, причём сердце молодого волшебника непонятно почему на миг забилось сильнее. Джеффиндж уже сидел в седле, хмуро глядя на Льювина. Тот поспешил сесть на коня, стараясь совладать с волнением, охватившим его, когда Вэйлинди оказалась так близко от него. Джеффиндж, который не сводил с названого брата глаз, насмешливо хмыкнул. Волшебники пришпорили коней, и те стремглав понеслись по улицам, так что прохожие испуганно шарахались во все стороны.
…Несколько дюжих стражников как раз изо всех сил толкали окованные железом дубовые створки, когда друзья очутились у городских ворот.
– Сдавайтесь, хартладские выкормыши! – хриплым голосом предложил какой-то субъект в сером балахоне с капюшоном, закрывавшим лицо.
Льювин краем глаза заметил лучников, примостившихся на крышах близлежащих домов. Возможно, стрелы они с Джеффом отобьют; однако главную опасность представлял именно этот субъект. Молодой волшебник сразу почувствовал, что этот тип тоже чародей, притом отнюдь не слабый.
– Не слишком ли ты уверен в себе, дорогой коллега? – издевательским тоном поинтересовался Льювин. – Разве мы похожи на идиотов, которые сдаются?
Противник ничего не ответил, но Льювин тотчас уловил сплетаемое заклятье. Тем временем стражники наполовину сдвинули тяжёлые ворота, а лучники тщательно прицелились. Дело принимало явно нешуточный оборот.
На ответное волшебство уже не оставалось времени. Нужно во что бы то ни стало прервать волшбу, которую творит этот тип, и немедленно вырваться из города, пока не поздно. Льювин направил своего коня прямо на эскеланского мага, и через мгновение тот покатился по земле. Одновременно сверху обрушился град стрел, однако кони волшебников так рванули к воротам, что ни одна стрела чудом не задела ни их, ни седоков. Стражники схватились за мечи, но для нескольких из них это ненужное геройство окончилось очень плачевно, потому что Льювину и Джеффинджу некогда было задумываться о гуманизме, в то время как их собственные жизни буквально повисли на волоске.
Между створками ворот осталась ещё довольно большая щель, сквозь которую мог проскочить конь. Ещё один рывок… В этот миг эскеланский чародей поднялся на ноги. Капюшон свалился с головы волшебника, который едва ли был старше Льювина.
– Фьордан! – прошептала Вэйлинди, увидев его лицо. – Так я знала! Так получай же, скотина!
Над мостовой закружились серые клочья мглы, которые быстро сгустились, обретя форму человеческих скелетов. Льювин видел, что лицо девушки побелело от напряжения, однако Вэйлинди твёрдо удерживала в руках творимое ею зловещее чародейство. Повинуясь её молчаливому приказу, призраки направились в сторону злополучного Фьордана. «Что она такое делает? – промелькнуло в мыслях Льювина. – Ведь это же…»
– Скорее, гоните во весь дух! – слабым голосом промолвила Вэйлинди, одной рукой уцепившись за его плечо.
Очутившись за воротами, Льювин и Джеффиндж пришпорили своих коней, и без того только что не летевших по воздуху, причём по весьма веской причине, а именно, из-за отсутствия крыльев. Джеффиндж оглянулся, удерживая поводья одной рукой. Короткое, но точно рассчитанное заклятье боевого мага обрушило надвратную арку, и на месте городских ворот образовалась огромная куча битого камня. Конечно, завал не удержит преследователей надолго – а в том, что их обязательно будут преследовать, не сомневался никто из троих волшебников. Но на какое-то время преграда удержит погоню, тем более что Джеффиндж добавил к заклятью другое, мало кому известное, которое могло растянуть время работ по расчистке завала. Главное сейчас – миновать равнину между городом и лесом. В чаще можно будет чуть отдышаться и решить, что же делать теперь, когда внезапный рыцарственный порыв безрассудного Льювина спутал все карты названых братьев и навлёк на них вражду местных магов, поставив вне закона королевства Эскелан.
* * * * *
Город остался далеко позади. Зелёная стена леса отгородила беглецов от немагических взоров тех, кто неминуемо отправится в погоню. Но все трое прекрасно понимали, что это ненадолго, так как у эскеланских чародеев найдётся немало способов, которые позволят быстро установить местопребывание преступников. Поэтому Льювин и Джеффиндж упорно понукали своих коней, стремясь поскорее убраться как можно дальше от столицы Эскелана.
Джеффиндж угрюмо молчал, то и дело критически косясь на Льювина, однако тот не обращал на это никакого внимания. Молодому волшебнику очень хотелось узнать, как Вэйлинди оказалась так далеко от дома и почему её схватили маги короля Эррада, но отчего-то не решался прямо спросить об этом. Льювину крайне не нравился этот приступ несвойственной ему робости, и наконец он вполголоса произнёс:
– Вэйл… Почему эти типы тебя схватили? Извини, если я встреваю не в своё дело…
– Брось, пожалуйста, свои извинения, Льюв, – отозвалась она. – Ты уже встрял в это дело, так что имеешь полное право знать всю правду. Скоро мы доедем до развилки. Сверни, пожалуйста, направо. Ехать придётся не очень далеко, там можно будет отдохнуть. Заодно и расскажу, почему всё это вышло… – в голосе девушки прозвучала неподдельная боль, и Льювин не решился спрашивать что-то ещё.
Лес, по которому они ехали, оказался населён не только зверями и птицами. Раза два попадались довольно обширные, тщательно расчищенные пространства, на которых располагались селения, состоявшие из полутора-двух десятков дворов. Эти селения были окружены высокими частоколами, за которыми находились не только дома, но также небольшие поля, огороды и цветники.
– Разрази меня Тьма! Скоро уже нигде не будет уголка, в котором не копошились бы людишки! – мрачно изрёк Джеффиндж, когда они проезжали мимо одного из лесных селений.
На полях и в самом деле трудились люди, которые, однако, почти не обратили внимания на проезжающих. По крайней мере, так казалось, хотя волшебники не очень-то поверили этому впечатлению. Может, лесные жители просто прикидываются, чтобы потом донести эскеланским магам?
– Не беспокойтесь, они не донесут, – словно прочитав мысли обоих чародеев, сказала Вэйлинди. – Этим людям тирания эскеланских магов, которых побаивается сам король, совсем не по душе, они бы с радостью избавились от их «отеческой» опеки, только сделать это не так-то просто.
Наконец выехали к той развилке, о которой упоминала девушка. Льювин не колеблясь повернул коня направо, но Джеффиндж вдруг заупрямился.
– Почему это ты решил ехать в ту сторону, Льюв? – подозрительно спросил он. – Ты уверен, что нам именно туда нужно?
– Перестань ныть, Джефф! – огрызнулся Льювин. – Дорога сама указывает путь, разве ты этого не знаешь?
– Дорога? – язвительным тоном переспросил боевой маг. – А мне почему-то кажется, что это отнюдь не дорога, а твоя красавица указывает тебе путь. Но почему ты так слепо доверяешь ей?
Вэйлинди искоса взглянула на Джеффинджа, но промолчала. Льювин же почувствовал, что начинает закипать. Дело в том, что в той части его души, где прочно обосновался житейский практицизм, упорно копошились смутные сомнения, которые молодой маг тщетно пытался загнать в дальний угол. Джеффиндж своим саркастическим замечанием ещё больше расшевелил эти сомнения, но Льювину совершенно не хотелось признаваться в них даже самому себе. Молодой маг чувствовал себя отвратительно, и его противоречивые мысли и ощущения вылились в следующем заявлении.
– Почтенный мэтр Джеффиндж! – резко промолвил Льювин, изо всех сил стараясь говорить спокойно и не давать воли бушевавшей в нём ярости. – Похоже, пришло время окончательно решить, стоит ли нам и дальше продолжать путь вместе. Не хочу порочить твои заслуги и достоинства, но твои поучения начинают действовать мне на нервы. А ведь мы с тобой стали почти что братьями! К тому же наша цель не достигнута, и если мы сейчас бросим её к свиньям собачьим, вряд ли это принесёт удачу кому-то из нас. Но если ты будешь продолжать пилить меня по любому поводу… В общем, решай, Джефф: или мы немедленно расстаёмся, или ты прекратишь свои гнусные шуточки.
Произнося эту речь, Льювин постепенно распалялся гневом всё больше и больше, хотя в глубине души понимал, что ведёт себя ужасно глупо. От этого ему становилось ещё неуютнее. Он ожидал, что Джеффиндж обругает его или начнёт рассуждать о высоких идеалах, однако боевой маг внезапно рассмеялся – непринуждённо и добродушно.
– Ох, и насмешил же ты меня своей тирадой, Льюв, – покачал он головой. – Прости, пожалуйста, если я тебя задел, право же, это было ненамеренно. Верно, это мой скверный нрав опять сыграл дурную шутку. Постарайся впредь не обращать на мои слова излишнего внимания. Не стану обещать, что не обругаю тебя в другой раз, но не думаю, что это серьёзная причина для того, чтобы разорвать нашу дружбу. И не могу же я бросить тебя одного разбираться с магами Эскелана, раз уж так всё обернулось! Поехали уж, что стоять-то на месте! А то, пожалуй, дождёмся тут наших коллег из Фьеррэ – вряд ли это будет приятная встреча.
И Джеффиндж развернул своего коня в сторону дороги, уводящей вправо – той самой, по которой предлагала ехать Вэйлинди. Льювин пустил коня вскачь, мысленно проклиная свою неуместную вспыльчивость, из-за которой он только что выглядел так по-дурацки.
Впрочем, очень скоро он позабыл о своей нелепой вспышке, так как пришлось всё внимание перенести на дорогу. Относительно ровная местность сменилась оврагами и буераками, и приходилось смотреть в оба, чтобы уберечь ноги коня и собственную шею, а также и всё остальное от серьёзных повреждений, которые легко можно было получить, если ехать не глядя.
В этой части леса повсюду царил полумрак, в том числе и на дне большого оврага, куда пришлось спуститься злополучным беглецам. По дну оврага бежал тонкий, но быстрый ручеёк, по берегам которого рос камыш. Вверх по песчаной осыпи тянулись цепкие ежевичные лозы и стебли вьюна, а сверху над обрывом нависали гибкие ветви плакучих ив.
– Куда мы направляемся, если не секрет? – произнёс вслух Джеффиндж, и его спутники уловили в тоне боевого мага нескрываемый оттенок недовольства. – В гости к болотным хмырям, что ли? Или, может, к овражным троллям?
Вэйлинди и Льювин, которые ехали впереди него по узкой тропинке, при этих словах Джеффинджа переглянулись, и молодой волшебник заметил, что девушка едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.
– Вы очень невежливы, милостивый государь, – с напускной строгостью заявила она. – Мы направляемся в моё тайное укрытие. Фьордан вряд ли о нём догадывается. Да, мы почти уже на месте… Останови коня, Льюв.
Она легко соскользнула с седла, отвела рукой ветви растений, которые казались накрепко уцепившимися за мелкие камешки, и неожиданно за этой живой импровизированной завесой обнаружилась дверь. Льювин тихо присвистнул.
– Здорово спрятано, Вэйл, – не скрывая своего восхищения, сказал он. – Послушай, где ты училась магии? Неужели в Академии Хартланда? Никогда не был низкого мнения о своих талантах, но ты так ловко тут всё зачаровала, что я бы прошёл мимо и не заподозрил, что в этом овраге имеется потайная нора.
– Входи лучше, Льюв, да побыстрее, – отозвалась девушка, отворяя дверь. – И коня своего тащи за собой. И вы тоже входите, почтенный мэтр Джеффиндж. Разумеется, моё приглашение относится и к вашему благородному скакуну.
* * * * *
Пещера оказалась просторной и уютной. Видимо, где-то в потолке были специальные отверстия, так как темнота не была непроницаемой и непроглядной. Вэйлинди закрыла дверь и зажгла несколько факелов, вставленных в укреплённые на стенах металлические кольца. В центре пещеры располагался небольшой бассейн, и при свете, который отбрасывали пляшущие огоньки факелов, Льювин и Джеффиндж увидели плавающих в прозрачной воде диковинных рыб. Чёрные тела, густо усеянные мельчайшими золотыми искрами, грациозно скользили то у самого дна бассейна, то поднимались к поверхности воды, а длинные хвосты и плавники напоминали каскады невесомой голубоватой вуали. В больших глазах рыб отражались язычки пламени, но рыбы никак не реагировали на внезапно появившийся свет.
– Эти создания живут в темноте и ничего не видят, – пояснила Вэйлинди. – Садитесь, мальчики, я думаю, что после всего стоит подкрепиться. Или кто-то возражает? – лукаво добавила она, чуть подмигнув Льювину.
Молодой маг улыбнулся и сел рядом с девушкой, которая уже расставила еду на столе, изготовленном из спила ствола огромной лиственницы. Вэйлинди вытащили из-под дубовой лавки небольшой запечатанный кувшин и протянула его Льювину.
– Этот… как бы его назвать… эликсир я готовила по рецепту моей прабабушки, – пояснила она. – Мне бы хотелось, чтобы его открыл ты, Льюв, – конечно, если это тебя не затруднит.
– Мне не наливайте, леди, – поспешно предупредил стойкий трезвенник Джеффиндж. – Я крепкие напитки не употребляю, да и вам обоим тоже не советую, особенно учитывая то, что задерживаться надолго нам никак нельзя, если мы не хотим попасть в лапы вашего приятеля Фьордана и его сотрудников.
– Поверьте, мэтр Джефф, я не собираюсь вас спаивать, – усмехнулась Вэйлинди и повернулась к Льювину; в этот миг ему показалось, что её глаза как-то странно сверкнули. – Ну, а ты, Льюв? Поверь, это не какая-нибудь гадость вроде той отравы, что хлещут гномы, или гоблинского пойла, от которого даже наёмники падают с ног.
Льювин вспомнил коктейль Ордэйла и решительно принялся отковыривать сургуч с горла кувшина.
– Даже если это отрава, я готов рискнуть жизнью и попробовать её, если ты, Вэйл, станешь пить это вместе со мной, – сообщил Льювин, вытаскивая пробку и заглядывая в темноту кувшина, сощурив один глаз.
– Брось эти шуточки, которые к лицу бродячему менестрелю, а не солидному дипломированному магу, – сказала Вэйлинди, поднося к губам чашку с эликсиром. – Если хочешь, могу сказать, из чего я это варила…
– Нет, нет! – запротестовал Льювин, принимая из её рук чашку. – Вдруг тут что-нибудь этакое… Например, сушеные лягушечьи лапки… Или помет ушастой совы… Прости, пожалуйста, Вэйл. Но я же тогда не смогу это пить. Лучше я сначала попробую. Надеюсь, это не какое-нибудь любовное зелье, которое заставит меня наделать глупостей, вроде тех, о которых поют менестрели?
И Льювин, не дожидаясь ответа, храбро осушил чашку.
– Как же, проймёшь тебя любовным зельем, мэтр Льювин, – насмешливо заметила девушка. – Ах, мэтр Джеффиндж, что ж вы ничего не едите? Угощайтесь, пожалуйста! Вот копченый окорок оленя. Бедное животное всего три месяца назад бегало по здешнему чудесному лесу! Я сама вялила и коптила мясо. Не знаю, достаточно ли я положила пряностей… Вот сушёные ягоды, сухари и сыр. Пожалуйста, кушайте, не стесняйтесь!
– Здесь очень мило, Вэйл, – некоторое время погодя заявил Льювин. – Но только я не пойму: как ты тут очутилась, да ещё успела так обжиться? И почему ты покинула дом своего отца, лорда Тинби? И ещё… насчёт магии…
Он замялся. Льювин не страдал от излишней застенчивости, но говорить о некромантских тенденциях в чародействе Вэйлинди он не очень-то хотел. Когда он думал об этом, все привычные представления смешивались и рушились. Вэйлинди – такая милая и очаровательная девушка, и вдруг она же – тёмная колдунья, ведьма, некромантка?..
