Прости мне твою измену

Как любит говорить один мой знакомый, «я уже так давно живу в этой системе ценностей, что где-то даже состарился в ней». Вот и я живу уже так давно, что меня в принципе достаточно трудно чем-либо удивить. Когда позвонила приятельница с сообщением, что наша с ней общая подруга Галина рассталась с мужем, чувство удивления меня не посетило. Каждый может развестись – хоть после празднования золотой свадьбы, хоть на следующий день после бракосочетания. Дело, как говорится, житейское и медициной отнюдь не возбраняется. Скорее всего, как всегда не сошлись характерами.
Но оказалось – если верить рассказу другой приятельницы, - что характеры тут были вовсе даже и не при чем, а развод состоялся из-за супружеской измены. Еще менее удивительно: с кем не бывало, под кем санки не подламывались, кто с коня не падал? И еще более банально: виновной оказалась Галина, застигнутая мужем на месте преступления. Господи, на эту тему уже, кажется, даже анекдотов в приличном обществе не рассказывают! Занимательности сюжету не добавили и красочные подробности гнева обманутого супруга, тем более, что счастливым соперником оказался его закадычный друг. Ну и что?
И все-таки я удивилась, когда узнала все подробности. Не альковные – Боже сохрани! Морально, так сказать, этические. Но все по порядку.

Когда-то я знала Галину довольно хорошо, мы даже приятельствовали. Галина в нашем кругу считалась примерной женой и образцовой хозяйкой дома, успешно сочетавшей эти прекрасные качества с довольно удачной карьерой преподавателя немецкого языка в высшем учебном заведении. Потом, как говорится, «жизнь развела»: встречались крайне редко, а звонили друг другу лишь по делу. Конечно, с возрастом люди меняются, и вполне возможно, что сдержанная, суховатая Галина, привыкшая всегда  добиваться своего, стала «роковой женщиной». Или – во что вообще с трудом верилось – «жертвой роковой страсти».
Потому что ничего рокового ни в Галине, ни в ее муже Александре не было. Он – инженер, она, как уже говорилось, преподаватель. Отдельная двухкомнатная квартира не вызывала тогда особой зависти, поскольку находилась, мягко говоря, далековато от благ цивилизаций: полчаса автобусом от конечной остановки метро. Остальное, правда, было «на уровне» – мебель из Италии, ковры из Бельгии, два телевизора «итс э Сони», ну, и так далее. Многие из нас им завидовали, но тут же успокаивали себя: детей-то нет, расходов, стало быть, меньше, так что все естественно.
Детей же не было не потому, что их не хотели, а потому, что как-то «не заводились». Но и выяснять причины такого явления ни Гале, ни Саше и в голову не приходило. Нет – и не надо. Галина даже слегка кокетничала этим обстоятельством, говорила, что вообще лишена материнского инстинкта. А для Саши важным было только то, что волновало Галю – Галчонка.
Последнее слово в этом семейном союзе всегда было за ней. Чуть ли не во время медового месяца она твердо заявила: никаких совместных отпусков! Иначе можно осточертеть друг другу задолго до первого мало-мальски весомого юбилея. Так что отдыхали супруги врозь, то есть Галина ездила на курорты, а Саша тосковал без нее в городе, занимаясь чем-нибудь для приработка в семейный бюджет. Со временем он, правда, признал, что жена, как всегда, оказалась права: из отпуска она всегда возвращалась в отличной форме и превосходном настроении. Соскучившийся муж и прекрасно отдохнувшая жена… Многие завидовали.
Кстати сказать, никакой особенной красотой Галина никогда не блистала. И фигура – средняя, и лицо – так себе. Но вот уж действительно: не родись красивой… К тому же было в ней что-то эдакое, неуловимое. То, что у нас называют «изюминкой», а у французов – «тараканом». Плюс – священнодействие в уходе за собственной драгоценной персоной. Думаю, именно ей принадлежит идея крылатой фразы из рекламы: «Ведь я этого достойна!»
Так что в поклонниках – ни до, ни после свадьбы, - недостатка не наблюдалось. Саша, кстати, не ревновал: ему раз и навсегда было сказано: «Если любишь – должен верить». Он и верил. «Раз Галчонок сказала…» Да в общем дальше легкого флирта дело никогда и не заходило. Или… умело скрывалось?
