Русь Тайная 3. Часть 2

                Мария
   За слюдяным оконцем, выходящим из женской опочивальни, занималось раннее утро. Мария сладостно потянулась. Заря только-только занималась, небо медленно, словно нехотя меняло свои цвета, с тёмно-серых оттенков на бледно-розовые.
  «Первые петухи уже, наверное, пропели»,- Мария. Она полежала ещё несколько секунд, наслаждаясь неспешным приятным пробуждением и, откинула одеяло.
Прислушалась, не проснулся ли, кто? Нет, всё тихо. В соседней комнате уже много лет спит Матрена – её няня, с самого детства. Как начала она ухаживать за ней с годовалого возраста, так и осталась она в доме боярина Остромыслова. Мария полюбила няню и не позволила удалить её со двора, после достижения своего совершеннолетия. Так и оставили Матрену в доме, благо ела она не много, с насиженного места никого не теснила, а платьев ей всегда хватало, Мария отдавала свои старые. С тех пор и жила Марфа припеваючи. Когда надо, за молодой боярыней присмотрит, косы заплетёт, да сарафан приукрасить поможет (хоть и много у Марии девок в услужении, но Марфа самая близкая для неё); когда надо на прогулку сопроводит, вместе вдоль речки прогуляются; когда надо малым детям из челяди сказку расскажет. В общем, нашлось дело Марфе и под старость, да и хозяева добрые!
  Мария медленно опустила ноги с кровати. Ступни утонули в мягкой глубине шерстяного ковра. Мария встала с кровати, постояла, продолжая прислушиваться. Всё тихо. Нагнулась, натянула на ноги мягкие следки и на цыпочках прокралась к двери. Постояла, надавила на тяжелую резную ручку и приоткрыла. За дверью располагалась комната с одеждой. Мария проскользнула внутрь и затворила за собой дверь. Предосторожности были излишни, в её спальню никто не войдёт без зова, за исключением матери и отца, да и то он постесняется без предупреждения входить к шестнадцатилетней дочери.
  Мария подошла к одному из дюжины деревянных платяных сундуков, в которых хранились девичьи сокровища. Приоткрыла один, взглянула – да, заготовленная с вечера одежда лежала на месте, никто сюда не совался, даже любимая няня не шурудила одежду, как это иногда бывает. Всё приготовлено заранее: слегка поношенная, но добротная одежда дворовой девки. В такой одежде Мария запросто сойдёт за челядницу одного из богатых московских купцов, а то кого из бояр. Вот только бы, никто не привязался. Перед дочерью боярина кланяются все, даже те, кто кланяться не привык. А вот, перед челядницей…. Хотя, впрочем, челядь любого знатного человека, а боярина тем паче, является собственностью его, а потому ударить или обобрать челядина всё рано, что посягнуть на имущество самого боярина. А тем более, уже раннее утро и скоро день, а днём лихие люди предпочитают отсиживаться по кабакам да углам укромным. Днём по Москве идти спокойно можно. Да, пора собираться, пора.
  Давно, ох, как давно Мария ждала дня сего. С тех самых пор, как отрыто ей было истинное предназначение жизни её. А содеял сие мудрый старец, именем Феодор.
Было то, три года тому назад. Пошли всей семьёй на службу Пасхальную в Кремль, в самый Успенский собор. Отстояли Всенощную, а на выходе Маша увидела чернеца. Высокий статный, закутанный в чёрное монашеское одеяние, он с интересом посмотрел на Марию. Улыбнулся. Мария невольно зарделась от столь откровенного внимания к своей особе. Тем более, что чернец был уже в годах весьма преклонных, и потому, не гоже ему на дочерей боярских засматриваться. О душе надо думать, старый! Скоро пред очи Всевышнего предстанешь!
  Но, как ни старалась Мария отвлечься от пристального внимания к себе, как не отворачивалась от монаха, всё рано не уходит образ его из головы, и всё тут! А  чего ему уходить-то? Когда вот он, монах сластолюбец, недалече ногами шаркает, чуть левее от горделивого хода её семьи. Еле ноги переставляет, а всё туда же! Ой, срам-то, какой!   Взглянула Маша ещё раз на монаха  и не смогла взгляд отвести. Почудилось ей, что монах улыбнулся ей и что-то молвил. Мария помотал головой, стараясь отогнать наваждение, но оно упорно не желало уходить. Монах широко улыбнулся, показав здоровые белые зубы и в этот миг, Мария услышала…
Тихо прошелестел голос у неё в голове:
 «Следуй за мной, Мария Никитична! Как выйдем за стены Кремлевские, так ступай за мной! Никого и ничего не бойся! Не причиню вреда я тебе! Иди, и всё будет в порядке!» А вот уже и ворота высокие. Широко отворены они и валит народ на улицу. Вот прошли под высокими сводами башенными, вот уже ступили ноги на камень площади. И тут, Марию, словно кто-то за руку взял, тих так, ненавязчиво и повёл за собой.