– Ты угадал, Льювин, – она выпрямилась и посмотрела ему в глаза, прямо и открыто, так что он понял: это действительно правда. – Ты спрашивал, где я училась магии. Нет, не в Хартланде, и ни в какой другой школе чародейства. Моим первым учителем был Ордэйл, которого ты хорошо знаешь, а потом… Потом я стала ученицей некромантки Хэвен.
– Но… почему? – выдавил он. – Почему ты так поступила?
– Почему… – повторила она, глядя на серебристые блики на поверхности бассейна, которые отбрасывало пламя факелов. – Легко спрашивать об этом, а вот отвечать… А почему ты вдруг бросился меня спасать?
– Не знаю, – откровенно признался он, чуть помолчав. – Это вышло как-то само собой, Вэйл. Право же, я никогда не был героем, который очертя голову лезет в любую драку. Но ты так и не ответила…
– Я хотела отомстить тем, кто замучил моих родных, кто разрушил мою счастливую жизнь, – недрогнувшим голосом ответила девушка. – Ты ведь полагал, что лорд Тинби – мой отец, верно?
Льювин кивнул.
– Он мой дядя, брат моего отца, – продолжала Вэйлинди. – Наверное, мы неплохо играли свои роли, если все верили, что я – его дочь. Что ж, он действительно относился ко мне, как родной отец, но… Мой отец… У моего дяди ведь тоже была дочь, его родная дочь… И у меня была сестра…
Вэйлинди замолчала. Она не плакала, но Льювин заметил, что девушка судорожно сжала руки, и длинные изящные ногти впились в ладони. Он нерешительно взял её руки в свои, боясь, что она оттолкнёт его.
– Вэйл… – окликнул он девушку, не зная, что сказать, и чувствуя себя ужасно неловко.
Вэйлинди не вырвала руки, не отстранилась от молодого мага; наоборот, она вдруг прижалась щекой к его плечу и всхлипнула.
– Это сейчас пройдёт, – прошептала она. – Но это так больно вспоминать… И ведь тогда я ничего, ничего не могла сделать! Ничего!
Через минуту она снова заговорила, и теперь её голос звучал ровно и отстранённо:
– Мой отец, лорд Тьорлин из Хоутона, очень любил путешествовать. Он решил отправиться к знаменитой Башне Драконов и взял с собой всех нас: мать, меня, мою сестру Маэльди, а также и дочь своего брата, Инельду. Её мать умерла, и она очень любила мою матушку и нас с сестрой, поэтому и попросила отца отпустить её с нами. Бедняжка! Если бы она знала, как это обернётся… Мне тогда было четырнадцать лет. Способности к магии были у меня всегда, сколько я себя помню, и когда мне было лет восемь, Ордэйл, который тогда уже был достаточно известен, охотно стал обучать меня основам Светлого волшебства. Сёстры никогда мне не завидовали, но всегда восхищались мной и гордились моими успехами. Инельде было шестнадцать, а Маэльди – двенадцать. Лорд Тинби со своей дружиной тогда поступил на службу к князю Лоасора – после смерти жены он постоянно старался влезть в какую-нибудь авантюру. Как рассказывал мне сам дядюшка, он был сильно к ней привязан и тогда старался всячески заглушить боль от утраты. Ну, а для мужчин война – излюбленный способ наполнить жизнь смыслом. Странный способ, право – убивать и рисковать жизнью, чтобы позабыть о своих собственных потерях, хотя… Впрочем, это не имеет отношения к моему рассказу, – спохватилась Вэйлинди. – Итак, мы миновали Фьеррэ и Гаэр Хильдон. Тот край, где мы очутились, безлюдный и каменистый: народ там не селится, так как Теснина Тьмы, о которой ходят жуткие легенды, совсем рядом. И надо сказать, – Вэйлинди мрачно усмехнулась, – что эти предания не полностью вымышлены. Позже мне пришлось там побывать… Итак, мы ехали по обширной равнине, с двух сторон окружённой цепью гор. Наш отряд был достаточно многочислен, чтобы никого не опасаться, как мы полагали.
И вот тогда-то и появились… – голос девушки задрожал. – Язык не поворачивается назвать их людьми. Мы заметили их издалека, и хотя на расстоянии они не проявляли признаков враждебности, я сразу почувствовала страх. Вроде того, если к тебе подползает змея или… – она умолкла, подбирая нужное слово, а потом вдруг отрывисто промолвила. – Смерть. Да, именно она. И не мгновенная и безболезненная, а... Их было немного, может быть, человек десять, но мне стало страшно. Я чувствовала только одно: надо бежать, бежать без оглядки! «Отец! – наверное, у меня был совершенно безумный вид, потому что он посмотрел на меня с тревогой, когда я его окликнула. – Отец! Уходим отсюда!» «Что с тобой, Вэйли? – ласково спросил он. – Даже если это разбойники, неужели мы с ними не справимся?» Да, мой отец всегда считал, что опасность надо встречать лицом к лицу, в честном бою. А мне кажется, что это не всегда верно. Если бы тогда он согласился поступить так, как я его просила…
Вэйлинди замолчала, нервно накручивая на палец длинную прядь своих огненных кудрей.
– Дальше всё происходило очень быстро, – продолжала она свой рассказ. – Нас окружили. Эти мерзавцы, хотя их и было мало, как-то ухитрились не только остаться в живых в бою с опытными воинами отца, но и перебить большинство из них. Мой отец… Он был настоящим воином. Он защищал нас до последнего… Но, увы, жестокие боги не дали ему просто пасть в бою…
– А магия, Вэйл? – перебил её Льювин. – Неужели ты не пыталась?..
– О, конечно, пыталась, – с горечью кивнула девушка. – В том-то и дело, что ничего не вышло. Я поняла много позже, в чём было дело. У этих негодяев было что-то, что подавляет магию. Нет, конечно, если бы я была волшебницей уровня Ордэйла или той же Хэвен, я смогла бы, наверное, разорвать ту незримую преграду, которая вдруг отделила меня от привычного потока Силы. Но я-то была всего лишь ученицей, девчонкой… И тогда я впервые поняла, что магия – Светлая магия – не всесильна.
…Эти мерзавцы долго пытали моего отца. Нет, об этом я не могу рассказывать… – девушка на миг закрыла глаза, словно пытаясь отгородиться от жутких воспоминаний, но через мгновение продолжала. – Они говорили на каком-то странном языке, которого я прежде не слышала. По интонации я догадывалась, что предводитель шайки что-то требовал от моего отца, который резко и отрывисто обронил два или три слова на том же языке. Потом было самое страшное… – Вэйлинди сжалась, стараясь унять дрожь. – Они разрубали его на части… Живым… Мать и сестры закричали, пытались вырваться, а я словно окаменела. Последние его слова были обращены ко мне; но только потом, много позже, я осознала, что он тогда не говорил вслух, как обычно, а лишь мыслью, чтобы услышала только я одна: «Вэйли, ты можешь разорвать их преграду! Слышишь, девочка? Ты должна! Даже если это невозможно – ты сможешь!»
Я пыталась сломать ту незримую стену, которая отгородила меня от потока Силы, от магии, от жизни… И я прорвалась сквозь неё! Это было очень больно. Я словно тысячекратно умирала и рождалась, но именно на грани жизни и смерти я и нашла ту небывалую, беспредельную Силу, о которой мечтают все чародеи бесчисленных Миров. Удержать Её, конечно, никому не под силу, но мне нужно было только прорваться сквозь ненавистный барьер. И я не только прорвалась, но и почувствовала, что меня словно закрывает невидимый щит. Те типы, которые меня удерживали, вдруг свалились наземь, отворачиваясь и вопя от боли. Я бросилась к матери, оттолкнула от неё тех, кто держал её, и волшебный щит накрыл нас обеих. Я хотела вырвать из лап врагов сестёр, но… Я рванулась к ним, но меня словно отшвырнуло гигантской волной. Однако щит надо мной и матерью не исчез. И вдруг мы услышали топот нескольких десятков лошадиных копыт. К нам приближался большой отряд всадников. Это была дружина одного местного лорда, которая возвращалась с границы. Захватившие нас мерзавцы быстро вскочили на своих коней, таща с собой и моих сестёр. Но меня и мою мать они не тронули. Я так и не смогла освободить Маэльди и Инельду…
Два факела на стене потухли, как будто их задул порыв внезапно налетевшего ветра. Вэйлинди машинально взглянула в ту сторону, едва приметно повела ладонью – и факелы загорелись вновь, но пламя горело неровно, дрожа и потрескивая. Девушка тяжело вздохнула и опустила голову.
– Моего отца похоронили в нашем родовом имении. Я поклялась отомстить его убийцам во что бы то ни стало, но не знала, где их разыскать и как спасти моих сестёр, – продолжала она. – Лорд Тинби, когда узнал, что случилось с его братом, дочерью и племянницей, пытался найти тех бандитов и отыскать Инельду и Маэльди. Да, мы узнали, что с ними сталось… Их увезли в южные области, а там бросили на съедение какому-то чудовищу, которые тамошние дикари считают божеством. Как мне удалось понять, там полагают, что девушки из дальних земель больше нравятся этой твари. Вот тогда-то и я решила, что Светлая магия не поможет мне отомстить за родных. Моя мать после всего этого ужаса уединилась в нашем поместье и никого не хотела видеть. Даже со мной она говорила редко… Тогда лорд Тинби предложил мне стать ему вместо дочери. Что ж, я согласилась, тем более что госпожа Хэвен, известная некромантка-самоучка, жила как раз в пределах его владений. И хотя я скрывала, что стала её ученицей, Ордэйл сразу догадался. И – странное дело! – я ожидала, что он, как Светлый маг, начнёт негодовать и требовать, чтобы я вернулась на путь истинный, то есть завязала с некромантией. А он повёл себя совсем иначе. «Вэйлинди, ты вправе решать сама, как тебе поступать, – так он сказал. – Помни, что любое знание может стать благом или злом, всё дело в том, как его повернуть. Ты хочешь отомстить за родных… Что ж, это благородное стремление, и я не собираюсь тебе мешать. Но если тебе понадобится моя помощь, не забивай себе голову глупостями, что Тёмные и Светлые являются вечными врагами. Хоть я для тебя теперь не наставник, но я тебя понимаю».
Хэвен научила меня многому, но потом мы с ней… повздорили, так скажем, и расстались. «Ты способная девчонка, но настоящей Тёмной из тебя не выйдет», – сказала мне старуха на прощанье. Но я и не огорчалась особенно по этому поводу. Всё, что мне было нужно, это отомстить врагам, а на остальное мне тогда наплевать было. Дядя так ничего и не заподозрил. Да и сейчас он полагает, что я уехала навестить матушку. Наверное, я уже утомила вас, – спохватилась Вэйлинди, заметив, что Джеффиндж сонно хлопает глазами.
– Нет, нет, Вэйл, – живо возразил Льювин, состроив приятелю свирепую рожу. – Это Джефф так… Лучше скажи – ты им отомстила? И почему тебя преследовали маги Эскелана? Из-за того, что ты прикончила тех гнусных подонков?
– Отомстила, – кивнула девушка, и на миг её прекрасное лицо неузнаваемо изменилось; однако Льювина не смутила кровожадная радость, отразившаяся в колдовских зелёных глазах. – Да, они умирали долго, очень долго… Я отыскала этих тварей, поставщиков жертв для мерзостного чудовища. Об этом тоже много можно было бы порассказать. Они умерли на моих глазах, тщетно умоляя прикончить их быстрее. Да, в тот миг это было сладко… – она вдруг словно опомнилась и провела ладонью по лицу, потом спросила совсем другим тоном. – Я сейчас не кажусь тебе отвратительной, Льюв? Ты же не думал, что я такая… ведьма, некромантка…
– Не надо так говорить, Вэйл, – возразил Льювин. – Я тебя понимаю. Думаю, я и сам поступил бы точно так же…
– И тебя не смущает, что ты нажил себе кучу врагов из-за Тёмной колдуньи? – настойчиво продолжала спрашивать девушка.
– Нет, – уверенно заявил молодой волшебник. – Ордэйл правильно сказал, что всё может принести вред или пользу в зависимости от наших намерений. А мне хорошо известно, что Тёмные иногда гораздо лучше справляются с ситуацией, чем мы, Светлые. Вот, например, недавно мы с Джеффом чуть не стали жертвами неупокоенных, которые были настроены весьма решительно и враждебно. Если бы не какой-то неизвестный некромант, может быть, наши кости уже валялись бы на том злополучном кладбище возле Самоцветных гор.
Вэйлинди чуть улыбнулась.
– И вы его не видели, того некроманта? – спросила она, как-то странно посмотрев на Льювина и его приятеля.
– Нет, увы, он быстро скрылся в неизвестном направлении, – покачал головой Льювин.
– Да, интересно, очень интересно, – протянула девушка и постаралась перевести разговор на другую тему. – А в Эскелане меня схватили вовсе не за расправу над теми… Дело в том, что эскеланские маги недолюбливают Тёмных чародеев, вероятно, из зависти. Но они стараются придать своей антипатии законный характер, поэтому приписывают нам много всяких гнусных проделок, которые сами творят втихомолку. С Фьорданом мы были давно знакомы, чуть не с детства. Он всегда уверял, что любит меня, а я только подсмеивалась над ним. Потом он поступил на службу к государю Эскелана, хотя его к тому ничто не принуждало. А когда я очутилась во Фьеррэ, он отыскал меня и потребовал, чтобы я стала его возлюбленной, пригрозив, что донесёт на меня, как на ведьму, занимающуюся «недозволенными зельями и зловредным волхованием», кажется, так значится в указе, подписанном королём Эррада. Вот поэтому всё так и вышло, – девушка слегка покраснела, но не опустила глаза под пристальным взором Льювина, выражение лица которого сейчас было очень серьёзным, даже суровым, что вообще-то было абсолютно несвойственно молодому магу.
Установилось продолжительное молчание. Наконец Джеффиндж осторожно кашлянул и вполголоса произнёс:
– Пойду посмотрю, как там наши лошади, – и направился в боковую пещеру, куда маги поставили коней.
Льювин и Вэйлинди остались одни. Тишину нарушало лишь потрескивание факелов да редкие всплески воды в бассейне, – видимо, резвились слепые рыбы, дети вечной тьмы.
Вэйлинди сидела прямо и неподвижно, опустив голову и сложив руки на коленях. Её живость и энергия, которые Льювин заметил ещё в замке лорда Тинби, казалось, внезапно иссякли. Молодой маг мысленно проклинал себя за странную робость. Ведь он именно теперь понял, почему постоянно вспоминал об этой девушке, хотя они расстались достаточно давно для того, чтобы он позабыл её очарование, красоту и таинственность, почему он видел её в своих снах. Да какая разница, Тёмная она или Светлая! Она – единственная девушка, которая ему нужна. Нет, это не просто любовь. Она – как частица его собственной души, его тела и жизни. Почему это так? Льювин не задавал себе подобных вопросов. Он знал – жизнь надо принимать такой, как она есть, и себя самого – тоже. Раз всё в нём говорит, что он любит эту девушку, она тоже должна узнать об этом.
– Вэйл, – окликнул он её. – Я хочу что-то сказать тебе…
Некромантка подняла голову. Сейчас её взгляд был нежным и ласковым, и никто не предположил бы, что эта девушка проникла в зловещие тайны Тьмы и Смерти.
Слова, которые жгли сердце Льювина, уже готовы были прозвучать вслух; но тут раздался голос Джеффинджа, неслышно вошедшего в пещеру:
– Думаю, нам пора уносить ноги. Мэтр Фьордан в сопровождении коллег уже въезжает в лес, я засёк его местонахождение, когда анализировал погодные условия на ближайшие несколько дней. Полагаю, что вы, леди, будете собирать вещи?
Льювин едва сдержался, чтобы не выбранить названого брата, хотя он и понимал, что Джеффом движут весьма разумные побуждения. Вэйлинди встрепенулась и поспешно поднялась с лавки.
