Протестантка

 Помню, в 7 лет бабушка научила меня молитве. Родители всегда поощряли нас в стремлении к новому знанию, а тут вдруг изменились в лице.
 -Никому, никогда об этом не говори! А то нас в тюрьму заберут.
Я и не говорила. Более того, я была идейным ребенком, любила дедушку Ленина и верила в светлое коммунистическое будущее. А потому спустя какое-то время стала пропагандировать атеизм.
   В детстве я много читала. Да и сейчас люблю читать.
Однажды я заболела и не ходила в школу. Скука! Читала все подряд. И когда все прочее закончилось, взяла сборник про революцию, революционеров, подполье и Ленина. Там почерпнула одну интересную мысль: французская республика просуществовала после французской революции 100 лет и рухнула. Оказалось, утопическое было  у нее учение, не та идеология.Округлая же рыжая историчка с барашковыми кучеряшками вещала на уроках истории о незыблемости и непоколебимости нашего строя.
   Тогда нашей республике было 70.
   Вывод напросился сам собой. Где-то в 13 лет мне подумалось о том, что для Советского Союза - это еще не срок. И все еще может рухнуть. Но я и не предполагала тогда, как быстро это произойдет. Уже не за горами была перестройка. Но пока мы еще свято верили в коммунистическую партию.
   Началась перестройка. Потоком хлынули в СМИ свидетельства о реальности чего-то другого, что прежде отрицалось. Мы начали увлекаться гадалками, гороскопами,  хиромантией, психологией, уфологией. Особенно мне нравились первое и последнее из этого списка.
    Но при этом у меня всегда был жесткий скептицизм. И когда сознание плавало на волнах допущений, разум твердил: "Это такая игра.".
С напором убежденного человека я могла доказывать, что астрология предсказывает судьбу. Но при этом сама оставалась как бы сторонним наблюдателем.
Вот такое раздвоение личности.
В это же время я стала сталкиваться с проявлениями духовного мира. На стене сарая я заметила, как потемнения причудливым образом сложились в распятие. Я думала, что это видят все, но оказалось, что никто и не замечал, пока я не показала. Тогда все видевшие сказали: "Точно".
Но я не была привязана к знакам или символам. Мистика меня не тревожила. Просто замечала и все. Но и дорожила этим видением. Почему-то не хотела, чтобы кто-то дерзкой рукой взял и смыл его со стены.
Однажды, уже в старших классах, когда я болела к нам приходили в школу баптисты. Раздавали всем евангелия - маленькие, синенькие, Гедеоновых братьев.
Меня не было. И мне не досталось. Внутренне я очень расстроилась. Хотя, казалось бы, какая мне разница, уж коли я неверующий человек. Но была внутренняя печаль - всем дали, а мне - нет. О визите баптистов мне рассказала Анжелка Ягибекова. И она же подарила мне заветную синию книжецу. Сказала: "Если подарить от чистого сердца, то из этого будет добро".
Мой папа выпрашивал у меня подарок, но я была непреклонна. Я не могла с чистым сердцем отдать ему книжку. Только под напором, под давлением. Но в данном случае я не прогнулась. Ситуация была не та.
Эта синяя книжка стала мне талисманом. Уехав в Армавир учиться, я забрала её с собой. Она всегда лежала  под моей подушкой, и так мне было спокойнее. Потом она дополнилась небольшой, такого же формата, иконкой Божьей Матери. И когда мне было не по себе, я доставала заветную вещицу и, казалось, Мария мне подмигивала.
Но читать Евангелие я никогда не читала. Пробовала несколько раз. Начинала всегда педантично с родословия Иисуса Христа. К концу родословия в голове была полная каша. На этом мое чтение заканчивалось.
Еще будучи школьницей, я видела два сна. В одном я видела Иисуса Христа, сидящего в саду на вершине горы или холма. Зеленела трава. И вокруг Христа сидели ученики и слушали Его. И я была среди них.
