Аркан 12 Повешенный

Данный Аркан не является самостоятельным произведением, хотя несет в себе смысл Таро.
Он, начиная с Нулевого Аркана, входит в состав второй книги, как бы ни пафосно это звучало.
Все авторские права защищены.

В иллюстрации использована колода Таро Авалон, созданная в 2001 году художником  Joseph Viglioglia
_______________________________

Аркан 12 Повешенный

вначале прослушайте это,плизз...

Традиционно он носит название «Повешенный», а также возможны и другие варианты - «Жертва», «Мессия» или  «Повешенный Бог».
Перед нами на рисунке - пустынная местность. Заходит солнце, окрашивая всю картину. И на его кровавом фоне вниз головой висит, привязанный к перекладине за ногу, человек. Обычно его ноги изображены по форме креста, так как вторая полусогнута в колене.
Значение этой карты или основная идея - Жертва. Жертва с Большой буквы. Это не  потеря, не утрата чего-то бесценного и дорогого, это уже  свершение во имя приобретения еще более необходимого.
Если «Повешенный» выпал вам в личном раскладе, то можете отчасти гордиться собой. Несомненно, вы - полноценная и всесторонне развитая личность, ведь его присутствие говорит о несомненной глубине вашей натуры, о желании получать только самое лучшее (в высоком смысле этого слова), и – да!- о готовности идти на жертвы ради себя и близких вам людей. Эта карта указывает также на наличие у вас таких качеств, как осторожность, предусмотрительность и неустанные поиски своего места в жизни.
Как  и предыдущие Арканы, этот расценивается двояко, открывая перед гадающим широту образов и действий.
С одной стороны, она прямо указывает на то, что в вашей жизни наступил переломный момент и вам пора определиться, в какую именно сторону двигаться дальше. Пора прекратить душевные метания и отбросить сомнения. Но и эта же карта говорит о необходимости принести какую-то жертву во имя обретения желанной цели. В противном случае вам все равно придется что-то потерять, но жертва будет куда серьезнее…
Если же «Повешенный» в сопровождении негативных Младших Арканов или в перевернутом виде, он может свидетельствовать о вашей нерешительности, неумении вовремя сделать нужный выбор, следствием чего являются большие потери, которые неизбежны при таких чертах характера.
Вытянув данную карту при гадании, не отмахивайтесь от нее легкомысленно: своевременно отреагировав, вы избежите многих неприятностей!
…
«Австралийский Союз (англ. Commonwealth of Australia), Австралия (англ. Australia, от лат. austr;lis «южный») — государство в Южном полушарии, расположенное на материке Австралия, острове Тасмания и нескольких других островах Индийского и Тихого океанов. Шестое по площади государство мира, единственное государство, занимающее целый материк»
Это были первые звуки, которые я извлекла из своей памяти, стоя посреди руин, в окружении чёрной пыли и нечеловеческого воя. Последние полчаса, а может быть, сотни лет, я плакала от невыносимой муки и боли, разрывающей на части мою суть. Я текла ядом, растекалась по когда-то благословенной земле, бывшей живой еще час  назад. Но потерять себя в этом аду было куда страшнее, чем просто быть наблюдателем, пассивным и безликим. Поэтому я и протянула руки к небу, к его бескрайней синеве и попыталась вспомнить.
Кто я.
Что я.
Что же произошло?..

….
За день до описываемых событий.
…
Мой мир рушился как карточный домик. Несмотря на все предосторожности, мне не удалось избежать гонений.
Нет, это не то, что вы можете подумать…Геммы геммами, мои златоглазые дети стали моей гордостью. За двадцать лет мы организовали поистине уникальный строй, отличный от всевозможных и мыслимых. Тридцать восемь Домов – как тридцать восемь молитв, которые я с гордостью читаю поутру. Именно тридцать восемь, ведь эта утончённая и сверхточная разведка, которой так гордится Уильям, не может увидеть тонких граней между ними, применяя грубый и объективный счёт.
Мы живём на отдельном острове, отрезанные от мира военной блокадой и тремя кругами блокпостов. Гемм выпускают в Империю крайне редко и только с разрешения Его императорского Величества, которое, правду говоря, об Империи еще молчит. Пока это независимая Единая политическая зона.  Но нас эта показная неопределённость не тревожит – никто из моих детей не рвётся в окружающий мир, где бушуют революции, вирусы и безумие. Кто-то скажет, что это нечестно – жить в своём маленьком раю, когда вокруг происходит подобное. Но что поделать – мир сам от нас отказался.
