Жёлтые таблички Stolpersteine

Минское гетто было одним из самых крупных в Европе, а на оккупированной территории СССР занимало второе место по количеству узников после Львовского, которое насчитывало 136 тысяч человек. На нескольких улицах, обтянутых колючей проволокой, находилось вначале 80 тысяч, а потом более 100 тысяч узников.

Есть основания считать, что в годы войны в Минске было три гетто.

Первое ("большое") гетто существовало с августа 1941 по 21 - 23 октября 1943 года (39 улиц и переулков в районе Юбилейной площади).

Второе ("малое") гетто находилось в районе завода им. Молотова (теперь завода им. Ленина) с 1941-го до конца июня 1944 года.

Третье - это "зондергетто" (часть гетто по ул. Сухой и Обувной). Здесь были помещены тысячи евреев, депортированных нацистами из семи стран Западной, Центральной и Восточной Европы. "Зондергетто" существовало с ноября 1941-го по сентябрь 1943 года.



Менск, 20 июля 1941 г.
Приказ

По созданию жидовского (от автора: так в оригинале, однако, далее я заменил это слово) жилого района в г. Менске.
1. Начиная с даты издания этого приказа, в городе Минске будет выделена особая часть города исключительно для проживания евреев.
2. Все еврейское население города Минска обязано после оглашения этого приказа на протяжении 5 дней перебраться в еврейский район. Если кто-то из евреев после окончания этого срока буден найден не в еврейском районе, он будет арестован и строго наказан. Нееврейское население, которое живет в границах еврейского жилого района, должно безотлагательно покинуть еврейский район.
…
4. Еврейский район ограничивается следующими улицами: Колхозный переулок с прилегающей Колхозной улицей, далее через реку вдоль Немигской улицы, исключая православную церковь, вдоль по Республиканской ул., Шорной ул., Коллекторной ул., Мебельному пер., Перекопской ул., Нижней ул., включая Еврейское кладбище, по Обувной ул., Второму Опанскому пер., Заславской ул. и по Колхозному пер.
…
7. Евреям разрешено входить и выходить из еврейского района только по двум улицам: Опанского и Островского. Перелазить через стену запрещается. Немецкой охране и охране службы порядка приказано стрелять в нарушителей.
…

Полевой комендант



Жёлтые таблички


Кирха старинная. Сетка брусчатки,
лавка напротив – «Зонты и перчатки».
Стайка девчонок – щебечут, как птички,
свежий бетон, а в бетоне – таблички.
Люди привычно проносятся мимо,
женские лица в помаде и гриме,
дым сигарет, запах кофе, духов,
шарканье ног, перестук каблуков.

...Жизнь у народа течет торопливо:
утром хот-дог, ну а вечером – пиво,
но посреди городской суеты
на тротуаре...
внезапно...
цветы!
Будто видение в дыме кальяна,
на тротуаре – четыре тюльпана,
и меж бутонов, сияющих ало,
проблеск пластин из цветного металла.

Плитки латунные, словно конверты,
с датой рождения, с датою смерти...
Имя, фамилия, время военное –
надпись короткая, обыкновенная.
Только одно заставляет смутиться:
смотрят из прошлого скорбные лица.
Видите, шепчут разбитые губы: 
- Помните нас? Это мы, ваши Jude!

...Марты и Генрихи, Эммы и Ривы,
разве была к вам судьба справедлива?
Кто мог подумать последним тем летом,
что ваши жизни закончатся в гетто?
Желтой латуни четыре квадрата –
все что осталось от живших когда-то.
Это же надо: из центра Европы
в Минск депортировать узников толпы!

Может быть, минское страшное гетто
лучше, чем гетто в Германии где-то?
Или в стране, где не стало евреев,
зажили люди потом веселее?
Как бы там ни было, старая кирха,
ты не оглохла от женского крика,
ты не прикрыла еврейских детей
пастырской доброй ладонью своей.

Сколько табличек теперь из металла
нужно отлить, чтобы совесть молчала?
Всех их, когдато убитых безвинно,
не отабличите и половину!
...Кирха старинная. Горькие знания,
ноги прохожих и чьи-то страдания.
Вновь сапогом по судьбе, по душе,
и не родится ребенок уже.

Мертвым не нужно любить и плодиться,
мертвые дети не будут учиться,
в мертвых домах нет сиянья свечей,
мертвая память – как мертвый ручей.
...В сером бетоне квадратик желтеет,
словно звезда
                на спине
                у еврея.

26.04.2010