С днем рождения, планктон!

Понедельник, утро
08:00.

Противно пищит под подушкой будильник.

Я прихлопываю его большим пальцем, как комара, и еще на минуту закрываю глаза.

Сегодня понедельник – начало недели. Залог для новых свершений, чистый лист. Самый ненавистный день.

Я снова не выспался. Потому что бессонница. Совам нельзя работать по утрам, но иначе они сдохнут от голода.

Наконец я открываю глаза и вспоминаю, что в пятницу у меня день рождения. 26 лет.

А пока я с трудом отрываю свое тело от согретой постели и, шатаясь, иду в ванную. Капает протекающий кран. Сколько раз собирался, но так и не вызвал сантехника. В зеркале на секунду мелькает отвратительный небритый тип. Сейчас я с ним разберусь.

Проверка шкафчика. Во флаконе с шампунем что-то плещется, а вот тюбик с зубной пастой выжат до последней капли, но я все равно умудряюсь выдавить еще на раз. Методично соскабливаю затупившейся бритвой щетину. Смазываю щеки приятно холодящим кремом. Все это с закрытыми глазами, потому что еще сплю. От водяных струй по коже разбегаются мурашки. Я представляю, что еще лежу в постели. А затем резко встаю во весь рост, расплескивая в стороны мыльную пену. Планктон готов к работе.

Улица встречает меня ослепительно ярким светом майского солнца и сочной зеленью травы. Я втягиваю ноздрями вкусный воздух – такой бывает только в конце весны, когда распускается свежая листва. Что ж – внесем контраст и отравим всю эту прелесть сигаретным дымом в ожидании маршрутки.

Всего через 2 часа прерывистой дремы в общественном транспорте я оказываюсь на работе. Новенький пятиэтажный офис-билдинг встречает меня блеском стекла и металла, явный признак того, что фирма процветает. Еще бы, ведь мы контролируем до 30% рынка книжной продукции. В каждом печатном ларьке, в каждом магазине литературы можно найти наши книги. Издательство находит молодых перспективных авторов и сажает за офисный стол. Происходит это по-разному: кого-то разыскивают в Интернете, других переманивают у конкурентов, третьи приходят сами по объявлению.

Это целый конвейер. Почти три сотни человек сидят под одной крышей, разделенные на 5 отделов: детективный, любовных романов, фантастики, мистический и переводов. Все сотрудники делятся по специальностям, в зависимости от своих способностей. Сначала руководитель проекта дает в общих словах задание сценаристу, что-то вроде «нам нужен роман о заброшенном городе с привидениями» или «детектив про отмороженных ментов, в свете последней моды». Сценарист описывает скелет сюжета с основными героями и событиями, после чего тот попадает в очередь задач на одного из писателей. Все происходит совершенно автоматически, с минимальными потерями времени; система трекинга сама распределяет нагрузку между сотрудниками.

Дальше писатель дополняет сюжет «мясом»: подробными описаниями, диалогами, мелочами, в которых, как известно, кроется дьявол. Но это не те писатели, чье имя вы увидите на обложке. Так называемые «авторы» – на самом деле пиарщики, чья работа состоит в проведении презентаций, выступлении на литературных конференциях,  междусобойчиках и бесконечных фотосессиях для обложки и рекламных плакатов. Если бы кто-то из литературных критиков попросил их подробно рассказать про свое творчество, случился бы большой конфуз. К счастью, критики – тоже наши сотрудники, только на аутсорсе.

После того, как писатель заканчивает с текстом, он передается редактору, который приводит его в читабельное состояние, отшлифовывая стилистику и исправляя многочисленные ошибки. Что поделать, если у человека хорошо с фантазией, но он совершенно не дружит с русским языком. И уже после визы редактора руководитель проекта отправляет книгу рекламщикам с кратким описанием содержания, достаточным для создания звучных слоганов. Именно об этих «бестселлерах» вы узнаете затем в метро или по телевизору.

Безупречная система. Экономически эффективная, полностью просчитанная и предсказуемая. Здесь нет таких понятий, как «автор заболел» или «у автора творческий кризис». Если кто-то выходит на больничный, его проект передается коллеге. Проблема вдохновения раз и навсегда решена четкими нормативами, столько-то страниц в день для сценариста, писателя и редактора. Не справишься – будешь уволен. Но тех, кто остается, фирма хорошо оплачивает, щедро добавляя разные бонусы и премии. Так что недовольных у нас нет. Каждый выполняет свою работу, получает за нее справедливые деньги и не задает лишних вопросов. Идеальный конвейер по сборке дерьма.

