Уральский омут. Часть2. Перстень графа Калиостро

         
                Г Л А В А      С Е М Н А Д Ц А Т А Я

                ПЕРСТЕНЬ ГРАФА КАЛИОСТРО.

- Что дальше делать будем?! – Я стоял посредине безымянной лесной дороги. – Там впереди, надо полагать, какая-то преграда имеется или запретная зона. Вот он нас с рук на руки и сдал. Только непонятно кому сдал. И теперь там с нами будут разбираться. Хозяева, надо полагать, там находятся. Или господа! Надо было бы парня расспросить хоть чуть. Впрочем, вряд ли бы он что-то ценное сказал, даже если бы ему и пистолет придарили. Он может и не знать, что там творится. Сами слышали – ему туда нельзя!! Подведем итоги. Назад нам идти нельзя. Там нас никто не ждет. Уйти отсюда мы тоже не можем, потому как не знаем точно, куда, в какую сторону идти. Значит, только вперед, навстречу судьбе! Мы долго шли сюда, теперь осталось сделать последние три шага. В неизвестность.

- Бог не выдаст, медведь не съест!! – Виктор захохотал и первым двинулся по лесной дороге. – Малец сказал, что нам надо по ходу солнца. Так и попрем! Авось, там не пропадем!
- Слышь, Виктор, погоди малость, не топочи, - я решил все-таки спросить разведчика, - а ты вдруг откуда это, с какой пьяной радости, старославянский знаешь?! Я вот немецкий язык семь лет учил и в школе, и в училище, но так толком ничего и не вышло. А теперь, оказывается, еще вдобавок ко всему и старославянский знаешь! Не удивлюсь особо, если будешь знать латынь и греческий. А может тебе, великомудрый старче, и вправду сто лет в обед?!
- Да его бабка с детства книгами на старославянском потчевала! – Сказал молчавший до этого Мишель. – А вот немецкий соседские пацаны помогли выучить. Тоже в детстве! А латынь уже на курсах в разведшколе он выучил.

- Командир! – Разведчик аж лицо перекосил. – Опять ты мне всю малину испортил! Только я, понимаешь, хотел гамбургским петухом пройтись по деревне, а ты крылья сразу подрубил! Ну что за жизнь такая? Не дают человеку простора! Хоть раз себя героем дня хочу почувствовать!
Дорога в лесу причудливо извивалась, однако вопреки моему ожиданию никакого заслона здесь не было. Я мог ошибиться и не заметить засады, но мои боевые друзья давно бы обнаружили людей, притаившихся хоть в канаве, хоть в глубине леса. Однако они шли спокойно, а Виктор иногда вполголоса даже отпускал шуточки насчет наших деревенских мужиков, у которых рубахи с разжалованных буйных петровских стрельцов сняты, а собственные бороды топором подрубаются для ровности.

- Целую ночь соловей нам насвистывал,
В темных оврагах стояла вода!
Белой акации гроздья душистые
Ночь напролет нас сводили с ума!

- Тихо ты, курский соловей, нас ведь запросто за версту могут услышать! – Я дернул за рукав разведчика, но он в ответ лишь отрицательно мотнул головой.
-  Здесь в округе на целых пять верст никого нет!!
- Почему ты так думаешь?! Откуда знаешь? Эхо лесное слух донесло? Или же тебе вон те пролетающие в небе птички синички на ухо шепнули случайно?

- Командор! – Разведчик даже головой повертел по сторонам. – Ничто здесь, однако, не указывает на близкое присутствие чужого человека. Сдается мне, что господа, которые заставили работать на себя этих доверчивых или простодушных древнерусских мужиков, не такие уж глупые люди. Они устроили здесь своеобразное разделение труда – как во времена незабвенного Николая Васильевича Гоголя : местные мужики им строевой лес валят да грибы с ягодами и куропатками прямо к столу доставляют, а господа им свои высокотехнологичные товары - топоры или лопаты - взамен выдают. Вот такой взаимовыгодный товарообмен устроили в одном отдельно взятом регионе. Рынок в самом чистом виде. Совсем как в эпоху незабвенного хрестоматийного Адама Смита! А теперь нам остается выяснить всего лишь один вопрос – кто же эти умные и знающие пришлые люди, которые подчинили своей воле гордых местных мужиков?!
- Скорее всего, это бывшие царские или колчаковские офицеры! – Осторожно предположил я.
- Почему ты так решил, командор?
- Топоры ведь у этих гордых древнерусских лесорубов явно не кустарной работы. Не демидовские допотопные топоры, которые они изваяли молотом в местной кузне, а самые настоящие заводские - николаевские. Видал, как лезвие на солнце блестит? Знать, умные люди их делали.
-   У них ведь и винтовки армейские имеются! – Сказал Мишель. – Я  видел в проеме двери, как тот мужик, прежде чем свою бороду к нам высунуть, трехлинейку к забору приставил. Системы Мосина она, между прочим.

- Час от часу не легче! – Я вытер рукавом вспотевшее лицо. – Значит, не установленные пока следствием умные или ушлые люди, предположительно, бывшие колчаковские офицеры, устали воевать и решили тут, в лесах и болотах, отсидеться до лучших времен. Поняли, что белое движение в пылающей в стране гражданской войне неизбежно обречено на поражение и стали искать запасные варианты. И пришли к простому, но гениальному и в целом правильному, выводу, что пропадать надо вместе с обозом, то есть со всеми необходимыми для нормальной жизни в тайге предметами или орудиями труда.
 Нашли в болотах вот этих старорежимных русских мужиков, устроили тут маленькую купеческую Москву и живут себе потихоньку без особых проблем. В принципе они правы – ведь лучше в тайге жить, чем в земле гнить или по заграницам шастать в поисках элементарного пропитания. Интересно вот только мне одно - они что-нибудь знают о произошедших в стране и в мире переменах за последние восемьдесят лет?! Или все еще живут в незабвенном золотом девятнадцатом  веке?!

- Вполне возможно, что именно так господа офицеры и поступили! – Согласился со мною капитан. – Только теперь тут у них уже внуки подрастают, надо полагать. Но традиции и замашки остались все те же, барские и старорежимные. Не будь дураками, они решили все-таки как-то отгородиться от простых мужиков. Вот потому и выставили своеобразную запретную зону. Видал, как тот ушлый парень вдруг перепугался, когда доехал до какой-то определенной, нам неведомой, черты?
- Меня сейчас другое волнует, - я повернул разговор в иное русло, - как они себя при встрече с нами поведут?
- Ну, к стенке не поставят – это точно! Вне всякого сомнения! – Встрял в разговор Виктор и ехидно улыбнулся.
- Народ хочет знать, - я в ответ скособочил рожу, - а почему бы им так не поступить?! Тем более что белые люди пришли сюда впервые за последние лет сорок, если не больше?! Слышал, что тебе возчик сказал? Им надо в тайне сохранить свое место жительства, дабы центральная власть не нарушила размеренную жизнь отшельников, так сказать, не внесла в нее свои коррективы, уж она любит это делать везде, но особенно в России. И потому по заведенным еще прадедами - старообрядцами порядкам от всех иногородних они просто вынуждены избавляться. Или обращать же их в свою веру и держать при себе!

 Элементарный здравый смысл их заставляет это делать. Иначе тайну долго не удастся сохранить. Набегут сюда озабоченные людишки и натопчут, как слоны в жаркий день на водопое. Помните, что стало с песковскими Лыковыми в верховьях Енисея? Да и про загадочную геомагнитную пермскую зону, которую рижанин Павел Мухортов так живописно расписал, тоже, надеюсь, хорошо знаете. Вернее, про то, как потом туда любознательный народец эшелонами ломанулся! А этим древнерусским людям известность совершенно не нужна – они законсервировали свой жизненный уклад на десятилетия и отнюдь не собираются вот так сразу его по чьей-то прихоти или указу менять.

 Тут они сто лет, а может и все триста, живут и в ус не дуют – видал, какие они все здоровенные да степенные? И потому они скорее под топор пустят всевозможных посланцев революции, чем чем-то своим кровным, святым вековым, пожертвуют. Я так вот прямолинейно мыслю. Или же есть и другое мнение?

- Не успеют они нас прихлопнуть! – Коротко ответил на это разведчик и тут же выразительно похлопал себя по оттопыренным карманам. – Руки у них для этого больно коротки!! И не выросла та березка, под которой меня закопают! Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, и отсюда запросто уйду! А если вдруг не уйду – так им же хуже будет! Они еще не знают, с кем именно связались! Умные все стали, а дорогу вымостить забыли. Представляю, какая здесь грязища бывает в сезон дождей или в распутицу! Кошмар и ужас!! У меня просто нет слов!!!
- Ладно, хватит зря воздух сотрясать! На месте все решим! – Капитан поднял с земли рюкзак. Мы последовали его примеру. – Действовать будем по обстановке. Я не думаю, что они будут настроены агрессивно. Но все же жаль, что нет сейчас дождя – легче было бы тогда подойти незамеченным и узнать намерения будущего противника. Ну, с Богом, как говорится! В путь, братья славяне!

Чем дальше мы отходили от той незримой черты, что разделяла два вроде и похожих, но все же совершенно разных мира, тем гуще и мрачней становился лес. Вроде бы ели и кедры здесь были точно такими же, что и у недавно покинутой нами древнерусской деревни - огромными, толстыми, столетними – но какое-то непонятное, точнее необъяснимое, тревожное чувство нарастало в моей душе с каждой новой минутой и с каждой сотней пройденных метров.

 Вокруг было все так же тихо и сумрачно, все так же остро пахло гнилью, мхами и пожухлой листвой. Солнце грело еще по-летнему жарко, но, похоже, ночной холод уже не полностью выветривался из этих таежных дебрей за короткий осенний день, и потому было тут довольно прохладно. Грибы на тропинке нам уже не попадались.

Редкие лучи солнца, что прорывались сквозь зеленую таежную толщу, только подчеркивали сумрачность и мрачность этого необычного места. Я взглянул на своих боевых товарищей – они все так же монотонно шагали вперед, с какой-то непонятной обреченностью или даже запрограммированностью, но все же я невольно заметил, что разведчик острее, чем раньше, пронзает лес и все окружающее пространство своим орлиным взором: он как бы рассекает его на квадраты и просеивает каждый в отдельности и все вместе. Пусто вокруг -  никого и ничего. И все же тревога не покидала меня. Я не мог толком объяснить даже самому себе – откуда вдруг она? Были ли основанием для этого туманные намеки мужиков или же давала знать о себе  многодневная усталость?

- Стой! Стой! Осади!! – Вдруг раздается спереди и сбоку от нас, чуть ли не в упор, вразнобой, в два голоса. И хотя я давно ждал чего-то подобного, все же в первый момент невольно вздрогнул. Я остановился, мои товарищи тоже замерли. Однако к нам против обыкновения никто из кустов не вышел. Но ведь мы ясно слышали голоса! Все трое слышали. – Стой, кому гутарю! Кто вы такие? И откуда это вы так прете? И чего энтого тута вам надобно?
Теперь мне все стало ясно – голос доносился из ямы, вырытой и умело замаскированной у самого края дороги. Второй голос раздавался сверху – из густой кедровой и еловой зелени. Видно, там у них пулеметное гнездо оборудовано. То-то мы никак не могли засечь часовых! Да, что и говорить, ушлые люди здесь обосновались.
- Лесничие мы! Государевы люди!
- За каким  таким хреном вас сюда занесло?
- Говорю же тебе русским языком, что мы лесничие!
- Щас проверим, какие энто такие вы лесничие!

Из ямы, разворошив кучу веток и упавших листьев вылез небольшого росточка солдат в ватнике, армейских галифе и сапогах. Он сначала выбрался оттуда сам, а уж потом с трудом вытянул явно длинную для него винтовку. Второй же продолжал молча сидеть в недосягаемой зеленой вышине, подстраховывая из укрытия своего товарища.

- А ну, живо покажь нам свой  документ!
- Сначала вроде бы надо с нами поздороваться, потом представиться по полной форме, как вас отцы-командиры учили, а уж потом требовать пропуска, предписания или иные воинские документы! Так, кажется, везде и всюду нормальные люди делают! И так, кажется, написано во всех воинских уставах и предписаниях! – Мишель тут же, не спеша, с достоинством и честью, сбросил на землю свой увесистый рюкзак и поправил широкий офицерский кожаный ремень.
 Служивый, похоже, очень обиделся на такие поучительные речи и потому перекосил и без того свою асимметричную рожу, тут же нервно сдернул с плеча закинутую туда было винтовку, отступил на три шага назад, грозно клацнул затвором, вгоняя патрон в патронник, и, вытаращив глаза, вдруг  заорал что есть силы:
- А ну, живо, варнак, изыди от меня на десять шагов, а то мигом табе однорядку продырявлю и даже фамилию не спрошу! Имею право согласно указанию ярыги! Все служивые люди не шляются пехом где ни попадя, а на тарантасе приезжают, ясно вам, олухи царя небесного?!
- Ах, ты, драная пьяная каналья, столетняя дубовая каптура! – Вскричал в ответ на эти возмутительные речи солдатика разгоряченный Виктор и от непередаваемой и переполнявшей его ярости и негодования даже ногой два раза притопнул. – Так вон как ты, тупоголовый возгряк и малохольный босяк, боевую караульную службу несешь?! Ты как стоишь перед боевым гвардейским офицером, шибельник? Артикул напрочь забыл, шпынь чудновский?! На гарнизонную гауптвахту, скотина безрогая, захотел?! А может сразу в штрафную яму на неделю для просветления дурных мозгов или даже в арестантскую команду в забайкальский Акатуй?! Мы это мигом тебе зараз можем устроить – ты  даже и хрюкнуть не успеешь!!!

- А вы, это, того-сего, - растерялся вдруг бравый солдат, спесь его мгновенно пропала, винтовка сама собой опустилась и бессильно ткнулась стволом в землю, - вы это чего так вдруг? Вы это зачем так сразу? Вы это кто такие и откудова вообще будете? И чего вам от нас тута  надо?!
- Капитан Фролов из контрразведки южного фронта! – Рявкнул в ответ  Виктор. Солдат мгновенно, как на параде, приставил винтовку к ноге, вытянулся и замер. Лицо побелело, словно он вдруг увидел генерала.