– Да, да, конечно, – отозвалась она. – Но не беспокойтесь, сборы не займут много времени. У меня чемодан всегда наготове, а мой конь прибежит, лишь стоит его позвать, когда мы выйдем из пещеры.
Вэйлинди скользнула в один из углов своего импровизированного временного убежища и вытащила вместительный чемодан из зеленоватой бугристой кожи какого-то загадочного животного, а также небольшую сумочку из чёрной замши, украшенную серебряной вышивкой. Поставив эти вещи посреди пещеры, она направилась к противоположной стене, на которой Льювин и Джеффиндж только сейчас заметили ряд вбитых крючков, на которых висела одежда. Некромантка быстро сдёрнула её с крючков и бросила весь ворох шуршащей ткани на лавку.
– Не знаю, стоит ли это брать, – промолвила она в раздумье. – Ужасное старьё, уже года два, как вышло из моды… Разве что вот это…
Тонкие пальцы чародейки ловко перебирали платья и плащи. Наконец девушка извлекла из груды нарядов тёмно-серый, почти чёрный плащ с капюшоном. Ткань мерцала и переливалась наподобие бархата, но была несравненно прочнее, а по краю подола и капюшона тянулась кайма из золотистых искорок. Девушка набросила плащ на плечи; Льювин обратил внимание на застёжку, которая напомнила ему виденные в книгах гравюры, изображавшие эльфийские безделушки и талисманы. «Странное украшение для Тёмной волшебницы», – слегка удивился он, но не придал этому особого значения. Подумаешь, мало ли у кого какие вкусы бывают!
– Ну что, пошли, что ли? – спросила некромантка и тотчас спохватилась. – А еда-то! Провизию забыла, самое главное!
Она метнулась к дверце кладовой, которая располагалась в самом дальнем углу пещеры и принялась перекладывать её содержимое в просторный мешок. Джеффиндж сумрачно наблюдал за её сборами.
– И какой же конь всё это потащит? – поинтересовался он. – Или, может быть, леди прихватит с собой ещё и вьючного осла?
– О, конечно, если досточтимый мэтр Джеффиндж согласен им поработать, – не осталась в долгу некромантка. – Не беспокойтесь, это не так много, как кажется, а мой конь и не к такому привычен. Ведите своих скакунов, а моя лошадка чуть позже явится. Давайте же, мальчики, не стойте!
Волшебники не заставили долго ждать. Через несколько минут они ввели в основную пещеру своих коней. Вэйлинди с нерешительным видом мялась около своего багажа. Льювин поднял мешок с провизией и передал его Джеффинджу.
– Это чтобы тебе не скучно было по катакомбам топать, брат, – любезно пояснил молодой волшебник.
Чемодан Вэйлинди он приторочил к своему седлу, как раз напротив собственного багажа.
– Теперь я спокоен за своего коня, – удовлетворённо заключил Льювин, ещё раз удостоверившись, что всё надёжно закреплено. – Груз распределён правильно, и искривление позвоночника ему не грозит.
– А я и не знал, что ты так не любишь животных, – проворчал Джеффиндж, следуя за Льювином и Вэйлинди по подземному ходу. – Я-то всё ломал голову, почему ты заставляешь бедную скотину таскать столько вещей, без которых ты легко мог бы обойтись, если бы захотел. Обратите внимание, леди, – обратился он к Вэйлинди, – рекомендую вам способного ученика. Думаю, что мэтр Льювин станет вам незаменимым помощником, если дело дойдёт до ритуального мучительства ни в чём не повинных зверюшек.
– Помалкивай уж лучше, гуманист-зверовод, – беззлобно огрызнулся Льювин. – Лучше под ноги смотри – тут иногда камни попадаются и трещины. Не хватало ещё, чтобы тёплые чувства к зверюшкам стали для тебя причиной бесславной травмы, вроде ушиба или вывиха.
Подземный коридор, которым вела их Вэйлинди, очень быстро упёрся в массивную дверь. Девушка легко нажала на неприметный рычаг, и дверь бесшумно отворилась. Некромантка осторожно выглянула и по-особому негромко присвистнула, затем привычным движением сняла со стены небольшой арбалет.
– На всякий случай, – пояснила она. – Очень может быть, что пригодится. Пожалуй, это тоже возьму, – и она вытащила из-за камня длинный кинжал в тёмных ножнах. – Правда, я все эти железки не люблю, но что поделаешь! Конечно, не это моё настоящее оружие, но иногда и они могут помочь.
Когда волшебники снова очутились под открытым небом, оказалось, что конь Вэйлинди уже ожидает свою хозяйку. Завидев волшебницу, конь тихо заржал, словно приветствуя её. Девушка ласково потрепала его по длинной гриве, которая, как и хвост, была светлой, несмотря на то, что конь был гнедым.
– Соскучился, Мьюрилейн? – обратилась она к коню. – Право же, тебе куда привольнее жилось бы без такой безалаберной хозяйки, – она повернулась к Льювину. – Перебрось, пожалуйста, мои вещи на моего коня. Не стоит перегружать твоего, тем более что скакать придётся сломя голову.
Льювин молча выполнил её просьбу. Он отчётливо ощущал, что их противники хотя и медленно, но приближаются, поэтому следует поторопиться. Медленно – потому что продвижению мэтра Фьордана и его помощников словно бы препятствует сам лес. Обострённое магическое чутьё Льювина улавливало сейчас каждый их шаг, молодой волшебник видел, как внезапно поднимаются из земли цепкие корни, обвивая копыта коней, как шипы колючего кустарника вцепляются в плащи эскеланских магов, как ветви деревьев словно бы невзначай стараются хлестнуть то одного, то другого всадника…
* * * * *
Уже несколько дней беглецы ехали по лесу. За это время настроение всех троих заметно упало, и спутники почти не разговаривали друг с другом, предпочитая в молчании предаваться собственным мыслям. А мысли у них были не особенно окрыляющими.
Джеффиндж угрюмо наблюдал за своим названным братом и юной некроманткой. Боевого мага обуревали самые противоречивые чувства, а от некоторых мыслей ему становилось очень неуютно. Джеффиндж, разумеется, сразу догадался, что Льювином руководило не одно лишь стремление просто оказать помощь ближнему, когда он внезапно бросился спасать Вэйлинди. Боевой маг никогда не понимал интуитивных порывов своего молодого коллеги, которые побуждали Льювина поступать так или иначе. Но на этот раз всё было гораздо проще. Джеффиндж догадывался, что любовь Льювина к Вэйлинди зародилась задолго до происшествия во Фьеррэ, но, вероятно, беспечный молодой волшебник сначала не придал этому чувству особого значения. Как успел заметить Джеффиндж, Льювин с непосредственностью ребёнка воспринимал события текущего момента. Иногда это ужасно раздражало сурового боевого мага, но теперь его мнение о компаньоне несколько переменилось. Ну кто бы поверил, что такой безалаберный тип, как Льювин, будет так долго помнить какую-то девчонку, пусть даже и очень симпатичную!
Боевой маг невольно вспомнил, какое выражение лица было у его названого брата, когда он, Джеффиндж, невольно разрушил уединение Льювина и Вэйлинди. В тот миг Льювин не выглядел беспечным или легкомысленным. Джеффиндж даже слегка позавидовал ему. Все же это замечательно, когда человек может вот так позабыть обо всех житейских расчётах и искренне следовать чистым романтическим устремлениям юности…
Постой, Джефф, одёрнул себя боевой маг. А как же то дело, ради которого они с Льювином, собственно говоря, отправились в путь? Молодой волшебник, похоже, воспринял поиск Тропы Магии как интересное и увлекательное приключение, а не как серьёзное и важное дело. Поддавшись рыцарственному порыву, столь ему не свойственному, и бросившись спасать свою даму, он поставил под угрозу саму возможность дальнейшего продолжения поисков. Мальчишке на всё наплевать, он самонадеянно следует собственным порывам, не задумываясь, что же будет дальше?..
Но не мог же Льювин оставить девушку в лапах эскеланских магов, спорил с собой Джеффиндж. Ясно же, что её ожидало отнюдь не справедливое судебное разбирательство, как в Хартланде или Бэрхольме. Слухи о пыточных застенках Эскелана давно ходят по всем вольным землям…
Джеффиндж совершенно измучился от своих раздумий. Эх, куда лучше честный бой с врагами, чем подобные мысли!
Вэйлинди слегка тревожило незнакомое ей прежде чувство смутной вины. Конечно, она была рада своему избавлению из лап Фьордана и его коллег. Как истинная женщина, она без труда догадалась и о том, какие чувства испытывает к ней Льювин. Молодой волшебник ей всегда нравился, и при других обстоятельствах она бы только порадовалась встрече с ним. Но ведь понятно, что теперь эскеланские маги так просто от них не отвяжутся. Вэйлинди хорошо знала, как опасны эти типы. Выходит, что волей-неволей она стала причиной той угрозы, которая нависла над Льювином и его другом!
В отличие от его спутников, самого Льювина не терзали сомнения. Однако и у него на душе было довольно мерзко. Молодого мага не покидало навязчивое предчувствие грядущей беды. Льювин упорно гнал от себя подобные мысли, зная, что они имеют нехорошее свойство становиться действительностью, если придавать им очень уж большое значение; но те с постоянством назойливых мух возвращались вновь и вновь, и волшебник потихоньку начинал злиться. Льювина уже раздражало молчание Джеффа, за которым ему чудилось обычное для боевого мага неодобрение поступков друга, а за каждым кустом ему мерещилась засада.
На отдых друзья останавливались лишь на короткое время, карауля по очереди. Стряпали тоже по очереди, причём никто из них не блистал кулинарными талантами, в том числе и Вэйлинди.
Наконец они выбрались к опушке леса, и, остановившись за толстыми стволами деревьев, увидели две горные гряды, начинавшиеся сразу за лесом. Слева в скалы вжался древний замок, из ворот которого быстрым шагом выходил отряд из трёх десятков воинов. Они уверенно направлялись к лесу, и Льювин понял, что его предчувствия насчёт неприятностей, как всегда, были достаточно обоснованными.
– Это ведь Гаэр Хильдон, верно, Вэйл? – обратился он к некромантке. – Оплот Эскелана против выползков из Теснины Тьмы?
Вэйлинди кивнула. Тут вмешался Джеффиндж, до этого молчавший почти двое суток.
– На этот раз мы заменим монстров из Теснины, – хмуро пояснил он. – Ясно, эти типы нас ждали. Маги из Фьеррэ, конечно, давно послали весть своим верным сторожевым псам, и те успели неплохо подготовиться к встрече с нами. Встретим же свою судьбу достойно, Льюв! Победим их в честном бою или умрём, как подобает мужчинам – сражаясь, а не умоляя врагов о пощаде!
– Э, нет, брат, я помирать в ближайшее время не собираюсь, – довольно холодно отозвался Льювин на эту краткую, но выразительную речь своего коллеги. – И тебе, Джефф, с этим торопиться тоже рановато, как я полагаю. Во-первых, с нами дама, которую мы не можем оставить без нашей защиты, а, во-вторых, у нас с тобой есть ещё одно небольшое дело. Ты, надеюсь, не позабыл о Тропе Магии, которую нам предстоит отыскать?
– Опомнился! – язвительно буркнул Джеффиндж, однако Льювин не обратил внимания на его саркастический тон.
– Насколько я могу судить, эти типы вовсе не маги, – уверенно предположил он, кивнув в сторону приближающегося отряда. – Так вот, я думаю, незачем нам лезть в бессмысленную свалку. Славы нам это не добавит, а получать увечья просто так, когда есть дела поважнее… – он с сомнением передёрнул плечами. – Этим дубинам можно просто отвести глаза и тихо-мирно убраться подальше отсюда, пока они будут тут махать мечами, полагая, что вот-вот захватят нас в плен. Есть же здесь какая-нибудь неприметная тропка…
– Тут есть только одна дорога, – тихо промолвила Вэйлинди, коснувшись руки Льювина. – Те, кто строили Гаэр Хильдон, всё предусмотрели, – по тону девушки ясно чувствовалось, что она едва сдержалась от выразительного эпитета в адрес неизвестных строителей замка. – Но если ты сумеешь отвести глаза этим воякам, то, может, и проскочим.
– Надеюсь, что сумею, – пробормотал Льювин, покосившись в сторону боевого мага, которой нетерпеливо тискал рукоять меча.
Это было одно из утончённых и сложных заклятий, позаимствованных из древних трактатов Перворождённых. Однако оно легко и послушно скользило в руках и мыслях Льювина, дипломированного мага из Хэйуэлла. Конечным результатом этого заклятья должны были стать несколько призрачных образов, являвшихся точными копиями Льювина и его спутников. По замыслу мага, сотворённые им видения должны отвлечь внимание вояк из Гаэр Хильдона, а тем временем он и его друзья попытаются пробраться мимо замка.
Заклятье было почти готово. Оно стало бы одним из шедевров Льювина, тем более что эльфийское волшебство долгое время считалось прерогативой Перворождённых. Оставалось набросать лишь несколько завершающих штрихов…
Однако у мэтра Джеффинджа, боевого мага из Бэрхольма, имелись собственные представления о том, как полагается сражаться с противниками. Избранный Льювином образ действий возмущал его названого брата до глубины души, так как был основан на хитрости, а не на воинской доблести, которую Джеффиндж ставил чрезвычайно высоко. Если бы на месте Льювина был кто-то другой, боевой маг неминуемо обвинил бы его в трусости. Но за то время, которое волшебники провели в обществе друг друга, Джеффиндж как-то не заметил за Льювином проявлений этого позорного качества. Более того, он понял, что действиями Льювина руководит либо странное и необъяснимое «чутьё», либо обыкновенный расчёт. У Джеффинджа последняя категория никогда не вызывала особых симпатий. Он с детства привык считать, что честь значит намного больше жизни, причём честь он трактовал в узких рамках славных традиций своего родного города.
Итак, пока Льювин с любовью настоящего художника сплетал воедино последние звенья своего заклинания, боевой маг, не мудрствуя лукаво, выхватил из ножен меч и пустил вскачь своего коня, прямо навстречу воинам Гаэр Хильдона.
– Стой, ненормальный! – взвизгнула некромантка.
…Нити заклятья дрогнули. За миг до этого мысль Льювина скользила на грани иных измерений, и его обычный, немагический взор следил за всем происходящим вокруг словно издалека. Но отчаянный возглас Вэйлинди резко вырвал его из той сосредоточенной отстранённости, в которой маг творит свои заклятья.
Увидев, что Джеффиндж несётся навстречу врагам, Льювин тихо выругался. Заклятье, возведённое с таким тщанием, мгновенно рухнуло. Идиотский героизм Джеффа безнадёжно погубил хитроумный план Льювина. Конечно, можно было поменять тактику и попробовать применить какое-нибудь простое стихийное волшебство, ведь на сложные построения времени уже не осталось. Но что-то останавливало молодого чародея. Почему-то Льювину казалось, что именно этого – попытки одолеть посланный против них отряд воинов с помощью традиционного волшебства – и ждут маги Гаэр Хильдона.
Об этом замке ходили самые противоречивые слухи, и кое-какие обрывки этих историй, в которых правда перемешалась с фантазией рассказчиков, сейчас всплывали в памяти Льювина. Кажется, здесь происходит искажение привычной магии…
Всё же он решил рискнуть и собственными глазами увидеть, что это за искажение. Он избрал простое волшебство – ветер, который должен сбить противников с ног.
Но стихийная магия, которая была специализацией Льювина наряду с эльфийской, здесь и в самом деле странным образом искажалась. Порыв ветра лишь взметнул столб пыли в двух локтях перед носом мага и почти тотчас ослаб до лёгкого дуновения.
– Какого орка! Чтоб их Тьма сцапала вместе с их Гаэр Хильдоном! – пробормотал Льювин, выхватывая меч и кинжал. – Что за гадость – вместо магии снова придётся заниматься грязной работой!