В другой раз я видела, как Христа везут на распятие сквозь разъяренную толпу. Он - на какой-то повозке без бортов, с массивным крестом. Толпа орет и беснуется. А Христос вглядывается в лица, будто ищет. Потом находит среди мозаики искаженных злобой лиц - мое. Наверное, испуганное. Он смотрит на меня, и говорит мне. А что - я не помню. Как будто поручение дает.
Я просыпалась в расстроенных чувствах от того, что не помнила слов Христа. Совсем. Ни одного. Только картинки впечатались в память. Это было ужасно. я себя ругала, обвиняла. Как же так, не запомнила такой важной вещи.
А еще тогда я думала: "Кто я такая, чтобы Бог обратил на меня внимание?"
Типично-православное мышление. Бог обращает на тебя взор за твои собственные заслуги. Тогда я еще не знала, что бывает БЛАГОДАТЬ.
Было много еще всяких случаев, всяких столкновений с духовным миром.
И было желание быть лучше. И была неисполнимость этого желания. Я мучилась.  И однажды на пределе таких мучений,  по дороге в институт,  произнесла то, что называется молитвой покаяния. Надо ли говорить, что я ни сном, ни духом была относительно того, что такая вообще существует. Мое сердце просто кричало к Богу: "Без Тебя жизнь пуста! Будь моим Богом, моим Спасителем!". Но так начался мой путь в церковь.
Я попросила Бога привести меня к Себе. И через пару месяцев, а то и меньше, вдруг выяснила, что мои одногруппники уже давно куда-то тайком ходят.  Меня не зовут, но все дружно собираются, таинственно обсуждают увиденное. Я думала, они ходят то ли по кино, то ли еще какие приключения нашли на свою голову. Меня их походы мало интересовали. Круг моего общения не совпадал с их кругом. Мои друзья жили на другом этаже педовского общежития и нам было очень хорошо вместе. Это была такая креативная женская компания, в будущем ставшая командой КВН, победившей всех, с кем только они играли. И даже на цт выходили. Но тогда еще у краснодарцев не было спонсирования.
Однажды случилось так, что я из института уже пришла, а никто из моих девчонок еще не вернулся. Делать было нечего - пришлось идти на свой этаж. И именно в этот вечер и пришел Ванька. Мой хороший друг. Один из немногих мальчиков в нашей группе. Он пришел к девчонкам и проповедовал им. А я слушала. Меня не трогали. Только я сама затронула Ваньку. Подумала: "О! Какой креатив!" И попыталась записать его в философскую школу, которую посещала сама. По вторникам и четвергам. Но оказалось, что именно в эти дни Ванька ходит на служения в какую-то там церковь.
Мы с ним условились обменяться визитами. Но ни он, ни я своих занятий не пропустили. А вот в воскресенье! В этот день философская школа не работала.
Я собралась уезжать домой, в Ессентуки. Ванька удивился, увидев, что я уезжаю.
- А служение?
- Ну ты же видишь... - хохотнула я . - Не получится. Пока.
- Ну пока...
Ваня проводил меня странным взглядом. Что в нем было? Удивление? Недоверие обстоятельствам? Или мне казалось? Тогда я об этом не думала. Я простилась со всеми друзьями на всех этажах.
И первый раз в жизни опоздала на электричку!
Потом я глупо со всеми здоровалась снова. А Ванька, завидев меня в общаге, разулыбался:
- Ну что, теперь пойдешь на служение?
Вставать надо было в 7 утра. Это в воскресенье-то!!! Нет, что угодно, но только не это. От природы я - сова. Вставать рано в институт - это еще куда ни шло. И то я всегда опаздывала. Но в 7 утра, чтобы сходить в церковь, расположенную на другом конце города! Нет  уж, увольте.
Ване я уклончиво пообещала:"Если проснусь".
-Я тебя разбужу, - с готовностью предложил Ванька.