- Виноват, ваше высокоблагородие!! С пьяных глаз сразу вас не признали! – Прокричал он плаксивым голосом. Похоже, здесь слишком хорошо знакомы с контрразведкой.
Вдруг раздался хруст ломающихся веток, отчаянный вопль, затем забористый мат – и к нашим ногам свалился второй часовой. Однако он был явно опытнее первого, да и, судя по лицу, гораздо старше. И поздоровее – сбитый такой, плотный и коренастый крепыш. Несмотря на падение с довольно приличной высоты он мгновенно подскочил, словно мячик, вытянулся и тут же четко отрапортовал :
- Унтер-офицер Гордеев, старший наблюдательного поста, ваше высокоблагородие! Уж вы простите подлеца – ведь он больно молод и глуп, да и недавно в нашем строю! А потому не успели его обучить еще как следует обращению с господами офицерами! Ни разу пока в службе своей он не сталкивался с ними! Возгряк – он ведь и в караульной команде возгряк, ну что с ним теперь делать, раз уж он такой уродился, ваше благородие! Горбатого могила только исправит или долгая армейская служба! А вы, ваше высокоблагородие, уж очень искусно и заливисто умеете ругаться, приятно прямо-таки слушать, совсем как наш штабной начальник их превосходительство начальник контрразведки господин ротмистр Долгушин! Я вот заслушался вас малость и потому с дерева  свалился!!
- Живо веди нас в штаб или к своему командиру!

Унтер козырнул и бодро зашагал по еле приметной лесной тропинке, то и дело наклоняясь перед свисающими чуть ли не до земли еловыми или кедровыми ветками. Он легко отмеривал своими длинными ногами лесные сажени. Идти пришлось довольно долго – часа полтора, если не все два. Может в действительности путь наш к таинственному штабу был гораздо короче, но, видно, хитрый и ушлый служака хотел помучить нас, чтобы за время долгих и бесплодных блужданий по этому таинственному лесу испарились наши раздражение, злость и тоска, и потому, скорее всего, водил нас кругами. Так это или нет – я смогу узнать лишь по прибытии в штаб или в жилой городок.
А пока мы втроем усердно топаем вслед за шустрым проводником. Странное дело – по пути нам не попалось ни одного ручья, ни одного болотца или родника, а ведь до этого нам то и дело встречались эти неожиданные естественные препятствия. Вел нас унтер по совершенно сухим местам, что лишь усилило мои подозрения.

Наконец мы вынырнули из полога этого бесконечного леса на поляну – там в темно-синей зелени вековых елей и могучих уральских кедров стояли несколько больших бревенчатых домов. Просторные, высокие, с широкими окнами, сработанные из увесистых круглых стволов, дома эти поразили нас своей добротностью – с первого взгляда было видно, что сработаны они на века. В отличие от уже виденных нами в деревне эти были явно шире и выше, да и покоились на высоком каменном фундаменте. И еще одно отличие сразу бросилось мне в глаза – нигде не было видно высоченных заборов с тяжелыми воротами. Зато у каждого дома расположены легкие беседки, а под всеми окнами стоят широченные скамейки.

И у каждого дома своя коновязь. Пять домов мне хорошо видать, но их, похоже, здесь гораздо больше, потому как ели, кедры, березы и сосны наверняка скрывают еще как минимум десяток. Да, надежно они тут замаскированы – с воздуха, с высоты, не сразу и заметишь. Впрочем, о чем это я сейчас? Ведь самолеты и вертолеты здесь давно не летают – боятся случайно попасть в гигантскую воздушную воронку!

- Ваше благородие, - ушлый унтер вырос перед нами словно из-под земли, - господин  ротмистр просят вас к ним в гости. Они вас всех в горнице ждут, в нашем правлении!
И вдруг я услышал стремительный стук по камням дорожки чьих-то подкованных каблуков. В черном створе новеньких сосновых ворот мелькнул какой-то человек в английском старорежимном военном френче, офицерских хромовых сапогах, коротко стриженный и перепоясанный крест накрест кожаными ремнями. Чем-то он сильно смахивал то ли на главу Временного правительства России демократа Александра Федоровича Керенского, то ли на бывшего неуловимого дореволюционного террориста-бомбиста, а потом, после октябрьского переворота образца девятьсот семнадцатого года, также и почетного члена временной военной колчаковской сибирской директории неподражаемого Бориса Савинкова - Ропшина.

- Рад, очень рад, господа! – Вскричал он, едва только увидел нас. Лицо его расплылось в довольной улыбке. Он первым бросился пожимать нам руки. – Подумать только, я вижу родные русские лица! Это просто невероятно! Уму непостижимо! Ротмистр Долгушин к вашим услугам! Честь имею, господа! Такое счастье! Вы даже представить себе не можете! Такое счастье лицезреть родные русские лица!

- Бывший армейский уральский поручик Гуляев, - первым представился я, решив поделить нашу команду по чинам, чтоб им удобнее было с нами общаться, - а это наш незаменимый таежный и болотный проводник Виктор, студент-медик, бывший корнет. Это - капитан Фролов, из контрразведки южного фронта! Единственный среди нас действующий офицер, потому как контрразведка никогда в запас или в отставку не уходит. И контрразведчики никогда не бывают бывшими, пока цела наша вековая держава и у нее есть свои национальные или государственные интересы и соответственно не очень дружественные стране, зато злопамятные и алчные до чужих земель соседи!

- Прошу в правление, господа офицеры! – И ротмистр опять первым нырнул в створ ворот. Мы последовали за ним. Прошли двор, густо заросший малиной и смородиной, и оказались перед массивным  резным крыльцом. Ротмистр легко, я бы даже сказал молодецки, взбежал на него и толкнул тяжелую входную дверь. Она с тяжким всхлипом отошла и поочередно пропустила нас внутрь. Обыкновенная древнерусская изба – большая печь в углу, огромный квадратный стол прямо посредине комнаты и тяжелые деревянные лавки по краям.
 В переднем углу – какая-то очень древняя деревянная икона, прямо-таки почерневшая от старости, а на стене прямо перед нами – гигантский, писанный маслом, портрет бывшего хозяина земли русской, тайно расстрелянного в июле восемнадцатого года большевиками-интернационалистами последнего русского императора и самодержца Николая Второго. Он почему-то сурово и грозно смотрел на нас со стены, словно бы вопрошая : а чего вам, господа хорошие, здесь надобно? Не пора ли наконец полезным делом заняться, молодые люди?!
Виктор со страхом и почтением  взглянул на него и тут же трижды перекрестился, капитан Фролов отдал честь его императорскому величеству, а я лишь слегка наклонил голову. Если бы я не знал Виктора, то и вправду подумал бы о его неимоверной царской учтивости и набожности. Наше поведение не ускользнуло от ротмистра – ему явно понравилось то почтение, которое мы оказали портрету бывшего государя. Однако, оказалось, что он не один здесь наблюдает за нами – рядом с небольшим деревянным шкафом стоял старый дед, эдакий бравый молодцеватый розовенький старичок в мундире с георгиевскими крестами и в брюках с красными лампасами. Таких бравых и одновременно весьма суровых отцов-командиров в свое время любил печатать русский патриотический журнал «Нива». Он смотрел на нас своими выцветшими от старости глазами, смотрел сурово и грозно, точно так же, как и со стены бывший русский царь Николай Второй.

- Господа офицеры! – Ротмистр тут же принял строгий вид и вытянулся, словно царь Николай Второй вдруг сошел с портрета к нам. – Честь имею представить вам своего ближайшего родственника, прошу любить и жаловать – мой родной дедушка, настоящий царский ротмистр Долгушин. Господа, прошу вас, говорите чуть погромче, а то он плохо слышит. Да, годы дают о себе знать, господа! Да, годы!
- С кем имею честь, господа хорошие?!
- Капитан Фролов из контрразведки южного фронта!

Тут же громко и четко прокричал Виктор, но старичок почему-то не обратил на него никакого внимания, а во все глаза уставился на меня. Он осмотрел меня с головы до ног, осмотрел тщательно, дотошно, с непонятным пристрастием, как будущий хозяин осматривает на базаре понравившуюся ему лошадь, потом так же старательно осмотрел и моих товарищей. Мы терпеливо ждали, когда же наконец он закончит свою процедуру. Наш усталый рабочий, если не сказать измученный, вид, вымазанная болотной грязью одежда и солидные рюкзаки, похоже, произвели на этого старорежимного старичка благоприятное впечатление.

- Что же мы с вами стоим в прихожей, господа? Попрошу вас в апартаменты! Одичал и омедвежил я в своей лесной берлоге, да, определенно одичал! Что делать, господа, что делать, годы дают о себе знать! – И старичок двинулся первым. Он толкнул невидимую нам за шкафом дверь в стене – и нашему взору открылась вторая комната : гораздо больше по размеру, чем та, в которой мы находились. Старинная мебель, резная, изящная, а вовсе не допотопная и тяжелая, как в первой комнате. Мы расселись вокруг гигантского овального стола в высоких резных креслах. Старичок смотрел на нас с нескрываемым интересом, только теперь, похоже, уже без прежней  подозрительности. Возможно, он окончательно убедился, что весь путь – через тайгу и кольцо болот – мы прошли пешком. Сами прошли, а не сброшены сюда с неба.

- Значит, господа, вам удалось пройти весь путь по этим окаянным болотам! Вам определенно повезло, скажу прямо и откровенно!! – Старик смотрел на нас своими ничего не выражающими выцветшими глазами с большим сожалением. Еще миг – и на выцветших от времени и от бремени пережитого ресницах повиснет одинокая стариковская бриллиантовая слеза, вдруг почему-то подумалось мне. Но слеза не появилась. - Да, вам крупно повезло, господа, должен особо это отметить! И в первой же попавшейся церкви вы просто обязаны поставить Богу большую свечку! А все-таки скажите старику – зачем вам, молодым да здоровым, вдруг понадобилось переться в такую уму непостижимую даль, подвергая свои юные жизни весьма и весьма большой опасности?! Ведь не всякому человеку дано дойти до нас! Не всякому! Прошу это особо запомнить и оценить! А заодно прошу извинить старика за чрезмерное любопытство.

- Знаменитый Тунгусский метеорит! – Коротко, но емко и однозначно, как мне лично показалось, ответил ротмистру я. Товарищи мои продолжали сидеть молча. Старик изумленно выкатил на меня глаза, но почему-то ничего не произнес, а только удивленно или сокрушенно покачал головой. И опять с интересом уставился на меня – видно, принимал здесь за главного, а может предпочитал говорить с более зрелым и опытным человеком, потому как считал моих товарищей совсем молодыми.

- Как вы знаете, ваше превосходительство, в июне 1908 года в дикой сибирской тайге упал крупный метеорит, на месте падения ничего путного обнаружить не удалось - ни тел пилотов, ни кусков корабля, ни даже обыкновенных камней. Люди разное тогда говорили – и про неведомый космический корабль, и про неудачную атаку марсиан, и про большой метеорит. Но никаких следов там не было. Искали многие экспедиции, но так ничего и не нашли. И потому каждое новое десятилетие эта загадка снова всплывала. И вот наше руководство решило отрядить нас на поиски следов или останков этого небесного метеорита или корабля марсиан.
 Мы непременно должны там хоть что-то найти! И тем самым поставить наконец последнюю точку в непрекращающемся столетнем споре о том, что же это было на самом деле : обитаемый внеземной космический корабль или простой небесный метеорит. Из двенадцати человек всей нашей команды до места возможного падения этого загадочного космического объекта смогли добраться только мы трое, остальные по разным причинам выбыли, так сказать, в процессе гонки по этой дикой тайге.

- Но, позвольте, господа! – Старичок от нетерпения даже заерзал в своем кресле. - Если мне не изменяет память, то тот метеорит упал в районе Подкаменной Тунгуски. А вы ищете его здесь, в долине Юконды! То есть совсем в другой стороне. Не вижу, однако, логики в ваших усилиях!
- Вы совершенно правы: метеорит действительно упал в районе Ванавары, но мы и некоторые ученые товарищи провели необходимые математические расчеты с учетом последних достижений компьютерной техники и выяснили на основании некоторых косвенных данных, в частности по затраченной кинематической, лучевой и тепловой энергии и, разумеется, произведенным разрушениям, что он сам или же его осколки легко могли при падении отрикошетить и улететь сюда, к вам. Траектория такого полета легко отслеживается по любой географической карте! – Я говорил довольно громко, но четко и ясно, чтобы старичок мог все слышать и не задавать лишних вопросов.

 - Все расчеты многократно проверялись самыми разными современными учеными авторитетами, так что ошибки нет и быть не может. Вот здесь и должны быть его останки или осколки. Потому мы и пришли сюда, в край окаянных болот!
- Вы верите, господа, что нашу грешную планету регулярно посещают представители иных, так сказать, космических, миров?! – Старичок уставился на нас во все глаза. В средние века за любой ответ на такой коварный вопрос можно было запросто угодить на костер или на галеры. Но мы не в Европе, мы в России, а здесь каждый верит в то, во что хочет верить. Особенно в наше время.

- А почему бы и нет? Судите сами – еще в Библии, во второй книге Моисеевой, в главе третьей есть упоминание, которое смело можно расценить или истолковать как встречу землянина Моисея и прилетевших из космоса инопланетян: «Моисей пас овец у Иофора. Однажды провел он стадо далеко в пустыню и пришел к горе божьей, Хориву. И явился ему Ангел Господень, в пламени огня из среды тернового куста, и увидел он, что терновый куст горит огнем, но не сгорает. Моисей сказал: пойду и посмотрю на сие великое явление: отчего куст не сгорает…». А уж откровения Иоанна Богослова – так это вообще космические войны! Наконец само вознесение распятого Христа на небо тоже наводит на определенные мысли. Древнему человеку такое чудо совершенно не понять, но человеку разумному, человеку конца двадцатого века все здесь ясно и просто – прибыли из глубин космоса пришельцы и взяли назад своего небесного посланца, который по какой-то причине не выполнил возложенной на него божественной миссии. Или я все-таки не прав?!


- Вам, однако, крупно повезло, господа! – Старичок опять уставился на нас, словно на невиданную диковинку, только теперь, похоже, он принимал нас за внеземных пришельцев, иначе почему он вообще никак не отреагировал на мои кощунственные речи! – Я думаю, нам надо на время отложить ветхозаветный спор и поговорить о вполне земных вещах. Сюда со времен покойного Адмирала никто с большой земли не приходил. Да, никто, хотя должен сказать, что храбрецы или безумцы все-таки имелись. Вы же и сами знаете, что безрассудство или геройство – это ведь извечный удел некоторой категории русских людей. Так что я счастлив, что вы первые люди с большой земли, которые за последние восемь десятков лет сюда нагрянули! Ну, что там, в нашей русской империи, случилось нового и свежего?
 Как великая тысячелетняя Россия-матушка сейчас почивает - поживает?! Процветает при господах большевиках или же прозябает на задворках цивилизованного мира? Великая мировая держава, без разрешения которой ни одна пушка в Европе не стреляла,  или же чей-то рядовой колониальный придаток, так сказать, свалка мировых отходов и поставщик дешевого сырья для благополучных стран и развитых наций?!