Вэйлинди уверенно взялась за арбалет. Джеффиндж уже принялся крушить передних воинов. Однако в то время как часть отряда вступила в бой с волшебниками, другая его часть цепочкой растянулась по лесной опушке и направилась в обход, явно намереваясь зажать противников в кольцо.
Льювин внутренне содрогнулся, заметив этот маневр. Этого только не хватало – угодить в плен! В глубине души бесшабашный маг именно этого боялся больше всего на свете. Но к его страху всегда примешивалась изрядная доля ярости, которая, впрочем, не затуманила его рассудок окончательно. Наоборот, он стал острее замечать промахи своих противников. «Пора кончать эту канитель, – промелькнуло у него в мыслях. – Нужно прорываться, и поскорее…»
…Короткий болт, выпущенный из арбалета некромантки, свалил очередного неудачливого вояку. Между девушкой и врагами образовалось пустое пространство – каждый её выстрел попадал в цель, и уцелевшим воинам Гаэр Хильдона не очень хотелось становиться очередной мишенью. Вэйлинди ловко перебросила арбалет в левую руку и резко вскинула вверх правую ладонь, негромко произнося нараспев какие-то слова. Внезапно она пошатнулась, схватившись за грудь, и чуть не рухнула наземь. Льювин, отчаянным усилием отшвырнув от себя пешего воина с секирой, бросился к ней.
– Что с тобой, Вэйл? Ты ранена? – тревожно спрашивал он, подхватив девушку.
– Фьордан… Он скоро будет здесь… – с трудом прошептала она. – Я хотела… поднять против них… мертвецов… Но здесь… может, только магия эльфов, и то… Надо прорываться, пока…
Несколько воинов бросились на Льювина, который тотчас заслонил собой ещё не пришедшую в себя девушку.
– Джефф! – заорал он, стараясь перекричать шум побоища. – Джефф!
Боевой маг, услышав голос Льювина, принялся ожесточённо прорываться на помощь другу, оставляя позади себя убитых и раненых противников. Он почти пробился, когда внезапно хлынувший поток яркого света ослепил Льювина. Острая боль пронзила его затылок, словно туда вогнали наконечник копья, а затем он будто провалился в бездонную яму, где безраздельно царила тьма.
* * * * *
…Проклятье! Все Силы Света и Тьмы, если только вы не выдумка досужих сказителей – что же это за гадость, когда боль лишний раз напоминает тебе, что твоя безрассудная голова всё ещё на твоих плечах!.. Такое ощущение, что она вот-вот расколется на части…
Льювин не спешил открывать глаза. Хотя мага терзала не только ужасная головная боль, но ещё и подозрительно болела левая рука – странно, он что же, не заметил даже, что ранен? – тем не менее, едва он пришёл в себя, как вспомнил всё, что случилось с ним и его друзьями. Шелест листвы и голоса птиц свидетельствовали о том, что в данный момент он находится отнюдь не в мрачном подземелье, но сердце мага вдруг сжалось от тревоги. Вэйл… и Джефф. Где они? Что с ними?
Льювин открыл глаза. Он лежал на траве на той самой поляне, где они встретились с отрядом воинов Гаэр Хильдона. Краем глаза маг заметил своего коня, который робко выглядывал из зарослей бересклета. Однако ни Вэйлинди, ни Джеффинджа не было поблизости. Льювин почувствовал, как его сердце сжалось от страха. Что с ними? Убиты? Или, может, попали в плен? Но почему же враги его-то не потащили в темницу? Странно… И что это было такое, что внезапно сбило его с ног? В том, что это была магия, Льювин не сомневался, и то волшебство даже казалось похожим на что-то очень-очень знакомое… Это не маги Гаэр Хильдона, не Фьордан из Эскелана – в этом Льювин был уверен. Неужели опять его загадочный противник?..
Нет, это подождёт, сказал он себе. Сначала нужно найти Вэйл и Джеффа. Он сжал виски ладонями. Ох, ну до чего же мерзко! И как он потащится на поиски? Он же сейчас настоящая развалина…
Льювин горько усмехнулся. Придётся избавиться от головной боли при помощи магии, а заодно и затянуть рану на левом плече, которую он в пылу боя даже не заметил. Конечно, волшебник отлично знал, что потом, через несколько часов, наступит побочный эффект – он будет чувствовать себя совершеннейшей трухой, словно из него выжали все соки. Льювину до сих пор не удалось узнать, почему с ним так бывает, если он пытается лечить себя сам, хотя применение тех же магических приёмов всегда положительно влияло на всех остальных, кого ему доводилось лечить за свою недолгую практику волшебника.
Ладно, выбора у тебя всё равно нет, Льюв. Потом… До этого «потом» ещё нужно дожить, а если ты станешь раздумывать и колебаться, оно запросто может не наступить для твоих друзей.
Кое-как справившись с головной болью и остановив кровь, сочившуюся из раны, Льювин поднялся на ноги. Он огляделся по сторонам и, заметив какое-то движение за деревьями, осторожно направился в ту сторону. Маг был несколько удивлён, когда обнаружил, что это пасутся кони его друзей. Он принялся изучать следы, которых вокруг было предостаточно, хотя в этой науке мало что смыслил. Но на земле виднелись лишь следы конских подков и сапог врагов.
У волшебников, конечно, есть свои способы поиска, но вблизи Гаэр Хильдона магия искажается, да её к тому же могут почувствовать враги, поэтому Льювин решил обойтись без сложных заклятий. Он постарался отыскать незримые следы своих друзей, которые могут видеть только маги. Но, похоже, даже те отзвуки Силы, которые, как лёгкий шлейф, остаются на некоторое время позади чародея, вблизи Гаэр Хильдона истаивали гораздо быстрее, или же вообще не улавливались.
Льювин слегка растерялся. Что же делать-то? И тут он вспомнил о том синем камне, который достался ему от призрака Сумеречного Леса. «Око Пути», которое, как уверял давно погибший Тёмный маг, может помочь в поисках неведомо где находящихся в данный момент друзей. Ну, что ж, попробую…
Лучи заходящего солнца отражались на поверхности синего камня, лежащего на ладони мага. Льювин разочарованно вздохнул, с тревогой думая о том, что же сейчас с Вэйлинди. Гаэр Хильдон… подземелье… может, камера пыток… А он ничем не может помочь…
В глубине камня взвихрилась огненная спираль, которая быстро обретала очертания каких-то переходов, едва освещённых тусклым мерцанием факелов… Льювин увидел полутёмный проход, а за поворотом – две двери, запертые на засовы. А потом в синем камне вновь мелькали те же переходы, и, наконец – полузасыпанный землёй, почти заросший травой узкий лаз. Последнее, что показал магу камень, были очертания тёмного силуэта замка, в котором волшебник тотчас признал Гаэр Хильдон.
Льювин не колебался. Оглядевшись по сторонам и лишний раз убедившись, что шпионов поблизости нет, маг шепнул на ухо своему коню пару заветных словечек из специфического жаргона странствующих эльфов, которому волшебник обучился совершенно случайно и так же случайно обнаружил, что животные отлично понимают этот язык. Конь послушно направился к своим собратьям, хозяева которых угодили в плен к магам Гаэр Хильдона, а Льювин решительно зашагал к замку, которому вечерние тени придавали весьма зловещий и мрачный вид.
Волшебник довольно быстро отыскал тот лаз, который увидел в синем камне, и эта лёгкость показалась ему подозрительной. Словно для него подготовили!..
Льювин кое-как протиснулся в узкую щель и очутился в тёмном коридоре. На всякий случай он вытащил из ножен меч и кинжал, чтобы можно было пустить их в ход немедленно, если это потребуется. Окружающая темнота слегка раздражала мага, и он уже подумал, а не зажечь ли магический огонёк, но вовремя сдержался, почувствовав, что рядом находится несколько так называемых «стражей», которые предназначались для того, чтобы улавливать магические колебания. «Э, нет, Льюв, здесь о волшебстве придётся забыть, – понял он. – Как только ты сотворишь хоть самое простенькое заклятье, тебя тотчас обнаружат здешние «коллеги», и ты разделишь участь своих друзей. Но ведь я пришёл сюда, чтобы освободить Вэйл и Джеффа, а вовсе не затем, чтобы умереть вместе с ними», – сказал себе Льювин.
Он хорошо помнил то, что видел в синем камне, и очень скоро его глаза привыкли к темноте. Постепенно начали попадаться редкие факелы, которые тускло освещали серые стены, кое-где покрытые мхом. «А тут ведь, наверное, есть и крысы», – предположил Льювин, которому почудился слабый шорох. Он содрогнулся, вспомнив, как в ранней юности, которая в этом подземелье казалась далёким прошлым, читал о жутких способах казни у варварских народов, когда приговорённых швыряли в яму со змеями или с крысами. Он невольно прибавил шагу. Вот и тот поворот, за которым должны быть камеры его друзей. Здесь было гораздо больше света, и оттуда, из-за поворота, раздавались гулкие шаги. Волшебник осторожно выглянул из-за угла, стараясь держаться таким образом, чтобы на него не падал свет от факелов.
Стража. Обычная, человеческая. Двое воинов, которые вряд ли старше его. Маг с досадой прикусил губу. Надо же, как всё просто! Если бы не понатыканные повсюду талисманы, улавливающие магию, можно было бы чарами усыпить этих стражников, освободить друзей и быстро убраться восвояси. Но в том-то и дело, что он тотчас выдаст своё присутствие, если примется плести любое заклятье; очень скоро против него выступят другие воины и, разумеется, маги. Выбор в этом случае у него будет небогатый – сдаться или погибнуть в бою, но друзьям он уж точно не поможет. Нет, магия отпадает.
Конечно, можно неожиданно напасть на этих стражников. Хотя их и двое против одного, Льювин полагал, что сумел бы одержать над ними верх. Но в любом случае, он же не сразу уложит их обоих, значит, у них будет возможность позвать подмогу…
От следующей мысли, которая пришла в голову, магу стало не по себе. Нет, это отвратительно, недостойно и подло – убивать из-за угла! Даже врагов… Тем более что эти стражники даже не были его личными врагами!.. Как он вообще мог такое подумать?..
«А как же твои друзья, Льюв? Выходит, их жизнь значит меньше, чем правила чести, которые ты затвердил в детстве? Пусть их пытают, лишь бы ни одно недостойное деяние не пятнало парадную мантию мэтра Льювина, Светлого мага?»
Голова шла кругом от таких мыслей. Конечно, будь он один, сражайся только за себя – он, не колеблясь, вступил бы в полосу света и бросил открытый вызов стражникам. Но… Воображение Льювина нарисовало мрачный застенок, палачей с орудиями их гнусного ремесла, и Вэйлинди, которую прикручивают к железной решётке…
Льювин переложил кинжал в правую руку. Один из стражников в это время принялся расхаживать по коридору и почти приблизился к повороту, за которым затаился маг. На миг Льювин снова заколебался. Вот так запросто убить человека, который не сделал ему ничего плохого… Но тут ему снова представились Вэйл и Джефф, орудия пыток, костёр…
Рука мага не дрогнула. Один-единственный удар. Остриё кинжала вонзилось в горло стражника, и его кровь забрызгала одежду Льювина. Волшебник с ужасом и отвращением выдернул клинок. Стражник с глухим бульканьем свалился на каменный пол. Его напарник не успел понять, что происходит, как кинжал, метко пущенный рукой мага, вонзился в его сердце.
Несколько мгновений, показавшихся ему ужасающе долгими, Льювин стоял над телами убитых. Конечно, это была не первая кровь, которую он пролил, но раньше он убивал в честном бою, а теперь…
Он со вздохом наклонился, выдернул кинжал из тела стражника, машинально стёр с клинка кровь и усилием воли заставил себя не смотреть на лица убитых.
Хорошо ещё, что засовы на двух дверях оказались обыкновенными, безо всяких специальных чар. Но это тоже как-то странно…
Навалившись изо всех сил, Льювин сумел отпереть двери. К счастью, Вэйлинди и Джеффиндж были живы и здоровы, если не считать пары синяков и нескольких ссадин на лице и руках боевого мага. Некромантка, лишь мельком взглянув на мёртвых стражников, бросилась на шею Льювину, не обращая внимания на кровь, которой была забрызгана его одежда. Однако Джеффиндж пристально посмотрел на друга, который упорно отводил глаза, потом перевёл взгляд на тела стражников и спросил:
– Льюв, ты что… прикончил их из-за угла? – в голосе боевого мага прозвучало такое искреннее потрясение, что Льювин в этот миг готов был сквозь землю провалиться от омерзения к самому себе.
Однако он заставил себя взглянуть в глаза друга и с вызовом ответил:
– Если тебе это и так ясно, то зачем спрашиваешь?
Джеффиндж хотел ещё что-то добавить, но в глазах Льювина он прочёл душевную боль, которую тот тщетно старался скрыть, и промолчал.
Вэйлинди потянула Льювина за руку:
– Пойдём отсюда, Льюв. И не мучай себя. Прости, это из-за меня…
– Нет, это я виноват, – промолвил боевой маг. – Надо было поступить, как ты предлагал, Льюв. Прости, что так вышло…
– Да бросьте вы меня успокаивать, – обронил Льювин. – И нечего топтаться на месте, в самом деле. Пойдёмте отсюда, да побыстрее.
– Что с тобой тогда случилось, Льюв? – шепнула Вэйлинди, идя рядом с ним по сумрачным коридорам подземелья. – Тебя внезапно словно густым туманом накрыло…
– Да? – переспросил Льювин. – А я-то голову ломал, почему меня тоже в темницу не засадили. Значит, не видели… Но что это такое, я сам пока не знаю, и это мне очень не нравится. Подозреваю, что это тот самый тип… Впрочем, ты о нём не знаешь…
– Странно он ведёт себя для противника, – заметил Джеффиндж. – Вместо того чтобы разделаться с тобой, спрятал от врагов.
– Не спеши делать выводы, Джефф, – предостерёг Льювин. – Необъяснимые поступки врагов свидетельствуют лишь о глубине их замыслов, а не о добросердечии.
Эхо, царившее в каменных переходах подземелья, мгновенно подхватывало и многократно усиливало даже слабый шорох, поэтому друзья замолчали, стараясь ступать как можно тише. Льювин хорошо запомнил дорогу, по которой шёл освобождать Вэйлинди и Джеффинджа, поэтому уверенно продвигался вперёд, не столько смотря по сторонам, сколько прислушиваясь. Нет, что-то уж больно гладко всё получается…
Льювин не очень верил в простые совпадения. Нет, кто-то всё рассчитал, и рассчитал верно, полагая, что он наверняка сунется в подземелье замка. Поэтому, когда чуткий слух мага уловил впереди слабое позвякивание стали, зацепившейся за камень, волшебник ничуть не удивился. Оружие он держал наготове всё время, пока шёл по подземному коридору, и сейчас первым его порывом было заслонить собой Вэйлинди. Разумеется, и она, и Джеффиндж были безоружны – об этом позаботились пленившие их маги.
Из сумрака бокового перехода один за другим вынырнули несколько субъектов, закутанных в плащи. Хотя эскеланские маги изо всех сил старались перемещаться бесшумно, у них это получалось не особенно успешно. Похоже, под плащи они нацепили кольчуги и кучу всякого железа, которое теперь и производило этот шум, безо всяких слов говоривший о том, что эти чародеи не привыкли обращаться с обыкновенным оружием.
Льювин уже приготовился отражать атаку так некстати появившихся врагов, как вдруг они расступились, и вперёд вышел субъект, физиономия которого была скрыта капюшоном плаща.
– Вот и встретились, досточтимый мэтр… Льювин, так ведь, кажется, вас зовут? – ледяным тоном, в котором, однако, улавливались нотки плохо скрытого торжества, поинтересовался он и сбросил капюшон.
– Какая встреча! Мэтр Фьордан собственной персоной, – протянул Льювин, сохраняя равнодушный вид и одновременно прикидывая, как лучше преодолеть эту новую преграду, появившуюся на пути у него и его спутников.