- Вот еще, девчонок разбудишь. А мы и так с ними не в ладах.
- Ну ладно, я тихонько постучу.
Чтобы меня разбудить в такую рань стучать надо было как минимум молотом и в железный таз. А лучше из пушки - прямо рядом с ухом. Так что я согласилась.
На следующее утро без 15 семь я проснулась. И ни капли сна ни в одном глазу. Это было невероятно. Но когда Ванька поскребся в нашу дверь, я тут же подскочила и шикнула:
- Я уже встала.
Потом был первый поход в церковь. Вообще-то это была и не церковь в привычном понимании. Собрание в кинотеатре. Музыка - как на дискотеке. Электрогитары, солисты. Я рассматривала их и думала, сколько им заплатили, чтобы они согласились петь такие песни.
Проповедник, понятное дело, был из Америки. (Я так думала) Хотя говорил на чисто-русском языке. Но кто в здравом уме стал бы просто так рассказывать о Библии? Конечно, ему зарплату платят американцы. И сам он неплохо обрусел.
Мысли текли одна критичнее другой. Я, не особо стесняясь, комментировала происходящее. Конечно так, чтобы слышал меня не только друг Ванька, но и соседние ряды. Вскоре ко мне стали оборачиваться. Кто-то из строгих бабушек напустился:
- Если не нравится - выйди.
Я прикусила язык, но ненадолго. Пастор (потом я узнала, что это был он) проповедовал об ослице, которая заговорила человеческим голосом. Рассказывал хохму про медведя и про его обед в качестве человека, убегающего от медвежонка. А строгая мама журила его: "не играй с едой".
Каждая история со сцены сопровождалась моими комментариями, как и все прочие действа.  Происходящее я назвала адаптированной церковью для молодежи с псалмами дискотечного характера. И одного я только не могла понять. Что здесь делали бабушки?
В конце служения прозвучал призыв к покаянию.
-  Хочешь пойти, покаяться?
Я хотела. За покаяние обещали прощение грехов. Но как, при всех? У самой сцены? Нет. Я никогда не выйду.
Но душа рвалась. А разум как всегда отпускал издевки.
- Я могу пойти с тобой, - предложил Ванька.
Ну, пройти с Ванькой - это меняет дело. Он, хоть и не красавец, но такой хороший! Его все ценят, все уважают! И к тому же почти два года он терпеливо ждет меня, пока я соберусь в институт. Ворчит, что мы всегда опаздываем, что хватит делать эту непослушную челку и т.д.
Мы с Ванькой друзья. С первого курса. Нет, мы не дружим, как мальчик с девочкой. Мы просто едим вместе булочки в буфете, вместе ходим в институт.  Не больше.
И все же пройти с Ванькой в приобнятом состоянии приятно. Хотя я и не западала на него.
Но какое коварство! В районе сцены Ваня неожиданно теряется. А ко мне уже подходит один из тех, кто в первых рядах.
Мы произносим молитву покаяния, а потом он молится за меня. А я глазею по сторонам. Рассматриваю молящегося (вид у него страшноватенький. Далеко не красавец. И так скривился во время молитвы! Так зажмурился!). Рассматриваю группу на сцене. Молодые. Странно, что согласились играть и петь в церкви.
Все. Молитва закончилась. Можно идти на место.
Я иду по проходу, а все меня поздравляют. И язвительные бабушки тоже. Хорошо, что не пришлось в микрофон рассказывать все свои пакостные поступки и называть грехи. Я думала, что покаяние - это именно это.  А оказалось - просто молитва и несколько предварительных ответов.
- Ты веришь, что Иисус - Сын Божий?
Ну, если предположить, что Бог есть, то Иисус, несомненно, Его Сын. Это знают все.
- Да.
- Веришь, что Он отдал Свою жизнь на Голгофе, чтобы были прощены грехи человечества?