Да, нас не понимают. В мире гемм абсолютно нет социальных статусов, исключая Старейшин и меня лишь по той причине, чтобы избежать анархии и преступных действий – дети мои не безгрешные создания, это бывшие люди со своими пристрастиями и характерами. Но у нас нет тюрем и судов, потому как за малейший проступок в Таа’ Руфи’ Гемм – «Земле многих со мной» - наказание одно. Смерть. Без амнистий и пересмотра дела.
Да, не скрою, мне тяжело далось это решение. Убивать – не давать жизнь, хотя, что можно требовать с человека, которому нежданно-негаданно досталось бессмертие. Поначалу я даже терпела выходки многих, ценя их личность и заслуги перед миром людей. Но мир Гемм должен был кардинально отличаться, и если бы не введенные суровые правила, всё скатилось к очередной сибаритствующей кучке жалких псевдочеловечков.
Поэтому закон был един для всех, и имя ему было – мучительное уничтожение. На глазах перед народом, который ты предал. Чтобы другим неповадно было.
Вы скажете – тоталитаризм и самодурство. А я лишь пожму плечами и отвечу – в моём мире жить тяжело, зато в нём вы не являлись рабом вещей, иллюзий и прочего барахла, придуманного вами же. Вы являетесь только собой и потому обязаны нести тот груз ответственности, что приходит вместе с силой.
Так или иначе, но геммы, несмотря на изоляцию, сотрудничали с миром людей более чем тесно.  Так как изначально каждый из них не являлся охотником, скотоводом  или прочим добытчиком, а личностью, избалованной человеческими удобствами, то выход мы видели один – зарабатывать, оказывая услуги человеческому миру. Лечение, операции и другие медицинские услуги, разного рода экспертизы и технологии. Но ни одной созданной вещи. Мы получали прибыль, которая шла на поддержания нашего мира. Точно указанная сумма поступала в наш банк, откуда затем направлялась на оплату пищи, материалов и всего того, что было необходимо.
Льорт каждого Дома в конце месяца подготавливал  список, отображающий реальное положение дел. Указывались цифры лишь реальные, отчего не было переизбытка или нехватки. Стройматериалы, продукты, ткань – всё, что требовалось моим детям, они получали. Произведения искусства, драгоценные камни и металл, старинные фолианты – мы зарабатывали достаточно, чтобы позволить себе и это. Но любая подобная мелочь в нашем мире не несла в себе другой ценности, кроме эстетической. Изначально было решено окружать себя красивыми вещами, вырабатывая свой стиль, своё мироощущение. Собственные традиции  и культуру. Но не придавать вещам тот же статус, что в Мире – вокруг - нас.
…восемь лет назад я посчитала, что зарабатываемых денег вполне достаточно, чтобы так же открыть в мире людей школы. Для детей из неблагополучных семей, сирот и просто тех, кто хотел подучить образование и жить достойно. Я год выбивала разрешение у повзрослевшего Уильяма, тайком улыбаясь его детским выходкам и разглядывая мелкие морщины у глаз, таких же молодых и дерзких. К тому моменту он стал отцом.  Его сыну, Юлиану, было лет четырнадцать - пятнадцать уже. Они были похожи, сын и отец, что я даже испугалась их удивительному сходству. Но высокомерная Аннабель, породистая человеческая самка, с удручающе самолюбивой родословной, меня даже обрадовала – Юлиан был действительно выношен и воспитан её.
Я старалась не тревожить прошлого, тех обид и недомолвок, что были между нами, но Уильям не мог мне простить предательства. И я его не старалась переубедить – затронь я эту тему, мне пришлось бы объяснять многое. И говорить ему в лицо, что он – всего лишь усовершенствованный вариант, вылезший из пробирок, не хотелось.
Поэтому я терпела – терпела его насмешки, его капризы, его упрёки. Как матерь. Терпела, когда он унижал меня, притеснял мой  народ. Терпела, когда он кромсал Империю на части и жестоко подавлял восстания. Терпела, когда в голове стоял вой, нескончаемый вой человеческих душ, молящих о спасении. Терпела, когда тени качали головой и лишали сил, чтобы я не лезла не в свои дела. Да, я срывалась…Но ни единого слова, нарушающих мир, не слетело с моих губ. Ни на гемми, ни на одном из языков этого мира.