Может, стремительно атаковать этих типов, которые, похоже, не очень-то искусные вояки? Хотя у них, вероятно, в запасе есть что-нибудь изощрённое…
– Ты сейчас угодил в капкан, это верно, мэтр Льювин, – с той же издевательской учтивостью продолжал его противник. – Конечно, мы можем схватить тебя и твоих друзей, но это повлечёт ненужные жертвы. Я уже успел заметить, что ты очень способный волшебник. Но только здесь, в Гаэр Хильдоне, магия тебе вряд ли сильно поможет. Надеюсь, ты это уже понял. Однако в нашу предыдущую встречу мне показалось, что ты как будто неплохо владеешь мечом, так что очень вероятно, многим воинам придётся расстаться с жизнью, прежде чем тебя удастся одолеть тем или иным способом. Так вот, я предлагаю тебе решить дело поединком. Если победишь ты – ну что ж, сможешь на этот раз спасти свою шкуру и тех, ради кого ею рискнул, а если верх одержу я… Полагаю, это тебе тоже ясно. Камер в подземельях Гаэр Хильдона предостаточно, а публичные казни издавна были одним из любимейших развлечений черни во Фьеррэ!
– А что будет мне порукой, что ты выполнишь своё обещание? – недоверчиво поинтересовался Льювин, поудобнее сжимая в руках меч и кинжал. – Уж не твоё ли слово, а? Я как-то не привык верить на слово гнусным доносчикам!
Льювин хотел разозлить своего противника, чтобы тот потерял голову и в ярости набросился на него, позабыв о хладнокровии, столь необходимом в бою. Надо сказать, что язвительное заявление молодого мага попало в цель.
– Заткнись, ты!.. – далее последовал набор выразительных эпитетов, в ответ на которые Льювин лишь усмехнулся.
– Да что ты с ним разговариваешь, Льюв! – свирепым тоном заявил Джеффиндж. – Ручаюсь, если бой будет честный, я его голыми руками…
– Позволь, Джефф, но мэтр Фьордан выразил желание сразиться именно со мной, – возразил Льювин.
Фьордан, продолжая бормотать ругательства, выхватил меч, а в левой руке эскеланского мага блеснул кинжал. Льювин внимательно следил за каждым движением врага, готовясь отразить его атаку.
Оружие зазвенело, встретив на своём пути клинки врага. Фьордан, к удивлению Льювина, оказалась не таким уж неумёхой, как неизвестно почему вообразил выпускник Хэйуэллского колледжа. Эскеланский маг атаковал по всем правилам, кроме того, выяснилось, что он знает пару-тройку приёмов, которые запросто могли бы стоить жизни его противнику, если бы не ловкость Льювина и его способность предугадывать то, что через миг собирается сделать его враг.
Однако Фьордана подвела именно ярость, которую намеренно постарался пробудить его противник. Вероятно, эскеланский волшебник находился под влиянием довольно противоречивых чувств; во всяком случае, он то старался подавить врага бешеным натиском, попусту растрачивая силы, то вдруг пытался хладнокровно выжидать, выискивая уязвимое место противника – вероятно, на краткий промежуток времени вспоминая о благоразумии, которое и в поединке отнюдь не является лишним.
Льювин между тем ни на миг не терял присутствия духа. Он уже понял по нескольким попыткам нанести удар своему врагу, что Фьордан предусмотрительно надел кольчугу; но то обстоятельство, что противник некоторым образом защищён от ран, не особенно обескуражило Льювина. Напротив, его изобретательность и находчивость подсказали ему способ отомстить эскеланскому чародею за его наглые посягательства на честь Вэйлинди.
Фьордан, сам того не подозревая, помог осуществлению хитроумного и коварного плана своего противника. Он в очередной раз яростно атаковал Льювина, стараясь нанести ему чувствительный удар. Льювин сделал вид, что поскользнулся, и, уходя от клинков Фьордана, покатился по полу, одновременно прицеливаясь, как повернее ударить. Фьордан, в полной уверенности, что теперь он покончит со своим врагом, замахнулся мечом, но в этом миг Льювин гибким движением скользнул в сторону, в то же время молниеносно нанеся врагу удар кинжалом в такое место, где тот менее всего мог этого ожидать. От неожиданности Фьордан выронил оружие и с диким воплем боли и отчаяния повалился на каменный пол подземелья. Его соратники, как один, схватились за оружие, однако Льювин уже вскочил на ноги, и маги Гаэр Хильдона встретили в нём достойного противника. Джеффиндж, не растерявшись, схватил в охапку одного из врагов и с размаху шмякнул того о каменную стену, так что незадачливый вояка надолго стал безопасным противником. Боевой маг немедленно изъял его оружие и присоединился к Льювину, который, прислонившись к стене и загораживая собой Вэйлинди, забившуюся в угол, сдерживал неумелую атаку врагов. Ни один из эскеланских чародеев не попытался применить магию; вероятно, не все они могли направлять свои заклинания, умело пользуясь имеющимся в Гаэр Хильдоне искажением магии.
Оружие в руках Льювина и его друга сейчас более всего напоминало стальной вихрь, который нёс смерть всем, кто пытался противостоять ему, и эскеланские чародеи не особенно охотно стремились нападать, предпочитая трусливо и благоразумно отступать. Однако Льювин предположил, что вскоре после их бегства появится новый отряд врагов.
– Нельзя позволить им уйти, Джефф, – вполголоса обронил он. – Давай, брат, атакуем!
Льювин вовсе не был кровожадным. Но в тот день на его совести оказалось немало жизней. Злополучные стражники подземных камер и маги, пытавшиеся схватить беглецов, заплатили своей кровью за свободу тех, кто, как понял Льювин, стали для него дороже его собственной жизни и даже чести.
Из отряда Фьордана в живых не осталось никого, кроме его предводителя. Впрочем, сам Фьордан, учитывая характер нанесённой ему Льювином раны, вряд ли сильно обрадуется, что остался в живых. Джеффиндж, вытирая кровь с клинка, внимательно посмотрел на бесчувственного эскеланского чародея.
– Честное слово, лучше б ты его прикончил, Льюв, – убеждённо промолвил боевой маг. – Никогда бы не подумал, что ты такой изувер!
– Да в чём дело? – спросила Вэйлинди. – Подумаешь, ранил в бою врага!
– Если б так, – покачал головой Джеффиндж. – Ты что, не заметила, что ли, куда он его ранил?
– Нет, – с невинным видом сказала некромантка. – А что, какая-то особенная рана, да? – хитро улыбаясь, спросила девушка.
– Ну, это он пусть сам тебе скажет, – уклончиво заявил боевой маг, кивнув в сторону Льювина.
Вэйлинди вопросительно перевела взгляд на молодого волшебника, но тот постарался увильнуть от прямого ответа.
– Потом скажу, – промямлил он, слегка покраснев, что для Льювина было просто неслыханным делом. – Давайте сначала поскорее уберёмся отсюда.
Они быстро миновали переходы подземелья, больше не встретив на своём пути засады. Вот и выход. Льювин чуть заметно пошатнулся.
– Что с тобой? – тревожно шепнула Вэйлинди. – Ты ранен?
– Нет, нет, Вэйл, всё в порядке, – сделав над собой огромное усилие и стараясь говорить уверенно и бодро, ответил Льювин. – Это так, пустяки…
Ох, уж эта распроклятая реакция на собственную целительскую магию! Льювин хорошо знал признаки этого мерзкого состояния. Но почему так быстро? По его расчётам, это должно было начаться не раньше завтрашнего утра, а сейчас, судя по всему, около полуночи. Или в этом повинна искажающая магия? Что ж, очень может быть…
Друзья выбрались наружу сквозь узкий лаз и почти бегом направились к лесу. Кони послушно явились из темноты, заслышав тихий зов хозяев. Вэйлинди и Джеффиндж мгновенно вскочили в сёдла. Льювин, преодолевая подступающую боль и стараясь держаться прямо, взобрался на своего коня и судорожно вцепился в его гриву, чувствуя, как силы стремительно тают. О, проклятье, теперь он несколько дней будет ни на что не годен! Ни меча в руках не удержит, ни простенького заклятья не сплетёт! И что это за гадость такая, эта аномальная реакция, провались она к воронам!
Кони стремительно скакали в темноте вдоль горного хребта, и очертания Гаэр Хильдона растворились где-то позади. До полнолуния оставалось всего несколько дней, и отражённый свет луны блестел на гладких камнях, придавая им сходство с нечеловеческими глазами, неотрывно следившими за тремя волшебниками, вырвавшимися из подземелий древнего замка.
* * * * *
Всю ночь они безостановочно мчались сквозь темноту, не останавливаясь даже на короткое время. Вперёд, вперёд, пусть расстояние между ними и Гаэр Хильдоном станет как можно больше! Конечно, никто из них не был столь наивен, чтобы полагать, будто противники оставят их в покое. По крайней мере, пока они находятся на территории Эскелана, их будут преследовать. А потом… О том, что следует предпринять потом, они старались пока не думать. Самое главное сейчас – оторваться от погони, уйти как можно дальше!..
Настало утро. Ночной сумрак нехотя отступал, и первые лучи просыпающегося солнца блеснули на вершинах гор. Джеффиндж, который ехал впереди, недовольно покосился на каменные уступы, громоздившиеся вдоль дороги. Проклятие, ну когда они выберутся из этого каменного мешка?! Хотя боевой маг с детства привык лицезреть горы, сейчас их вид не доставлял ему никакой радости. Он чувствовал себя словно в ловушке, к тому же его терзал стыд за то, что он так легко угодил в плен к врагам. Отродясь такого с ним не случалось, и вот, пожалуйста! Создатель Милостивец, до какого позора он дожил – он, Джеффиндж из Бэрхольма!
Джеффиндж оглянулся на своих спутников и помрачнел ещё больше. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы заметить – с Льювином явно творится что-то неладное: он был очень бледен, и, казалось, вот-вот рухнет на землю. Вэйлинди смотрела на него с нескрываемой тревогой.
– Льюв… Что с тобой? – голос некромантки подозрительно дрожал.
– Это пустяки… К вечеру пройдёт, – Льювин постарался, чтобы его слова прозвучали уверенно и беззаботно. – На всякий случай привяжите меня к коню, чтоб я чего не выкинул, – попытался он пошутить.
– Нет, Льюв, это не пустяки, – настойчиво произнесла девушка, пристально глядя на него. – Скажи правду, что с тобой?
– Я тебе скажу, что с ним, – отозвался Джеффиндж. – Только ты, Льюв, сначала ответь мне: там, у Гаэр Хильдона… ну, когда ты очухался… в той стычке тебя всё-таки зацепили, наверное… Ты ведь лечил свои раны магией, да?
– А что мне ещё оставалось делать? – устало огрызнулся Льювин. – Ждать, пока они сами заживут, чтобы иметь возможность полюбоваться на аутодафе во Фьеррэ, что ли?
– Так вот в этом и всё дело, леди, – обратился боевой маг к Вэйлинди. – Дело в том, что у мэтра Льювина… как бы это сказать… своеобразная реакция на собственные целительские заклятья. Сначала-то они срабатывают, а потом…
Вэйлинди молча кусала губы, не сводя глаз с Льювина, потом решительно промолвила:
– Надо остановиться.
– Ты что, с ума сошла? – не сдержался боевой маг. – Думаешь, они, – он неопределённо кивнул в сторону скрывшегося из глаз Гаэр Хильдона, – уже не послали погоню? И потом, ты что, считаешь, что сможешь чем-то ему помочь? Здесь, где с магией творится невесть что…
– Да, смогу, – твёрдо ответила девушка, но тут воспротивился Льювин.
– Нет, Вэйл, едем дальше, – пробормотал он. – К вечеру это пройдёт. Только привяжите меня…
Вэйлинди покачала головой, но промолчала. На несколько минут спутники остановились, и Джеффиндж выполнил просьбу друга.
День прошёл в такой же стремительной скачке, что и ночь. Однако к вечеру, вопреки уверениям Льювина, ему ничуть не стало лучше. Его раны, и новые, и старые, горели как в огне, в голове словно клубился туман, перед глазами всё то и дело расплывалось, и волшебник, пожалуй, давно бы свалился с коня, если бы его не удерживали кожаные ремни, которыми привязал его названый брат.
– Всё, останавливаемся! – голос Вэйлинди прозвучал резко и отрывисто, как удар бича. – И не вздумай перечить, мэтр Джефф, если не хочешь, чтобы я из тебя зомби сделала, – грозно прибавила она, заметив, что тот собрался возразить. – Останавливаемся, сейчас же!
Джеффиндж пробормотал несколько ругательств, но, взглянув на Льювина, тяжело вздохнул и замолчал. В основании одной из близлежащих гор виднелось нечто вроде пещеры, вокруг которой в беспорядке валялось несколько крупных валунов. Какое-никакое, а всё же укрытие.
Смеркалось. Почти идеально круглая луна холодно глядела со своего места вниз, на землю, разливая равнодушный мертвенный свет. Вэйлинди склонилась над Льювином, положив одну руку ему на лоб, а другую – на грудь возле сердца. Джеффиндж, устроившийся чуть поодаль, время от времени краем глаза посматривал в их сторону, недоумевая – что за волшебство хочет пустить в ход эта девчонка?
Сначала ему казалось, что ничего не происходит. Вэйлинди словно застыла на месте, и боевой маг, хотя и беспокоился о Льювине, который что-то уж очень долго не приходит в себя от странной побочной реакции на собственную магию, внутренне скептически хмыкнул. Ну, понятное дело, куда уж некромантке заниматься целительством? Тёмные должны со всякой нежитью расправляться, а не…
И тут он уловил её заклятья. Точнее, не заклятья, нет – он почувствовал Силу, которую чародейка вливала в полубесчувственного Льювина. Джеффиндж был потрясён. Чтобы так… Он всегда полагал, что для того, чтобы отдать такую Силу другому магу, потребуется «кольцо» из нескольких чародеев. Где эта девчонка берёт Силу? Да она должна бы уже не то что рухнуть без чувств, а вообще дойти до предела, до истощения внутренней сути мага…
Джеффиндж, заинтересованный, попытался разобраться в том, что делала Вэйлинди, и то, что ему удалось понять, потрясло его ещё больше. Волшебница черпала Силу из какого-то воспоминания, где была боль – её собственная боль, почти на грани жизни и смерти. И там, в этом давно прожитом, но всё равно длящемся ощущении, в смешении бытия и небытия, была поистине огромная мощь. Конечно, девушка не могла распорядиться всей высвобождаемой Силой, но и то, что она направляла по своему желанию, оказывало значительное действие – и, соответственно, производило немалое впечатление.
– Какая странная магия, Вэйл, – произнёс Льювин, приподнявшись на локте. – Знаешь, похоже на то, как будто эльфийское чародейство с некромантией перемешали. Где ты такому научилась? Вот уж никогда бы не подумал, что такое бывает…
Говоря это, он незаметно накрыл своей рукой ладонь девушки, а потом вдруг сжал её тонкие пальцы и прикоснулся к ним губами.
– Ну вот, это ещё что за нежности, – Вэйлинди старалась говорить насмешливо и грубовато. – Неужели тебе, мэтр Светлый маг, приятно целовать руки, которые мучили невинных жертв, а?
– Это не столь важно, – отозвался Льювин, продолжая удерживать её руку. – Меня ты не мучила, во всяком случае, пока, даже наоборот… – Он слегка покраснел, радуясь, что в темноте это незаметно, и метнул быстрый взгляд в сторону Джеффинджа. – И потом, я теперь не такой уж Светлый… После того, что я натворил в подземельях Гаэр Хильдона, на моей чести лежит несмываемое пятно. Мэтр Джефф, несомненно, объяснит тебе, Вэйл, что мне теперь надлежит предстать перед Хартландским Советом Магов, а те назначат соответствующее испытание, и только в том случае, если я его выдержу, моё доброе имя будет восстановлено. Но в том-то и дело, что у меня нет ни малейшего желания предавать себя в руки самого что ни на есть справедливейшего суда…
– По твоим многословным и беспринципным речам, Льюв, – подхватил подошедший Джеффиндж, – можно прийти к выводу, что с тобой всё в порядке… пока. Но у меня, знаешь ли, нехорошее предчувствие, что впереди нас ожидает очередная засада. Я полагаю, прежде чем лезть Тьме на рога, нужно разведать, что и как…
– На твоём месте, мэтр Джефф, я бы не упоминала сейчас Тьму, – Вэйлинди заметно понизила голос. – Ведь Её Теснина совсем близко, вот за тем поворотом.