- Как-то раз, ваше превосходительство, - решил и я блеснуть своим знанием родной истории, - царь Александр Третий чай пил, а к нему приперлись иноземные послы с каким-то своим очередным требованием. Вот он и говорит: «Европа может подождать, пока русский царь чай пьет!»
- Золотые слова!! Мы здесь, в болотах, представьте себе, совершенно одичали и никаких вестей из России не имеем вот уж восемь десятков лет!

- Мы совсем не ожидали, скажу вам сразу и честно, ваше превосходительство, - я смотрел ему в глаза прямо и твердо, - встретить здесь живых людей и тем более хорошо отлаженное самодостаточное хозяйство! Хотя должен особо отметить, что слухи там, за большим заломом, про эти места самые разные ходили. И не самые приятные, должен особо заметить. А вот коммунисты-интернационалисты в Москве исчезли в приснопамятном одна тысяча девятьсот девяносто первом году от рождества Христова так же неожиданно, как и появились в незабываемом одна тысяча девятьсот семнадцатом из хорошо всем русским людям известного запломбированного немецкого вагона! Только тогда они прибыли, чтобы создать здесь новый мир, более справедливый и благополучный, а сейчас они с непонятным упоением полуидиотов взялись сокрушать с таким трудом построенное потом и кровью нескольких поколений.

Развалили единый Союз, единую многонациональную страну, разделили великую русскую империю по условным границам, произвольно начертанным в начале двадцатых годов их дедами-космополитами или интернационалистами, как вам будет угодно, чуть ли не силой разогнали вопреки итогам всенародного референдума всех бывших граждан великого Союза по убогим национальным квартирам, разграбили все закрома нашей тысячелетней родины и тут же быстро или, точнее, шустро, исчезли с политической сцены – перекрасились в демократов, как это уже не раз в России бывало. Они со всех трибун день и ночь верещали, что народ является творцом истории, что народ все решает, что народ на все имеет право!

А на деле-то вышло совсем иначе – собрались в Беловежской пуще три потомственных самодура или алкоголика и развалили великую страну, хотя народ, от имени которого они семьдесят лет решали абсолютно все вопросы, на референдуме высказался за единый Союз, за единую страну. Развалили державу, потому что так надо было настоящим правителям и настоящим хозяевам нашей страны! Да и им лично это было выгодно, они при этом получили свой гешефт, правда, совсем не тот, на который они, по простоте душевной, первоначально рассчитывали, но ведь так всегда и везде было – с мелкими жуликами никто особо не считается и при любой возможности пытается их ущемить в правах!

- Народ решает! Да ничего он не решает! – Старичок вдруг взорвался. – Ему твердая рука нужна! Всегда! Во все времена! Царь ему нужен, император или председатель – все равно кто, лишь бы он выступал верховным судьей. Не уберегла Россия Петра Аркадьевича, и отсюда все беды. С ним-то, со Столыпиным, мы Сибирь на дыбы поставили, такой край подняли, такие богатства в дело двинули.
 Какая война?! Да еще с Японией! Что нам с нею делить-то по большому счету?! Работать надо было, вкалывать до седьмого пота, а не воевать за чужие интересы!!! Да и с Вильгельмом делить нам тогда, по большому счету, было совершенно нечего : чехи, сербы, болгары – все эти бравые «братушки–славяне» при первой возможности предают спасительницу свою матушку Россию. Нож кривой ей в спину втыкают, причем в самый неожиданный момент. Уж сколько раз нас, дураков, они учили-учили, а все без толку.
Вон в Иркутске сдали братья чехи без всяких угрызений совести безродным космополитам нашего Адмирала в обмен на свободный проезд к владивостокскому порту с награбленным русским барахлом! Но вы продолжайте, продолжайте, молодой человек. Уж извините, накипело, а высказать свежему человеку невозможно! Мы здесь многое переосмыслили – времени валом, да и здоровье еще есть.

- Все награбленное казенное и народное добро, которое миллионы людей создавали потом и кровью на протяжении семидесяти лет, весь капитал, за кордоном скоренько они спрятали. – Я замолчал на мгновение и уставился на старикана. Он смотрел на меня не мигая, он слушал каждое мое слово – и не просто слушал : он жадно ловил! Соскучился, поди, по свежим людям. - Традиция у нас, в России, надо полагать, такая – все уворованное у своего русского народа шустро за кордоном прятать. И умнейший или хитрейший Алексашка Меншиков там же прятал кое-что свое кровное - родное после смерти Петра Великого, и наши всем известные министры-капиталисты времен государя-императора и господина неудавшегося демократа Керенского, а теперь вот и нынешние правители по тем же стопам пошли и, боюсь, с тем же неизменным конечным печальным результатом.
 Сдается мне, ваше превосходительство, что власть ухватившие людишки всегда в нашей убогой стране озорничали по этой части! А низов они никогда особо не боялись и с их интересами совсем не считались – и потому иногда бесконечному терпению народа приходит конец, и тогда рушатся вековые устои! Верхи не могут, низы не хотят! И великая смута тогда накрывает всю Россию. А называется эта вековая российская забава или затея «русские горки».

- Да, выходит, история опять повторяется! – Старичок тяжко вздохнул. – Все в нашем чудесном столичном городе  Петербурге в благословенном девятьсот тринадцатом году было прекрасно! Все, как у людей, все, как в лучших домах Лондона и Берлина - чернокожий бармен из Северной Америки в Европейской гостинице, истые парижанки на сцене Михайловского театра, белые ночи в июне месяце, в розовой дымке которых юные румяные гимназистки, длинноволосые студенты и гвардейские офицеры говорили и думали каждый о своем, заветном и прекрасном.
Страна процветает, держава набирает вес. Патриархальная отсталая наша  Россия входит в западный мир. Да что там входит – она влетает туда со скоростью скорого курьерского поезда. Новые времена – новые веяния! Отцы церкви хором подписывались на акции заводов и фабрик, господа офицеры вместо военных планов по вечерам с жаром обсуждали подъем биржевых цен на нефть и сталь, светские львицы и денди пачками выписывали из Парижа и Берлина экономические журналы.
 Общество пришло в движение. Адвокаты, врачи, учителя – тогда все абсолютно были недовольны своими профессиями и своими зарплатами. Считалось позором трудиться, чтобы адским трудом зарабатывать себе на жизнь копейки, когда открывалась такая прекрасная возможность взять сразу десятки, если не сотни тысяч золотых рублей посредством покупки на бирже и последующей перепродажи акций металлургического общества или табачного треста. И даже министр финансов всерьез полагал, что его нынешняя должность – это всего лишь необходимая переходная ступень к вожделенному креслу директора какого-нибудь частного банка! Никаких чудес они не творили.
И рост, невиданный рост их личного  благосостояния был возможен даже не игре случая, а всецело несовершенству наших российских законов.

Война надвигалась, большая мировая война, но в звоне золота, в лихорадочной гонке за призрачным счастьем игры на бирже никто не желал слушать далекие пока еще раскаты грома.

 Над всеми предостережениями наших агентов из-за границы и просто умных людей все в столице лишь посмеивались или пожимали плечами. Азартная карточная и биржевая игра, ночные цыганские рыданья под гитару и бубен в многочисленных столичных кабаках, звон бокалов с шампанским – все это мешало трезво взглянуть на суровое будущее, которое уже стучало своими безжалостными железными башмаками в наши двери. Кайзер Вильгельм произносил пламенные речи с балкона своего берлинского замка, его племянник великий государь Николай Второй в тех же примерно выражениях обращался к огромной коленопреклонной толпе подданных у Зимнего дворца.

Все были правы!
 Никто не хотел войны.
Все призывали к миру.
 И дружно слали проклятья на голову тому, кто первым вскинет пистолет. Вместе с тем этот предвоенный период был полон непонятных и необъяснимых случайностей – кайзер Вильгельм случайно посетил норвежские фиорды как наиболее подходящие для укрытий германских военных кораблей, французский президент Пуанкаре совершенно случайно по пути в Лондон заехал в Петербург, английский лорд Черчилль тоже случайно именно в это время начал грандиозные военно-морские маневры, а сербский министр иностранных дел случайно показал ультиматум Австрии французскому посланнику, в России рабочие крупнейших оборонных предприятий столицы совершенно случайно без всякой подготовки организованно и массово в один день и час объявили всеобщую забастовку, при этом полиция усердно выловила – надо полагать, тоже случайно, по собственной дурости – несколько десятков агитаторов и организаторов этой грандиозной стачки, по-русски они говорили с трудом, с диким, жутким акцентом, но в среде городских профсоюзных активистов и лидеров и в цене их услуг в рублях и марках ориентировались очень хорошо.

 Говорили умные люди в это время умные и разумные вещи царю-батюшке, да ведь не послушал он! И ввязался в мировую бойню за чуждые нам интересы, за доходы англичан да французов. А ведь Черногорию или Сербию, из-за которых и разгорелась потом мировая бойня, на карте Европы не всякий студент мог бы с ходу показать, не говоря уж про мужиков, шахтеров или городовых. И вот чем тогда все кончилось!

 Рухнула великая мировая держава, потому как не смогла вынести бремени войны, потому как не была создана в стране опора режима, потому как продажность российских государевых чиновников превысила все нормальные и разумные пределы. Но вы продолжайте, молодой человек, продолжайте! Очень хочется мне, старому столетнему старорежимному дураку, с высоты прожитых мною лет посмотреть на все прошедшее и ныне происходящее в бедной нашей России глазами опытного и умудренного жизнью человека. История повторяется!

- Вы совершенно правы, ваше превосходительство! – Я с жаром поддержал собеседника. - История повторяется, причем с точностью до запятой. Государь Николай Второй запросто мог бы избежать европейской войны, если бы решился поставить интересы родной России выше интересов далекой Сербии или надменной Франции. Что нам, по большому счету, до этих далеких и не слишком дружественных России стран? Они там тысячу лет не могут поделить родственный трон, а мы должны своими солдатами постоянно, по первому крику о помощи, помогать им в этом? С какой стати?! И для чего?!

- Боги войны тогда отвернулись от России! – Старичок судорожно стукнул кулаком по столу. Молодой ротмистр даже вздрогнул. Мои товарищи по-прежнему сидели молча с каменными лицами. – Россия не была готова к войне!! Ни морально, ни физически. Война с карликовой далекой Японией прекрасно все это и всем и в мире, и в стране продемонстрировала! Маленькую войну проиграли с молодой азиатской страной, которую наши политики и генералы вначале грозили просто шапками закидать да директивами завалить.
 А что же тогда говорить про большую войну с передовой европейской страной типа Германии или Англии? Не была готова страна  к мировой войне! И надо было быть круглым идиотом, чтобы этого не понимать! В тот момент у нас, несмотря на все хвастливые реляции военного министра Сухомлинова, не было не только ружей и пулеметов в достаточном количестве, но наших запасов обмундирования не хватило бы даже на малую часть тех пятнадцати миллионов мужиков, что были мобилизованы с началом мировой войны!

Наши наиболее боеспособные армейские части и большинство кадровых офицеров были бездарно и легкомысленно израсходованы тупоголовыми генералами и плутоватыми политиками в самом начале войны, девизом которого было «спасти союзников!».
Союзников тогда ценой неимоверных жертв мы спасли, Париж помогли отстоять, но когда настал наш черед – те же самые европейские союзники решительно ничего не сделали, палец о палец не ударили, чтоб хоть как-то облегчить наше тяжелое положение, они благоразумно отсиделись в окопах, при этом ссылались на самые нелепые причины и оправдания!

 И даже патронами и снарядами нам тогда не помогли, так что на передовой в ответ на сотню тяжелых немецких снарядов наша русская полевая артиллерия отвечала всего одним шрапнельным!

- Я дико извиняюсь, что перебиваю вас, но вынужден особо отметить, что это характерная черта наших дорогих союзников! – Мне хотелось поскорее закончить разговор, ноги мои гудели, спина ныла. Невыносимо хотелось спать! Какого черта мы поперли прямо по дороге? Надо было развернуть палатку да пару дней отоспаться в лесу, все равно телефона у них нет, а дальше незримой черты мужикам из деревни запрещено было без особой надобности появляться.

– Западу во все времена нужна покорная и на все согласная Россия, которая служила бы кордоном между двумя цивилизациями и вдобавок к этому еще и снабжала бы по дешевке сырьем и пушечным мясом союзников.

Они нас постоянно предавали! И в девятьсот пятнадцатом, и в девятьсот двадцатом, и в сорок первом! Всегда! Впрочем, ваше превосходительство, чему тут особо удивляться? Это же их наследственная, даже родовая черта, так сказать, чертова метка! Как говорится, флаг Англии всегда следует за английским капиталом. И в мире нет таких преступлений, на которые бы этот капитал не пошел даже под страхом виселицы, если ему вдруг пообещают при этом прибыль в триста процентов!

- Мы здесь, в глуши, - старичок дождался наконец паузы в моей речи, - осмыслили все, что и с нами, и с нашей разнесчастной Россией случилось. Большевики, инородцы, еврейский кагал, американский капитал, сами русские, жаждавшие свободы и счастья, – все они, вместе взятые, были по существу всего лишь простыми пешками в чьих-то искусных и безжалостных руках. В чем был замысел этого гигантского социального эксперимента и почему для него выбрали именно Россию?
 Громадные географические просторы виной тому, невиданная смесь народов и культур, или все же «страна, которую не жалко», были тому виной, - кто знает, но выбор пал на нас, на нашу Россию. И закрутился гигантский омут, в который потом были втянуты многие страны и народы. Скажите, что общего у вымуштрованных и с пеленок приученных к дисциплине японцев с разнузданной и разудалой сибирской атаманщиной? А что общего у прагматичных американцев с Адмиралом, ведь он не собирался торговать русскими землями? И если вдруг Сатана вздумал вступить в решающее противоборство с Богом, то он тогда сделал абсолютно правильный выбор. 
- Вы хотите сказать, то без божественного промысла тут не обошлось? Так сказать, вмешались высшие силы?!