Мы над Сашей подсмеивались, потому что своего обожания – собственной жены, вот чудак! – он и не скрывал. «Галчонок просила…», «Галчонок хочет…», «Галчонок этого не любит…» – так начинались, продолжились и заканчивались почти все его рассказы о счастливой семейной жизни. Счастливой без кавычек: он был совершенно счастлив и, похоже, этим гордился.
Выходит, идиллия закончилась? Если верить слухам, Саша застукал свою Галочку «на горячем». Неужели показал, кто в доме хозяин? Ситуация, повторюсь, банальная, но эти роли не подходили ни Галине – рассудительной, осторожной, не склонной к романтике и сантиментам, ни Саше – фантастическому добряку. Любопытно…
Сама Галина мне звонила чрезвычайно редко и всегда по делу. На сей раз «по делу» позвонила я, благо предлога и искать особенно не надо было: кому-то из знакомых потребовался репетитор по импортному языку, а у Галины связи в этой среде были широчайшие. Конечно, я осведомилась об Александре: могла же я, в конце концов быть не в курсе их супружеских развлечений!
- Уехал на Север и сидит там в какой-то шахте, - удовлетворила Галина мое любопытство. – Нет, кажется, в домне.
С техникой Галина «на ты» никогда не была.
-А я живу одна и совершенно счастлива. Так вот о репетиторе…
Мне деликатно указали желательные рамки беседы. Деликатно, но достаточно твердо. И я проглотила все имевшиеся вопросы, хотя, видит Бог, это было нелегко.
С тем большим изумлением услышала я почти год спустя голос Галины на своем автоответчике. Она просила связаться с ней, и я эту просьбу выполнила, хотя некоторое время и терялась в догадках относительно того, зачем я ей могла понадобиться на сей раз. При личном разговоре Галина была как всегда сдержанна, чтобы не сказать – суховата, и говорила почти ультимативно:
-Если хочешь поговорить, приезжай завтра, у меня свободный вечер. Если нет, то ничего не выйдет, я уезжаю. Надолго. Возможно, навсегда. Так что смотри сама.
-Поговорить – о чем? – осторожно осведомилась я.
На том конце трубки раздался короткий смешок.
-Не валяй дурочку. Вы же все умираете от любопытства, как будто я не знаю. Теперь могу рассказать. Тебе.
Я патологически болтлива, когда речь идет о моих собственных делах, но чужие секреты хранить умела всегда. Поэтому меня такое доверие не удивило. Удивило то, что при встрече Галина отнюдь не потребовала моего молчания. Наоборот, была согласна, чтобы ее историю узнало как можно больше народу. Впрочем, эта загадка вскоре получила свое разъяснение. Как и все остальное.
«-Да, все верно – на первый взгляд. Как в старом, добром анекдоте: муж раньше времени вернулся из командировки. Согласна, даже не смешно. Но ведь надо знать Сашку! Он, с его идиотской деликатностью, сразу домой не поехал, потому что позвонил из аэропорта, а у нас дома никто трубку не берет. Нету меня дома. Или – не хочу разговаривать, занята более интересными делами. И направился он к своему закадычному другу Володе. Чтобы, значит, в комфорте дождаться, пока я объявлюсь, а главное – не поставить меня в неловкое положение, поскольку не смог заранее предупредить, что день приезда переносится…
 Володя, между прочим, убежденный холостяк. Звонит Сашка в дверь, открывает ему дружок… в одних трусиках и без особой радости на лице. А на вешалке в коридоре мое пальто. У Сашки челюсть так и отвисла, а Вовик не нашел ничего умнее, чем сказать:
-Ты не думай, старик… Я тебе все объясню. Заходи давай на кухню. Сейчас оденусь – и все путем объясню.