– Да брось ты, Вэйл, – хладнокровно прервал её Льювин. – В конце концов, что Она такое, эта Тьма?
– Ладно, я пошёл, – обронил Джеффиндж. – Философские беседы о природе Тьмы оставим до тех светлых времён, когда будем спокойно сидеть на балконе виллы на берегу моря и попивать вино с пряностями, – и боевой маг быстро скрылся из вида.
Льювин и Вэйлинди некоторое время молчали. Они тоже чувствовали приближающуюся опасность.
– Вэйл… – начал Льювин, но она перебила его.
– Это ведь всё из-за меня, Льюв, – голос её звучал печально, с едва уловимой ноткой нежности. – Да, впереди засада, я это чувствую. И позади – тоже. Тут никакая доблесть не поможет. Только магия… может быть. Теснина Тьмы рядом… что ж, можно поднять тех, кто там погиб. Правда, это очень скверно – тревожить тех, кто мёртв… Ну, что ж делать. Не могу же я допустить, чтобы ты и твой друг из-за меня… даже не пали в бою, а окончили свои дни в каком-нибудь гнусном застенке или на костре на рыночной площади Фьеррэ!
Льювин не успел ответить. Из темноты стремительно и бесшумно вынырнул Джеффиндж.
– Там их около сотни, – громким шёпотом сообщил он. – Похоже, нас считают очень опасными противниками. Пока они ничего не предпринимают и с места не трогаются, наверное, ждут утра. Славная будет битва!
– Это вряд ли, – ядовито отозвался Льювин. – Наши враги отнюдь не дураки. Не надейся, Джефф, что нам позволят доблестно сложить головы в неравном бою, как героям баллад. А какая слава и честь в том, что нас потащат на костёр под хохот и улюлюканье толпы, жадной до кровавых зрелищ? Нет, мы должны победить, победить во что бы то ни стало!
В голосе друга Джеффинджу послышались какие-то новые, непривычные нотки. Боевой маг пристально посмотрел на названого брата. Сейчас лунный свет падал прямо на красивое и дерзкое лицо Льювина, и то выражение, которое застыло в его серых глазах, очень не понравилось Джеффинджу. Впервые он видел страх в глазах своего соратника, и это неприятно поразило его, всколыхнув какое-то давнее воспоминание.
Льювин заметил смятение боевого мага и горько усмехнулся.
– Ты, конечно, сейчас думаешь, что я боюсь, верно, Джефф? – с вызовом промолвил он. – Да, это так – я боюсь. Боюсь пыток, боюсь оказаться связанным и беспомощным! Давно, в детстве, я видел пытки и казнь – в Хэйуэлле, на ратушной площади. Вместе с отцом я был в толпе, собравшейся ради такого замечательного зрелища… Как ты думаешь, Джефф, почему я прикончил тех стражников… скажем так, не по правилам честного боя, а? Потому, что боялся за вас…
– И что ты предлагаешь делать сейчас? – Джеффиндж судорожно искал то воспоминание, тень которого мелькнула при виде отразившегося в глазах Льювина страха. – Что-нибудь убийственное из арсенала Тёмных эльфов? Например, изловить бродячие души, оживить камни и сделать из них войско? Или, может, лучше подъять мертвецов, которых, говорят, немало похоронено возле Теснины Тьмы? – тут он взглянул в сторону Вэйлинди, однако некромантка промолчала. – Льювин, но это же нарушение правил Светлых магов! Конечно, она может это сделать, – он кивнул на девушку, – но для того, чтобы управлять тем, что вырвется из Теснины, её сил не хватит. Значит, потребуется «кольцо». Но мы же с тобой навсегда запятнаем себя позором, если станем заниматься Тёмной магией…
– Какого орка, Джефф! – нетерпеливо перебил Льювин. – Не забывай, пожалуйста, что наши противники – так называемые Светлые чародеи, Тьма их слопай! Ты что же, думаешь, они не смогут отразить стихийную магию? Нет, тут нужно такое, чего они не ожидают, чему им труднее будет противостоять. И неужели перспектива костра не столь тебя волнует, как нарушение каких-то устарелых правил? Впрочем, тебя принуждать никто не будет, так что твоя совесть останется чиста. Мы с Вэйл…
Он ещё продолжал говорить, но Джеффиндж уже не слушал. Память наконец выпустила из своих подземелий то воспоминание, которое он так мучительно искал.
Он был тогда очень молод. Он искал подвигов и острых ощущений. В одно из своих долгих странствий он оказался в королевстве, затерянном среди диких лесов Юга. Тогда он заключил соглашение с местным князем, обязуясь помочь ему, законному правителю, вернуть престол, нагло захваченный его мятежным братом. Да, всё удалось, Джеффиндж мог гордиться своим успехом. Довольный наниматель, празднуя победу, однажды пригласил мага на охоту. В тех краях обитают животные, похожие на кошек, но очень большие, сильные и кровожадные…
Охотники окружили зверя. Казалось, ему уже не уйти… Джеффиндж помнил взгляд того хищника – как и в глазах Льювина, в них застыли страх и ярость. Тот зверь убил нескольких охотников на месте, некоторые умерли после. На правой руке боевого мага в память о той охоте остался длинный кривой шрам от когтей зверя. Хищник прорвался и ушёл…
Джеффиндж тряхнул головой, отгоняя это воспоминание. Да, Льювин и в самом деле ни перед чем не остановится. Тёмная магия? Отчего же нет, если она поможет?..
– Есть… ещё один путь, – Вэйлинди говорила словно нехотя. – Это и в самом деле последнее средство. Теснина Тьмы. Можно уйти этой дорогой…
– Ты думаешь, что это будет менее мучительная смерть, чем в бою или на костре? – резко спросил боевой маг. – Или ты знаешь способ усмирить блуждающие там порождения Тьмы?
– Через Теснину можно пройти, – терпеливо пояснила девушка. – Опасно, трудно, но можно. Это вовсе не верная смерть, как думают. Я была там однажды, – тихо прибавила она. – Правда, не одна, а с моей наставницей Хэвен. Впрочем, вам решать, идти ли туда.
Оба мага молчали. Льювин, чуть прищурившись, посмотрел вперёд, туда, где, по словам Джеффинджа, их ожидает новая засада. Когда он повернулся к своим спутникам, в его глазах по-прежнему было то смешанное выражение ярости и страха, которое столь живо напомнило боевому магу взгляд хищного зверя, окружённого охотниками, но так и не побеждённого ими.
– Я думаю, что нам стоит отправиться к этой Теснине… Тьмы или чего там… Похоже, другой дороги здесь для нас не оставили. Но сначала нужно задать трёпку тем типам, – он небрежно махнул рукой в темноту. – И, поскольку нам придётся использовать магию, которая нетипична для наших врагов, то около гнезда Тьмы это, наверное, лучше удастся. В этих мерзких краях, правда, трудно быть уверенным в чём-либо… Но за наши жизни сейчас и так любой здравомыслящий человек ломаного гроша не дал бы, поэтому если уж рисковать – то по-настоящему.
Джеффиндж упорно молчал, но Льювин и так отлично знал, что тот думает.
– Увы, брат Джефф, – со вздохом промолвил молодой волшебник. – Нравится тебе это или нет, но придумать что-то получше, а главное, более соответствующее идеальному образу поведения настоящего Светлого мага, я вряд ли сумею, да и времени на это нет. Стихийную магию, а тем более обычные мечи, придётся пустить в ход только в самом последнем случае.
– Чтобы перерезать себе горло и не даться живыми в руки врагов, – пробормотала Вэйлинди, которая в этот момент энергично перетряхивала свой багаж. – Так что мы решили? Идти к Теснине? Тогда коней придётся отпустить – там им не пройти. И лишние вещи тоже придётся выкинуть.
Льювин взялся за свой чемодан, мельком взглянув на Джеффинджа.
– Ты так и не сказал своё мнение, Джефф, как нам стоит поступить в сложившейся ситуации, – напомнил он.
– Будто ты не знаешь моё мнение, – хмуро пробурчал тот. – Я за честный бой с врагами, но вы же хотите победить Тёмной магией и хитростью… Ладно, к Теснине – так к Теснине, – и Джеффиндж, который, в отличие от своих спутников, не был обременён большим багажом, закинул на плечо дорожный мешок и принялся рассёдлывать коня.
Льювин лихорадочно перебирал своё имущество, перекладывая необходимейшие, по его мнению, вещи, в дорожный мешок. Хотя ему и крайне неприятно было бросать больше половины вещей, но тащиться с чемоданом в Теснину Тьмы может только безнадёжный идиот – это он ясно понимал. Расставаясь со значительной частью гардероба, молодой волшебник постарался утешить себя тем, что всё это уже вышло из моды.
Некромантка была занята не менее его. Джеффиндж холодно смотрел на них, и на его губах блуждала ехидная улыбка.
– Нет, первый раз вижу таких ненормальных, – не обращаясь ни к кому в отдельности, произнёс он. – Если уж топать к Теснине Тьмы, то давайте побыстрее, что ли…
Льювин в этот момент всунул в мешок арфу – бросить её было выше его сил. Он нерешительно поднял три книжки, которые невесть зачем таскал с собой всё это время: «Справочник практического мага», «Эльфийские баллады» и то пособие по Тёмной магии, которое случайно оказалось в домашней библиотеке Джеффинджа. Вэйлинди, заметив эту последнюю книгу, шагнула к Льювину и почти вырвала учёный трактат из рук волшебника.
– Это ты можешь бросить без долгих раздумий, – уверенно заявила она. – Если нам суждено спасти свои шкуры, я тебе хоть десяток таких премудрых книжек напишу. Ты всё собрал? Так пошли.
Вэйлинди легко потрепала по гриве своего коня, шепнула два-три слова – Мьюрилейн взмахнул хвостом и скрылся в темноте. За ним последовали и кони Льювина и Джеффинджа. Сами волшебники торопливо зашагали к скале, за которой должен открыться проход в Теснину Тьмы.
Льювин и Джеффиндж были почти разочарованы, когда Вэйлинди привела их к узкой трещине между двумя горами. Никаких чудовищ и призраков, по крайней мере, поблизости, не было. Правда, здесь всё же чувствовалось что-то странное, но отнюдь не какие-то особые завихрения потоков Силы – или же Сила, которая давит извне: здесь каждый ощущал нечто в самом себе – то, что тщетно старался заглушить. Слабый отголосок какого-то совершенно иного «Я»…
Вэйлинди немедленно принялась чертить на земле линии магической фигуры. Она то и дело стирала нарисованное, и Джеффиндж, иронично хмыкнув при виде неровных линий и кривых углов, которые то и дело появлялись под торопливой рукой некромантки, снизошёл до того, что стал ей помогать, сопровождая работу ругательствами и утверждениями, что его совесть теперь не даст ему покоя. Однако глазомер у боевого мага оказался почти идеальным, и дело продвигалось быстро.
Льювин между тем взобрался на выступ скалы, и, усевшись поудобнее, закрыл глаза. Для того, что он собирался увидеть, обычное зрение лишь помеха…
В горах всегда бродит множество странных бестелесных сущностей, терзаемых бессильным гневом, тоской и голодом. Но здесь, в проклятом месте, их было гораздо больше, чем на каком-нибудь обычном горном перевале. Они тихо кружили в вышине, послушно собираясь на мысленный призыв мага…
Льювин знал, что Тёмные эльфы иногда используют бродячих лесных духов против своих врагов. Однако к этому способу они прибегали крайне редко, лишь в почти безнадёжных случаях: ведь деревья, становящиеся временным пристанищем духов, затем обречены на скорую гибель. Но здесь нет деревьев. Льювин решил попытаться оживить камни, хотя и не был уверен, что соответствующим образом изменённое заклинание сработает так, как он рассчитывал. Он сплетал воедино незримые нити заклятья, одновременно чувствуя, как зловещие сущности, обитающие в Теснине Тьмы, медленно просыпаются…
…Грани магической фигуры – семилучевой звезды – начерченной общими усилиями Джеффинджа и Вэйлинди, переливчато мерцали тусклым зеленоватым свечением. Сейчас девушка почти ненавидела эту магию, которую избрала ради осуществления своей мести. Некромантия. Это она, проклятая Тёмная магия, завлекла в ловушку и её саму, и Льювина, и его друга. Если бы она оставалась ученицей Ордэйла – разве тогда… Нет! Хватит об этом думать, приказала она себе. Сделанного не воротишь. Потревожить спящих сном смерти – немалый грех, но что же ещё остаётся делать?..
Заклятья Льювина и Вэйлинди были почти готовы. Лишь небольшой толчок, последняя капля Силы… Но удар должен быть нанесён наверняка. Скоро их враги будут здесь – конечно же, они почувствовали заклятья противников – и тогда…
– Они приближаются, – Вэйлинди и Льювин невольно вздрогнули, услышав голос Джеффинджа.
Льювин проворно спрыгнул с камня, на котором сидел, и тот немедленно пополнил ряды его воинства – большие и малые каменюки дисциплинированно шагали вперёд, стараясь сохранять некое подобие строя. Из чёрного провала Теснины Тьмы медленно тащились разупокоенные Вэйлинди полуистлевшие костяки. Сейчас волшебникам предстояло объединить силы и направить удар своих жутковатых воинств на приближающихся врагов.
Не говоря ни слова, Льювин взял Вэйлинди за руку. Джеффиндж знал, что они задумали. Ох, до чего это против его правил! А эти двое смотрят на него и не понимают, как можно колебаться, когда речь идёт о жизни. Джеффиндж нехотя встал в «кольцо».
– Будь проклят тот день, когда идиотка-судьба послала мне такого компаньона, как ты, Льюв, – кислым тоном сообщил он. – Теперь моя честь погибла безвозвратно!..
Льювин не удержался от улыбки.
– Можешь потом вызвать меня на поединок, если мы, конечно, уцелеем, – предложил он. – Удовлетворится ли твоя честь моей кровью?
– Что б отсох твой болтливый язык! – свирепым шёпотом пожелал боевой маг. – Хотя я подумаю над твоей идеей…
Уже можно было различить силуэты врагов. Заклятья работали. Камни и зомби обходили отряд противников с двух сторон. Некоторые из эскеланских магов, видимо, наименее опытные, попытались атаковать, используя средства стихийной магии, например, традиционные огненные шары. Но неупокоенные и каменные воины даже не обратили на них внимания. Эскеланским магам пришлось срочно возводить щит, который сдерживал бы натиск этих монстров.
Здесь, у зловещей Теснины Тьмы, Сила текла стремительно и привольно, но удерживать её поток было не так-то просто: заклятья, хотя и действовали куда убийственнее, чем этого можно было ожидать при других обстоятельствах, постоянно грозили вырваться из-под контроля. Что может произойти в подобном случае с ними самими, Льювин и Вэйлинди старались не думать, а Джеффинджа слишком занимала этическая сторона дела.
Теснина Тьмы… Льювин всегда был вольнодумцем, который не особенно почтительно относился к Свету и Тьме. До сих пор они были для него ничем иным, как абстрактными понятиями морально-этического и философского характера. Однако здесь молодой маг впервые реально ощутил, что такое подлинная Тьма. Она не была чем-то, пришедшим извне, из Теснины Тьмы или просто из ночной темноты – Льювин чувствовал, что Тьма, которая скрепляет его заклятья, поднимается из глубин его собственной души. От этого открытия магу стало очень даже неуютно. Камни-воины и неупокоенные на миг ослабили атаку на эскеланских магов… Вэйлинди сильнее сжала руку Льювина, бросив на него тревожный взгляд.