Если Бог есть, и если Иисус - Его Сын, то конечно, ОН отдал жизнь на Голгофе. Об этом и по телеку, и просто так рассказывали.
- Да.
- Ты хочешь, чтобы Иисус стал твоим Господом и Спасителем и чтобы были прощены твои грехи?
Кто же этого не хочет? Все хотят прощения грехов и всяких там безобразий.
- Да.
- Тогда молись...
Вот и все. Ничего страшного. Никаких исповедей для широкой аудитории.
Возвращаюсь к Ваньке. Он поздравляет меня с днем рождения. А я дуюсь на него, за то, что он ушел. И я не могла так же эффектно с ним вернуться, как шла с ним к сцене.
Потом несколько недель, в которые мне говорят:   
- Ты доэкспериментируешься. Тебя всегда тянет на авантюры.
В общаге верующих - человек 30-40. И все - звезды. Это я их так окрестила. Люди чем-то примечательные. Их знала вся общага. Трое - поют и играют на гитаре. В городском конкурсе бардовской песни они заняли призовое место. Они катаются в 5 утра на роликах по гулким коридорам, устраивая побудку. У них - самая крутая комната в восточном стиле, который они оформили сами. И еще они глотают колеса. И их берет на поруки общественность всякий раз, когда они на грани исключения.
Я не восхищалась ими ни в коей мере, но их неординарность признавала.
Правда, последнее время я замечала, что они изменились. Как-то подобрели и стали проще, доступнее. Но почему - я не догадывалась, пока не увидела их во все той же церкви.
Катания на роликах прекратились. Мальчишки даже в институте учиться стали как все, а не как это было прежде.
Другие - отличницы. Девочки особого склада, видные, замечательные. Они тоже изменились. И тоже спеси у них поубавилось.
Еще - мои прошлогодние друзья. После несостоявшегося романа с одним из них, у нас пошел разлад. А летом Валерка стал внушать мне, что они обратились с женой к Богу с молитвой о ребенке. И вот , теперь ждут прироста населения в самом скором будущем.
Я Валерку искренне жалела. Такой молодой - и вдруг "К Богу". Увещевала как могла, но он твердил свое. Для него выбор был сделан. И теперь, спустя полгода он тоже приходит на чуть ли не ежедневные сходки - чаи погонять, Библию почитать, семечки полузгать и обсудить прочитанное. Все-таки, как никак, физмат, интеллектуалы.
   Мне с ними интересно. Почти как моя философская школа, но на строго определенные темы. И ходить далеко не надо. Все рядом, на нашем же этаже у кого-нибудь в гостях. И, конечно. я тоже прихожу на семечки.
   Однажды на такой "вечеринке" произошло то, что изменило мою жизнь навсегда.
   Была весна. И хотя все уже зеленело, но вечерами было прохладно. В тесной "двушке" набилось народу столько, что двух кроватей в качестве сидячих мест не хватало. Сидели на каждой в два ряда. Грызли семечки и беседовали на духовные темы. Теплый такой междусобойчик.
А потом  в дверь ворвался парень:
-Ребята, там ОМОН меня ищет. Спрячьте!
МЫ были не против еще одного гостя.
"Гость" стоял у двери, в комнатушку не проходил. Да и некуда было. На нем была тяжелая кожанка. Сразу видно - хорошая кожа, толстая. Стоит колом, оттопыриваясь в районе карманов. Парню жарко. Он поддатый, да и одет тепло. Он просит открыть окно. Открыли, проветрили. Закрыли. Мы-то в халатиках да тонких маечках.  Опять открыли. Опять закрыли.
Я размышляю над тем, почему бы гостю не раздеться. Но тот не хочет.
Я сижу сразу за Димкой, который как-то негласно стал у нас лидером. Рядом окно. Я злюсь на задержавшегося визитера. А Димка поясняет ему, что за люди в комнате, и рассказывает парню о Боге.