- Весь мир погряз в заговорах! Но что было, то было! И нечего, молодой человек, искать крайних или виноватых в этой роковой предопределенности или неизбежности! Вы мне лучше скажите, какой сейчас строй утвердился в нашей многострадальной и всегда и перед всеми виноватой России? – Кажется, хозяин и сам начал понимать, что пора гостям дать наконец возможность отдохнуть.

- Вы знаете, сейчас мало кому понятно, какой именно государственный строй утвердился - то ли колониальная империя, то ли выборная конституционная монархия, то ли какая-то невиданная еще на святой Руси бюрократическая демократическая республика. Сразу и не разберешь. Совсем как при неподражаемом премьере-демократе первой волны господине-товарище Керенском Александре Федоровиче! Демократия, одним словом. Только вот что интересно – опять все в стране решает один человек! Раньше это был царь-государь, а теперь президент. Заграница опять нам помогает строить и жить! Мы щедро снабжаем их всем необходимым, начиная от невест и кончая нефтью и газом. Союзники опять контролируют каждый наш шаг. Неплохой бизнес для наших правителей – продажа государственных интересов страны в обмен на мелкие личные выгоды.
 И потому чуть что не так, как им, союзникам,  хочется, – сразу крики и вопли на весь православный мир, а иногда и прямые угрозы. Рычаги для этого у них есть – запросто арестуют личные банковские счета за кордоном, а потом и самих хозяев, сославшись на ту или иную статью своего собственного закона, и никто нашим горе - правителям не поможет. Они ведь плохо в школе историю учили и потому не знают, что точно так же союзники уже поступили с нашими сановниками и чиновниками в начале века, когда рухнула империя, а белые проиграли в гражданской войне!

- Союзники! – Вдруг опять вскричал старичок, и только сейчас я понял, кого же он мне напоминает своей гордой осанкой и своими яростными словами – кажется, генерала Константина Васильевича Сахарова, заместителя нового Главнокомандующего русскими войсками Сибири генерала Войцеховского, который стал во главе обреченной армии сразу после предательства союзников и изоляции силами эсеровского политцентра в Иркутске Адмирала! – Они на русской крови и русских костях  отпраздновали победу, а теперь лезут с ножом к нам в спину! Веками эти дорогие союзники спят и видят, как бы побыстрее стереть с лица земли столь ненавистное им название  Россия!

- Думают, что дожили до своего звездного часа! Но союзники рано радуются, у Лейбы Троцкого с Ульяновым для этой сволочи петля давно готова! – Добавил я слова из речи боевого генерала, и старичок вдруг насторожился. Он даже глаз прищурил. – Так ведь и вышло! В сорок пятом году получили союзники свое по полной программе!

- Так что же случилось в этом памятном сорок пятом году, молодой человек?! – Старичок взбодрился и снова уставился на меня с неподдельным интересом.

- Вторая мировая война закончилась в мае сорок пятого, ваше превосходительство! Союзники два десятка лет снабжали и вооружали поверженную войсками Антанты в октябре девятьсот восемнадцатого года кайзеровскую Германию, толкали усиленно ее на восток – против советской России, за счет которой немцы рассчитывали поправить свои дела. Только ведь возродившаяся Германия своим военным сапогом сначала легко раздавила, как орехи, прогнившие западные демократии, а уж только потом двинула на восток, в сторону советской России, как ей и предписывали ранее западные благодетели. Вышла из-под контроля, как товарищ Ленин с большевиками в свое время!

- И большая война была? Европейская или мировая?
- Очень большая! Мировая! Русских за четыре года погибло более тридцати миллионов человек. Толком не подсчитали до сих пор, ведь тогда паспортов у половины населения не было. Да и когда у нас народ жалели?
 Жизнь – копейка! Чужих детей не жалко, как говорится, а война и пресловутые государственные интересы все спишут, все оправдают. Ну, и всех остальных недалеких европейцев погибло примерно столько же : от голода, болезней, ковровых бомбардировок американцев и англичан, то есть наших тогдашних союзников.
 Вот и выходит: урок не в прок! История учит тому, что ничему не учит наших вождей. И каждый новый правитель пыжится что-то свое, умное и новое, в нее привнести…

- А ведь мы, молодой человек, тогда считали, что после ужасов первой мировой и гражданской войн, после ожесточенных атак и тифозных бараков большие войны на земле в принципе невозможны. Они, как нам тогда казалось, убедили все человечество, что на полях сражений, под грохот снарядов, ни один серьезный вопрос, разве что кроме сокращения числа лишних едоков на планете, нельзя решить! Выходит, мы тогда сильно заблуждались. Теперь, с высоты прожитых лет, я это прекрасно понимаю.

- Урок не пошел впрок! – Мне хотелось побыстрее закончить этот разговор, но старичок, кажется, цеплялся за каждое мое неосторожно сказанное слово. Соскучился, надо полагать, дедушка за восемьдесят лет в тайге по свежим людям и теперь живо всем интересуется.
- Посмотреть, что делается, так голова кругом идет!

-Дражайший батенька, Александр Васильевич! -   Кажется, поспать нам сегодня уже не удастся. Прицепился старикашка ко мне, как таежный клещ. Придется все-таки огорошить его, может тогда наконец оставит нас в покое! А то мои молодцы уж и головы повесили. – Посмотреть только, что делается, голова кругом идет! Работать ведь  совершенно невозможно! Никто не хочет дело делать  - все норовят учить, понукать, приказывать!

 А ведь ни опыта, ни положительных знаний – одна фанаберия. Опять новый закон? Нет уж, увольте! Дело не в законах, а в людях. Мы строим из недоброкачественного материала! Я поражаюсь, до чего все испоганилось! Что можно делать при таких условиях, когда кругом либо трусы, либо воры, либо невежи! Если бы вы вместо ваших законов расстреляли пять-шесть мерзавцев, это нам помогло бы больше!

- Откуда вы все это знаете, дорогой мой?! – Старичок от удивления даже встал, а молодой ротмистр Долгушин вытаращил на меня свои неотразимые рачьи глаза.   
- Вы знаете, уважаемый, - я сделал постное лицо, - я довольно долго занимался историей белого движения, а уж речи Сахарова, Феофилова, Войцеховского и тем более командира  ижевцев генерала Молчанова изучил достаточно  основательно. Мне хотелось понять этих людей – узнать, чего они хотят, за что они воюют, за какую страну и какой режим? Что движет ими, чего хотят, за какую правду кровь проливают свою и чужую?

 Точно такие же мысли, надо полагать, терзали и мучили уходивших из далекой станицы Иннокентьевской в метель, в слепящую пургу, в пугающую неизвестность донельзя измученных людей – сколько можно терпеть, и ради чего, и когда же наконец все это кончится?! Не пора ли выходить из этой проигранной политической игры, не ожидая, когда беспощадная колесница кровавого русского лихолетья, как та знаменитая гоголевская лихая птица-тройка, подомнет их под себя, обратит в пыль и пепел очередной русской смуты?!

- Послушайте меня, юноша!! – Старичок взволнованно заходил по комнате. – Этого вы решительно нигде не могли прочитать! Этого вам решительно никто не мог сказать! Потому что этого никто не фиксировал! Это мог знать только очевидец!!! Только тот человек, кто был тогда там! Повторяю, только тот, кто шел тогда вместе с нами в эту ужасающую ночь! Вы слово в слово повторили то, что я слышал тогда своими собственными ушами. Мы уходили из Иркутска в страшную слепящую метель, словно небеса послали на землю свое проклятие – и белым, и красным, и союзникам.
 Мы были в таком отчаянном состоянии, что передать простыми человеческими словами его просто невозможно! Можно было кричать до одури, рвать на груди рубаху, грызть мерзлую землю, но изменить уже ничего было невозможно.
 Надо было дать измученной стране и народу хоть какую-то передышку, потому что в братоубийственной войне обе стороны дошли до предела! Именно тогда я и ряд моих товарищей вопреки приказу Главнокомандующего вооруженными силами генерала Войцеховского повернули свои оглобли назад, а вовсе не на юго-восток, к китайской границе, потому что мы уже не верили ни в слова покойного Адмирала, ни в слова нынешнего главкома : перебесится русский мужик, снова войдет в разум, и тогда можно начинать все сначала!

Что мы ему обещали? Свободу? Да у него этой свободы и так немеряно! Землю? Да ее в Сибири валом! Устал народ воевать, устал. А большевики поманили его новым миром, они ему землю и волю дали, войну прекратили. И мужик им поверил. И потому наше белое движение было обречено. Вот так мы здесь и оказались.
 Продолжайте, поручик, прошу извинить, что перебил вас – уж больно за душу взяли меня своим словом, сыпанули соль на старые раны…

- А на союзников особо не надейтесь, дорогой мой Александр Васильевич! – Я так же бесстрастно продолжал воспроизводить речи белых генералов, только теперь уже старого заслуженного вояки генерала Хорвата, тогдашнего управляющего российской Восточно-китайской железной дорогой. Эту мысль он высказал адмиралу Колчаку при встрече, в тогда еще русском городе Харбине. – Предадут и продадут вас вместе с потрохами, как у нас в народе говорят! Они ведь, по правде говоря, и за людей нас, русских, никогда не считали и сейчас не считают, а великую нашу тысячелетнюю Россию-матушку до сих пор числят как бы ничейной землей с временным населением.

- А ведь он был прав! – Вскричал старичок.
-  Стопроцентно прав, ваше превосходительство! – Охотно поддакнул я. - Если коротко, то вернулись сейчас все мы снова к началу двадцатого века, на сто лет назад. Союзники делают что хотят и как хотят, а наши правители и слова сказать против не могут!
Мы берем кредиты на западе, строим экспортную трубу, снабжаем союзников «от пуза», как говорится, сибирским газом и нефтью, и это делается в то время, когда свое собственное население топит печки дровами или кизяками, а то и просто мерзнет годами, если не десятилетиями, а потом на вырученные от продажи газа деньги покупаем там же, на Западе, новые трубы, чтоб опять продолжать бесперебойно снабжать газом и нефтью наших драгоценных союзников, а в результате такой вот премудрой стратегической государственной политики – у них сытое и очень довольное жизнью население и, разумеется, процветающие страны, а у нас обозленное голодное население и нищая страна!
 И реальная  перспектива русского бунта. Так, говорят, было при царях – так ведь и теперь то же самое делается!
Так что по большому счету ничего с тех пор в нашей стране не изменилось – старушка история опять дико посмеялась над нашей убогой многострадальной Россией, которую непонятно за какие грехи кто-то всемогущий определил на роль мировой жертвы, чтобы на примере России всему миру показать, как жить нельзя! У нас опять две России, которые не понимают и даже ненавидят друг друга : опять у нас верхи - отдельно, низы – отдельно. Власть снова не создает себе опоры ни в городе, ни в деревне.
Она не любит и не бережет свой собственный народ. Она опять повторяет те же ошибки, что уже были сделаны сто лет назад. В стране, где половина мировых черноземов, нефти и газа, бедность в принципе невозможна.

 Потому что бедность разрушит любой режим в любой стране – бедные живут с постоянным ощущением дикой несправедливости. И как там в песне поется – «и молчали до поры, да точили топоры!» А можно ли с таким настроем хоть что-то стоящее построить? Обиженный человек не заинтересован хорошо работать! Опыт истории кричит об этом… Чем кончилась такая многомудрая государственная политика в памятном девятьсот семнадцатом году, вы и сами прекрасно знаете. И мало кто думает сейчас, что она в принципе кончится как-то иначе! «Летай иль ползай – конец известен!»

 Вместо пустых цветных долларовых бумажек надо за Богом данные нам ресурсы – нефть, лес, газ, уран, титан – получать на Западе то, что нужно стране! Вкладывать вырученные деньги надо в человека, в производство наконец, в инфраструктуру, в дома и дороги, как это Петр Аркадьевич Столыпин пытался делать.

Здесь вкладывать, в своей родной стране, а не прятать за кордоном, постепенно доводя Россию до очередного русского бунта! Умные все стали, а работать некому! Можно, конечно, попытаться заменить русских работников иноземными – завести сюда арабов или китайцев и заставить их пахать на правящую верхушку. Только ведь во втором или третьем поколении эти новые россияне обязательно бунт подымут! Как негры в Америке!

 Да и пробовали наши правители уже это сделать - завезли при премьере Горемыкине, кажется, в Россию полмиллиона молодых китайцев, которые заменили на шахтах и лесозаготовках мобилизованных на войну с немцами русских мужиков. Сначала хозяева и власти радовались (китайцы не пьют!) да прибыли подсчитывали (вкалывают за себя и за того парня), а потом кровавыми слезами умылись – ведь те китайцы поголовно пошли в красные революционные карательные отряды и потом вместе с латышами и немцами столько русских по всей России покрошили, что до сих пор старики содрогаются…

 - Интересное дело, однако! – Почему-то в ответ на эти слова разочарованно протянул розовый старичок. – Значит, все обильные жертвы на русской ниве были напрасны и великий большевистский эксперимент по революционному социальному переустройству старого общества не удался? Жаль, господа, очень жаль! Впрочем, все у нас еще впереди, так что, надеюсь, подробно выясним все вопросы и проблемы. А сейчас вам надобно отдохнуть - вы, я вижу, - порядком устали с дороги. Так что пока отдыхайте, господа, а потом поговорим на эту тему более подробно!

Старичок вежливо раскланялся, а его внучок проводил нас через другую дверь в соседнее здание, где нам отвели огромную комнату с шестью кроватями – видимо, это была гостевая. Хотя если здраво рассуждать, какие здесь в принципе могут быть гости, если за последние восемьдесят лет мы здесь - первые люди с большой земли?!
- Ну, господа офицеры, как вам старичок? – Виктор первым нарушил молчание. Он устроился на кровати в углу, у окна, из которого ничего, кроме темной громады леса,  толком и не видно. – Сдается мне, что лет ему не меньше ста! И он если и не настоящий монархист, то бывший колчаковец точно! Интересно только, как ему удалось так хорошо сохраниться? Климат здесь другой?!
- А нас не подслушают? – Я покосился на двери.