  Смотрит Маша на левое запястье своё, и нет там ничьей руку, чисто оно. А всё равно ведёт её сила неведомая в сторону от основой массы народа. Взглянула вперёд и вновь монах впереди её, семенит ножками старческими, на неё изредка поглядывает. Вновь в голове голос слышен: «Идём, не бойся! Скоро дома будешь! За своих не беспокойся, они о тебе до твоего возвращения  не вспомнят!»
С тем и продолжила путь Маша за неведомым монахом. И вот странно, идёт Мария послушно за монахом, и нет в сердце её ни старуха, ни тревоги! Вот уж и площадь кончилась, потянулись длинные высокие заборы, за которыми виднеются высокие крыши. Вот подходит монах к забору, открывает ворота и заходит во двор. Мария послушно следует за ним.
  Большой просторный двор, сразу у забора начинается сад. Ворота сами собой захлопнулись за Марией. А старец идёт, ведёт за собой девицу доверчивую. Странные ощущения у Марии. Словно так и должно быть, так и должны они идти в какой-то дом неведомый для разговора дальнейшего. Идёт и сама дивиться своей смелости.  Вошли они в сад, встали под невысокой яблоней.
  «Вот сюда, Мария Никитична, пожалуйте!»
   Мария стоит, чуть прислонившись к стволу дерева. Листья только-только начинают проклёвываться сквозь коричневую кожу почек. Прохладно ещё, Пасха на холодную весну пришлась в этот раз. Напротив неё стоит старец монах, в чёрных одеяниях, в клобуке. Стоит и смотрит на неё пристально. Монах отпустил руку её и тут словно, пелена с глаз Марии спала, все сомнения и волнения тут  же улетучились. А затем, и вовсе, словно чудо, какое свершилось: монах враз! И в доброго молодца обернулся!  Стоит пред ней красивый высокий мужчина, тёмно-русые кудри, карие глаза, широкие плечи, добрый успокаивающий взгляд. Словно и не было монаха чернеца. Лишь одежда монашеская на земле лежит, напоминая о том, каков был образ человека, недавно.
- Не бойся, Мария!  - голос мягкий, добрый, словно сказку сказывает детям на печи. – Здравствуй, Мария Никитична! Прости Христа ради, что пришлось так тебя на первое свидание приглашать, да только не пошла бы ты по-другому. Вдруг бы, крик подняла, народ возмутила, вот и пришлось так тебя за собой вести, приговором!
  Мария стоит и смотрит с удивлением, и недоумением и всевозрастающим интересом. И полное, совершенное спокойствие в душе её воцарилось. Не боится она, ибо ведает уже (откуда?!) что не причинят вреда ей, не содеют недоброго, а позвали её для разговора  серьезного и полезного. А стоит пред очами её , никто иной, к сам… сам… сам Феодор! И откуда имя взялось в уме?!
- Слушай меня, внимательно Мария Никитична, дочь боярина Остромыслова!  - Мужчина посерьезнел, но взгляд, по-прежнему, открыт и ясен. – Разговор предстоит серьёзный,  скоро тебе вернуться домой надобно, понимаешь ли ты?
 Мария кивнула и еле слышно произнесла:
 - Да, слушаю вас, мудрый дядя Феодор!
Мужчина широко и добродушно улыбнулся:
- Вот именно, Феодор я! Узнала, поди? Итак, слушай  и внимай: ты, Мария, рождена на Земле не просто ради того, чтобы подрасти до возраста замужнего, выйти замуж, нарожать детишек, восседать в доме богатом женою боярской али княжескою, и по воскресеньям в церковь ходить. Ты рождена для того, чтобы вершить великие деяния, воплоти в жизнь предназначение, данное тебе Свыше! Разумеешь ли?!
Вновь согласный кивок Марии. Чудно ей самой, нет страха и тревоги, а воспринимает она всё происходящее так, словно ждала этого, и ждала давно.
Собеседник продолжил:
 - Ныне, я тебе кратко покажу жизни твои предыдущие, дабы уразумела, кто ты есть, Мария на Земле воплощенная. И столь же, кратко скажу, что содеять должна ты в жизни этой! А потом, ступай до дому! – и Феодор подошёл к Марии вплотную, провел руками по лицу её, отстранил от яблони, и пристально взглянув в глаз её, произнес:
- Тихо, тихо внутри тебя, Мария! Спокойна душа твоя, светел дух твой, чист разум твой! Сейчас ты слушаешь меня и делаешь всё, что скажу! Сейчас, ты узришь жизни свои прошедшие,  восприми всё как должное! Один, два, три…
И Мария увидела...
                Конец второй части.