– Может быть, мы сумеем прорваться вперёд, и не надо нам будет лезть в эту гнусную Теснину?.. – предположил Джеффиндж, когда их воинство с новой силой насело на противников.
Вэйлинди отрицательно покачала головой.
– Нет. Ты думаешь, наши враги – слабаки и тупицы? Нет, нет! Подожди, скоро ты всё поймёшь. Они же на то и рассчитывают, что мы очертя голову полезем на прорыв, – устало промолвила она.
Призрачный свет луны падал на лицо волшебницы. Льювин заметил, как оно изменилось: синеватые тени залегли под глазами, в которых словно клубилась Тьма, та самая Тьма, которую он с таким неудовольствием обнаружил и в себе.
Но через миг Льювин забыл и думать о Тьме и прочих абстрактных материях: топот множества лошадиных копыт недвусмысленно предупредил о приближении большого отряда, явно спешившего на подмогу к эскеланским магам, которые уже едва сдерживали натиск зомби и каменных воинов.
Из темноты вынырнуло несколько всадников в длинных мантиях. Несомненно, эти чародеи были рангом выше тех, кто подвергся атаке магических воинств Вэйлинди и Льювина. Друзья ощутили мощь творимых новыми противниками заклятий, – заклятий, которые существенно ослабляли их собственную волшбу. Зомби и ожившие камни, которые по определению являются практически неуязвимыми, заметно слабели, и огнешары и даже мечи эскеланских магов то и дело сваливали то одного, то другого. С ближайшего уступа сорвалось несколько камешков, и в шуме их падения Льювину явственно слышался издевательский смех…
– Пора уносить ноги! – Вэйлинди порывисто схватила Льювина за руку. – Да, да, мэтр Джефф, это и к вам относится! – повернулась она к боевому магу. – Нет смысла пытаться геройствовать с мечом в руках. Убираемся отсюда, пока нас не сцапали! – и Вэйлинди быстро вскарабкалась по каменистой тропке к проходу в Теснину Тьмы.
Льювин без колебаний последовал за ней. Джеффиндж присоединился к ним, и все трое по очереди протиснулись в узкую трещину. Позади послышались разочарованные и негодующие вопли эскеланских магов – добыча от них ускользнула. Однако ни один из них не осмелился последовать за беглецами, полагая, что теперь тем недолго осталось находиться среди живых. Жаль только, что торжественного аутодафе на главной площади Фьеррэ не будет!..
* * * * *
Нет, на них не бросились толпы жутких страшилищ, едва лишь они очутились в Теснине Тьмы. Да и никакой особой Тьмы тут тоже пока не было – ничуть не темнее, чем это бывает глубокой ночью. Лишь позади послышался противный скрип, словно на несмазанных петлях повернулась тяжеленная дверь. Волшебники, как один, повернулись назад – и увидели, как скальные выступы, образующие проход в ущелье, медленно, но неудержимо сползаются. Вскоре трещина затянулась совершенно. Теперь дороги назад уж точно нет, но, с другой стороны, и эскеланские маги сюда не сунутся наверняка.
Вид легендарной Теснины Тьмы всё же чем-то производил впечатление, чуть более сильное, чем обычный горный пейзаж – наверное, в основном некстати всплывшими воспоминаниями о тех зловещих россказнях, которые ходили в народе об этом месте. Льювин и его спутники стояли сейчас на небольшой скальной площадке, которая переходила в узкую тропу, тянущуюся по склону горы, расположенной слева. Склон правой горы был почти отвесным, а внизу, в расселине, среди острых камней бурлил и пенился стремительный поток, который образовывали ручейки и речушки, берущие начало на горных вершинах.
Льювин, не раздумывая долго, шагнул на тропу, нависшую над обрывом, в то же время стараясь держаться поближе к склону горы и избегая смотреть вниз. Однако Вэйлинди, не говоря ни слова, мягко отстранила его и скользнула вперёд.
– Я уже бывала здесь, – тихо напомнила она Льювину, который попытался удержать её. – И потом, кому же здесь идти первым, как не Тёмному магу?
Горная тропа прихотливо изгибалась вокруг исполинского тела горы, незаметно поднимаясь всё выше и выше. Джеффиндж, который замыкал шествие, хрипло выругался.
– Какого тролля нам тащиться вверх? Чтобы забраться на вершину горы, а потом пересесть на облака или, может, на звёзды? Может, лучше спуститься вниз?
– И прыгать с камня на камень среди ледяного потока, который к тому же несётся с бешеной скоростью? – процедила сквозь зубы некромантка, которая сосредоточенно вглядывалась в темноту, словно ожидая чего-то. – Посмотри-ка вниз, только осторожно, – предложила она боевому магу.
Джеффиндж недоверчиво пожал плечами, однако не стал спорить и взглянул туда, где ярились и пенились потоки воды. Льювин, хотя и терпеть не мог высоту, не удержался и тоже посмотрел туда.
Среди хлопьев белой пены то и дело мелькали очертания каких-то существ, а один раз Льювин встретился взглядом с глазами таинственного обитателя горной реки. Волшебник почувствовал, как на миг похолодело его сердце – он легко прочёл ненасытимую жажду тёплой, живой крови, которая переполняла обладателя трёх жёлтых глаз, выглянувшего из воды.
– Проклятье, ну и зверюшки! – пробормотал Джеффиндж, который тоже заметил несколько странных созданий, от которых прямо-таки исходила тёмная, дикая жажда. – Это что, новая разновидность вампиров или просто неизвестный науке вид нежити?
– Тише! – прошипела некромантка. – Скоро тут появится не менее приятная компания…
В воздухе что-то зашелестело, небо над головами путников потемнело – хотя вроде бы уж куда темнее?! Повеяло холодом, и совсем близко в небе мелькнули очертания крыльев огромных летучих мышей.
– Спали их Негасимое Пламя, сволочей! – выругался Джеффиндж. – Тысячу гномьих молотов на этих тварей! Это ж вампиры, будь они прокляты!
Льювин с омерзением смотрел на приближающихся кровососов. Н-да, тот фокус с зажариванием, который он однажды проделал, теперь вряд ли пройдёт. Это хорошо с одной-двумя, максимум тремя тварями за раз, а тут-то их…
Джеффиндж что-то бормотал, до половины вытащив меч из ножен – похоже, собрался рубить вампиров – но тут некромантка повелительно произнесла, обращаясь к своим спутникам:
– Назад! – и, не слушая возражений, заслонила их собой, раскинув руки.
Один из вампиров – вероятно, предводитель этих тварей – бесшумно приземлился на выступ скалы в двух шагах от чародейки. Его ослепительные клыки зловеще белели в темноте, и Льювин инстинктивно схватился за кинжал, хотя прекрасно понимал, что невозможно разделаться с кровососом на тот же манер, как со злополучными стражниками в подземелье Гаэр Хильдона. Но надо хоть что-то предпринять! Ведь эта тварь сейчас кинется на Вэйл!
Однако вампир почему-то не нападал. Остальные кровососы, так и не расставшиеся с излюбленным ими обликом летучих мышей, медленно кружили в воздухе, словно ожидая какого-то знака от своего предводителя. Но тот по-прежнему не делал попыток напасть на девушку и её спутников. Это казалось странным, тем более что некромантка не плела никаких чар – она просто смотрела в глаза кровососа, прямо и неотрывно. Внезапно предводитель вампиров отступил на шаг, низко склонился перед некроманткой, перекинулся в летучую мышь и взмыл ввысь. За ним последовали и остальные вампиры, так и не попытавшись напасть на путников. Когда те скрылись, Льювин бросился к Вэйлинди с вопросами, почему вампиры убрались, да ещё вроде как проявили к ней неожиданную и необъяснимую почтительность, если он правильно понял?
Девушка ответила не сразу. На несколько минут она закрыла лицо руками, а когда убрала их и повернулась к спутникам, оба мага заметили, что она бледна как мел. Смотрела она перед собой тусклым, словно ничего не видящим взором, и лишь через некоторое время её глаза стали прежними.
– Вэйл, да очнись ты, наконец! – отчаянно твердил Льювин, обняв девушку. – Что с тобой? Скажи хоть слово, Вэйл…
– Всё в порядке, – не очень уверенным тоном наконец промолвила она. – Ты спрашиваешь, как я заставила этих типов убраться? Ну, скажем так, они меня узнали… Я же здесь бывала прежде… Хэвен тогда научила меня, как заставить вампиров повиноваться. Нужно убедить их в том, что ты – тоже вампир, но гораздо сильнее, из высших…
– Как же это можно-то? – недоверчиво произнёс Джеффиндж. – Неужели ты на самом деле вампирша? Как же мы этого до сих пор не заметили? А, самое главное, как до сих пор не попали тебе на обед или тоже не стали кровососами – вроде бы высшие вампиры любят обращать новичков?..
– Дурак! – резко выпалила некромантка. – Вот дам в зубы – поймёшь, что никакая я не вампирша! Ты чем слушаешь – ушами или другими частями тела? Я ж объясняю… Старуха Хэвен объяснила мне, что вампирья сущность живёт в каждом человеке… Не знаю уж, как понятнее объяснить…
– Нет, нет, Вэйл, ты всё очень понятно объясняешь, – уверил её Льювин. – Я понял. Нужно отыскать в себе эту сущность. Она должна отразиться в твоих глазах, и вампир решит, что ты – такой же, как он. Но чтобы он признал тебя высшим, нужно выдержать его взгляд…
– Приятно иметь дело с понятливым слушателем, который всё схватывает, как говорится, на лету, – усмехнулась некромантка. – Нужны ещё разъяснения, мэтр Джефф?
– Нет уж, спасибо, – мрачно отозвался тот. – В какую милую компанию я угодил! Один зверем смотрит, чуть прижмёшь ему хвост, а другая – вампиршей! Хотя, конечно, иногда это и хорошо, я не отрицаю, – поспешил он загладить неприятное впечатление от своей грубости.
– Хватит хамить, Джефф, – строго оборвал его неловкое оправдание Льювин. – Лучше пошли вперёд. И, главное – поменьше думай на философские темы, побольше смотри под ноги и по сторонам!
Но не прошли они и нескольких шагов, как тишину ущелья, нарушаемую лишь плеском воды, разорвал волчий вой.
– С каких пор волчишки стали селиться среди голых камней? – недоумённо обронил Джеффиндж. – Я всегда полагал, что эти милые зверушки живут в лесистой местности. Или тот, кто создал эту треклятую Теснину, совсем спятил и не знает, где у волка перёд и зад?..
Рассуждать дольше на зоологические темы боевому магу не удалось – из-за поворота бесшумно вынырнул крупный волчище. Шерсть этого зверя имела нехарактерную для большинства волков окраску – она была абсолютно седой. Волк быстро приближался к магам. Льювин и Джеффиндж поспешили обнажить оружие, тем более что волк, в отличие от вампира, никак не реагировал на устремлённый на него взгляд некромантки.
– Не слушается, щенок недоделанный! – в сердцах бросила она. – Что ж это за безобразие творится?..
Волк подобрался ближе. Льювин торопливо прикрыл Вэйлинди, выставив меч навстречу зверю. Вопреки ожиданию мага, волк не бросился на него немедленно – он прижался к камням в полушаге от чародея и, как тому показалось, удивлённо посмотрел на него…
Через миг напротив Льювина стоял уже не волк, а воин с тяжёлым мечом в руках. Перекинувшийся волколак злобно оскалился и прохрипел:
– Вы станете славным пополнением моей стаи, ты и твой приятель, и эта девка тоже! – он скосил глаза в сторону Вэйлинди. – Что, думала, ты тут хозяйка? Как бы не так! Старуха верно тебе говорила, что настоящей Тёмной колдуньи из тебя никогда не выйдет! Но ничего, когда тебя обработают зубы моих ребят, может, и ты на что-нибудь сгодишься!
– Ну и где же твоя стая? – холодно осведомился Льювин. – Что-то её пока не видно. А вот мы уже здесь, так что, может, приступим к делу?
Вместо ответа волк стремительно нанёс сокрушительный удар мечом, который, однако, пропал даром – волшебник без видимого усилия отбил его. Но Льювин тотчас понял, что одолеть этого нового противника будет не так просто. Перекинувшийся волк сражался как те ненормальные, которые в пылу битвы не чувствуют ран; к тому же магу приходилось следить за тем, чтобы не оступиться и не сорваться вниз с тропы. Наконец Льювину удалось ранить противника в правую руку: волколак с приглушённым воем уронил меч, но тут же превратился в волка и кинулся на мага, стараясь вцепиться ему в горло зубами. Оба кубарем покатились по тропе в нескольких шагах от обрыва; меч волшебника со звоном упал на камни. Льювин изо всех сил сдавил горло волка, но чудовищный зверь не сдавался, стараясь высвободиться.
Джеффиндж был бы рад прикончить зверя, но опасался задеть друга. Наконец боевой маг крепко ухватил волка за загривок и рывком оттащил от Льювина. Джефф решился на отчаянный поступок, так как долго удерживать зверюгу смог бы разве какой-нибудь легендарный исполин. Несмотря на то, что меч Льювина оставил на шкуре волка не одну глубокую отметину, незаметно было, чтобы силы зверя существенно поубавились.
Вэйлинди кинулась к Льювину, распростёртому на камнях. Хотя молодой волшебник ещё не пришёл в себя окончательно, тем более что волк попытался укусить его в плечо (слава Создателю, кольчуга не подвела), однако поспешил подняться на ноги. Подобрав свой меч, он шагнул к волку, которого с огромным трудом удерживал боевой маг.
– Чего ты ждёшь, Джефф? Неужели гуманизм не позволяет тебе прикончить эту тварь?.. – и Льювин одним ударом отрубил волку голову.
Вдали послышался тоскливый волчий вой. Кровь волколака, стекающая с клинка Льювина, слабо задымилась и быстро исчезла, словно растаяла. Маг с удивлением взглянул на чистый, словно только что вышедший из кузницы меч, и пожал плечами.
Не выпуская из рук оружия, он чутко вслушивался в окружающие звуки. Сомнений быть не могло – стая волколаков приближается. Да уж, всех перебить вряд ли будет так же просто. И тут Льювина осенило. Ведь убедила же Вэйл вампира в том, что она из его племени, причём из разряда высших кровососов! А почему бы ему ни попытаться?..
Волки приближались медленно. Они чувствовали, что впереди – человек, убивший их вожака. Убить, растерзать?.. Но волки ощущали его силу и уверенность. Их охватило сомнение.
Льювин бесстрастно смотрел на приближающуюся стаю. Сейчас он заставил себя не думать ни о чём из того, чем дорожил в жизни – даже о Вэйлинди. Он встретил стаю волков застывшим взором, в котором были только непоколебимая уверенность и грозное повеление. Волки горящими глазами смотрели на него…
«Ты враг. Ты убил вожака. Ты умрёшь», – маг без труда прочёл их мысли, которые состояли не из слов, но из диких, необузданных чувств и звериных инстинктов. «Нет. Я убил вашего вожака. Теперь я – ваш вожак, – мысленно ответил он. – Убирайтесь прочь, пока я не позову вас!»
Волки не двигались с места. Один из них неуверенно прыгнул – и тотчас блеснула сталь эльфийского клинка. Из горла зверя брызнула кровь, и волк беззвучно повалился на тропу. «Вы видели? – вновь обратился маг к волкам. – Я – сильнее вас. Вы будете мне повиноваться – или хотите последовать за ним?»
Волки попятились. «Мы уходим, сильнейший».
Они исчезли на удивление быстро. Лишь два волчьих трупа остались валяться на камнях. Преодолевая отвращение, которое внушало им прикосновение к волчьим тушам, Льювин и Джеффиндж сбросили их вниз. Льювин брезгливо посмотрел на свои перчатки, торопливо стянул их и тоже бросил вниз, потом вытащил из дорожного мешка запасную пару.