Тот, конечно, зашел… И ведь когда звонок раздался, я Володе сказала: «Не открывай!» Как чувствовала. Никогда никого я к себе домой не приглашала даже чаю выпить, а уж Володьку-то, когда у нас с ним все началось, тем более. Хотя знала, что Сашка неожиданно не приедет и даже с работы без звонка не придет. Очень он боялся оказаться не вовремя, некстати. Думаю, просто боялся попасть в смешное положение. Ну и что в результате? Это же надо – так напороться! Заметь, я себя виноватой не считаю: вольно ж ему было тащиться неизвестно куда, вместо того, чтобы домой поехать, как все нормальные люди делают. Уж там-то он точно никого бы не застал.
Когда я услышала Сашкин голос в прихожей, то даже не испугалась. Вовик-то всегда из себя такого опытного мужика корчил! Мол, он из любой ситуации найдет достойный выход, с ним, мол, нигде не страшно, он и каратэ знает, и дзю-до, и дзю-после... Трепач первостатейный, как и все мужики. Ну, открыл дверь сдуру, так придумал бы что-нибудь. А он его зайти пригласил. Как же, друзья закадычные! Зла не хватает, ей-богу!
Потом вообще был полный отпад. Мой любовничек приглашает моего муженька на кухню, быстро натягивает портки, достает из бара бутылку – и идет объясняться. А я лежу и не знаю, что делать: хоть в окно выпрыгивай. Так ведь с шестнадцатого этажа страшновато. Ногу сломать можно.
В общем, лежу и прислушиваюсь: когда там драка начнется. Сашка-то тихий-тихий, но росту в нем под два метра и весит почти центнер. Тот, другой, со всеми своими приемами просто мелочь перед ним. Малек лягушачий. Слушаю, слушаю - тихо. Встала, оделась, вышла в коридор. Дверь в кухню закрыта была, но неплотно. И слышу, как они там воркуют. Обсуждают за бутылкой, с кем мне лучше будет. Муженек клянется, что ради моего счастья готов меня лучшему другу отдать, а тот в ответ вякает, что мужская дружба – превыше всего, и ради него он готов любовью пожертвовать.
Мне все ясно стало. Вошла на кухню, отвесила обоим по морде и ушла. Домой».
Дальше события развивались следующим образом. Когда на следующий день Саша все-таки решился приехать к себе домой, то оказалось, что попасть в квартиру нет никакой возможности: замок там стоял уже совсем другой. На телефонные  звонки Галина не отвечала, хотя свет в окне горел, а за дверью слышались шаги и музыка. Дверь, впрочем, тоже не открывали. Пришлось срочно вызывать на помощь Володю. Вдвоем они до глубокой ночи пытались уговорить Галину сменить гнев на милость и обсудить положение…
Добились только одного: дверь, наконец, открылась на длину цепочки и на лестничную площадку выехали два чемодана. С вещами Александра.
Месяц он прожил у Володи, безуспешно пытаясь объясниться с супругой. Писал ей слезные письма, умолял простить его(!), обещал все, что угодно, лишь бы все стало по-прежнему. Галина не реагировала на его эпистолы, по телефону беседовать не хотела – сразу швыряла трубку, а если Саше удавалось подкараулить ее возле работы, то проходила мимо с ледяным лицом. А через месяц сама прислала письмо на адрес Володи, поскольку адресовано оно было обоим друзьям. То есть одна сторона «треугольника» писала двум другим.
Вкратце смысл был такой: немедленный развод, одновременно размен квартиры на что угодно – и чтобы она больше не слышала ни об одном из друзей. Ни о каком прощении речи быть не может и вообще они оба ей глубоко противны. Точка!
«-Конечно, ничего у меня с этим ультиматумом не вышло. Хотя я надеялась, что Сашка сделает и на сей раз по-моему. Ведь у него характера не было совершенно. Скажешь: «Саша, пол грязный», - тут же вымоет. Скажешь, что ужин невкусный – или другой состряпает, или помчится что-нибудь покупать. Все ахают, какая я замечательная хозяйка – он молчит, хотя я домом практически не занималась, все он.
Мне даже интересно иногда было: до какого предела мужик может позволить собой командовать. И скучно – даже изменять не хотелось. Тут должен быть риск, азарт, фантазия. А Сашка даже лишний раз спросить боялся: где я была. Совру что-нибудь на скорую руку – он уже счастлив, всему верит. Да на его месте нормальный мужик меня бы отделал, как бог черепаху. Или бросил. Или выгнал. А пришлось мне его выгонять, потому что сам бы нипочем не ушел.