Тот хамовато перебивает, спорит. Вообще-то, ему пора бы и честь знать, но он не выходит, спорит с Димкой. А потом вдруг заявляет:
- Верующие? Я вас сейчас тут перестреляю, - он смотрит на Димку. - И пусть вступится за вас ваш Бог.
Внутри у меня все холодеет. Так вот почему он не раздевался! И вот почему у него оттопыривались карманы! И ОМОН его ищет!
Мне хочется пригнуться. Или еще лучше - переползти куда-нибудь подальше от Димки. Ведь стрелять будут именно в него.
Внутри паника. Снаружи - не знаю. Я себя не вижу. Я смотрю на Димку! Что он сделает? Отречется под дулом пистолета??? Надо бы, ради спасения жизни.
Ответ меня поражает. Он сваливает меня с ног своей ясностью и твердостью.
- Ты можешь убить меня сейчас, - не знаю, волнуется ли Димка. По голосу не слышно. - Но я знаю, что пойду на Небеса, к моему Небесному Отцу. А ты куда пойдешь?
Парень обмяк. С ним что-то произошло. Он больше не наезжает и не угрожает. Ребята забирают его из комнаты, отводят к себе, устраивают там на ночлег. Я думаю, что зря. Мало ли что может тому еще взбрести в голову. Пьяный все-таки. Хотя бы оружие отобрали у него.
Но самое главное, что произошло после этого, так это то, что я сделала, оказавшись в своей комнате.
Впервые я увидела веру. Настоящую, живую. Ту, которая и есть уверенность в Невидимом. И я поняла, что хочу верить так же. Когда все разошлись, я впервые встала на колени перед Богом. Я молилась в своей комнате, и плакала, и говорила об этом своем желании. Чтобы не просто в Церковь ходить из-за того, что или для того, чтобы... А чтобы верить всей душой, всем сердцем.
Именно этот день я считаю днем своего духовного рождения.
Так я стала христианкой.
P.S.
Позднее я ближе узнала тех, кого почитала за «купленных». И музыкантов, и служителей, и прихожан. Они оказались все искренними и верующими, русскими, а не американцами.  Я узнала, что протестантское движение имеет давнюю историю в России. Настолько давнюю, что становится ясно - Америка здесь ни при чем. И ни за какие деньги люди в церкви не работали. То что они делали – делали от сердца.
Мои родители решили, что я попала в секту. Мама тихо плакала, отец орал. Думали - все, вынесу все ценности из дома и стану зомби.  Только через некоторое время стали удивляться, что дела у меня пошли в гору. И институт, и на личном фронте. А ценности наоборот появились. Не материальные. Я еще не зарабатывала. Духовные. А потом, конечно, и все остальные, когда закончила институт, стала работать...
Еще мама удивлялась, что я перестала верить в приметы, хотя прежде знала их великое множество и тряслась от страха, если что-то нарушалось. Для нее это было своеобразным свидетельством того, что я стала другим человеком.
Через несколько лет ко Христу пришли и мои сестры. Их у меня две - старшая и младшая. И теперь родители были этому только рады, хотя сами, к сожалению. все еще не примирились со Христом.
Со своей креативной компанией я рассталась. В КВН они играли без меня. Да и была я, в общем-то, всегда сторонним наблюдателем. Они мне нравились. А я им? Не знаю. У меня всегда срабатывали тормоза. И тогда, когда я попробовала сигареты, и в других случаях. Я так и не стала курить вместе со всеми. Да и на гитаре играла я, прямо скажем, неважнецки. И петь стеснялась. А они – нет.
Но все равно я их по-прежнему люблю и рада встречи с теми, с кем проводила многие вечера. И еще рада тому, что теперь они тоже нередко заговаривают о вере в Бога.

Вот такая исповедь...
Может, она поможет кому-то преодолеть страх перед неизвестным, перед (как многие полагают) чужой церковью, и принять главное решение в своей жизни - раскрыть перед Богом свое сердце.