И вот я попадаю в это царство хайтека, вежливо здороваюсь с охраной и по магнитной карточке прохожу через турникет. Электронные часы в холле показывают 11:03 – я слегка опаздываю, поэтому торопливо поднимаюсь по широкой мраморной лестнице на второй этаж. Именно там, в просторном зале, разделенном стеклянными перегородками на десятки сот, разместился наш мистический улей. И сейчас этот улей жужжит множеством голосов, спешащих поделиться подробностями о проведенных выходных.

Через узкие проходы, молча подавая руки знакомым, я пробираюсь к своему рабочему месту, спиной обращенному к столу начальника подотдела писателей. Мой тыл ничем не защищен, и в любой момент времени каждый желающий может подойти сзади и увидеть, чем я занимаюсь. Никакой приватности, все на виду, но психологический дискомфорт также включен в размер моей зарплаты. Мешает ли это работать? Нет. Я всего лишь механически соединяю в строчки фразы из Набора Готовых Стереотипов – и среднестатистический читатель получает именно то, что он ожидал от книги. Что бы ни говорил мистер Кинг об интимности процесса писательства, это попросту неэффективно в современных условиях, и даже его гений не в силах составить нам конкуренцию в объеме продаж.

Иногда я чувствую себя щупальцем чудовища, поглощающего все, что попадется ему на пути. Этому монстру не страшны экономические кризисы, заместо одной отрубленной конечности у него вырастут две, которые сожрут все то искреннее, во что я когда-то верил. Сопротивляться бесполезно, но у меня все равно есть план.

Я как раз доделываю очередную главу «Мертвого острова», когда кто-то касается моей спины. От неожиданности я вздрагиваю. Аня. Пишет детективы этажом выше, зашла поздороваться. «Привет, отлично выглядишь», – говорю я, глядя в глаза, с мыслями о ее аппетитной заднице. Она определенно ко мне клеится. Уже две недели приходит сюда утром с кофе, о чем-то рассказывает, смеется и бросает выразительные взгляды. Я только улыбаюсь в ответ, ведь мне, в общем-то, совершенно наплевать.

За исключением ее здесь практически не с кем поговорить. В мучительной скуке проползают часы до обеда, за которые абзацы превращаются в страницы бессмысленного текста. У меня осталось всего 4 дня, на то чтобы закончить работу: в пятницу я уже должен буду отдать роман редактору. Меня ждет большой, ответственный день.

Ровно в 15:00 снова приходит Аня и зовет меня в «Макдональдс».

За столиком кафе выясняется, что она хочет в среду после работы пойти со мной в клуб. Какая же дура, раз до сих пор не понимает! Ладно, приходится соврать, что в этот день я встречаюсь со своими друзьями, а вот в пятницу – самое то. Кажется, она довольна? Даже счастлива? Тем хуже для нее.



Среда, вечер
Прошла еще только половина недели, а я уже чувствую себя полной развалиной. Срочно нужно расслабиться, и в голову приходит одна давняя мысль. Я захожу в вагон метро и еду до станции «Комсомольская» - на площадь «трех вокзалов».

В сумерках к Ленинградскому стекаются десятки бездомных. Они собираются в кучки прямо на тротуаре и общаются на каком-то своем, гортанном языке. По соседству с ними разлеглась стая таких же бездомных собак. Пахнет мочой. Мимо проходит безразличный ко всему милицейский патруль; сержант рассказывает своим нечто веселое, гогочет. Фонари роняют мутный свет на типов в дешевой спортивной одежде, шныряющих туда-сюда. Это целый мир со своей уникальной экосистемой, хищниками и жертвами, пищевыми цепочками. Я чувствую себя в нем не столько чужаком, сколько исследователем.

 А вот и возможная цель моего визита. К стене в подворотне между вокзалом и выходом метро прислонилась девушка в джинсовых шортиках. В полутьме я не могу хорошо разглядеть ее лицо, вижу только, как она затягивается сигаретой, меланхолично выпуская дым. Попробовать?

Медленно подхожу. Не знаю, что нужно говорить. Просто смотрю на ее голые ноги, пытаясь завести себя этим. Она заметила мой взгляд. Бросает сигарету и направляется сюда.

«Услугами интересуешься?» – с ходу бросает она грудным прокуренным голосом. От неожиданности я теряю дар речи. Вблизи у нее некрасивое, очень грубое лицо с ярко напомаженными губами. Вылитая привокзальная ****ь. «Час – 500, на всю ночь – 3000. Любые виды секса». Молчаливая пауза. «Так берешь или нет? Если не нравлюсь, могу других предложить». Наконец, я выдавливаю из себя «давайте других», и мы идем в сторону от вокзала, под мост.

