Гениальное молчание

         
               
               
               
                Кто знает, тот молчит
                кто не знает, тот говорит. (Восточная мудрость)

                Боже, Царя храни
                Сильный, Державный,

Густое, сочное, разноголосое пение слилось воедино, сотрясая стены  колонного зала. Люди стоявшие навытяжку у длинного, покрытого зелёным сукном стола пели торжественно, не жалея голоса. По одежде присутствующих здесь девяти мужчин и двух женщин невозможно было узнать, какой сейчас год, и погода на улице. Опытный физиономист сразу бы определил по лицам, что это всё люди серьёзные и солидные, хотя их одежда доказывала обратное. Камзол, фрак, спортивный костюм, вечернее платье, пижама, кожаная куртка, риза, сюртук и прочее напоминали музейную выставку восковых фигур мадам Тюссо.

                Царствуй на славу, на славу нам!
                Царствуй на страх врагам,

Исполнялся этот гимн, каждым человеком своеобразно: «Марсельеза» и «Интернационал», «Гром победы, раздавайся!», «Союз нерушимый…», каким-то сверх естественным образом,  эти разные песни, в конце концов, соединялись  в один величественный гимн:

                Царь православный!
                Боже, Царя храни!

Повторив куплет трижды, всё собрание, за исключением одного старика, уселось за стол. Лысый мужчина лет семидесяти в очках с толстыми линзами и перепачканными мелом руками, очевидно учёный, стоял во главе стола, откуда ему были хорошо видны не только сидящие, но и весь простор колонного зала. Куда бы не посмотрели глаза учёного везде они видели беспорядочно сваленные рукописи, скульптуры, картины, музыкальные инструменты, фотографии, чертежи… Все вещи покрыты толстым слоем  паутины и пыли, кроме нескольких, попавших сюда совсем недавно.
    Учёный старик, взявший на себя роль председателя, объявил собрание открытым и рассказал о проблеме, для решения которой людей сорвали с насиженных мест и эпох, в самый неподходящий момент:   
      - Наш с вами соотечественник, талантливый математик совершил  открытие, которое является прорывом в науке, и, безусловно, через некоторое время может поколебать установившийся в нашей стране порядок и стабильность. Математик придал гласности своё открытие, и одна известная на весь мир организация  наградила его премией в один миллион долларов. Лауреат от премии пока отказывается, живёт с мамой и тараканами в маленькой квартире на окраине северной столицы, с прессой не контактирует, на люди не показывается. Необходимо срочно принять меры, которые бы позволили контролировать  открытия этого учёного. Сегодня мы должны разработать план конкретных действий и назначить ответственное лицо. Прошу, господа, высказывайтесь!
    После короткой паузы, на другом конце стола встал грузный мужчина в двубортном кафтане из тёмно-красного сукна с отложным воротником и широкими обшлагами.
     - Милостивый сударь, скажите, каким образом иноземные державы узнали прежде нас об открытии сего учёного?
     - Математик, уже пять лет нигде не работает, свою научную деятельность ведёт частным образом, поэтому его открытие и тем более премия  для всех нас были, как гром с ясного неба. –  стирая мел с рук, ответил председатель.
     - А может быть Государь сможет его приструнить? – не унимался белый парик в тёмно-красном кафтане.
      - Президент, господа, в данный момент, к сожалению, занят другими не менее важными делами, поэтому на его помощь в этом деле рассчитывать мы пока не можем. 
       - А вот Пушкин  Александр Сергеевич после разговора с Николаем присмирел. – заметил хриплый мужской бас.
        - Вы так считаете? – парировал чей-то мягкий фальцет.
   И тут, как это обычно бывает на встречах людей деятельных в прежние времена, а ныне праздных, начался обмен воспоминаниями, в которых было весьма трудно отделить правду от вымысла.      
        - Был и у нас один учёный философ, - начала рассказывать нарумяненная женщина в облегающем голубом платье с глубоким декольте и широкой каркасной юбкой, - Сковородой звали, так Царица наша  Екатерина не раз уговаривала его остаться при дворе, жалела его, всё спрашивала: «Отчего ты Григорий такой чёрный? Довольно тебе бродить по белу свету, оставайся при дворе на должности, горя знать не будешь». А он ей отвечает: «Вельможная мать, разве же ты где видела, чтобы сковорода была белая, когда на ней пекут и жарят, и она вся в огне. Мне моя свирель и овца дороже царского венца!».
        - Может ему врача посоветовать, и морфий  прописать бесплатно, – предложил молодой черноволосый мужчина во фраке. -  Вот Булгаков вначале такие опасные гадости  писал, а потом ничего так, безобидно вышло про котов и бегемотов.