Уильям всё же дал мне разрешение на постройку человеческих школ за пределами Таа’ Руфи’ Гемм, даже отчасти помог с учителями – геммам запрещено было обучать детей.
Постепенно всё пришло в норму. Дети получали качественные знания, сотни рабочих мест в нестабильном мире были заняты квалифицированными специалистами, сотни матерей и отцов были лишены заботы искать деньги на обучение своего потомства. При всём этом дети находились иногда на полном пансионе, под присмотром психологов.
В последний год я часто посещала их, «Та’Аши’Миэ» - «Цветы мира». Их было уже двадцать – разбросанных по миру, управляемых и контролируемых, дающих свои уникальные плоды. Я с замиранием смотрела на взрослеющих детей, со счастливыми улыбками впитывающих знания как губки…
Но теперь именно этот мир рушился.
Люди не любят, когда у кого-то лучше, чем у них. И всеми силами они стремятся уничтожить то, что сами не создавали. Зависть и ненависть – что в их сердцах, только это. Слюна до пола при виде вещей, которых у них не было. И они не хотели работать, отказывались от всех предложений, что давали мы им. К чему, если в один прекрасный момент ты можешь всё это захватить и разграбить? Многие учителя стали увольняться, испугавшись за жизнь домочадцев. Я уговаривала их переехать жить в школу, но они отказывались всё равно. Никакие стены не защитят вас от безумной и жадной толпы. Родители забирали детей в полуголодный мир, стараясь уберечь.
Две из школ мне пришлось закрыть. Третью я не успела… Две недели  дня назад её уничтожили. Разнесли всё к чертям, разграбив и оплевав. «Проклятые ублюдки, смерть их прихвостням!» - как всегда кричала толпа, убивая всех, кто не мог дать отпор. Даже детей.
А я не смогла защитить тех, кто мне доверял. Меня ждали, а я не могла – распластавшись на теле розового Океана, я рыдала, бессильная перед теми, кто дал мне эту силу. Я просила, но они были глухи перед мольбами.
И когда в небе заката пролетали невинные души, с молчаливым упрёком смотря на меня, я крепко закрывала глаза и думала, всё думала о мести. Я вынашивала планы, но…
Это было так по-человечески…
И всё, что оставалось мне – принять и закрыть все школы. Все абсолютно. Сжечь всё в беспощадном огне, вывести уникальные записи и методики. Снести здания, чтобы ничего не осталось этим голодным гиенам. Я не щедра с теми, кто причиняет мне боль.
Единственное, что оставалось сделать мне теперь – это упросить Уильяма отдать в мой мир десять тысяч детей и взрослых, чтобы плоды всё же дали всходы. Со временем они бы все, до одного вернулись бы в Империю, исполнять долг перед своим миром… Но Уильям уже вторую неделю отказывался от встречи. И теперь я лично отправилась к нему, без приглашений и разрешения. Пошёл нахер.

***
Во дворце Императора было, как и двадцать лет назад. Не изменилось ровным счётом ничего. Мозаика так же слепила глаза, на огромных окнах те же или похожие шторы. Та же форма на охранниках. И посреди этого великолепия та же я… Взъерошенная, с довольной улыбкой на лице. Одетая в неизменно потёртые джинсы, белую майку - борцовку с серыми разводами пота – токсины постоянно портили вещи, но мне было безразлично. И чёрный, до колен, плащ.
Во дворце никого, вернее, я всех усыпила. Я в замке Спящей Красавицы, подобно злой колдунье.
-Смотрите, кто пришёл. А я уж было подумал, что это нападение несогласных! – Оглушил меня его голос, разбившись на сотни эхо от стен зала. Я задушила в себе грусть и жалость, и лишь тогда повернулась на звук. На мраморных ступенях стоял Уильям, сорокалетний мужчина, с правильными чертами лица, с ровным рядом зубов, с белоснежными волосами до пояса, увенчанный золотой короной. И ведь не носит он эту корону, просто пафос и пыль в глаза.
 Чуть поодаль стояла Аннабель, зло и нагло разглядывая меня. И дал же бог свекровку…
Я рассмеялась собственным мыслям. Сколько времени прошло, а  всё туда же.