- Нет! – Тут же весело ответил Виктор. – Да и что им это даст по большому счету? Мы сами с ними всеми секретами поделимся, на все вопросы охотно ответим. Потому нам и дают такую приятную возможность хорошо отдохнуть и крепко  выспаться, понял, командор?!
Кажется, разведчик прав. Какой с нас сейчас толк, если мы с ног валимся?! А вот завтра они устроят нам допрос с пристрастием! Я сбросил с себя все свои лесные доспехи, пропитавшиеся болотными запахами, кажется, на всю оставшуюся жизнь. Виктор спрятал под матрац пистолет, под подушку – гранату, а к колену привязал небольшой нож, прикрыв его подштанниками. Мишель сунул под подушку пару пистолетов. Я ничего не стал никуда совать или прятать – все равно не успею толком ими воспользоваться, особенно если на меня ночью вдруг человек пять дюжих варнаков сразу навалится. Но мне почему-то казалось, что ничего с нами плохого здесь не случится. С этими мирными мыслями я скоро и уснул…

Пробуждение наше было точно таким же, как у помещика Павла Ивановича Чичикова в доме добрейшей Настасьи Петровны Коробочки. Солнце заглядывало к нам в окна, а вместе с ним интересовался нашими делами жеребенок. Он уставился почему-то на меня одного своими лиловыми глазами, словно желая что-то спросить. И только теперь до меня дошло – его внимание привлек болотный запах, который исходил от нашей походной одежды. Окно в комнате было слегка приоткрыто, и потому он так внимательно принюхивался. Я подошел к окну, вытаращил на него глаза и громко рыкнул – он в ответ мотнул головой и сразу же отскочил. Точно так же, как у Коробочки, окно наше выходило то ли на конюшню, то ли на скотный двор – там разгуливали упитанные задумчивые куры и непонятно как затесавшийся к ним резвый любознательный жеребенок.

Я начал припоминать – было ли открыто это окно накануне вечером, но так и не смог толком ничего вспомнить. Товарищи мои тоже проснулись и потому то ли с интересом, то ли с удивлением наблюдали за моими действиями. Я кивнул им и выразительно показал глазами на окно. Виктор тут же отрицательно мотнул головой – это означало только одно : никто к нам ночью не входил.
- Ладно, славяне, пора вставать, а то хозяева, поди, нас уже заждались! – Он порылся в своем рюкзаке и вытащил запасные брюки и куртку. Капитан сразу переоделся, а вот разведчик задумчиво тряс то один комплект, то другой, но в конце концов обрядился в свой прежний. Мы оделись и вышли в коридор. Там в углу горела какая-то лампада, свету дававшая мало, но коптившая хорошо.

 Я толкнул ногой первую попавшуюся дверь, справедливо полагая, что она обязательно куда-нибудь нас выведет. Дверь вывела нас в этот самый птичий двор. Куры мгновенно разбежались, а высокий голенастый петух с шикарным гребнем не на шутку рассердился, раскудахтался, налился кровью и уже приготовился нас атаковать, но тут из-за угла дома вдруг появился вчерашний караульный Гордеев. Он прикрикнул на расходившегося петуха и поинтересовался – а не угодно ли чего нашей милости? После этого нас препроводили во двор, где у белоствольной березы стоял умывальник.
- Доброе утро, господа! – Из канцелярии появился молодой ротмистр Долгушин. – Как спалось вам ночью? Хорошо? Вот и прекрасно! Не желаете ли отобедать в офицерском собрании? Ну, тогда милости просим!

Отказаться было решительно невозможно, и вскоре мы топотали своими башмаками прямо по улице вслед за подтянутым ротмистром. Идти нам на этот раз пришлось недолго – буквально через три дома улица причудливо поворачивала, и нашему взору открылась другая : точно такая же, только немного подлиннее.

 Наш провожатый вошел в первый же дом, и мы последовали за ним. И тут все то же – высокое деревянное крыльцо, полутемные сени и просторная комната. Только здесь сидело за длинным столом десятка два господ офицеров - в старорежимных кителях, с крестами на груди, а некоторые почему-то с аксельбантами. Они изумленно уставились на нас, словно на невиданное заморское чудо или космических гостей.

- Доброе утро, господа офицеры! – Громко сказал я на правах старшего, едва ротмистр сделал шаг в сторону. Мишель щелкнул каблуками, а Виктор слегка поклонился.
- Прошу вас к нашему столу! – Это произнес высокий худощавый полковник с пронзительными глазами и с двумя георгиевскими крестами. «Совсем как у Адмирала Колчака! И что-то уж сильно похож на него! Уж не сынок ли это Адмирала и Анны Васильевны Тимиревой?» – Почему-то подумалось мне. Не знаю, обладал ли даром читать чужие мысли полковник, но он  слегка улыбнулся и тут же сказал :
- Нет, поручик, не сынок, хотя знающие люди постоянно говорят, что я сильно похож на Адмирала!
- Простите, господин полковник, но должен особо подчеркнуть, что мне это тоже сразу же бросилось в глаза! Внушительное сходство! Поневоле обратишь внимание!
- Вы, поручик, знакомы с самим Адмиралом?! – Все лица за столом опять мигом повернулись ко мне. И с интересом уставились. Интересно – чего от меня они ждут?
- Наполовину, ваше высокопревосходительство! – Играть так играть, где наша не пропадала! Заодно прощупаем, чем здесь дышит здешняя офицерская масса.
- Не понял вас, поручик! Поясните свою мысль!

-  Я его знаю, а вот он меня – нет! Потому я сейчас вот так образно и выразился, господа! – Легкий шепот то ли возмущения, то ли восхищения. – Вы знаете, я довольно долго занимался историей России в целом и историей белого движения в частности, и потому немного знаком и с Адмиралом, и с некоторыми другими политическими и военными фигурами. Будет у вас желание – как-нибудь расскажу поподробнее, что с ними стало, если это кому-то вообще будет интересно. Но только не сегодня, господа!

- Все ясно! Прошу к нашему столу, господа офицеры! Чем богаты, тем и рады! – Полковник широким жестом пригласил нас. Мы уселись с краю. Для этого сидевшим за столом пришлось немного потесниться. Интересно мне однако – они нас не ждали или же это определенная дань моде? Заранее не могли позаботиться или все же решили продемонстрировать нам, как высоко здесь нас ценят?!

- За Адмирала!!! – Все разом встали. Подняли полные, до краев, рюмки. Мы тоже встали и тоже подняли свои рюмки, однако пить в отличие от всех остальных не стали. Это, похоже, не ускользнуло от зорких глаз полковника.

- Господа гости! Отведайте нашего зелья!
- Мы не пьем, ваше высокопревосходительство!

- Это почему же, поручик?! – И опять за столом все лица повернулись к нам. Все офицеры до синевы выбриты в отличие от деревенских мужиков-старообрядцев, которые все поголовно бродят с бородами. Наверное, здесь все люди по своему социальному положению различаются именно бородами. И тут мне невольно пришла в голову курсантская шутка середины застойных семидесятых : чем отличается русский царский офицер от советского? Царский офицер до синевы выбрит и слегка пьян, советский – слегка выбрит и до синевы пьян. Я с трудом сдержал ироническую улыбку – не так поймут! Сейчас все трезвые, ловят каждое слово и каждый взгляд, так что надо держать свои чувства в кулаке.
- В детстве не научили, а теперь поздно уже начинать!

- Ну это дело поправимое! – Произнес полковник и все почему-то заулыбались. Я пододвинул к себе огромную сковороду с жареной картошкой и белыми грибами и положил на свою серебряную тарелку довольно приличную, по моему мнению, порцию. За мною тут же последовал Виктор, но он явно обошел меня, потому как выложил на тарелку чуть ли не треть содержимого. Мишель, как всегда, был последним. Еды было довольно много, даже слишком много, но была она отнюдь не изысканной – картошка, грибы, яблоки, огурцы, жареное мясо, окорока, балыки, всевозможные лесные ягоды. Сидящие за столом плеснули в свои рюмки очередную порцию цветной водки (или наливки?), а я демонстративно – через весь стол - дотянулся до огромного графика с клюквенным морсом и наполнил бокалы себе и товарищам этим прекрасным напитком.

- За святую Русь! – Полковник встал и первым поднял бокал. Затем вставали еще два или три десятка раз. Потом уже пили сидя, потому как даже самые крепкие мужики уже стоять не могли. Пили за процветание державы, за хороший урожай, за прекрасных дам. Наконец дошли и до гостей.
- Господа! – Какой-то пожилой лысеющий капитан встал, пошатываясь, с другого края стола. – Предлагаю тост за русских храбрецов, которые не побоялись пройти кольцо поганых болот и пришли к нам, подобно нашему Адмиралу!

 Кто-то принес гитару – и за столом зазвенели русские романсы. На разные голоса. И хотя исполнялись они проникновенно, с дрожью в голосе и со слезами на глазах, однако чувствовалось отсутствие профессионализма. Пели все от души, и это было самым главным. И, похоже, всех присутствующих офицеров это вполне устраивало – до тех пор, пока семиструнная страдалица не дошла наконец до нашего разведчика.

 Он взял ее в руки бережно или осторожно, как дорогую и бесценную вещь, долго любовался ею, а потом с надрывом запел :
        Четвертые сутки пылают станицы…
        Слезами исходит родная земля…
        Раздайте патроны, поручик Голицын!
                А всем офицерам надеть ордена!

Разговоры за столом мгновенно стихли. Лица у всех сразу напряглись! А Виктор рвал душу отчаянными словами. Кое у кого на глазах даже навернулись слезы.
        Последний раз сойдемся завтра в рукопашной,
        Последний раз России сможем послужить!

Ну, теперь нас здесь точно не грохнут – в музыкантов стреляют только в Техасе. Там живут дикие люди – простые и прямые, как стрелы апачей, не обремененные особой человеческой моралью, скотники и конюхи, непонятно почему гордо именующие себя ковбоями, а здесь – русские офицеры, потомственные голубые князья. Не знаю, перехватил ли мою мысль Виктор или же это было простое совпадение, но он затянул именно эти строки :
        Господа офицеры,
        Голубые князья!
        Я, конечно, не первый
        И последний не я…

 За столом больше не пили и не разговаривали – все напряженно слушали нашего разведчика. Почти час он потрясал их своим талантом. Наконец, выбрав паузу, встал полковник – все сразу же повернулись к нему.

- Господа офицеры! Я от себя лично и от всех вас хочу искренне и от всей души поблагодарить нашего юного корнета! Он доставил нам истинное наслаждение! И потому я предлагаю выпить за таланты, на которые способна только русская земля! За талант и за Россию!
 - Господа! – Следом за полковником встал знакомый нам розовенький старичок Долгушин. – Покойный ныне мыслитель Ренар как-то сказал умные слова: скопище людей превращают в нацию две вещи - общее великое прошлое и общие великие планы на будущее! Здесь, за одним столом, благодаря судьбе и случаю собрались представители прошлого и представители будущего! За нашу великую Россию, господа, которая вечна и неповторима! За процветание державы! За настоящих русских офицеров! За настоящих русских героев!

Кажется, нам пора проветриться. Сейчас все сидящие за столом в таком интересном состоянии, что никто никого толком не слушает – каждый порывается что-то рассказать, не обращая внимания на то, слушает ли его кто или нет.
Я тихо вышел на воздух, Виктор и Мишель почему-то остались там, - видно, они не хотели, чтобы вслед за нами тут же вывалило и все общество в голубом подпитии. Солнце садилось, и его косые лучи скользили по вершинам елей и кедров. Я сел на скамейку и блаженно протянул ноги. Однако не успел я насладиться свободой, как ко мне подрулили два каких-то офицера – они изящно щелкнули каблуками и слегка наклонили головы.  Мне не оставалось ничего иного, как ответить им кивком головы, который они тут же, не мудрствуя лукаво, приняли за приглашение и потому повалились на скамейку рядом со мною.

- Скажите, поручик, - глаза у одного синие, а у другого черные, - а вы и вправду прошли кольцо окаянных болот?!
- Конечно! – Я выдержал их пьяный взгляд. – Да и зачем нам врать, скажите на милость?! Мы ж не маленькие дети, нам сказки и выдумки ни к чему! Да и вы люди, надо полагать, опытные и бывалые, и легко можете уличить нас. А зачем нам это?! Тем более здесь, в этом диком лесу, где нас никто не знает и потому наше вранье или сказки про несовершенные подвиги по достоинству не оценит?!

- Тогда скажите, за каким хреном вас сюда потянуло?!
- Тунгусский метеорит! – Коротко ответил я. – Сто лет назад без малого упал тот метеорит, а вот до сих пор будоражит народ! Ведь на месте падения никаких осколков и вообще каких-либо его следов до сих пор так и не нашли. И потому периодически находятся храбрые люди, которые хотят докопаться до истины. Интересно им знать – одни мы во вселенной или еще кто-то есть. Так что мы, господа, не первые. И мы, наверное, не последние в этом длинном ряду искателей приключений. Все загадочное и необычное тянет, как магнитом, к себе людей. Уж такова натура человека!

- А чего же тогда вы, поручик, сюда приперлись, ведь тот знаменитый метеорит упал совсем в другой стороне?

- Тот метеорит, господа офицеры, запросто мог при падении отрикошетить, - я отвечал заученно, - и улететь сюда. По всем многочисленным расчетам именно так и выходит. На основании последних данных и с помощью новейших сверхбыстродействующих вычислительных машин нам удалось вычислить вероятную скорость, примерную массу и теплоемкость упавшего космического объекта, его возможную суммарную мощность и выделенную при падении тепловую энергию. Потому мы и направились сюда, в необитаемые болота, даже не предполагая, что здесь могут быть живые люди! Мы искали осколки метеорита, а вовсе не людей.

Потому сильно удивились, когда совершенно случайно напоролись на поляне на древнерусских мужиков. Мы долго думали – подходить к ним или же обойти стороной, ведь неизвестно, как эти варнаки или шибельники примут нас!

- Наши предки живут здесь со времен Адмирала! – Ляпнул один из них. А второй мотнул головой и добавил :
- И даже раньше! Некоторые живут здесь общиной со времен царя Петра Великого. Кто не захотел новую веру принимать, кто от поголовной солдатчины спасался, а кто просто попытался здесь новую жизнь начать! Вот так и живем! Живем – не тужим! А что там, в России, нового? Мы ведь не имеем оттуда вестей после гибели Адмирала!