        - Да, с Михаилом Афанасьевичем пришлось повозиться, – пропела томным голосом женщина в платье из серо-зелёного шуршащего шёлка, который плавно колебался, подобно волнам при каждом лёгком движении, её изящного немощного тела. – После его разрыва с первой женой, мне пришлось тщательней отбирать женщин для него. Вы не представляете, какая это морока: угодить писателю! – Бледное, с подведёнными глазами, лицо жрицы богемы при этом изобразило крайнюю степень утомлённой нежности.
     Нет, какой-нибудь ереси,  в открытии этого математика? – спросил неожиданно густым басом долговязый мужчина, одетый в чёрную рясу. – Гоголь Николай Васильевич по сей самой причине второй том «Мёртвых душ» два раза сжигал. А ведь, сколько душеспасительных бесед, увещеваний до ранней зари нужно для этого было! Кстати, где рукопись? – спросил долговязый у председателя.
       - Где-то там, - председатель неопределённо указал в глубину колонного зала, - сейчас под пылью и не разберёшь толком, что где лежит.
        - А давайте распустим в прессе слух, что, мол, математик уже получил часть премии наличными и хранит деньги дома под подушкой. Будьте уверенны, господа, Раскольников с наточенным топором не заставит себя долго ждать. Преступников, мы, конечно же, накажем  по всей строгости закона, чтобы другим неповадно было учёных обижать, – предложил плотный мужчина в мокром от пота белом кимоно.
       - Да, если бы мы не уговорили в сорок девятом императора заменить расстрел каторгой и солдатчиной, - с загадочной улыбкой на обрамлённом бакенбардами лице, вспоминал степенный, седой мужчина  в генеральской шинели, накинутой поверх рубахи, -  то Фёдор Михайлович так и полёг бы на Семёновском плацу под деревянным столбом и не было бы тогда ни преступления, ни наказания.
       Господа! Господа! Требую вашего внимания! – громко воззвал к собравшимся  председатель. - Подведём итоги. Математик является бывшим  моим коллегой, мы знакомы  со студенческой скамьи. Я предлагаю назначить меня ответственным за операцию. Кто за? Единогласно. Предлагаю установить контакт с родственниками, друзьями учёного. Создать финансовые предпосылки для принятия лауреатом причитающейся ему премии. Как вариант, его матери могут поставить диагноз болезни с очень дорогим лечением. Выход из нищеты и затворничества  расширит его жизненные стандарты и финансовые запросы, которые, я думаю, мы сможем удовлетворить в обмен на контролируемую нами научную деятельность. Подробные инструкции по проведению операции «Лауреат» каждый участник получит по нашим каналам связи. 
    Светловолосый молодой человек в коричневой кожаной куртке, до этого момента всё  время вертевший в руках ключи от машины, наконец, спрятал их в карман и поднявшись на ноги низко поклонился всему собранию.
        - Коллеги, я преклоняюсь перед вами. Как я понимаю, этот наш математик просто детская игрушка по сравнению с  проблемами вашего времени. Если у нас он один такой гений, то в ваше время их тысячи. У вас революции, бунты, войны, перевороты, а у нас стабильность и порядок, мир и тишина. Вам приходиться тратить огромные средства на содержание органов цензуры, а мы помогаем каждому желающему заявить о своих талантах на весь мир. Русская земля и поныне богата на таланты. Мы создали Интернет – всемирную паутину. Потенциальный гений, однажды, попав в Интернет, уже навсегда остаётся в нём. Мы создали множество небольших сетей по-разным направлением: физика, медицина, литература… Мы видим и знаем каждого, кто попадает в паутину. Основная масса этих людей так и остаётся навсегда  ограничена свободой Интернета. Только единицы могут отказаться от сладкого рабства свободы самореализации. Инцидент с математиком – всего лишь исключение, подтверждающее правило. Пять лет он молчал, нигде не печатался, ни с кем не переписывался, нигде не выступал. Пять лет гениального молчания могут нам стоить слишком дорого. Бойтесь не тех, кто спешит заявить о себе на весь мир, бойтесь того, кто молча работает, кушая чёрный хлеб… - молодой человек, хотел ещё что-то сказать, но собрание прервало его страстную речь аплодисментами. Он ещё раз низко поклонился и сел за стол.      
      - Господа, хватит о работе!  Внимание, господа, для нас приготовили сюрприз.
   Председатель звонко ударил ладонью об ладонь и где-то в глубине колонного зала послышался перебор гитарных струн, звон мониста, гортанное с переливами пение. Из-за пыльных куч, показались цыгане, каждый их шаг сопровождался ударом пальцев по гитарным струнам, звоном бубна, аккордеон и скрипка запели соловьиной трелью. Когда цыганам осталось  до стола всего шагов двадцать, они остановились, гортанные возгласы  перешли в протяжное пение,  ритмичные звуки превратились в нежную мелодию. Всё это, смешавшись, покатилось по залу волнами, и даже на балконе стал слышен старинный романс:

