Параллельный мир

I.
- Здравствуйте. Меня зовут Вячеслав Викторович. Я – ваш лечащий врач. А вас как зовут?
- Я… это… Петя. Кх-х, кх-х… Пётр.
- А по отчеству?
- По отчеству? Чё это – по отчеству-то? Ну, Валентинович.
- Вы, Пётр Валентинович, не волнуйтесь. Я просто хочу побеседовать с вами. Мне нужно… историю болезни заполнить.
- Я и не волнуюсь вовсе. Это Нинка меня сюда засунула?
- Кто это – Нинка?
- Нинка-то? Ну, баба моя…
- Жена?
- Гражданская… Сожительница, в общем.
- Так… Да, в сопроводительном листе отмечено, что прибыли вы к нам в сопровождении супруги.
- Она, значит… Вот с-сука! Ой, извините… У вас тут… выражаться-то нельзя?
- Нежелательно. Так почему вы думаете, что в нашу больницу вас поместила ваша жена?
 - А хто ж ещё? Она мне, сучка драная… ой, извините… короче, она мне это отомстила за то, что я неделю дома не был… Ну и за фингал под глазом, наверно, тоже… Хто ж за просто так человека в психушку сажает?
- Вы, что – бьёте, жену-то?
- Бывает… А ху… а чё, если баба над мужиком смеётся… или, там, в мужской разговор встревает – терпеть? Пусть знает своё место!
- Так, ладно. Оставим это… Вы мне лучше расскажите то, что доктору в приёмном покое рассказывали…
- Это когда? А! В приёмном покое… А когда это было? Вчера? Чё-то башка у меня, как с бодуна, трещит! Чего вы мне тут накололи?
- Это после снотворного. Скоро пройдёт. Так расскажите.
- А смеяться не будете? А то я вот Нинке и корефанам рассказал, а они меня на смех подняли…
- Нет, смеяться я ни в коем случае не буду. Наоборот, я буду вас слушать внимательно и подробно всё вот сюда записывать. Так с чего всё началось-то?
- С чего началось-то? Да началось всё по глупости моей… Тут месяц назад пивнуху нашу любимую на ремонт закрыли. Ну ху…кхм… ну, закрыли и закрыли. Мало пивнух в городе, что ли? Мне Вован и Кирюха – кореша мои, значит –  предлагали: давай, говорят,  в «Светлячок» после работы ходить. Ну, рабочему-то человеку после смены завсегда надо кружечку-другую пропустить, сами понимаете… А тут мне квартальная премия вышла, ну я чё-то и завёлся: на хер, говорю, «Светлячок» ваш – пошли в «Бригантину». И солидней, говорю, заведение, и к дому ближе. Но корефаны мои чё-то заартачились: они-то премию не получали, в другом цехе работают. Хотя у нас всегда всё по-братски – друзья, всё-таки. Короче: слово за слово, разозлился я на них, разругался даже, и попилил в «Бригантину» один. Решил себя состоятельным человеком почувствовать!
 Прихожу. За столик сажусь. Оглядываюсь. Народу почти никого: парочка одна за соседним столиком сидит, да старикан какой-то бородатый в углу примостился. Официантка подходит. Заказывай, говорит. Я смотрю на неё: женщина серьёзная, лет так тридцати семи-восьми, в самом соку, фигуристая, сиськи у неё… грудь у неё такая солидная. Словом, можно обратить внимание. Я, пока она пиво мне носила, разговор с ней завязал… Не то, чтоб планы на неё какие… Просто без корешей-то тоскливо! Так просто – попиз…поболтать то есть. Ну, ей тоже, видать, скучновато: клиентов-то мало. Она мне на вопросы отвечает, сама вопросики за жизнь задаёт: ну там, где работаю, сколько платят, хватает ли на жизнь, женат ли… Ну, я чё-то после литровой кружки возьми и брякни: жизнью, мол, не очень доволен, жена гражданская, детей нет, зарплаты на жизнь не очень хватает. Честно говоря, больше на жалость давил, чем правду описывал. Мыслишки насчёт неё, видимо, какие-то всё-таки завертелись: я по молодости тот ещё ходок был! Ну, приврал и приврал…
Потом пивнуха всё-таки заполняться людьми начала, официантке уже не до меня стало – работа! Я пару литров оформил и уже собрался было рассчитаться, как вдруг, чувствую, на плечо моё кто-то руку положил. Оборачиваюсь: а это дедок тот с бородой, что в углу сидел и во время наших с официанткой разговоров всё на нас поглядывал. Здрассте, говорит, я тут случайно ваш разговор услышал. Что, и правда, жизнь достала? Ну, достала, говорю, а вам-то что? Я, говорит, помочь могу. Ну, во мне пиво бродит, я развлечения ради только и спросил, каким образом? Денег одолжите, что ли?