– Ну и мерзко это – находить в себе этакую зверушку, – с чувством произнёс он. – Теперь я понимаю, каково тебе пришлось, Вэйл, с тем вампиром!.. Но неужели мы так похожи на них? Даже страшно становится! Да, кстати, Джефф, почему ты не прибил волка сам? Неужели надеялся приручить и сделать из него верного сторожевого пса?
– Решил предоставить тебе возможность разделаться с ним, – со вздохом ответил боевой маг. – Я слышал, волки нередко признают новым вожаком того, кто победил старого. Но я сильно сомневаюсь, что сумел бы завоевать у них достаточный авторитет.
– А я, по-твоему, такой хищник, что меня и волки боятся? – с негодованием спросил Льювин. – Ты ж видел – та тварь меня чуть не прикончила. Да, прости, брат, я совсем забыл поблагодарить тебя.
– Брось, – махнул рукой Джеффиндж. – Не стоит благодарности.
Некоторое время друзья шли молча, но вдруг Вэйлинди неожиданно остановилась.
– В чём дело, Вэйл? – спросил Льювин и тоскливо вздохнул. – Неужели опять эта канитель начинается?..
– Тише! – она прижала палец к губам.
Несколько мгновений девушка чутко вслушивалась в тишину, нарушаемую лишь неизменным плеском воды, потом поспешно принялась чертить пятилучевую звезду на каменистой тропе. Но, – странное дело! – линии расплывались и исчезали сами собой, словно мрачные и зловещие силы Ущелья воспротивились намерению Тёмной чародейки.
– Это ещё что за шутки? – встревоженно произнесла девушка. – Такого прошлый раз не было, я же помню…
Льювин шагнул к ней.
– Давай я попробую, Вэйл, – предложил он. – Правда, линии у меня обычно выходят кривые…
Но серебряный кинжал, которым некромантка пыталась начертить магическую фигуру, оказался столь же бесполезным в руках бакалавра эльфийского чародейства, как и в руках своей хозяйки. Линии по-прежнему исчезали, и Льювина вдруг осенило: здесь не будет действовать ни одно из классических заклятий. Наверное, что-то изменилось в магических потоках Теснины Тьмы. Вэйлинди почувствовала приближение неупокоенных, и магическая звезда нужна ей затем, чтобы разъять скрепляющие прах силы не-жизни, видимо, раньше это здесь у неё и её наставницы получилось, но вот получится ли сейчас?..
Льювин отложил кинжал некромантки и вытащил свой меч. В призрачном мерцании луны на рукояти ярко вспыхнули старательно выведенные бессмертным мастером руны. Молодой маг прежде не понимал, что они могут значить вместе, хотя и знал смысл каждого отдельного знака. Но сейчас смутное понимание наконец стало пробуждаться в его душе…
Линии, оставленные остро отточенным лезвием на неподатливом камне, не исчезали, а наоборот, наливались золотистым свечением, похожим на луч осеннего солнца, пробивающегося сквозь поредевшую листву. К удивлению Льювина, исправлять и стирать ничего не пришлось – он начертил звезду, как говорится, на одном дыхании.
– Что надо делать дальше, Вэйл? – чуть слышно прошептал он. – Быстрее говори! Я чувствую, эти типы уже близко…
– Нет, Льюв! – некромантка почти оттолкнула его от магической звезды, линии которой разгорались всё ярче. – Я не хочу, чтобы ты занимался Тёмной магией. Уж лучше я сама…
Но Льювин уже чувствовал со странной болезненной остротой, что Сила тех заклятий, которые лихорадочно творила Вэйлинди, словно истаивает в сумраке ущелья, хотя линии магической фигуры по-прежнему горели ярким огнём. На тропе появилась вереница полуистлевших скелетов в заржавленных доспехах и рваных саванах, которые медленно брели навстречу магам.
– Назад, быстро! – прошептала некромантка, обращаясь к своим спутникам.
Заклятья Вэйлинди были окончены. Прижавшись к камням за выступом скалы, волшебники молча следили за медленным приближением казавшейся бесконечной вереницы зомби. По расчётам некромантки, Сила, сконцентрированная магической звездой, должна была испепелить если не всех неупокоенных, то большинство их, однако, как и предчувствовал Льювин, всё обернулось иначе. Шедшие первыми десятка два зомби и в самом деле почти мгновенно стали распадаться на части, поравнявшись с магической фигурой. Но одновременно золотистое пламя, полыхавшее на линиях звезды, резко опало и почти погасло. Вэйлинди ахнула и принялась за новые заклинания, но всё было тщетно. Уцелевшие зомби неудержимо приближались к трём чародеям.
Против неупокоенных бессильна обычная сталь. Лишь зачарованное оружие, и то не любое, может если и не окончательно разорвать нити не-жизни, то хотя бы надолго обезвредить зомби. Сейчас, перед лицом почти неотвратимой гибели, Льювин разгадал смысл рун, начертанных на рукояти эльфийского меча, доставшегося ему от отца. Бессмертные эльфы глубже проникли в тайны жизни и не-жизни, чем люди. Этот клинок предназначался не только для того, чтобы воевать с живыми.
Конечно, это была лишь догадка, не более того, и почему-то она не приходила ему в голову прежде – например, когда они с Джеффом безрассудно потащились через беспокойное кладбище. Но не оставалось ничего другого, как проверить эту догадку. Меч со звоном ударился о ржавую кольчугу, в которую был облачён скелет – и развалил неупокоенного надвое. Зная, что зомби могут вновь собрать свои кости воедино, маг поспешил спихнуть поверженного противника вниз, в бурлящий поток. Однако неупокоенных было слишком много, и они почти окружили Льювина и его спутников. Меч мага оставлял в рядах зомби широкие прорехи, но они тотчас затягивались.
Некромантка уже не пыталась прибегнуть к заклятьям. Прикусив губы, она резко выхватила у Льювина из-за пояса кинжал, поспешно рванула рукав платья на своей левой руке и провела по гладкой коже отточенной сталью. Брызнула кровь, девушка подставила правую ладонь, а затем швырнула пригоршню крови в толпу неупокоенных. Алые брызги стремительно падали, и зомби кинулись ловить их. Как и надеялась Вэйлинди, между неупокоенными возникла обычная в таких случаях грызня, скелеты рвали друг друга на части, на время позабыв о магах. Некоторые зомби сорвались вниз. Осталось лишь несколько неупокоенных, и Льювин снова взялся за меч. Он столкнул с тропы почти всех зомби, но когда взглянул на двух оставшихся, то чуть не выпустил оружие из рук. Перед ним были те самые стражники, которых он прикончил в подземелье Гаэр Хильдона. Маг невольно отступил на шаг.
– Свали их, Льюв! – услышал он голос Вэйлинди.
Он поднял меч. Живые они или мёртвые, неважно. Если нужно убить их во второй раз, он это сделает. Дороги назад нет.
Последние неупокоенные, разрубленные эльфийским клинком, с грохотом рухнули на тропу. Льювин в оцепенении застыл на месте, хотя отлично понимал, что этих-то зомби нужно тем более сбросить вниз, чтобы относительно спокойно идти дальше. На помощь ему пришёл Джеффиндж, который оттащил друга подальше от обрыва, а затем несколькими пинками столкнул с тропы все останки поверженных зомби.
Вэйлинди, прислонившись к каменистому склону, зажимала порез на руке носовым платком, которые уже пропитался кровью.
– Всё в этой распроклятой Теснине стало шиворот-навыворот, – жалобно сказала она подошедшему Льювину. – Даже ерундовую царапину не затянуть. Льюв, у тебя случайно нет лишнего носового платка?
Волшебник молча взял её за руку. Тонкая струйка крови стекала по запястью и ладони девушки, и алые капли мерно падали на покрытые тёмным мхом камни. Льювин накрыл рану своей ладонью. Он остро чувствовал в этот миг свою внутреннюю Тьму, но Она не была для него помехой. Наоборот, он с удивлением понял, что и в ней можно черпать магическую Силу, хотя в колледже чародейства в головы студентов усердно вбивалась идея о том, что Тьму Светлые маги использовать не могут. Оказывается, это всё чушь собачья! Когда он убрал свою руку, лишь тонкий шрам на руке девушки напоминал о недавней ране.
– Вот это да! – некромантка, не веря своим глазам, несколько раз прикоснулась к шраму. – Вот чудеса! Выходит, на твои заклятья местная Тьма не действует?
– Я сильно сомневаюсь, что имеется какая-то особая местная Тьма, – сказал Льювин, когда все трое вновь побрели по тропе, уклон которой стал заметно снижаться. – Мне вообще кажется, что Она тут просто сильнее проявляется.
Он не договорил того, что думал, а именно – что Тьма обитает не в этом или ином месте, но в душах людей, другими словами, они притащили Её с собой, сами того не подозревая. Но Вэйлинди, которую он обнял за плечи под предлогом того, что она то и дело спотыкается о камни, похоже, угадала невысказанные мысли мага, так как бросила на него испытующий взгляд. Девушка ничего не сказала, лишь крепче прижалась к молодому волшебнику. Позади них шёл Джеффиндж, то и дело швырявший мелкие камешки вниз, почти всякий раз попадая в существа мерзкого вида, похожие на огромных лягушек, покрытых толстым слоем плесени.
– Брось, пожалуйста, эти игры, Джефф, – серьёзным тоном попросил Льювин, обернувшись к другу. – Похоже на то, что скоро нам придётся ползти у самого края обрыва, прижавшись к склону этой горки.
Джеффиндж по привычке пробормотал одно из своих любимых ругательств, но тем не менее оставил в покое обитателей горного потока. Тропа и в самом деле резко сужалась, так что путникам пришлось растянуться цепочкой вдоль обрыва. Сумрак в Теснине Тьмы становился всё гуще, хотя по всем подсчётам выходило, что уже должно наступить утро. Все предчувствовали новое испытание, но молчали, главным образом по той веской причине, что приходилось всё внимание сосредотачивать на том, куда поставить ногу. Наконец они выбрались на небольшую площадку вроде той, с которой начался их путь через Теснину. Измотанные волшебники в изнеможении плюхнулись прямо на камни, с наслаждением расправляя затёкшие от напряжения руки и ноги.
– Проклятая темнота! Тут солнце никогда не появляется, что ли? – обронил Джеффиндж, лениво потягиваясь.
– А почему, ты полагаешь, это уютное местечко прозвали Тесниной Тьмы? – с ехидством поинтересовалась некромантка. – Просто из любви к зловещей романтике?
Она резко поднялась на ноги. Оба мага с недоумением воззрились на неё и вдруг поняли, что насторожило девушку. Тишина. Ни журчания воды, ни шлёпанья неприятных, но пока не добравшихся до них существ, которые копошатся внизу, ни шелеста ветра, ни стука камешков, то и дело скатывающихся с гор. Ничего, ни звука. И всё темнее, темнее… Льювин и Джеффиндж вскочили на ноги и инстинктивно потянулись к оружию, но тотчас выпустили из рук эфесы мечей, понимая, что толку от них не будет. Вэйлинди крепко схватила их обоих за руки, и в этот миг прямо перед площадкой, на которой они стояли, появились очертания огромной распахнутой пасти. Невозможно было разглядеть голову существа, которому она принадлежала, да и была ли она, эта голова?.. Пасть казалась сотканной из непроглядного мрака, и лишь острые зубы тускло мерцали в обступившей Тьме.
– Это ещё что такое? – выдавил Джеффиндж. – Что с этой дрянью делать?
– Идти вперёд, – негромко промолвила Вэйлинди.
– Куда?! В эту пасть, будь она проклята? – вознегодовал боевой маг, делая попытку высвободить свою руку, которую сжимала маленькая ладонь некромантки, неожиданно оказавшаяся необычайно сильной.
Конечно, Джеффиндж намеревался взяться за меч, но девушка резко дёрнула его за руку.
– Да, мэтр Джефф, в эту пасть, – строго сказала она. – И перестань тянуться к мечу, как ребёнок к погремушке. Этой, как ты выразился, пасти, такие вещи очень даже не нравятся, хотя и ничего ей не сделают, уж поверь мне.
– Наверное, это пасть Тьмы, – со вздохом философски произнёс Льювин. – Эх, до чего же горько во цвете лет становиться жратвой для абстрактной сущности…
– Откуда ты взял эту чушь? – насмешливо прозвучал в темноте голос Вэйлинди. – К сожалению, я сейчас не вправе сказать, что это такое. Придётся вам обоим просто довериться мне. Да и выбирать не из чего. Ну, вперёд, что ли?
– Что ж делать-то, – обречённо вздохнул Джеффиндж. – Выбора и в самом деле нет, а то я бы ни за что не доверился женщине.
– А я готов отправиться куда угодно, если ты со мной, – шепнул Льювин девушке на ухо.
– Итак, вперёд! – произнесла некромантка, и все трое, крепко держась за руки и зажмурившись, шагнули прямо в раскрытую пасть.
Доли секунды, а может быть, долгие часы, они стремительно падали в пустоте, пока внезапно не почувствовали, что стоят на твёрдой земле. Друзья нерешительно открыли глаза – и в первые мгновения их почти ослепили яркие лучи летнего солнца, освещавшего широкую равнину, однообразие которой нарушали только небольшие группы невысоких холмов. Трое волшебников оглянулись. Позади громоздились скалистые уступы гор, и, сколько не всматривайся, самый зоркий взор не обнаружил бы среди камней ничего похожего на проход в горное ущелье.
Льювин. Книга 1. Тропа Магии. Глава III
© Copyright: Мележ Антонова Людмила, 2010
Свидетельство о публикации №210042501086
Свидетельство о публикации №210042501086
Рецензии
Интересно, резкий поворот. С удовольствием читаю дальше. Единственно что, смутило слово "волколак".
Дело в том, что у нас путаются понятия "Волколак, волкодлак, вуркулак" с понятием "вервольф". Я это уже не раз замечала.
Первое - это существо СЛАВЯНСКОЙ мифологии, как правило, маг, обладающий способностью (но НЕ ОБЯЗАННЫЙ) оборочиваться волком, ради чего он должен кувыркаться через пень или вбитый в землю нож (ножи). Волкодлаком человек может становиться не по собственной воле, его могут обернуть в волка враги-маги. Ну и т.д.
Верфольф же - существо из ГЕРМАНСКОЙ мифологии, также оборотень, но ОБЯЗАННЫЙ в полнолуние (и только в полнолуние, в отличие от вуркулака) менять свою личину. Меняется он сам, без всяких прыжков, кувырков и прочих обрядов. Человек становится вервольфом, если тот его укусит в волчьей личине. Однако человек не становится волкодлаком, если тот его покусает.
Это так, основные различия. Вообще их достаточно много. Мы же используем термин "волкодлак", пришедший из собственной мифологии, подразумевая понятие "вервольф" из более известной западной мифологии.
Катарина Лэдженс 24.05.2010 20:14 • Заявить о нарушении
Дело в том, что у нас путаются понятия "Волколак, волкодлак, вуркулак" с понятием "вервольф". Я это уже не раз замечала.
Первое - это существо СЛАВЯНСКОЙ мифологии, как правило, маг, обладающий способностью (но НЕ ОБЯЗАННЫЙ) оборочиваться волком, ради чего он должен кувыркаться через пень или вбитый в землю нож (ножи). Волкодлаком человек может становиться не по собственной воле, его могут обернуть в волка враги-маги. Ну и т.д.
Верфольф же - существо из ГЕРМАНСКОЙ мифологии, также оборотень, но ОБЯЗАННЫЙ в полнолуние (и только в полнолуние, в отличие от вуркулака) менять свою личину. Меняется он сам, без всяких прыжков, кувырков и прочих обрядов. Человек становится вервольфом, если тот его укусит в волчьей личине. Однако человек не становится волкодлаком, если тот его покусает.
Это так, основные различия. Вообще их достаточно много. Мы же используем термин "волкодлак", пришедший из собственной мифологии, подразумевая понятие "вервольф" из более известной западной мифологии.
Катарина Лэдженс 24.05.2010 20:14 • Заявить о нарушении