                Так хочется хоть раз, в последний раз поверить,
                Не всё ли мне равно, что сбудется потом;
                Любви нельзя понять, любви нельзя измерить,
                Ведь там, на дне души, как в омуте речном.

С каждым звуком, с каждым словом старинного романса в души, сидящих за   столом проникало томление. Чувство превосходства над ничего не значившими в этом мире скитальцами постепенно уступало место зависти к недоступной обывателю свободной жизни.

                Пусть эта глубь бездонная,
                Пусть эта даль туманная
                Сегодня нитью тонкою
                Связала нас сама,
                Твои глаза зелёные,
                Твои слова обманные
                И эта песня звонкая
                Свели меня с ума.    
   
Когда романс был окончен, пыльные, прожжённые солнцем, как будто только с ярмарки, цыганки одетые в платья, и широкие юбки, с монистами и браслетами, мужчины с серьгами в ушах набросились на умилённых слушателей, приглашая их к танцу. Солидные мужчины и женщины вначале сопротивлялись, но, в конце концов, желание сбросить с себя оковы постылой обыденности взяло верх над притворной стыдливостью. Музыка ускорялась от медленной до очень быстрой, так что ног удержать невозможно было. Музыка взяла такую силу над танцующими, что глаза у них стали как-будто стеклянные. Они забыли все слова произнесённые за столом, забыли самих себя, все свои горести, и радости. Какая-то древняя эйфория недоступная современному человеку придала их душам и членам такую свободу, что если бы кто из них увидел себя в тот момент со стороны, то сразу бы обмер от удивления. Похоже, только цыгане знали, что делают: грациозные, выразительные движения рук, волнующая дрожь плечами, звон мониста на груди, игра пальцев, быстрое ритмичное обхлопывание себя, игра ног, юбки взмах, чёрных глаз влекущее мерцанье…
       Исчезли поющие и танцующие, в колонном зале тишина. Кто знает, что это были за люди, да мы и сами порой не знаем, кто мы, когда говорим или делаем что-то.

   


               
               
               
               
               
                .