Он присаживается за мой столик и говорит. Я, говорит, учёный, изобретатель, проверяю сейчас одно интересное изобретение. Работаю, говорит, с представителями разных…этих, как он сказал-то?.. а – разных социальных слоёв. Вот вас увидел, а мне как раз представитель рабочего класса нужен. Вы же рабочий? Без пиз… безусловно, отвечаю.
Короче, изобрёл я, говорит старичок, способ перемещения в параллельные миры. Слыхали о таких? Ясен пень, говорю, слыхал: в школе-то я неплохо учился, фантастику почитывал, увлекался даже. А вы не шутите, спрашиваю? Ну вот смотрите, говорит, сейчас я на вас одну свою теорийку проверю, не отходя, так сказать, от кассы. Достаёт из кармана штуку какую-то – на вид обыкновенный калькулятор. Спросил у меня дату и место моего рождения, рост и примерный вес, и все эти циферки в калькуляторе своём набрал. Приборчик застрекотал и, как в кассовом автомате, листочек такой небольшой с мелкими буквами выплюнул. Ну вот, говорит изобретатель, очень неплохой для вас вариант получается. В одном из параллельных нашему миру подслоёв (так и сказал – «подслоёв», я  запомнил) вас ожидает воплощение не в рабочего, а совсем наоборот – в представителя высшего света, чуть ли не графа. Мне смешно стало: Петя – граф! Попробуйте, говорит, пожить по-человечески. Я сначала вам пробное перемещение устрою, дня на два. Ну, а если вам понравится – то можно и навсегда. Ну как, согласны? А в чём, спрашиваю, прикол? Что я вам за это должен буду? Никакого прикола нет, отвечает – исключительно научный интерес. Всё, что вам надо будет сделать по возвращении – это подробно отчитаться мне о своих впечатлениях. Вот и всё. А это не опасно? – задаю я естественный вопрос. Абсолютно безопасно, уверяет. Методика опробована уже на сотнях добровольцах, и осечек не было. И безопасно, и не больно – буквально, как поездка в лифте. Есть только одно «но» – и палец указательный поднял. Сделать это надо сегодня. Сегодня, говорит, один из немногих подходящих в году дней – и понёс какую-то чепуху про метеоусловия, солнечную активность и геомагнитные возмущения. Я не очень понял, да и не очень-то уже и слушал. Я уже вовсю мозгами скрипел – размышлял, значит. А чё, думаю (сквозь шум в голове), старичок-то, похоже, и впрямь учёный. Если я ему ничего не буду должен, почему бы в параллельный мир на халяву не прокатиться? Сегодня – пятница. Нинка у меня вечером на суточное дежурство уйдёт. Договоримся с учёным на пару дней. Практически никто моё отсутствие и не заметит.
Ладно, говорю – по рукам. Но – предупреждаю. Если это разводилово какое – у меня рука тяжёлая! Старичок руками машет: что вы, какой обман, всё по-честному. Это ж ради науки! Ладно, говорю, ради науки могу парой дней своих пожертвовать.
II.
Вышли мы с этим учёным на улицу и прошли во двор соседнего дома. Старичок объяснил, что живёт в этом доме на самом верхнем этаже, а на крыше у него – лаборатория и испытательный полигон. Не пугайтесь, говорит, это только звучит так грозно. Всё абсолютно безопасно. Меня к тому времени выпитое пиво уже порядком расслабило. Я, по обыкновению, начал духариться. Что вы меня всё успокаиваете, отвечаю – я вообще-то не из пугливых. Пошли, говорю, учёный, науку твою двигать!
Словом, поднялись мы на лифте к его квартире, а потом через чердачный люк – на крышу. Гляжу – и впрямь на крыше среди обычных телевизионных мачт и антенн стоит металлическая кабинка наподобие трансформаторной будки, а рядом – какие-то ящики, батареи, механизмы разные. Некоторые чем-то похожи на станки с программным управлением, как у нас в цеху. Это, говорит старичок, и есть моё хозяйство. А сам всё на небо поглядывает и бубнит себе под нос: «Хорошо, очень хорошо. Метеосводка опять не подвела».                Тут меня одна мысль осенила. А как же я вернусь оттуда, спрашиваю? Это не ваша забота, отвечает, а моя. Отправлю я вас на два дня по временнЫм параметрам этого подслоя. Но предупреждаю, что иногда наблюдается некоторая рассинхронизация по времени между подслоями, но это мелочь, которой можно пренебречь. Честно говоря, я ни ху… я ни черта не понял, хотя фразу эту непонятную запомнил. А старичок продолжает. Вам, мол, о возвращении беспокоиться не надо, я вас там сам найду и переправлю обратно.