-Почему эта безумная женщина смеется в вашем присутствии, отец? – Юлиан, наследник Империи, недоуменно наблюдает за каждым моим действием, пытается анализировать. Он умный мальчик, всё в его сознании разложено по полочкам. Но каждый раз он не понимает меня, да и не только – его собственный отец в присутствии Матери Ублюдков становится неуравновешенным и взрывоопасным.
-Да вот, проезжала мимо. Дай, думаю, загляну, внука проведаю. – Отвечаю я Уильяму, не обращая внимания на его семью. Их усыплять я не стала, равнодушно оставила наблюдать за нашей перепалкой.
Император ринулся ко мне, закатывая рукава. Зубы стиснуты, на идеальном лице проступили красные пятна. Да он же меня придушить собрался!
Я с хохотом бегу от него и с тоской наблюдаю, как за мной несутся рваные призраки прошлого. Мы так часто играли вдвоём в догонялки в этом зале, и я всегда наигранно делала вид, что он вот-вот нагонит меня. Маленький Уильям радостно смеялся, когда валил меня с ног и щекотал.
-Я смотрю, и ты вспомнил?- спрашиваю я оторопевшего императора. Тонкая золотая корона съехала на бок, в его синих глазах грусть. – И мне болезненно…
-Я тебе не сын! Мой отец… - Кричит и тут же умолкает он. Юлиан с тревогой наблюдает за Уильямом, пытаясь понять слова. Но я знаю, несмотря на все наши перепалки, никто до конца так и не знает, что объединяет нас. Во дворце сменили абсолютно весь персонал, после моего отъезда. Уильям убрал всех, кто словами мог напомнить ему обо мне. Хотя этого и не произошло бы никогда - я в отчаянии стёрла всем память, уничтожила любую запись о себе в мировой сети. Единственное, что знал мир обо мне – что я Мать Ублюдков. Этого достаточно.
И теперь, когда  я прихожу, все смотрят с непониманием – кто я, что я из себя представляю. Даже наследник, излазив всю сеть от и до, зная о секретных документах, не может понять, что связывает нас и что таится в наших словах.
-Уильям, я пришла сказать, что я забираю всех из Та’Аши’Миэ. Всех до единого.
-Уже не просишь? Не умоляешь? А так вот, ставишь перед фактом…Что ж, мне всё равно. Забирай. – Сел прямо на плиты Уильям и долго молча водил пальцем по мраморным разводам. Я встревожено подбежала к нему – он всегда так делал, когда расстраивал Кесаря и занимался самобичеванием.
-Что на этот раз? – как всегда я спросила его, гладя по белокурой голове. Но он оттолкнул меня,  зло шипя:
-Потом узнаешь. Ты всё равно узнаешь. Разбуди всех, ни к чему тебе пользоваться силой, если ты всё равно кукла в руках своих богов.
Я упрямо пропустила слова мимо ушей, поцеловала его в единственную прядь, зажатую в ладони до сих пор, вздохнула и закрыла глаза. Пустив по пространству импульс, я с удовлетворением отметила, что все даже не заметили случившегося. Один даже просто дожал красную кнопку, не заметив, что минут пятнадцать его палец висел в сантиметре от неё.
И мой мир взорвался, словно эта красная кнопка была для меня…
-У-и-лья…- глотая болезненно буквы, я с ужасом смотрела, как тело моё рассыпается чёрным пеплом и разлетается по залу, клубами витает в воздухе. Говорить было уже нечем – горло развилось на тонкие струйки, как и глаза. Одежда опала наземь, как ненужное ветхое барахло.
И только сознание билось и пульсировало где-то внутри каждого хлопья бывшего тела.
Минуту я просто наблюдала из глубины, как в ужасе падает Аннабель на пол, как Юлиан бледнеет и еле держится на ногах, а мой сын…нет, всё это иллюзии…император улыбается, словно безумец.
Что же ты наделал…
Уильям.
Ветер подхватил моё тело и унес вон из Императорского Дома.
В Австралию.
***
Я не помню, как я стала вновь целостной. Как собрались мои органы, кожные покровы, скелет. Я только в неверии смотрела на руки, которые наконец-то обрели форму и стали собой.
И в неверии смотрела, как посреди улицы корчились от невыносимой боли люди, животные, растения. Сверху на нас лилось нечто, не похожее на дождь. Какая-то серая зловонная жижа, ядовитая и беспощадная. Я шла вперед, не находя слов внутри. Да их и не было, я просто созерцала.