Там стоит белая «десятка», набитая девочками. Получается, эта первая  - и не шлюха вовсе, а что-то вроде… менеджера? По ее знаку проститутки выбираются из машины и выстраиваются передо мной. Кровь с молоком, одна краше другой, всем им, наверное, нет и двадцати.

Первая брюнетка слишком высока и худа, хотя выглядит как настоящая фотомодель. Она улыбается белоснежной глянцевой улыбкой, но мне не нужны такие красавицы. Следующие две блондиночки, кажется, близняшки. У меня всегда была мечта трахнуть сразу двоих, а теперь, когда осталось так мало времени – почему бы и нет? Обе в коротких кожаных юбочках, чулочках, невысокого роста, симпатичные, аппетитные. Но рыжая скромняжка в костюме Сейлор-мун бьет их всех. Невинность ее опущенных глаз под огромными ресницами сразу же сводит с ума. Она похожа на школьницу, обвешанную феньками, с маленьким металлическим шариком над левой бровью. И минимум косметики, естественная красота почти детского лица.

– Вот эту девочку, на всю ночь… сколько?

– 3000, расценки у нас на всех одинаковые. Платить сразу. Если на нашей квартире, то еще плюс полторы.

– Нет, я к себе.

И все? Вот так вот легко? Беру «Луну в матроске» за руку и веду в метро, как будто она моя девушка. За все время до моей квартиры в пригороде она не произносит ни слова. Я тоже молчу. Только перескакиваю взглядом с ее голых коленей на лицо, рассматриваю маленький нежный носик, розовую мочку уха со следом от прокола, спускаюсь на грудь – два холмика под блузкой. Она прикрыла глаза, кажется, пытается дремать. А я чувствую смесь возбуждения и… любви? Мгновенно возникает острое желание крепко сжать ее в своих объятиях и целовать, целовать, целовать, нежно прикасаясь к ее коже и взлохмачивая рыжие пряди. У меня уже встал, во рту все пересохло, и я сильно сжимаю ее руку – до боли. Но она только смотрит в мои глаза слегка удивленно, отсутствующе. А потом снова прикрывает веки. Ее рука даже не пошевелилась.

Мы заходим в мою квартиру, я щелкаю выключателем. Она проходит в единственную комнату и садится на диван, обитый материей под шкуру зебры. Достает из сумочки пачку «LM» и закуривает. «Как тебя зовут?» – внезапно спрашивает она. Я называю свое имя. «А меня Аня». Забавно. «Да садись ты уже рядом. Так смотришь, будто в первый раз», – улыбается она. – За деньги да, первые. «Ну, все бывает в первый раз», – и с этими словами Аня впивается зубами в мои губы.

На меня налетает огненный вихрь и срывает одежду, рвет тело в клочья, врезается когтями в кожу, скачет по мне дикой кошкой, – и я ору, ору от боли, такой сладкой, такой долгожданной, ничего не замечая вокруг, кроме пульсирующей раскаленной бездны. Сознание возвращается, лишь когда я в полном изнеможении валюсь на диван, залив ее спину спермой – попало даже на волосы. Слышу тяжелое Анино дыхание, но пошевелиться она тоже не в состоянии. Оказывается, уже наступил рассвет – в комнате стало совсем светло. Прижимаюсь губами к ее руке, целую. Но сил уже нет, и я лишь на секунду закрываю глаза.

Слышу щелчок дверного замка. Грудь простреливает чем-то тоскливым, и я вскакиваю с постели.

– Не уходи…

– Это просто работа, ничего личного. Так надо.



Пятница, утро
Сегодня тот самый день. Мой день рождения.

С утра я одеваюсь во все черное: футболку безо всяких надписей, штаны с накладными карманами, заправляю их в заранее начищенные полицейские ботинки, натягиваю перчатки и закидываю за спину рюкзак. Готово.

Перед работой я еще успеваю зайти в кондитерский магазин и купить тортики. Продавец подозрительно поглядывает на меня, а потом вдруг спрашивает:

– Куда собрался, солдатик?

– На праздник, – отвечаю я и забираю тортики. – Сдачу оставьте себе.

На проходной я как обычно вежливо здороваюсь с ленивой охраной и прохожу в офис. До начала рабочей пятницы еще 10 минут, но Аня уже сидит за своим столом и сходу бросает мне: «Круто выглядишь!» На ее глуповатом журнальном личике откровенно читается желание мне угодить.

– Спасибо, ты тоже, – дарю я свою улыбку и пока что выкладываю из пакетов в холодильник три тортика. – У меня день рождения сегодня, – добавляю я.

