Дочки-матери

      На семейном совете решили, что любимое наше чадо угловато и эстетически слегка глуховато. Поэтому теперь моя доча занимается в школе искусств фортепьяно и танцами, ходит туда, как послушный верблюжонок. Она ходит, а я часами жду ее в огромном холодном холле с колоннами, напоминающем о недавнем триумфе социализма. Эстетическое развитие требует от нас обеих такой вот верблюжьей покорности.
      Среди всех встречающих и ожидающих мам и бабушек я как-то сразу зацепилась глазом за тихую миловидную женщину, сидящую, как правило, в уголке за колоннами. Ее девочка была ровесницей моей, но такой живой и бойкой, с таким здоровым цветом лица, что все мы на ее фоне, и моя красавица в том числе, выглядели бледными тенями.
      Ожидание мы коротаем чаще всего - я за чтением, а женщина - за вязанием. Мне тоже хочется повязать и пару раз я брала с собой недовязанный свитер, но так и не достала его из сумки, потому что вязание я считаю занятием интимным, домашним. Есть что-то нескромное в публичном вязании, но это , наверное, мои тараканы. Поэтому я читаю, а она крутит потихоньку крючочком и при этом всегда тихо улыбается. Женщина эта мне нравится, она не похожа на других ожидающих мамаш - нет в ней ни нервозной нетерпеливости, ни тупой обреченности., а лишь свет тихого счастья.
      Тихонько наблюдаю за ней из-за своего журнала, как из засады. Постарше меня, а я не отношусь к молодым мамочкам. Доча моя - не ошибка юности, а сознательно, обдуманно произведенный продукт. Значит, рожала она не раньше 40 лет... Смелая женщина... Одета приглушенно, но хорошо - без цели кому-то нравиться.
      Хочется подробностей, журнальные длинноногие киски порядком надоели... но пока только включаю воображение.
      Вообще-то мы с ней давно уже улыбаемся друг другу как старые знакомые, только садимся почему-то далеко друг от друга... Всего-то и нужно - пересесть... Покачалась, делаю вид, что стул сломан и вот-вот рухнет подо мной, что отчасти правда, и обоснованно пересаживаюсь к объекту своего внимания. Меня встретила радостно-приветливая улыбка. Ну чтож, взаимность всегда приятна. Немного восхищаюсь ее рукодельем, почти искренне, и разговор завязывается сам собой. Неожиданно оказывается, что поделиться собой и своей историей ей хочется больше, чем мне узнать, поэтому я почти не задаю вопросов, а только слушаю.
      Она начинает рассказ с мужа, с того, что у нее поздний брак, очень счастливый, и что муж безумно хотел ребенка...
      Поздний брак, поздний ребенок - все просто и понятно. У меня - то же самое. Лебединая песня...
      Разговор как-то скатывается на старшую дочь от первого брака, улыбка становится немного растерянной и грустной. В голосе и в глазах появилось вдруг, как черт из табакерки, затравленное сомнение. Конфликты? Чувство вины? Не тороплю... Про больное - или сама, или никак.
      И она продолжила - вся в счастье ушла, не просто новое, а не питое еще, пила, захлебываясь, ненасытно. Дочка отдалилась, но не зло, ревниво, а как-то радостно, почуяв свободу. И очень быстро, гораздо быстрее, чем возникла во мне ожидаемая маленькая жизнь, объявила о своей беременности.
      Мальчик-отец был дворовый, никакой... Но что же делать - пусть женятся, поможем... И принялись выгуливать и кормить фруктами молодую маму. Только если уж пойдет  все не так... Молодого отца с его таким же дворовым папой посадили за драку - они здорово кого-то покалечили.
      Что тут было! Девочка наша рыдала, рвалась на аборт... Как-то и не обсуждали мы это с мужем, а только посмотрели друг на друга и всю остальную беременность просидели у ее живота, ожидая НАШЕГО ребенка...
      Она посмотрела на меня странным - сильным и одновременно жалобным взглядом - словно умоляя о помощи, и услышав гомон сбегающих по лестнице, засидевшихся девчонок, схватила меня за руку и быстро проговорила:
      - А теперь дочка собралась замуж, все рассказала жениху, и он требует, чтобы Маришка жила с ними...
      Девочки-воробышки уже бежали по холлу к своим мамам. Как быстро проходит возраст, когда они так светло и радостно бегут к мамам,  само собой  пронеслось в голове...
      Кудрявая белокурая девочка, как всегда во главе маленькой стайки, задыхаясь от смеха, подлетела к моей собеседнице:
      - Мама, мама, а Вовка пукнул на уроке... громко! Пукнул и заплакал!
      Мы переглянулись и тоже расхохотались - бедный, неудалый Вовка... Наши дочки хохотали вместе с нами - звонко, заразительно, счастливые замечательные наши девочки.