- Большевики взяли власть в результате долгой и упорной гражданской войны, - я тщательно подбирал и взвешивал слова, стараясь ничем не обидеть своих новоявленных знакомых, - и начали наводить порядок в порядком одичавшей стране. За два десятка лет навели порядок, создали великую мировую державу, построили светлое будущее, положив при этом немеряно и несчитано людских жизней. А потом была вторая большая война с Германией, которую десять лет щедро вооружали и усиленно толкали на восток наши вековые геополитические противники - Англия и Америка. Им ненавистно само слово Россия, они хотели бы навечно стереть ее с карты мира, как об этом перед смертью сказал своим офицерам генерал Каппель.

И в результате таких вот объединенных усилий наших бывших союзников по первой мировой войне в тысяча девятьсот сорок первом году на Россию опять вся Европа поперла буром, как это уже было в восемьсот двенадцатом году, только теперь вместо бравых корсиканских гвардейцев Наполеона Бонапарта шли танковые бронированные армады, знаменитые немецкие железные клинья, как это было еще при великом русском князе Александре Невском на Чудском озере. Правда, и на этот раз опять все кончилось точно так же, как и в старательно подзабытом всей «надменной и беспамятной» - по Пушкину – неблагодарной Европой восемьсот двенадцатом году! Помните, господа, песню : «Едут, едут по Берлину наши казаки!». Только теперь не лихие донские кони, а мощные уральские бронированные машины рвали своими гусеницами расплавленный и побитый снарядами асфальт поверженной вражеской столицы.

Что бы там ни говорили, но не мы к ним первые с огнем и мечом пришли и учинили такое, что и за тысячу лет не забудется! То ли тридцать, то ли сорок миллионов своих жизней опять на алтарь победы русские мужики положили, но фашистскую Германию все-таки ценой великих жертв,  к изумлению всего остального мира, победили, неблагодарную и беспамятную Европу спасли от гибели.
А потом кормили и содержали ее еще сорок лет, пока у самих жратва не кончилась. А в одна тысяча девятьсот девяносто первом году от рождества Христова родные внуки большевиков-интернационалистов, наплевав на мнение всего народа и всякую мораль и здравый смысл, развалили великую мощную страну, развели ее по национальным квартирам на радость нашим вековым врагам, назло и во вред своему народу и устремлениям своих родных дедов.

 Запад всегда ненавидел Россию и боялся России, ему ненавистно было даже само это слово и потому он сначала просто не поверил такому неожиданному счастью – свои же правители развалили мировую вековую державу. Да и как в это сразу можно поверить – ведь такого в истории цивилизации еще никогда не было!
Гибли великие империи от недалеких своих правителей, от рук варваров, от бунтов черни, но чтобы верховные правители сами, своими руками в здравом уме и ясной памяти развалили свой собственный дом, - такого история еще не знала со времен фараонов!

И опять наша многострадальная тысячелетняя Россия оказалась под пятой супостата, только непонятно какого – своего родного или заморского. Своими руками наши недалекие правители доделали за наших врагов грязную работу образца семнадцатого и сорок первого годов под шелест слов о новом мировом мышлении, под вопли про перестройку и гласность, за демократию и права человека, за незабвенную слезу абстрактного и потому горячо ими любимого ребенка. Они опять, как и их бывшие легендарные в пыльных шлемах деды - космополиты, неплохо устроились на шее русского народа, очень неплохо.

 Они уселись и правят Россией, как будто своей местечковой лавкой или аптекой. Их мораль начинается и кончается собственным карманом. Но ведь вечно там сидеть они не смогут! Увы, им этого не дано. В силу ряда вполне объективных причин.

Умные все стали, а работать некому!
 Все хотят рулить страной, все рвутся к великим делам, а навоз вывозить и лес валить некому! А вы же знаете из истории, что только трудом любая держава держится и живет, созидательным и производительным трудом своих граждан.

 И чем именно и когда кончится великая русская смута на этот раз – разве что одному Богу известно! Вот такие дела, господа!

- Поймите нас правильно, поручик, мы здесь родились и выросли! В этом глухом и диком, но родном нам, лесу. Мы считаем его самым лучшим местом на земле. И мы никуда не хотим отсюда уходить! И здесь ничего не хотим менять. И никого здесь не ждем, потому как сами живем, как дай Бог каждому. Но нам, как всякому нормальному человеку, хочется знать многое. Мы ведь ничего толком не знаем – ни про самолеты, ни про автомобили, ни про пароходы. Нам интересно абсолютно все, что вам давно и хорошо знакомо, на что вы просто не обращаете внимания.
 Мы живем в этой глуши и считаем, что это самое прекрасное место на земле, потому что это наша родина и другого места мы просто не знаем, так что нам просто не с чем сравнивать, а ведь очень хочется знать – куда весь мир ушел, каких высот достиг!  Наши деды поселились здесь со времен Адмирала, а до них тут жили другие люди – отшельники, миряне, еще со времен Петра Великого. С тех пор сюда иногда заходили свежие люди, приносили разные вести, одни ужаснее других, и старики после этого каждый раз переносили решение о возвращении на большую землю!

- Господа! – Я смотрел им прямо в глаза. – Не спешите с возвращением! Вас там никто не ждет. И вы там, по большому счету, совершенно никому не нужны. Вам там трудно будет найти свое место! Другая страна, другие отношения, другое государство. И другая политика! После развала Союза, который в приснопамятном девяносто первом году провернули внучки тех самых большевиков-интернационалистов, что победили в гражданской войне, за пределами своей исторической родины осталось более тридцати миллионов русских, грамотных, толковых, умных, но про них в Кремле просто-напросто забыли, а когда они попытались напомнить о себе, то их живо приравняли на своей исторической родине, где они когда-то родились, выросли и получили образование – вы только представьте себе весь ужас такого жуткого положения! - в правах к африканцам, к бушменам или арабам. Так что не спешите с возвращением, господа.
Пусть сначала наиграются в свои тайные аппаратные игры ненасытные демократические и бывшие коммунистические наши политики! Амбиции у них гораздо круче, чем даже у приснопамятного и вам хорошо известного демократа Александра Федоровича Керенского : «Выше меня только бог! Я не уйду! Как я скажу, так и будет! Вот такая загогулина!»

- Ну, знаете, поручик, дураков на Руси всегда хватало! Она за тысячу лет всяких и разных перевидала – и босяков, и самозванцев, и самодуров! Вы нам лучше скажите: какие там сейчас самолеты? Времен штабс-капитана Нестерова или получше все же?! Этажерки или же посолиднее?!
- Высотные. Скоростные. Реактивные. Вы знаете, даже на соседку нашу небесную автоматический самокат запустили – грунт, говорят, оттуда привезли. Так что небесная наша соседка Луна перестала быть загадкой : воды там нет, воздуха нет, грунт твердый, марсиан тоже нет, ни живых, ни мертвых. И, похоже, никогда и не было, иначе хоть какие-то следы остались бы.
 А теперь вот на Марс и на Венеру уже собираются спутник послать – может там вода есть. Ведь не исключено, что человек произошел не от обезьяны, как некоторые до сих пор наивно полагают, а заброшен сюда с других планет! Может быть падение Тунгусского метеорита в июне девятьсот восьмого года и есть неудачная попытка космических гостей снова причалить к нам?! Слухов и домыслов на этот счет много, но точных данных нет. Нет, повторяю, ни единого реального и общепризнанного факта контакта с представителями иных миров или иных цивилизаций. А вот слухи и рассказы о встречах с загадочными субъектами идут косяками! Тысячами и даже миллионами…

- Так вы уверены, что гости к нам все-таки прилетают?
- Разумеется, господа! – Я откинулся на скамейке. Они с детским недоверием уставились на меня. – Я не просто уверен – я в этом убежден! Правда, доказать или обосновать это не могу. Потому как нет ни единого факта, а сами представители на прямой контакт не идут.
- Знать, время для этого еще не пришло…

- Давайте, господа, рассуждать здраво. Но для этого себя надо поставить на место космических пришельцев. Войдут вдруг они в контакт с землянами – передадут им свои технологии, свою технику, свои знания и секреты. И что тогда здесь начнется?! Война миров! Когда война на земле обычно начинается? Правильно, когда одна из сторон вдруг получит перевес! То есть война начинается тогда, когда в мире рушится привычное равновесие. И вот представьте себе на мгновение, что будет: как только инопланетяне улетят на свою планету или звезду, то те земляне, которым они по простоте своей душевной космической, передали бесценные знания и прорывные технологии, возомнят себя земными богами – вдруг захотят жить долго и счастливо, править возжелают всеми остальными неразумными жителями. Так что может оно и к лучшему, что они пока не предпринимают попыток вступить с нами в официальный межзвездный контакт.

- Вы хотите сказать, что ничего хорошего из этого не выйдет? Хорошо, согласны с вами в общем и целом, хотя могли бы и поспорить в некоторых аспектах. Однако скажите нам, ведь они могли бы реально помочь человечеству – например, избавиться от некоторых пороков и болезней. Раз уж создали или занесли сюда когда-то людей, так пусть и воспитывают, так сказать, воздействуют на них в нужном направлении! А то все пущено на самотек. Непорядок, однако…
- Мы не знаем про них ничего! – Я скептически осмотрел своих собеседников. Они сидели с постными лицами. – Повторяю, мы ведь про них ничего толком не знаем! Нет достоверных данных! Отдельные, если не сказать, отрывочные сведения имеются, проверить которые совершенно невозможно. Может и воздействуют!
- А откуда они прилетают?

- Хороший вопрос! – Я сладостно потянулся, хрустнул суставами, но господа офицеры сидели смирно и смотрели на меня, не мигая. – Раньше говорили просто: прилетают из глубин космоса! Но ответ общий и неконкретный, и потому не всякого удовлетворит. «Бог создал Землю!» - Так обычно батюшка в церкви отвечает, и все, больше вопросов ни у кого нет! Коротко и ясно! Но потом деятели церкви стали уточнять – «Бог за семь дней создал Землю!»
- Оригинальный у вас, однако, взгляд на жизнь! – Мои собеседники как-то странно переглянулись. – Такое впечатление, поручик, будто вам сто лет в обед!

- Вы меня в чем-то подозреваете?! – Я посмотрел им прямо в глаза, они выдержали мой взгляд спокойно – да, таких не проведешь, таким лапши на уши просто так не навешаешь! – Уж не хотите ли вы сказать, что я один из  тех самых небесных или звездных посланцев?!
- Нет! Просто нам нравится ваш ход мыслей! И потому мы невольно сравниваем свои знания и понятия, то есть знания людей начала двадцатого века, с вашими конца двадцатого века. Дистанция между ними не маленькая – восемь десятков лет! Так что поневоле возникает жгучий интерес, тем более что вы так увлеченно рассказываете…

- На земной орбите, - я чеканил слова, - находится еще одна, неизвестная земной науке планета. Раньше все ученые дружно считали, что инопланетяне прилетают к нам с какой-нибудь звезды. Теперь взгляд изменили – она прячется за Солнцем, и потому многие земляне даже не догадываются о ее существовании, хотя об этом писал еще ученик великого Пифагора грек Филолай! А нам поведал об этом академик Казначеев, один из авторов теории новой системы мироздания. Его заинтересовали необъяснимые отклонения планет Марса и Венеры. К тому же, некоторые ученые уверяют, что эта «вторая Земля» иногда все-таки показывает свой небесный лик из-за протуберанцев Солнца. Орбита этой загадочной планеты та же, что и у Земли, так что солнечное излучение то же, а это значит, что условия одни и те же. И потому жизнь там возникла гораздо раньше. И в своем развитии они продвинулись гораздо дальше! Так что, вполне возможно наблюдают оттуда за нами, а может и вмешиваются в нашу жизнедеятельность.   

- А чем их могла заинтересовать наша тайга?!
-Здесь ведь самое идеальное место для космической базы : труднодоступное, глухое, незаселенное, да к тому же рядом  проходят магистральные дороги. Вот до вас мы первые за последние несколько десятков лет с большой земли добрались! А чем внеземные цивилизации хуже нас?! Раз они смогли создать такие  летательные аппараты, которые доставили их сюда из глубин космоса, то наверняка смогли и все остальные вопросы продумать. Но все это на уровне слухов и догадок. Фактов не было и нет!
- Вы всерьез верите в инопланетян?

- А кто докажет, что их нет?! – Вопросом на вопрос ответил я. – Они занесли сюда когда-то жизнь, а может даже и человека. Или же сильно помогли ему в развитии, то есть подтолкнули – и он стал на ноги и взял в руки дубину. А потом и языку обучили, и знания подкинули – то же электричество и радио придарили…
- А почему они уклоняются от встречи с землянами?

- Увы, господа, это выше моих сил! – Я картинно развел руками. – Мы не знаем, какие это пришельцы – добрые или злые? Лично я сильно сомневаюсь в их стремлении к добру. Вы только посмотрите, какие напасти на бедных землян спущены – и комары, и мухи, и бактерии, и непонятные болезни. Так что еще неизвестно, чем может кончиться и для нас, и для них контакт! Вот, например, испанцы, которых краснокожие жители считали богами, истребили почти все коренное население Америки, а это что-то около десяти миллионов человек. Часть перебили неведомым им огнестрельным оружием, часть изрубили, но ведь большая часть потом умерла от тифа, туберкулеза, сифилиса и других неизвестных в только что открытой Колумбом Америке болезней. То же самое и здесь может быть!

Но вы можете проверить это – в 2013 году ожидается очередной визит инопланетян, как нас хором уверяют космонавты с мировым именем, а также примазавшиеся к ним уфологи. Они прилетят сюда, чтобы проверить, что же произошло с их посланцами, которых последний раз они заслали сюда две тысячи лет назад! Христа после распятия его на Голгофе они же забрали – «и вознесся он на небо». Так, кажется, писано! А вот как он вознесся – неизвестно. То ли душа его туда ушла, то ли тело. Но факт этот однозначный, сомнению не подлежащий. Так что все в этом убогом мире делается согласно священной книге - Библии! Читайте, господа, книгу – источник знаний!

- Да мало ли что можно написать! Так что теперь всему верить?! – Это сказал один, а второй посмотрел на меня, сощурившись, словно оценивая, и изрек:
- Интересные вещи вы рассказываете, поручик! В средние века в Испании или там во Франции вас за такие кошмарные речи давно бы на костер отправили.