Прогремел где-то рядом взрыв, загудели провода. На асфальт посыпались стёкла разбитых витрин. Некоторые небоскрёбы в последний раз зазвенели и волной обрушили сотни осколков наземь. Раздался второй удар, и всё повторилось вновь. На секунду кожа моя украсилась рваной сеткой царапин, но тут же зажила.
Удары не были похожи на орудийные. Я не чувствовала ни огня, ни гари, ни знакомой взрывной волны. Словно в небесах находилось нечто, генерирующее другую, звуковую волну, и направляло её на город.
Ко мне подползла женщина, вцепилась в ноги и прохрипела, кровью капая на черный и словно дымящийся асфальт:
-Ты же не человек…
Я думала, она проклянёт меня, оскорбит перед смертью – её дыхание уже стояло у врат мира Океана, но я ошиблась. Она коснулась моих ног и указала в сторону едва послушной рукой:
- Там мой сын. Спаси его, если сможешь.
Я нагнулась и поцеловала её в глаза:
-Спи, я всё сделаю.
Женщина в последний раз резко вздохнула и дёрнулась от боли. Тело её стало вялым и безжизненным – но  я чувствовала, как она улыбается мне.
В нескольких метрах от неё стояла коляска с трёхлетним малышом. Видимо, они направились на прогулку, сквозь пакеты просвечивали игрушки и плед. Я подбежала, не обращая внимания на стеклянное крошево под ногами, и достала из коляски малыша. Он тоже был покрыт странной серой влагой, которая к тому моменту прекратилась лить.
Мальчик еще дышал, тело его было горячим и мокрым – я нашарила правой рукой в сумках бутылочку с водой и окатила его, стерла сероватые разводы. Не знаю, стало ли ему легче, но пульс замедлился – до этого его сердечко билось так, что казалось, вырвется наружу.
И в этот момент я поняла, что внутри меня нет ни единой эмоции. Ни жалости, ни сочувствия, ни понимания. Что я словно кукла, бреду по городу, а на руках у меня умирает ребенок.
Я раскусила губы до чёрной…ах, увы, не алой крови, чтобы заплакать.  Чтобы почувствовать.
Но ничего.
Я вгрызлась зубами в ладонь и попыталась влить черную густоту в мальчика, но он уже был мертв. Я лишь измазала его личико в крови и тут же заорала от боли, когда мой треклятый вирус соединился с серой жидкостью.
-Господи, что вы за звери?
Эмоции, восприятие – всё вернулось ко мне, и я завыла. Как воют звери, когда чувствуют рядом смерть. Положив ребенка рядом с матерью, я, спотыкаясь, пошла дальше и всё выла. Слёзы катились из глаз, подошвы покрылись толстой корочкой – вирус не мог позволить стеклу впиваться в нежную кожу.
Я была голой, едва прикрытой волосами. Я царапала себя там, где попадал на меня серый дождь. Я выла, орала и шипела в небо, наблюдая, как рядом корчатся и умирают люди. Они пытались забиться под лавки, уползти в укрытия, спрятаться. Но всё было напрасно – когда я зашла в здание, я обнаружила то же самое – смерть и непонимание. Видимо, смертноносной была не только влага, но и сам воздух. Просто дождь, падая, впитывал эти серые споры, мельчайшие и ядовитые. А небо словно издевалось, безмятежно улыбалось в ответ неприятно знакомой, но позабытой улыбкой.
И я…я была всему этому виной!
Да, именно я, потому что этого не случилось бы, послушавшись я теней.
« В мир людей нельзя вмешиваться. Это их судьба, их дорога»
Я убила Кесаря, позволив Уильяму совершить большее зло. Я воспитала монстра, на моём примере впитавшего ненависть к людям. Я позволила умереть детям в Та’Аши’Миэ, которые я создала против воли теней. Я… Это всё Я!
«Ты прекратишь это или нет? Ты сошла с ума от боли. Возвращайся… - Тени внутри зашептали, приподнялись с мест. Я видела, как и им было больно, хотя они всячески скрывали это. Если бы они не забыли, как плакать, они рыдали бы вместе со мной.
«Это самообман. Мы не можем решать, что плохо, а что хорошо для этого мира… Вмешиваешься ты в него или нет, не от твоей воли зависит.  Ты не одна решаешь его судьбу, все они»
-Идите вон! – крикнула я в сердцах, прекрасно понимая, что они правы. Просто я всё еще человек в отличие от них.