Он и разводиться долго не хотел. Просто уехал на Север, а оттуда такие письма слал – по ним индийские фильмы снимать можно. Сплошные розовые сопли на глицерине. И жить-то он без меня не может, и сам во всем виноват: не сумел дать мне того, чего я заслуживаю, что мне нужно было… Мне-мня, сю-сю-сю… Конечно, виноват! Прежде всего, нужно было, чтобы он перестал называть меня этими дурацкими собачьими кличками: «Киса», «Кутя», «лапкин»... бр-р! Чтобы хоть раз в жизни кулаком по столу грохнул: «Галина, какого черта на телефоне повесилась, я жрать хочу!» Нет. Я им командовала, как Бобиком, а он мне руки лизал и поноску носил. Противно.
И с Володей я роман закрутила со скуки. И еще потому, что он из себя супермена строил: «Женщина – это ошибка природы, без мужчины обречена на мучительную гибель…» Плейбой, так его! Через месяц поняла, что он по сути такая же тряпка, как мой благоверный. Всего боялся: начальства, соседей, муженька моего. И очень ему неловко было, что он своему ближайшему другу рога наставляет. Может быть, из-за этой-то вот неловкости я с ним и не порвала раньше. Интересно было: заговорю с ним о Сашке, нарочно начну жаловаться, а этот дружок крутится, как карась на сковородке. И возразить мне боится, и слушать неприятно… Нет, если природа и ошиблась, то с мужиками…
Знаешь, я два года прожила одна совершенно. Хорошо: никто под ногами не путается, в глаза не заглядывает, на мое невнимание к нему, маленькому, не жалуется. А недавно Сашка сдался: прислал-таки доверенность на развод в его отсутствие».
-Тебе это так необходимо – официальный развод? – удивилась я. –Детей у вас нет, замуж ты, как я понимаю, не собираешься…
Галина посмотрела на меня с неподдельным интересом:
-А если, представь себе, собираюсь?
-Ты? За кого?
-За мужчину. Настоящего.
-Где ты его взяла, настоящего-то?
«С твоим-то характером?» – добавила я мысленно.
-На международной выставке, - исчерпывающе объяснила Галина и как-то очень развеселилась. – Да нет, он не экспонатом был, а демонстрировал товары своей фирмы. Оправы для очков, что-то там еще. Ну и познакомились. А потом он еще раз приехал в Россию и сразу мне позвонил.
До меня медленно стала доходить суть.
-Иностранец?
-Ага, немец.
-А почему ты решила, что он настоящий мужчина?
-Знаешь, как чукчи говорят: «сюствую». И мне очень нравится, как он на меня смотрит. Как на вещь!
Я не нашлась что сказать, хотя обычно таких трудностей в общении у меня не возникает. Бедный Сашка! Как он смотрел на Галину! Черт нас все-таки разберет, женщин.
-Да и потом я многим рисковала, когда Сашку выгнала. Не молоденькая, не красавица, не кинозвезда. Все хорошо, конечно, что хорошо кончается, но… Нет, лучше уж до смерти одной прожить, чем с такими размазнями, как Сашка или его дружбан. Я все правильно сделала.
-Дай бог тебе счастья, - пожала я плечами. – Людей посмотришь, российскую женщину достойно представишь за пределами Родины. Да и Саша наконец сможет вернуться в свою квартиру и попытаться быть счастливым. Сорок пять для мужика – не возраст. Еще и дети могут быть.
Галина посмотрела на меня со снисходительной жалостью:
-Сюда он ни в коем случае не вернется. Во-первых, потому, что эта квартира ему нужна только в «наборе» со мной. А во-вторых, потому, что я ее продала. Гюнтер человек состоятельный, но и жену хочет взять не нищую. По их меркам, сто тысяч марок, конечно, не деньги, но все-таки приданое.
-А Саша?
-А что Саша? Сашке эта квартира без меня не нужна. А мне он и с квартирой не нужен. На те деньги, которые он мне ежемесячно посылает, можно уже было бы другую купить.