- Господа! – Я тяжко и длинно вздохнул. – Мы не в Европе! Это во - первых. А во - вторых, вы можете эти  так называемые смелые или даже бредовые предположения проверить очень скоро – через каких-то жалкие десять лет! Надеюсь, дикий рев и свечение межпланетного корабля  можно будет наблюдать и здесь, ведь падение Тунгусского метеорита было видно и слышно на всем пространстве от Камчатки до Мурманска! Если инопланетяне есть, если они действительно нас контролируют и направляют наше развитие, то рано или поздно они покажут свой лик землянам! Они просто обязаны вмешаться в дела земные – перед концом света, например, то есть перед сменой одной земной цивилизации на другую. Как в Библии сказано…
- Библия – мудрая книга, и не всем дано ее понять! Но вы согласны с нами, что Бог или эти ваши инопланетяне создали несовершенного человека? Или же он потом сам сильно испортился под влиянием местных условий?

- Точно такой же вопрос я могу задать вам, господа. И с тем же печальным результатом. Никто этого толком не знает. И вряд ли узнает когда-либо. А бумага все стерпит!
  - Скажите, поручик, а люди в стране сейчас какие? Они хоть в чем-то изменились за эти годы? У нас ведь здесь все, как во времена графа Толстого: мужики  зерно сеют и лес рубят, а мы топоры да лопаты делаем. Вот такое своеобразное разделение труда. И главное - все довольны!
- Народ там сейчас испортился! – Я говорил медленно, с трудом подбирая слова. Мне трудно было все и сразу объяснить этим людям из девятнадцатого века. – Смотрит на верхи и думает: а мы чем хуже? Труд почти повсеместно считается позором. «Хлеба и зрелищ!» Умные все стали, а работать некому. Ведь если  раньше только правящая верхушка хорошо жила, то сейчас все стараются. Главное – чтобы у тебя было много денег! А как ты их добыл - украл или заработал – это особо никого не колышет. Про честь и совесть все давно уже забыли,  а если и вспоминают, то только раз в четыре года – перед выборами в государственную думу! Так что опять нужен небесный посланец – как две тысячи лет назад!

Куда ни кинь, а все, господа, опять к этому идет. Все погрязли, все разочаровались, все оскотинились – людям снова нужен мессия! Чтобы пришел и указал путь к светлому будущему, для всех людей, а не только для избранных, как сейчас. Вот как в свое время, в памятном семнадцатом году, в измученную долгой и непонятной империалистической войной крестьянскую великую Россию большевики-интернационалисты пришли и прямо сказали: весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем мы наш, мы новый мир построим! Народ им поверил, пошел за ними, и построил мировую державу, которая переломила хребет германской армии, хотя на нее тогда работала вся покоренная Западная Европа. А ведь до этого - в девятьсот пятом - наша доблестная русская армия не смогла справиться с молодой азиатской японской армией.
-  Скажите, поручик, а белые и красные помирились?!

- Как только фашистская Германия со всеми своими европейскими союзниками в сорок первом году напала на советскую Россию, так все сразу примирились. И все пошли в бой, за единую и неделимую Россию! Генерал Деникин, например, наотрез отказался воевать на стороне немцев, он так и заявил – я с русским народом воевать не намерен! И многие точно так же поступили. Церковь в числе первых призвала народ к священной войне с агрессором. Немцы полстраны заняли, но, как видите, русский народ напрягся и переломил хребет оккупантам. А теперь про ту великую победу власти стараются уже и не вспоминать. Сейчас каждый за себя – один Бог за всех! Опять в стране смутные времена начинаются. И чем они кончатся, одному Богу известно. Кажется, господа, я заговариваться начал!

- Да, дела! – Неопределенно протянули они. – Знать, испортила русский народ демократия. Выходит, правы были генералы нашей белой армии : не приживается она на российской земле – климат тут немного не тот. Ну и как простому русскому народу сейчас при демократах живется?
- Как и раньше! Народ у нас все стерпит! – Я пожал плечами. Как мне объяснить двумя-тремя фразами суть текущего момента этим людям, которые оторвались от действительности как минимум лет на восемьдесят и знают ее лишь по дореволюционным книгам да по рассказам своих столетних дедов? – Уж такая у нас страна. Жизнь человеческая – копейка! У нас нет самого главного закона – ЗАКОНА О СТОИМОСТИ ЧЕЛОВЕСКОЙ ЖИЗНИ. А без этого ничего путного ни в одной стране нельзя построить.

Чужих детей не жалко! Так было, так есть и так будет.

 Страна опять, как при царях, разделилась на две части, одна из которых наслаждается прекрасной жизнью и предается всевозможным порокам и развлечениям, а другая старается элементарно выжить! Так уже было.
И чем кончилось в семнадцатом году, вы прекрасно знаете.

 И сейчас основной российский конфликт назревает между людьми, которые стараются как можно больше выжать денег и ресурсов из обреченной на заклание России и шустро смыться на запад, и теми, кому ехать решительно некуда, потому как их никто нигде не ждет – у них ни денег, ни связей, ни акций!
- Так, нам все ясно! Остальное мы уже проходили. А хотите, поручик, мы вас сейчас очень сильно удивим?!

В ответ я лишь  неопределенно пожал плечами : меня сейчас чем-либо удивить практически невозможно, особенно после речей старичка и предводителя. Мои собеседники не спеша встали и отправились куда-то вглубь сада – я последовал за ними. Здоровенное бревенчатое сооружение, амбарный замок на дверях, высокое крыльцо.

 Заскрежетал ключ, отворилась тяжелая дверь, и я невольно ахнул – рубины, густые и алые, словно кровь, изумруды, меняющие свой цвет, как молодая зеленая трава перед дождем, голубые, словно весеннее небо или морская вода, сапфиры – кулоны, перстни, ожерелья, кубки, табакерки, ларчики. Все это богатство – дар царей, королей, князей соседних дружественных или покоренных государств светились, искрились, мерцали передо мной.

- Это лишь часть бывшего золотого запаса великой российской империи, - капитан слегка дернул плечом, - должен особо сказать, меньшая часть, но наиболее ценная. Как вы знаете, в городе Казани половину остатков былого золотого запаса, ту, что не ушла за кордон, ухватили большевики во главе с Лейбой Троцким, а вторую половину удалось взять воинству нашего Адмирала! И так вот вышло, что один обоз пропал по дороге в Омск, в ставку верховного правителя, так сказать, заблудился в вековой уральской тайге и по счастливой случайности оказался тогда здесь. Берите себе, поручик, на память о нас любую вещь – нам не жалко! Здесь, в тайге, все эти камешки и побрякушки абсолютно ничего не стоят. На них даже охотничий нож не выменяешь. Народ здесь прямой  и простой, так что ценит вещи практичные, в быту да хозяйстве нужные. А все эти побрякушки им без надобности. К тому же этот запас немного пополняется. Так что выбирайте, поручик!

- Золотой запас державы, - я тянул время, потому как вдруг на меня снизошла какая-то робость, - был символом ее величия, предметом гордости и опоры! И, естественно, залогом военной победы, потому как на золото в военное время, в отличие от бумажек, можно купить абсолютно все!

- Смелее, поручик! – Господа явно забавлялись моей растерянностью. – Не вы первый, не вы последний! Даже если каждый из нас возьмет себе горсть этих стекляшек, никто и не заметит! Здесь на всех хватит! Видите, сколько их здесь? А золота у нас еще больше. Так что выбирайте себе любую понравившуюся вам  вещь – здесь не убудет! Сейчас не война, так что нам золотой запас не нужен!

Я подошел к стеллажу. Бриллиантовый блеск заиграл перед глазами. Я боялся даже протянуть руку! Бесценные изделия, исторические вещи, государственное достояние России – да я права сюда входить не имею, не то что руками что-то трогать! А эти лесные разбойники стоят себе сзади и раскатисто ржут, как наши полковые лошади.

- Вы знаете, господа, у меня от такого вашего неожиданного предложения даже голова пошла кругом! – Я стоял на месте, словно окаменев, и потому не мог даже притронуться к этим бесценным историческим сокровищам. Они смотрели на меня, как на мальчишку. – Господа, я все же вынужден отказаться! Это же национальное достояние великой России, страны и государства, и потому я просто не имею права вот так запросто что-то себе на память хапнуть!
- Да бросьте, поручик!!
 Вы же сами сказали, что первые лица в общенародном советском государстве нагло и открыто растащили в приснопамятном тысяча девятьсот девяносто первом году все государственные закрома страны по своим личным бездонным карманам – и ничего, все поголовно спят совершенно спокойно, без малейших колебаний своей большевистской или демократической совести. Впрочем, мы их прекрасно понимаем – на то она и власть, чтобы жить всласть!!! Устали ребятки строить светлое будущее для всех граждан России, решили его исключительно для себя создать. Вот и создали. Но потом посмотрели, сравнили с соседями – маловато!!!
Надо бы еще немного улучшить.
Или перестроить.
Вот и улучшили, перестроили, перекроили…
 Ну, а вы, все остальные граждане советской республики, чем хуже?! Они тоже верили и надеялись, как вы сами недавно говорили – им ведь много чего вожди и власти обещали: и мировую революцию через десять лет, и коммунизм через двадцать, и процветание, и изобилие. Да только ничего этого простые люди не увидели!! И вряд ли вообще когда-либо увидят. И потому они никому не верят. Но свое при случае не упустят! Потому как времена сейчас такие пошли. Впрочем, времена и раньше не лучше были.  Уж такова природа человека. Слаб человек и грешен, это известно еще с древнейших библейских времен. Бог создал несовершенный мир, как видите. Так о чем тогда речь?!
 
- Как говорил один мой хороший знакомый, - я все еще никак не мог переломить себя и протянуть руку к бесценному государственному достоянию, - в стране вдруг разом исчезли человеческие единицы, одни нули тут только и остались! А другой добавлял: золотой запас – наша сила, а силы надо беречь! С ним наша великая Россия может всех  союзников снова на колени поставить!

- Оставьте философам да политикам ваши разговоры!! Вы прошли кольцо окаянных болот, претерпели много чего в пути, так что вам положена награда. Поэтому берите себе на память любую вещь. Здесь не убудет!! Видите, сколько здесь всего навалено?!

Да и пригодится ли вообще, хоть когда-нибудь это достояние, это наследие предков нашей разнесчастной России?! Вы же сами сказали, что верхушка предала и продала Россию!! И это бесценное наследие предков также без слез и рыданий она завтра же пустит с молотка. В истории, как говорится, тому примеров тьма! А вам оно очень даже сослужит хорошую службу, когда вы уйдете наконец отсюда! Смелее, поручик!! Вы заслужили награду. Вперед, без страха и сомнений!!!


Отказаться было невозможно!  Превозмогая себя, я с трудом дошел до первого попавшегося стеллажа, протянул руку и взял большой красивый перстень. В первое мгновение мне даже показалось, что он будто обжег меня огнем, и потому я тут же невольно отдернул руку - а за моей спиной послышался ядовитый смешок!


- Поздравляю вас, поручик!!! Вы сделали правильный выбор!! Иного мы от вас и не ожидали! Это - перстень знаменитого авантюриста графа Калиостро, который был принят во времена Екатерины Великой во всех салонах Петербурга! – Это сказал первый из офицеров. А второй добавил сквозь зубы тихо, но так, чтобы я его услышал :
         - У вас, однако, недурной вкус, товарищ Чудновский!!


- Господа, вы, мне кажется, ошиблись! – Я невольно обернулся : прежнее веселье офицеров сразу исчезло, глаза превратились в злые щелочки или дырочки, словно безжалостные пистолетные зрачки. – Я не какой-то там непонятно чем знаменитый ваш товарищ Чудновский, я простой отставной советский поручик Гуляев! Я даже в партию, эту руководящую и направляющую силу советского общества, не вступал в застойные брежневские годы, хотя туда поголовно всех офицеров на веревке тянули, как быков на бойню. Я был единственным беспартийным офицером во всей уральской ракетной армии. Господа, вы ошиблись, уверяю вас!

- Нам тоже хотелось бы в это верить! Но, увы, поручик! Это выше наших сил! Се ля ви, как говорят в Париже…
- Повторяю : господа, вы ошиблись! Я не демократ или большевик Чудновский - я отставной поручик Гуляев!!

- Контрразведка не ошибается! – Капитан с синими глазами вытянулся и звонко щелкнул каблуками. Капитан с черными глазами смотрел на меня как на только что разоблаченного матерого врага, который хочет быстро и незаметно куда-нибудь скрыться.

 – Поверьте, поручик, нам очень нравятся ваши чудесные сказки : и про знаменитый Тунгусский метеорит, и про его черт знает куда улетевшие осколки или обломки, и про базы неведомых инопланетян, и про космические корабли с Марса или Венеры. Все это очень занятно и интересно для обыкновенного человека, так сказать, для простого обывателя, которого интересует все таинственное и загадочное. Но только не для нас! Нам эти сказки уже приелись. Мы и не такое слышали, поверьте нам на слово. Иногда такого наплетут, что сам черт ногу сломит.

- Повторяю в сотый раз, господа, - вы ошиблись! Мне лестно и даже приятно, что меня принимают за высокого ранга кремлевского чиновника, но увы – чего нет, того нет!
- Нет, уважаемый товарищ! Контрразведка никогда не ошибается! Вы слишком хорошо обо всем осведомлены, слишком много знаете. Вы хорошо и разносторонне  подготовлены, если коротко говорить.

- В школе слишком хорошо учился! В обыкновенной деревенской. Могу на карте ее показать – в междуречье Волги и Дона. Народу там было мало, так что старался. И к тому же я любил читать. Лишние знания – лишние печали…

- Не убедили! Не кажется ли вам удивительным или подозрительным, что простой советский человек, к числу которых вы несомненно принадлежите, так много знает? Он легко и просто рассуждает абсолютно обо всем на свете, как будто прожил сто лет и один год. К тому он очень легко, даже слишком легко, бросается фразами и цитатами, которые решительно нигде не мог услышать, разве что из первоисточника!

 Но из всех первоисточников сегодня жив всего лишь один ротмистр Долгушин. И вот этот железный человек, которого уже практически ничем невозможно удивить, - и тот даже рот раскрыл после ваших речей! Такое впечатление, что вы, поручик, присутствовали лично и в вагоне Адмирала, и в комиссии эсеровского политцентра, и в стане изменников-белочехов. Нам с самого начала вы показались очень даже  подозрительным типом.