А мир вокруг не менялся, в нём также продолжали умирать люди, я не могла им никак помочь. Какое-то странное и оттого пугающее нечто проникало в их организмы и изменяло их. Кто – то выживал, но  я сторонилось их, потому как на людей это не было похоже. Сознание покидало их тела, и в мире Океана я тоже не чувствовала, словно их закрыли где-то на полпути, как…
Я всхлипнула и упала, потеряв равновесие. В ушах стучала кровь, не успокоенная вирусом, пальцы царапали землю, копошились словно белесые черви в чёрной гнили…Я была так отвратительна сама себе.
Это было так знакомо, что я не сразу поняла, насколько. Доктор Верн всё же догнал меня. Именно его улыбкой сияло небо надо мной, победной и ликующей. Именно его кровь и кровь других призраков сочилась дождём, распылялась в воздухе и убивала. То, что я заперла в подземелье, было забыто лишь мной, но не теми, кто создал те лаборатории.
Ах, глупая и ни на что не годная я. Как я могла упустить из виду, что до них доберутся и сотворят с моей же помощью – ха, чьей же еще?! – вот это?
Растеряв последние остатки самолюбия и гордости, я стала грызть землю, пачкаясь и давясь. Что же я наделала…
***
Прошла неделя, а то и больше. Я не приходила в себя всё это время. Не помню, что творила  и что говорила я теням, но когда очнулась, поняла одно – жизнь прекрасна. Но вокруг было всё мертво и безжизненно, и подобное ощущение счастья было отвратительным. Во время моего безумия император и его люди еще несколько раз  игрались  миром, отравив  донельзя. Иногда с небес опускались управляемые мобили; словно хищники скользили они по улицам и, заметив живое  изуродованное существо, с лёгким визгом пропеллеров прятали внутри себя и улетали.
Я ничего не делала, да и что я могла сделать, когда не понимала себя и не хотела понять ровным счётом ничего. Даже Память внутри меня хищно скалила зубы и рычала, но ничего изменить не могла. Убить Императора? Убить всех тех по ту сторону? Как, если твоя сила зависит не от тебя, а от теней?
-Дайте мне…Хоть самую малость, я уничтожу их всех. Они! Они должны поплатиться!
-Нет, ты должна всё взвесить. Месть оставь людям, ты же над ними, но не среди них.
-Я хочу этого. Они должны умереть! Все до единого! – мой голос был не похож на голос, скорее, на хрип раненого зверя, со свистом выдыхающего воздух.
- Успокойся.
Вот и весь разговор. И они ведь правы. Может быть, придёт время и пойму их действия, прощу их, но не себя…
Себя прощать я не умела.
Мир же вокруг стал серым и мёртвым. Опала листва, трава пожухла и теперь гнила под ногами. Насекомые, животные, птицы – всё теперь лежало на мёртвой земле и начинало уже разлагаться. Запах стоял невыносимый, и на ночь я скрывалась в домах, закрыв двери и плотно закрыв окна. Ночью было страшно  - то, что оставалось живым, выло и тоже ползало в поисках неизвестно чего. Днем же я выходила в поисках нетронутого, но уже на третий день было ясно  - ничего я не найду. Всё сожрали призраки прошлого…
Призраки.
В порыве гнева я хотела добраться до них и убить, но не могла – когда-то, давным-давно я прокляла их так, что даже я не могла забрать их жизни,  не простив. И как я себя не убеждала, что я забыла их и ту боль, что причинили, это была очередная ложь.
На исходе недели я впервые включила телевизор в одной из квартир. И задохнулась, опьянённая самолюбием, узнав,  что уничтожение целого материка приписывают именно мне. Диктор  с экрана уверено обвинял « недочеловека, упивающегося своей властью», по всем каналам показывали меня, обнажённую и воющую, как голодный зверь. Кадры были смонтированы так, что казалось, я забираю жизнь, а не пытаюсь вернуть. В моих чёрных глазах на дисплее стояла пустота и отвращение, и они этого не видел.
«Мы не можем до сих пор понять действия Матери Ублюдков. Аналитики считают, что её помешательство и даже месть связанны с недавним разрушением одной из школ-сект, в которой детей использовали как генетический материал и даже как скот»
На экране показался незнакомый малыш, который наперебой начал рассказывать, как у него брали кровь и практически не кормили. В отвращении я отвернулась к стене и переключила. На остальных было не лучше.