– Ой, здорово! А сколько тебе?

– 26.

Теперь нужно дождаться обеда.

Ровно в 14:00 иду к холодильнику, выкладываю свое угощение на обеденный стол и начинаю разрезать на кусочки. Ко мне подходит Аня, предлагает помочь. Я соглашаюсь. Через пару минут уже пишу объявление в корпоративной сети с приглашением к столу. Прежде чем кто-то успевает подойти с поздравлениями, я уже выхожу из нашего офиса, прихватив рюкзак, и поднимаюсь на третий этаж – туда, где находится туалет. Запираюсь. Время пришло.

С приятным «Ззз-зип» расстегивается молния на рюкзаке. Оттуда я извлекаю: MP-40, заряженные магазины к нему, 2 пистолета ТТ с полными обоймами, 2 немецких осколочных гранаты, 2 набедренные кобуры и разгрузочный жилет. Почти все это я купил еще месяц назад у своего школьного приятеля Сергея, «черного копателя». Он знает, как я люблю ходить в тир, поэтому лишних вопросов задавать не стал. С тех пор я несколько раз выезжал на электричке со своим арсеналом в лес для тренировки. Так что проблем возникнуть не должно

Одеваю жилет. Набиваю кармашки магазинами. Просовываю за ремень черенки гранат. Заряжаю пистолеты и прячу в кобуру. Вставляю магазин в «Шмайссер», снимаю с предохранителя, передергиваю затвор. Кажется, все?

Зубы стучат от волнения. Делаю глубокий вздох. Еще не поздно сложить все обратно в рюкзак, вывезти его в лес и закопать. Пока не произошло ничего необратимого. Секунды колебания. Все тело покрывает испарина.

Кто-то дергает ручку двери. «Бля, ну сколько уже можно там сидеть! Дрочит чтоли?» Голос незнакомый, кто-то из другого отдела. Но именно он приводит меня в чувство.

Открываю дверь и вижу толстяка, всего покрасневшего от натуги. На его лице медленно рисуется гримаса удивления, брови ползут вверх. Он приоткрывает рот, чтобы вроде бы что-то сказать или закричать, но я нажимаю на курок раньше.

Толстяка отбрасывает к стене с огромной силой. На его белоснежной рубашке разом вспыхивают четыре алых пятнышка, они все растут, растекаются, и вот уже на его груди распускается прекрасная роза, пока он сползает по стене все с таким же удивленным взглядом. Класс! Адреналин ударяет в кровь, охрененное чувство!

Я уверенно выхожу из туалета с автоматом наперевес. Несколько человек из любопытства уже вышли на шум в коридор, но они еще не заметили меня. Я кладу палец на спусковой крючок и вижу спешащих сюда охранников. Их вид забавляет меня, ведь у них нет оружия. С широкой улыбкой я выхожу им навстречу и расстреливаю почти в упор. Все происходит быстро, они даже не успевают ничего понять перед смертью.

Раздается чей-то истошный вопль, люди бросаются из коридора в свои офисы. А я никуда не тороплюсь, до прибытия спецназа у меня еще много времени. Достаточно, чтобы рассчитаться за все. Прежде всего, с самим собой. Меня, наверное, назовут маньяком, подонком, психопатом, но я – обычный самоубийца, который вынашивал свой план несколько месяцев и сейчас совершает все это в здравом уме и твердой памяти. Меня не направляют никакие «голоса». В век массовых коммуникаций и Интернета публичный суицид – модный выход, ведь тебя покажут по телевизору, все будут говорить о тебе, искать мотивы, анализировать биографию. Я стану звездой. Совсем не так, как если умирать одному в своей ванной, с тоской наблюдая, как вытекает кровь.

Спускаюсь по лестнице на второй этаж и распахиваю двери нашего офиса. Никого не видно. Все уже сбежали? Я прохожу дальше, наслаждаясь стуком своих каблуков в абсолютной тишине. Кто-то шепчется, слышу сдавленные всхлипы. Заглядываю за перегородку. Так-так, вот вы где!

Десять человеческих тел прижались к полу и десять пар глаз с ужасом смотрят на мои ботинки, боясь поднять глаза.

– Ну как вам тортики, ребят? Понравилось?