-Что ж не купила?
-А он мне на жизнь посылал, а не на квартиру! Вот я и жила. По нынешним временам – неплохо. А уеду к Гюнтеру – буду жить еще лучше. Правда покрутиться придется, у них жена – тоже профессия, но дело того стоит. Нет, я очень довольна, как все получилось. Я еще не старая, а там люди долго живут. И интересно.
-А Саша?
-Что ты заладила: Саша, Саша… Ты еще спроси: а Володя? Каждый получает то, что заслуживает, я так считаю. Не переживай, Сашка наслаждается своей судьбой, уж я-то его хорошо знаю. До сих пор мне каждую неделю письма шлет. Полюбуйся, какое послание приложил к согласию на развод.
И она протянула мне густо исписанный листок.
«Галчонок, милая моя, злая, упрямая, капризная, любимая девочка!
Посылаю тебе то, о чем ты просила, но для меня все это не имеет никакого значения. Для меня все остается по-прежнему. Если тебе будет плохо, если тебя кто-нибудь обидит – только дай знать. Я приеду, куда угодно и сделаю все, что ты захочешь. Только не вычеркивай меня из своей жизни, пиши хоть иногда. Хотя бы открытки: жива, здорова, счастлива.
Хотя бы позвони мне один раз! Дай услышать твой голос! Не тот, холодный, каким ты отвечаешь на мои звонки: «Вас не слышно, перезвоните». А тот, каким ты когда-то со мной разговаривала, если я звонил тебе из командировки. Помнишь, ты отвечала мне: «Все нормально, подробности при личной встрече». Помнишь?
Я живу только тобой и для тебя. В тебе смысл моей жизни. Я счастлив тем, что ты есть на этом свете. И, наверное, счастлива…
…Я жду звонка, письма, я тебя жду. Всегда. Я люблю тебя. Прости меня за все, родная моя, радость моя, единственная моя…»
Я подняла глаза от письма: передо мной сидела обычная женщина обычной внешности средних лет. На сказочную принцессу она никак не тянула, на роковую женщину – тем более. Но письмо было написано именно ей. А не вам, не мне и не той, которая заклинает в песнях: «Позвони мне, позвони», «Приходи, когда захочешь», «Не отрекаются, любя…», «Сколько мне ждать, ну, сколько мне ждать?»
-Да не нужно мне все это, - пожала плечами Галина, по-видимому, правильно угадав ход моих мыслей. – Надоело. Я же говорила: мня-мня, сю-сю-сю…
- Галина, а если Гюнтер тебе надоест, куда ты его выгонять будешь? Говорят, немцы пьют меньше наших, а соображают лучше. Ему изменять не собираешься? С азартом и риском?
-Там видно будет. Гюнтер хоть не сюсюкает. А в конечном итоге, если мужику наставляют рога, он сам в этом виноват. Никогда не прощу Сашке, что мне пришлось ему изменить. И того, что у нас детей не было. Может быть, я из-за этого какая-то ущербная…
Ничего себе, заявление! Я вторично потеряла дар речи.
-А что ты думаешь? – с запалом продолжила Галина. – Был бы ребенок, на кой ляд мне любовник сдался? Но только для Сашки я была его ребенком, других он не хотел. А дети подрастают и уходят от родителей. Вот и я ушла… Хочешь об этом написать? Напиши. Меня уже здесь не будет, так что, как говорится, не влияет. Может, Сашка прочтет. Тогда поймет, почему я его выгнала. И открытку не надо будет писать…
И она улыбнулась по-западному, одними зубами. Глаза в этом процессе не участвовали.

Мораль? Честно говоря, не знаю.
Первое, что приходит в голову – любимое изречение моего мужа: «Бабу надо бить, она от этого мягче становится». Но на практике мы эту замечательную теорию проверить не удосужились.
Второе: «Семья без детей – не семья». В большинстве случаев, она с треском разлетается, калеча тех, кто оказывается на пути осколков. Но на практике семьи с детьми разваливаются ничуть не реже.
Третье. «Имущему – дается, у неимущего – отнимется». Это, кажется, Евангелие.
Больше ничего в голову не приходит.