Я его спрашиваю: а что мне делать-то там надо будет? А он так  усмехнулся в усы и отвечает: просто жить в соответствии с предлагаемыми обстоятельствами. Главное – старайтесь не выражать слишком явно своё удивление. Жизнь в параллельных подслоях, говорит, по своим сущностным характеристикам не отличается от здешней. Вы и там – свой и на своём месте.
III.
Вот, говорит, проходите в эту кабинку, там внутри кресло есть, усаживайтесь поудобнее и – ждите. Как красная лампочка над дверцей загорится – можно выходить. Вошёл я в кабинку, уселся в кресло, дверцу он сам за мной прикрыл. Сижу, жду, минуты три прошло, но как-то ничего не происходит. Я даже зевать начал от скуки. Зевнул раза два, а на третий так рот растянул, что у меня даже на миг в глазах потемнело и за ушами щёлкнуло. Смотрю, а лампочка, про которую дед говорил, уже мигает красным светом – сигналит, стало быть, что пора на свет божий выбираться. Встал я с кресла, а сам чувствую, что зацепился чем-то за подлокотник. Присмотрелся – и остолбенел. Бля! Ой, извините… А одежды-то моей на мне нет! То есть я не голый, конечно – одетый, только одежда на мне совсем другая: какой-то блестящий балахон на мне болтается, а на балахоне – накидка такая переливчатая. Вот она-то за подлокотник своим концом и зацепилась! Освободился я и всё-таки выполз наружу. Смотрю – а я и не на крыше вовсе стою, а среди деревьев и кустов каких-то цветочных, прямо посреди утоптанной тропинки. Пошёл я по этой тропинке. Вижу, что иду по какому-то саду: вокруг яблони со спелыми красными яблоками на ветках, розовые кусты и прочее – я в садовых делах не очень разбираюсь. И там у них вечер как будто. Тропинка через пару минут привела меня к дому в глубине сада. Дом как дом, только… странного фиолетового цвета какого-то.  Ладно, думаю, ничему удивляться не буду. Только я это подумал, чуть ли не над ухом у меня раздаётся чей-то голос: «Экселенц, где вы были, мы вас нигде не могли найти!». Я обернулся: передо мной стоит тётка какая-то, тоже в блестящем фиолетовом балахоне и накидке. Я чуть было не спросил её, кто она такая, но вовремя осёкся. Не удивляться – так не удивляться. Прошёл я в дом, как ни в чём не бывало, а там – народу! Всё это слуги мои были, как потом выяснилось. Все ко мне бросились, под руки хватают, в кресло усаживают. Они меня, оказывается, уже час по всей округе искали. Я, мол, искупаться на пруд хотел сходить, а сам вышел в сад – и пропал.
Словом, оказался я в настоящем графском доме. И, что самое удивительное – в роли графа, хозяина дома. Правда, меня там все не графом, а «экселенцем» называли.                Как жить там было? Честное слово, те полтора дня, что мне изобретатель отвёл, пронеслись так быстро, что я даже в расположении комнат дома толком не успел разобраться. Почему полтора? А он уже к обеду следующего дня появился. Но об этом чуть позже.
Я сразу потребовал поесть, так как, видимо, проголодался, пока перебирался: шутка ли – в параллельный мир переместился всё-таки! Вся эта шушера прислуживавшая в ответ на приказ закивала и через пару минут на золотых подносах (там, кстати, золотых вещей по всему дому до ху… много было) мне принесла целую гору каких-то тюбиков – наподобие нашей зубной пасты. «Чего это?» – спрашиваю. Ваш ужин, отвечают. Открыл я один из тюбиков, надавил, попробовал. На вкус какая-то смесь клубники и сметаны оказалась. «А нормальных продуктов, спрашиваю, нет у вас?» Вижу, не понимают, о чём речь. «Ну вот, говорю, яблоки я вот только что в саду видел». Они все руками замахали. Что вы, что вы, экселенц, ваш врач не разрешит вам не обработанную пищу употреблять. В общем, выяснилось, что у них там только переработанную пищу едят – в виде этих самых тюбиков.
Ну, хорошо, говорю, а выпить есть у вас чего? Сначала-то они не поняли, что я пиво там, или чего покрепче имею в виду. А когда поняли, переглянулись, потом головы опустили. А тётка та в фиолетовом балахоне (она моим… как же это слово?.. а! – мажордомом моим оказалась. Это вроде управляющего, значит) и говорит: «Вы, экселенц, заболели, видимо. Это моя вина, но я её исправлю – вызову сейчас врача!» В общем, от врача я отказался, а сам, в конце концов выяснил, что в их мире не то что водки – вообще никаких стимуляторов уже много веков не употребляют. Потому как люди заняты исключительно искусством и наукой. Голова им всегда ясная нужна.  Ну, последний вывод я попозже сделал, когда их телик посмотрел. Много интересного, скажу я вам, из того телевизора я почерпнул. Войн у них отродясь не бывало – разве что в древнем мире. На другие планеты они давно летают. Правда, там пока никто не живёт. Я бы и дольше мог телик смотреть, да я к тому времени чего-то так устал, что и не заметил, как в кресле уснул.
