Иллюзии пионовых фонарей

"Пионовый фонарь", Санъютэй Энтё, перевод Аркадия Стругацкого.


Что есть иллюзия, и что – реальность? Является ли действительно сутью и целью нашей жизни окружающая нас повседневность: работа (пусть любимая и востребованная), доброжелательное отношение окружающих (чтобы за спиной не шептались), милые сердцу наслаждение природой, общением с любимым другом, сама дружба (искренняя, готовая на последнюю жертву), теплый и уютный дом? Все то, что в любой момент по сотне причин может рассыпаться в прах, и чем мы почему-то так дорожим?
      Иллюзия, цепляющаяся за иллюзию. Как иллюзорна японская  пьеса о любви-предчувствии, жизнь дарующей или (и?) отнимающей. Иллюзия филигранная, тончайшая, нежная, как изящен, тонок и нежен японский фарфор, шелковая ткань, крылья ночных бабочек. Крылья, рассыпающиеся в прах при малейшем насилии, требующие особой ловкости в поимке (пальчиков проворной служанки О-Емэ). По сюжету крылья-то все равно рассыпались в заточении клетки. Какие там танцы?
       Бабочка, яркая бабочка является в этот мир после своей прежней гусеничной сути. Для этого гусеничка распадается на молекулы, и после долгой жизни, полной неторопливого сладкого обжорства, ловит единое мгновение полета во имя любви. О, бабочки, - чудесные - – даже не мазки, а – блики переливающегося мазка разноцветной краски на полотне пьесы! Блик за бликом, мазок за мазком – тончайшая перекличка, шелк-паутинка в ощущениях и образах, звуках и словах, музыке и пластике…  И все – об одном, об одном – о сути и иллюзии, - в накладывающихся друг на друга “реальностях” пьесы, сцена за сценой, фраза за фразой.
      Что скрепляет нас? Что держит в этой жизни, связывает с этой реальностью? Как это соотносится с истинным нашим предназначением? И как узнать, в чем оно, - в какую сторону сделать шаг? Является ли ощущение абсолютного счастья (пусть даже на миг) знаком верно выбранного пути? (“…Предначертанное - свершилось”?)
       Это – выбор. А выбор – суть и есть – свобода. Но – лишь краткая свобода хрупкого мотылька от клетки, когда все равно – неясно, состоится ли миг той любви, на которой ставится точка в бесконечной череде воплощений. Когда срываются и отвергаются все иллюзии,  - честь и бесчестье, бедность или богатство, молодость или старость, мудрость или безумие, жизнь или… смерть. Когда создается из страждущих друг друга сотни лет-воплощений двух человечков-половинок единая божественная суть. Все мы боимся более всего этого последнего предела. Иллюзия ли он? И если заглянуть за эту черту – что там? Точка, пустота, череда новых воплощений? Мысли об этом – томящий зов, - предчувствие вечное и вечная неудовлетворенность настоящим. И в то же время – страх перед тем, что есть безумие, любовь и смерть, – сопредельные категории, от этой вечной тяготы избавляющие. Почему мы бежим любви? Сторонимся безумия? Всеми силами ограждаем себя от смерти?
      А эти поэты, всегда балансирующие на грани, а эти сочинители “японских” утонченных пьес, - все вышибают и вышибают слезу из самых дальних закоулков томящихся в вечном ожидании душ! Уймитесь, не бередите! …- Нет, бередите, бередите, еще, еще (похоже на любовный шепот?)! Эй, вы, знатоки “нежных струнок в самых загрубевших сердцах”! Зачем мне это трепетание шелка, пение цикад, прикосновение крыла ночной бабочки, шепот влюбленных, мерцание старинного пионового фонаря?!!
- Чур меня, чур! Где мои непобедимые обереги, дорогие талисманы, не дающие ни любить, ни жить счастливо?!!