Но я хотя бы узнала, что «место поселения гемм до сих пор не выяснено, и найти их не предоставляется возможным. Политики и военные службы всё делают для того, что бы захватить и предать суду Ульяну, бывшего человека и нынешнюю преступницу» Это означало, что Уильям не сошёл окончательно с ума от радости и всего лишь перевесил ответственность на меня. Что, в принципе, улыбок не вызывало.
Я встала, достала из холодильника воду и молча выпила. Потом достала с полки бутылку вина и выпила её тоже. Полузабытый вкус хорошего алкоголя вернул меня к жизни, и я решила позвонить Марко. Но связи не было, лишь скрежет и тишина в ответ.
Я вздохнула, обиженно покосилась на монитор и вдруг заметила, переключая каналы, что на центральных показывают прямой репортаж – управляемые дистанционно камеры следили за мной, вернее, за балконом дома, в котором я находилась.
« Мы ведем свой репортаж 24 часа  в сутки, мы показываем только свежие репортажи. Смотрите сегодня! Только на нашем канале – мать Ублюдков расправилась с целым материком всего за неделю.  Специальное расследование сегодня в полночь. НЕ пропустите!»
Я невольно залюбовалась удачно смонтированным роликом, даже поверила в собственную вину. И после этого они смеют до сих пор утверждать, что телевидение – поборник справедливости. Не смешите, этого не было уже тогда, когда я была девочкой.
Я зло фыркнула и привела себя в порядок – волосы перестали болтаться мёртвыми плетями, упругими локонами легли на спину, прикрывая грудь. Глаза стали полностью чёрными, по телу разбежались чёрные узоры. Я хотела было выпустить клыки, но посчитала лишним и пустила узор от глаз вниз, словно тонкие струи слёз. Они хотят шоу – они его не получат.
Они заслуживают только того, что окружает меня – боли и правды.
Я приоткрыла дверь на балкон и с удовольствием отметила восторженный голос диктора: « В доме замечено движение – если нам повезет, сегодня мы, как никогда близко увидим этого монстра!»
И я сделала шаг вперед…
Тени позволили мне завладеть пультом управления, чтобы трансляцию не прекратили в самый ненужный момент. Если наблюдали за мной всё это время – пусть наблюдают до конца.
« Вы называете меня монстром! А сами вы кто? Вы не видите всей боли и ужаса, что окружает меня. Не видите моих настоящих действий. Не хотите знать!»
Я не говорила, я использовала язык жестов. Пальцами я перебирала слово за словом, резкими и отточенными движениями придавала глубину словам, чтобы каждый понял. То, что меня могут понять не все, не пугало меня. Рождение детей с отклонениями в развитии, с различными патологиями слухового и речевого аппарата привело к тому, что многим волей-неволей пришлось выучить язык глухонемых.
« Ваши власти обвиняют меня, и вы верите, хотя рядом с вами селились люди, оставившие здесь свой дом, свою жизнь из страха перед смертью. А эти несчастные – все те, кто осмелились стоять до конца, не веря в вашу жестокость»
Я чувствовала, как они заворожено смотрят на меня с экранов, повторяют мои жесты, пытаясь понять, разобрать, перевести на свой язык увиденное. За моей спиной в комнате гудела плазма и стояла тишина.
«Вы! Вы видели всю эту боль? Видели, что тут происходит? Рвались сюда, в умирающий мир? Вы все только и делали, что наблюдали, повышая рейтинги, делали ставки, поймают меня или нет. Вы писали плакаты, призывали уничтожить гемм… А что мы вам всем сделали? Мы пытались вам помочь!»
Я заплакала, кусая губы, как ребенок, который упал, разбил коленку и теперь сидел на дороге, зная, что никто его не пожалеет.
«Марко…Отправь за мной сверхскоростной…»
Я не успела договорить. Меня вынесло ударной волной с балкона, дважды ударило о карнизы балконов, и уже в последнем видении я увидела, как с неба опускается горячая оранжево- лиловая стена огня и горящего воздуха. Она была похожа на огромного феникса, в чьей пасти я потерялась навсегда.
В ушах звенела надоедливая мелодия, похожая на смесь классической оперы и джаза.
Надеюсь, на этот раз я сдохну.