Новогодняя фантазия -Память о войне-

То, о чем идет речь в этой небольшой поэмке основано на реальных событиях и людях.  Как-то,  приехав в Германию на Рождественские праздники,  я в тяжелом состоянии был доставлен в госпиталь, где и вынужден был встречать Новый год в компании 93-летнего старика. Общение  между нами было весьма затруднительно,  во-первых, из-за болезненного состояния, а во-вторых,  давал себя знать языковый барьер. В новогоднюю ночь я лежал на своей кровати и смотрел в окно, за которым вспыхивали фейерверки – люди радовались наступлению Нового года. Время от времени я поглядывал на старика, который тоже не спал и в полумраке тускло поблескивали его очки. Почему-то я вспомнил своего отца, который был  по возрасту немного старше моего соседа и вдруг в голове начали роиться стихи. Утром я взял ручку и бумагу и почти без помарок записал эти строки, возникшие в ту новогоднюю ночь.

               
         1.
Новогодний вечер. Святки.
На исходе Старый год.
Бродит сумрак по палате
и кривит беззубый рот.

Двое нас в тиши больничной –
я и древний-древний дед
в состоянье пограничном,
впрочем, может быть и нет.

На меня он смотрит строго,
сквозь тоску и тьму времен,
я ж гляжу в окно на Бога,
а точней, на небосклон.
 
Черный лес шумит неясно
по вершинам старых гор.
Понимаю, все напрасно,
не возможен разговор.

Я прилег и легкой дрёмой
мозг сковало, словно льдом
и наполнился истомой
мир, что копошился в нем.

Вот тогда произошел тот
разговор – фантазий плод,
иль быть может Новый год
вел синхронный перевод…

          2.
«Я не участвую в войне –
она участвует во мне.»
                (Ю. Левитанский)

Переживший свое поколение,
чуть прикрывши устало глаза,
из глубин запоздавшего бдения
он пытается что-то сказать.
Но, увы, языковая пропасть
между нами незримо лежит
и винта самолетного лопасть
крутит стрелки и время бежит.

Новогодняя ночь подступает,
неизбежностью будто дразня.
Что случилось, поверьте, не знаю,
но старик окликает меня.
Вдруг я слышу:
- Да я тебя знаю!
Где-то видел, не помню когда.
И искринку в глазах замечаю
узнаванья сквозь пыль и года.

- Говоришь, с Украины? Конечно,
я там был на жестокой войне,
мне казалось, она будет вечно
грохотать по бескрайней стране.

- Да тогда меня не было, что вы!
- Как так не было? Вон весь седой!
- Это жизнь наложила оковы…
- Боже мой, ты такой молодой!

- Мой отец жил тогда, мог с тобою…
впрочем, встретиться вы не могли.
- Почему?
- Он дрался под Москвою,
а потом Кёнигсберг и Берлин.

- Да, согласен. В каком ты был званьи?
- Я? Когда?
- Тогда, может сейчас…
- Мой отец был майор. В наказанье
был разжалован несколько раз.

- А за что?
- Он солдатские души
ценил выше чинов и наград.
- Это редкость… Ты б наших послушал!
- Да наслышан – всяк выбиться рад.

Задрожали ресницы на веках,
что-то вспомнилось вдруг старику.
Может, как он форсировал реку,
Днепр, Буг…  Или как на бегу
ощутил вдруг удар и уткнулся
в чернозем, вязко-жирный и злой.
И потом – темнота. А вернулся
в этот мир уж в плену…  И домой!

И работа, работа, работа…
- Кем работал ты?
-Без почестей.
- Жил-то как?
- Да нормально. А что так?
- И отец без больших должностей.
 
- А давно он ушел?
- Да прилично,
лет  с десяток минет по весне.
- Проводил?
- Проводил.
- Что ж отлично
раздаешь ты долги. Скажи мне,
у отца были дом и машина,
дача, деньги на старости лет?
- Ни-че-го. Может в этом причина,
что страны той давно уже нет.

- Что ты мелешь?!
- Открой глаза, деда,
вся в осколки, как битый стакан!
- Но так были ж война и победа!?
- Было все. Но иной жребий дан.
Нет страны, спят спокойно солдаты
и поют им весной соловьи,
а победа – причина разбрата,
делит мир на своих – не своих.

- Значит все понапрасну?
- Не знаю,
что сказать тебе. Больше ведь врут!
Те, кто дрались тогда – где-то с краю,
а иные – толоку ведут
до крови, нет, скорей, до кровищи,
делят добычу канувших лих.
Ведь осталось таких может тыща,
вот как ты. Миллионы иных,
что пожать любят там, где не сеял,
наплетя без числа коробов…

- Я, пожалуй, вздремну…
- Само время,
спи, старик, твое царство – из снов.

Свет луны, отражаясь в стакане,
наполнял всю палату огнем
и летел Новый год в красных санях,
и на санях старик летел в нем.

                31.12.2007- 01.01.2008
                Engen
                Hegau-Bodensee-Klinikum