Проснулся я уже в постели: слуги в спальню перетащили, раздели. Встал я, на часы посмотрел: оказалось, почти до обеда проспал.  Обслугу кликнул, они меня в ванную провели, вымыли всего, напомадили, одели. На обед опять эти тюбики несут. Ну тут я уже стесняться не стал – брюхо-то подвело! – навыдавливал там всё подряд. По вкусу и картошку нашёл, и помидоры, и даже мясо. Очень питательными эти тюбики оказались. Я больше двух и не осилил даже. Вот так, думаю, и жизнь у них – как у космонавтов каких! Оделся я по моде ихней – и балахон, и накидку,  и часы нацепил: я там одни на туалетном столике в ванной присмотрел. Знатные «котлы» такие, из литого золота – ну настоящий «Ролекс», я похожие у нас, в нашем мире, в ювелирном однажды видел. Вышел я после обеда в сад. Прогуляюсь, думаю, да повнимательнее осмотрюсь. Иду опять между яблонь (одно яблоко всё-таки сжевал, не удержался), глядь, а навстречу мне – мой старичок-изобретатель. Ну как? – спрашивает. Ну, я ему вкратце всё рассказал – что видел, что узнал. Он выслушал и говорит: «По техническим причинам пора вам уже возвращаться. Маловато, конечно, получилось, но я вижу, вы общее впечатление успели уже составить». Повёл он меня в глубину сада, к ограде, к каким-то хозяйственным постройкам. А среди них – такая же будочка, типа трансформаторной, стоит. Словом, тем же путём оказался я дома – в нашем мире, значит, на крыше того дома, откуда и улетел. Старичок меня уже поджидает, спрашивает: буду ли я окончательно в параллельный подслой переселяться? Я попросил у него пару дней подумать.
IV.
Что дальше? Вернулся я домой. Нинка моя на меня с кулаками кинулась. Оказывается, у нас тут не два дня, а целая неделя пролетела! Как старичок-учёный ни старался, всё-таки сдвиг по времени вышел. Тут и кореша мои, Вован с Кирюхой, подгребли. С пузырями, ясен пень. Где ты пропадал, орут, что с тобой случилось? Я давай им с Нинкой всю эту историю рассказывать. Смотрю, друзья мои не очень-то верят. Чем я им больше расписываю, тем больше они веселятся. Ты, Петруха, говорят, Нинке эту фантазию задвигай, а нам мог бы и правду рассказать. То ли я на радостях от встречи многовато к тому времени уже выпил, то ли от путешествия своего ещё не очень отошёл, но только начал я опять потихоньку злиться. А тут ещё Нинка орёт: он, мол, уже до чёртиков допился, алкаш несчастный, в параллельные миры на помеле катается – плачет, мол, по мне психушка. Тут я ка-а-а-к ей врежу прямо в скулу! Она, бедная, аж через стул перекинулась! Вован с Кирюхой на меня бросились, руки мне выкручивают, успокоить пытаются. Я успел сгоряча и тому, и другому по хорошей затрещине отпустить. Наверно, Нинка меня в этот момент бутылкой по башке-то и звезданула! Почему я в этом уверен? А меня в такой ситуации по-другому не успокоишь! Очнулся я только здесь, доктор, у вас в приёмнике…
Что? Чего я решил насчёт переселения? Да на ху… да зачем мне вся эта графская жизнь? Ведь там ни с друзьями душевно с водочкой посидеть, ни мясца по-человечески не пожрёшь через эти тюбики, да и Нинки там, в конце концов, тоже не будет – и по роже-то некому врезать лишний раз! Не, не пойду я больше к этому старикану!
V.
- Светочка, а где личные вещи Капустина Петра Валентиновича? Он вчера поступил.
- Как где, Вячеслав Викторович? Как обычно: одежда на складе, ценные вещи у меня в сейфе.
- А при нём были ценные вещи?
- Да, часы. Фельдшер приёмного покоя сказал, что золотые и очень ценные. Я только что их оформляла. На вид и, правда –  золотые, тяжёлые. Только странно: никакой марки на них не указано. И ремешок какого-то дикого фиолетового цвета. Откуда у  алканавта такие? Украл, наверно, у кого-нибудь.