– Леш, пожалуйста… не надо! – это Аня. Тупая сучка, которой я почему-то понравился. А сейчас я просто достаю ТТ и всаживаю в нее 3 пули, одну за другой. Аня валится ничком, дергаясь в судоргах. Одновременно вскакивают с пола трое наших парней, пытаясь сбить меня с ног, но я вовремя отхожу и даю очередь из автомата. Попытка не удалась. Остальные так и лежат на полу. У Вани Гвоздева истерика, он весь в соплях. А я хладнокровно вынимаю пустой магазин, вставляю новый до щелчка, передергиваю затвор, прицеливаюсь, кладу палец на спусковой крючок, вслушиваюсь в биение собственного сердца, чувствую, как стучит в висках. Это восторг! Полет! Абсолютная свобода от всякой морали и от самого себя! Чувство власти. Сейчас я решаю, кому жить, а кому умереть. Да я Господь, блять, ****ый Бог!

Опускаю ствол MP. Миловать? В глазах Вани проскальзывает собачья надежда. Вынимаю из-за пояса гранату. Резко дергаю за шнур. Из фильма «Брат 2» мне запомнилось, что эти немецкие колотушки срабатывают 50/50. Кидаю на пол и направляюсь в коридор. Проходит секунда, вторая, третья. Я открываю двери. Четвертая, пятая. За моей спиной раздается взрыв.

Теперь я просто заглядываю в каждый офис и расстреливаю короткими очередями все, что движется, как в компьютерной игре. Да, я играл в «Postal», «Manhunt» и особенно мне понравилась сцена нападения террористов на аэропорт из «Modern Warfare 2». Они есть у меня на компьютере, и очень скоро их найдут следователи вместе с кучей порнографии. А затем какой-нибудь психолог или депутат в очередной раз скажет по телевидению, что нужно запретить продажу игр с насилием. Но на секундочку. Сколько из вас смотрят порно? Наслаждаются видом крови на экране монитора или телевизора? И хоть кто-нибудь из вас пошел убивать?

Но что-то я слишком увлекся рассуждениями. Есть еще один должок, финальный пункт моего плана. «Юрков Вячеслав Викторович, Генеральный директор», – гласит табличка на двери. Человек, благодаря которому наша фирма занимается написанием и изданием всего этого детективно-фантастического дерьма. Он очень любит деньги и хорошую литературу. Думаю, он не прочитал ни одной страницы из того, что мы выпускаем. И он лично отказал, когда я просил дать мне написать хотя бы один роман самостоятельно. Так что без него мир станет чище, намного чище.

Я трижды вежливо стучу в дверь, прислушиваюсь. В ответ – ни звука. «Вячеслав Викторович, можно войти?» – по-прежнему молчок. Тогда я стреляю в дверной замок и вышибаю дверь ногой. Мой должник застыл в кресле, как статуя. Даже белее статуи. На столе перед ним лежит недочитанный том Солженицына. Он не пытается ничего сказать, только уставился на меня невидящим взглядом. «Помните меня, Вячеслав Викторович? Алексей из мистического, писатель. А ведь все могло быть по-другому, а?» – непонятно зачем спрашиваю я. По глазам генерального директора я вижу, что узнал. «Надо было еще тогда уволить тебя, ублюдок психованный», – процеживает он сквозь зубы. «Вы чертовски правы, господин Юрков… Но вы свой шанс упустили, и теперь я решаю, кого уволить», – с этими словами я поднимаю ТТ и делаю один выстрел. Пуля попадает точно между глаз. Он так и сидит, откинувшись в кресле с открытыми глазами, тоненькая струйка крови стекает по лицу.

Резко накатывает усталость, у меня подкашиваются ноги, и я сажусь на пол, прислоняясь спиной к стене. Все кончено. Я слышу вой сирен. Сейчас милиция окружает здание плотным кольцом, так что самое время закурить напоследок.

Выпуская клубы дыма, я чувствую абсолютную пустоту. Логическую завершенность. Я не боюсь ада, потому что его нет. Через несколько минут я всего лишь перестану быть, как не было меня 26 лет назад. Что изменили эти годы? Ничего. Человеческая жизнь – рядовая жизнь – абсолютно бессмысленна, и глупо жалеть как себя, так и других. Придут другие. Такие же никчемные. Не способные создать ничего прекрасного, только существовать в жалком мирке своих страстей. С меня достаточно этой грязи. Но я не стану стрелять в себя, как это делают другие ничтожества на моем месте. Сражаться – до конца.

Пепел сигареты доходит до самого фильтра. Еще раз проверяю пистолеты, автомат мне уже не понадобится. Милиция снаружи вряд ли ждет такой наглости и снайперы еще не успели засесть на крышах, так что, может, удастся кого-нибудь достать. Я спускаюсь ко главному входу, перешагивая через трупы, в каждой руке по ТТ. Это последние мгновения моей гребаной жизни.