А ваши умные рассуждения о белом движении, ваши глубокие познания, ваше знание мельчайших подробностей давно прошедшего навели нас на нездоровую мысль о том, что вы явно не тот, за кого себя выдаете! И мы пришли к выводу, что вы потомок того самого красного комиссара Чудновского, что принимал участие в аресте в девятьсот семнадцатом году в царском Зимнем дворце членов Временного правительства демократа Керенского, а потом незаконно судил совместно с этими босяками и хамами, эсерами из политцентра, сданного им политическими проститутками белочехами коновала Гайды в обмен на вагон русского золота и свободу нашего дорогого Адмирала! Дедушка ротмистр Долгушин, несмотря на свой солидный возраст и естественный маразм подтвердил, однако, ваше изумительное сходство с тем самым Чудновским! К тому же мы проверили ваши речи – один к одному вы повторили то, что говорили генералы Волков, Сахаров, Войцеховский. Речи их по памяти были записаны для истории в первые годы, как только наши деды обосновались здесь, в кольце этих окаянных болот.
Так что знать о них могли только люди, которые воевали тогда, восемьдесят лет назад, – либо по эту сторону фронта, либо же по ту. А отсюда железно следует одно из двух : либо вы потомок бывшего офицера обреченной армии Адмирала, либо прямой наследник большевистского агента! Третьего, как говорится, не дано. Как видите, все просто и ясно! И к тому же вы, уважаемый товарищ, изволили бросить нашему зеленому караульному в бешенстве или в ярости одну неприметную фразу, на которую, возможно, кто-то другой на нашем месте и не обратил бы особого внимания – ах, ты, шпынь чудновский!

- Господа! – Я вытер рукавом вспотевший лоб. – Мне очень лестно и даже приятно, что вы принимаете меня, простого отставного советского офицера-ракетчика, за легендарного, надо полагать, большевистского комиссара или его демократического потомка. Повторяю, мне все это очень лестно и приятно, но я должен вас дико и однозначно разочаровать – увы, я никакого отношения ни к покойному комиссару, ни к его прямым коммунистическим или демократическим потомкам не имею! Я простой советский человек, деревенский пацан, бывший армейский офицер. И попал сюда случайно, так сказать, по воле слепого случая!
- Охотно верим, дорогой товарищ! Но мы это здесь не первый раз слышим. Так обычно все изобличенные людишки говорят. Такую пургу начинают нести про тяжелое послевоенное детство, про писанину в школе на газетах вместо тетрадей, про адский труд в поле с пяти лет. Так что вам надо бы придумать что-нибудь поновее или пооригинальнее, чтоб оно отличалось от избитых истин! Мы здесь многое слышали, верьте нам, поручик.

- Мы шли с толпой столичных туристов по указанному туристической фирмой таежному маршруту, по пути напоролись на каких-то лесных контуженных богомольцев, малость побили их из-за совершеннейшего бытового пустяка и потому взяли немного в сторону от указанного маршрута, а потом в местной колонии случился массовый побег каких-то особо важных персон, и начальство тюремного департамента бросило за ними  в погоню целый полк солдат-первогодков, а мы случайно оказались у них на пути – и пришлось нам драпать из зоны боевых действий на первом попавшемся паровозе, чтобы не пасть случайной жертвой озверевших тюремщиков : они ведь сначала всех подозрительных перекрестят свинцовой очередью, а потом уж фамилию будут спрашивать!
 Уж такая у нас армия и милиция. Гребут туда всех подряд, лишь бы план выполнить – и из постели вытаскивают под новый год, и в автобусах отлавливают, а потом изумляются тем дикостям, которые эти служаки творят и в казарме, и на гражданке. Как видите, господа, все просто, ясно и логично.
- Это вам так кажется!

- Я не собираюсь оправдываться, как вы, надо полагать, сейчас считаете. Я говорю вам чистую правду!

- Складно все у вас получается! Как по нотам! – Мои сопровождающие, похоже, и сами поняли, что хватили через край, но сдаваться упорно не хотели. Красивая версия с поимкой потомка легендарного комиссара рушилась у них на глазах, а с этим страшным и ужасным фактом опытные контрразведчики (такими, надо полагать, они здесь себя почитали!) никак не могли смириться.
 – Однако, все это нас не убеждает! Так сказать, не впечатляет! Вы же сами знаете, поручик, что объяснить можно абсолютно все, разве что кроме создания мира или строения космоса. Разумеется, вам перед походом разработали соответствующую легенду. На всякий случай! Но они там одного не учли – жив ротмистр Долгушин! И память его не так дырява, как вам хотелось бы!  Так что, поручик, или кто вы там есть на самом деле, признайте честно свое поражение! Надо уметь проигрывать.

- Ладно, капитан! Черт с вами! Сдаюсь!
- Давно бы так, поручик!
- Ваша взяла!
- Пора наконец признать поражение!

- Ну, так слушайте, раз сами напросились! – Я вышел на воздух, они направились за мной. – Садитесь, господа! А то в ногах правды, как всем хорошо известно, нет, а мне долго придется вам рассказывать. Только не хватайтесь сразу за пистолеты, господа! Мы все же в нашей родной России, а не в ковбойском кабаке в дикой Америке. Итак, я начинаю. Однако я вынужден вас дико разочаровать.
 Долго водить вас за нос я не стану и потому скажу прямо и сразу – мы из контрразведки Адмирала! Мы вернулись, мы пришли сюда много лет спустя, как и обещали в свое время в Иркутске в салон-вагоне преданному этими моральными уродами, западными союзниками, мать их за ногу да об сосну, нашему дорогому, но обреченному Адмиралу, чтобы наконец проверить, куда все-таки исчезали некоторые особо ценные обозы по пути в его ставку в славном городе Омске!

- Хватит шутить, поручик!! – Они уставились на меня во все глаза. Они мне не верят! Точно так же мне сначала не поверил и потомок бывшего колчаковского следователя Мальшикова. – Говорите по существу! Нам сказки надоели!
- Повторяю, господа, мы из контрразведки Адмирала.
- Столько люди не живут!

- Ну почему же! Вон ротмистр Долгушин на вторую сотню лет спокойно пошел – и ничего, водку хлопает рюмашками. И память у него вроде работает, раз нас узнал.
- Не принимайте нас за идиотов!
- Отнюдь! Мы же не в Америке, чтоб друг другу сказки про инопланетян и загробную жизнь с последующим воскрешением рассказывать.  Я вам сейчас все расскажу, а вы уж потом решайте, правда это или нет. Но сразу скажу, что  пришли мы сюда осознанно. Именно так!

Вот ваш старичок ротмистр Долгушин сказал, что нам крупно повезло - мол, мы первые, кто прошел весь путь по лесам и болотам. Вслед за ним прошел! Он не сказал этого, но подумал. Нам не просто повезло – мы точно знали, куда и как идти! Разумеется, мы не ожидали, что столетний старичок ротмистр Долгушин окажется жив и даже опознает нас! Видно, господа, воздух и вода здесь какие-то особенные, раз законсервировали дедушку! Вы правы, этого мы не учли. Не ожидали, так сказать. А все остальное – правда, истинная правда и ничего, кроме правды!
- Бред какой-то! – Мои противники переглянулись.
-  Ну почему же? – Я снисходительно улыбнулся. – Мы омолодились по секретной методике уважаемого доктора Кривопустова, выправили все необходимые документы и отправились по старому Демидовскому тракту с командой столичных придурков-туристов, потому как нам с ними было первое время по пути, ну, а все остальное – правда!
- Мы вам ни на грош не верим! Хватит нам сказки рассказывать! Вы напрасно тянете время, поручик!
 - Воля ваша! - Я печально пожал плечами. – Не вы первые, не вы последние. Нам никто не верит – ни потомок следователя Адмирала по фамилии Мальшиков, ни внуки тех большевиков – Юровского и Белобородова, кто в страшном восемнадцатом году царскую фамилию в подвале екатеринбургского ипатьевского дома расстреливал.
- Вас неплохо просветили, дорогой товарищ!

- Впрочем, господа, сейчас нам никто не поверил бы - ни генерал Волков, ни подполковник Винокуров, ни даже сам капитан Белоцерковский!

- Вы даже их знаете?! – Лица у моих собеседников изумленно вытянулись. – Откуда вы их знаете?
- Господа! Грешно не знать собственное начальство!!

Впрочем, нас это не особо колышет! И нам по большому счету начхать, или, как сейчас говорит продвинутая россиянская молодежь, - по барабану, - верит нам кто или нет. У нас есть своя великая цель, и мы идем к ней напролом, и мало кто в стране и мире может нам помешать!
- И какая же эта ваша загадочная и великая цель?!
- Возрождение российской державы!
-  Похвально, поручик, похвально! – Они смотрели на меня снисходительно. Они мне действительно не верили.

- А для этого нужны средства. – Я покрутил головой по сторонам. Вокруг никого не было. - И средства немалые. Измотанные войной немцы, не без оснований рассчитывая на скорую революцию и выход России из войны, в свое время большевикам Парвусу и Ленину дали пятьдесят пять миллионов золотых марок – это по тогдашнему курсу без малого двести пятьдесят тонн золота. Неплохо для начала?!

- Мы ценим, поручик, ваши глубокие познания в области истории и политики России, возможно, вы ни одну высшую партшколу или специальные курсы разведки закончили, раз знаете даже фамилии многих наших офицеров, однако повторяем в который раз : мы вам не верим, ни одному вашему слову не верим, и потому вы напрасно тянете время и неизвестно на что надеетесь! Мы здесь малость одичали, однако не настолько, чтобы принимать ваши бредни за чистую монету.

Хватит нас агитировать, мы не либералы и не студенты! Нам ваши сказки или бредни порядком надоели. Говорите по существу, поручик, имейте мужество! Признайте наконец свое поражение. Умейте достойно проигрывать.
- Я не собираюсь вас агитировать, господа! И ничего не собираюсь менять. Что было, то было. Как говорится, было и прошло. Но ведь есть еще в мире вещи, которые не меняются со временем. Это вечные ценности.

- Мы это уже не раз слышали! В том числе и от вас.
- С тех пор, господа, в мире в целом и в стране в частности мало что изменилось. – Они смотрели на меня уже откровенно враждебно. Им надоели мои сказки, и мне они не верили ни на грош. - Как сказал старичок Долгушин, история повторяется. Сейчас за деньги в столице можно купить абсолютно все – от кресла депутата парламента до поста министра включительно, не говоря уж про такие мелочи, как свобода от преследования прокурорскими и судебными чинами или криминальными авторитетами.

- И это нам хорошо знакомо! Все это уже было. Как говорится, ничего нового нет под этой грешной луною. Все повторяется! Но вы, поручик, опять уходите в сторону!
- И вот, господа, мне совершенно случайно, а может и закономерно, кто ж знает толком, попался на жизненном пути один очень великий человек - сын бывшего царского полковника Кобылинского, достойный потомок вашего знакомого графа Калиостро.

Он-то и подбил меня на поиск припрятанных бывшим царем Николаем Вторым сказочных сокровищ. И не просто подбил, а снабдил меня секретной картой. По правде говоря, он сам там трижды пытался отовариться, но ему просто дико не везло – прямо-таки заговоренные те царские сокровища оказались. И потому он под занавес своей почти столетней жизни передоверил это муторное дело мне.
 У него уже просто не было выбора, а с собой в могилу он не хотел уносить секрет. Он же подробно рассказал мне все, что узнал от своего папаши и других родственников, - о жизни бывшего царя Николая Второго, о ночном расстреле в подвале Ипатьевского дома, о белом движении и его лидерах. Вы знаете, господа, я тогда ему не совсем верил, думал, что дедушка на старости малость заговариваться начал, но теперь – после беседы с вами – я понял окончательно и бесповоротно : он говорил чистую правду!

И вот опять я совершенно случайно, а может тоже закономерно, набрел на двух отчаянных офицеров из контрразведки южного фронта, которые и согласились разделить со мною все трудности, тяготы и опасности нашего пути к припрятанным полковником Кобылинским мифическим, надо полагать, царским сокровищам. Остальное все вы уже знаете, господа! Так что все просто и ясно, никакой тайны нет. И никакие мы не агенты, потому как большевики перекрасились в девяносто первом и предали и продали и революцию, и страну, и народ, и потому сейчас – в отличие от начала двадцатых годов – вряд ли во всей нашей огромной России найдется даже дюжина нормальных людей, которые бы им снова поверили и ради их идеи пошли на битву и смерть. И потому, господа, воля ваша – верить мне сейчас на слово или нет!

- Хорошо поете, поручик! – Они мне все еще не верят.
- Господа, я говорю вам истинную правду!

- Мы ценим ваш юмор, дорогой товарищ, но вам пора наконец признать свое поражение. Складно только в сказке или, как там у вас говорят, в легенде. Но мы не верим ни в сказки, ни в разработанные для вас или для нас кем-то легенды. Мы верим фактам. И только фактам. А они все против вас. Так что не доводите нас до греха, товарищ Чудновский, или кто вы там есть на самом деле!!!

- Хорошо, господа, вы достали меня, так сказать, морально добили, так что за возможные последствия я не отвечаю. Вам нужны свидетельства? Они будут! Здесь и сейчас! Вот карта бывшего гвардейского полковника Кобылинского! Смотрите, господа, если мне все еще не верите! – Они вылупились на нее, словно на невиданное заморское чудо. - Вот автограф бывшего русского царя Николая Второго Романова! А вот это собственноручная роспись бывшей царицы Александры Федоровны! Если вы действительно потомки гвардейских царских и храбрых белых колчаковских офицеров, а не столичные мазурики или питерские филеры, то должны, нет, вы обязаны хорошо знать такие исторические вещи!

Полковник Кобылинский на обрывках царских бумаг начертил карту и потом перед своей смертью в ЧК РСФСР в 1927 году передал ее своим потомкам. Царь Николай Второй прекрасно понимал, что он обречен на заклание, что ему из подвала ипатьевского дома уже не выйти и потому доверил тайну своему начальнику охраны. С Ипатьевского монастыря началась история дома Романовых, Ипатьевским домом и закончилась.

 Печально, но такова суровая проза жизни! Берите в руки бумаги, господа! Да смелее берите, не бойтесь – бумага царская, надежная, не мнется и не рвется! Я доверяю вам великую тайну лишь только потому, что это самый последний мой, так сказать, бронебойный аргумент в бессмысленном и бесконечном споре с вами – я вам верю, господа, вы ведь все-таки прямые потомки старорежимных русских офицеров, а не каких-то безродных одесских шпыней, киевских шапочников  или питерских филеров…

Если бы сейчас средь ясного неба вдруг грянул гром или выстрелила бы над ухом шестидюймовая пушка, то и тогда надменные господа офицеры так не испугались бы. Я прямо-таки злорадствовал – они смотрели на меня сейчас с каким-то первобытным мистическим ужасом!

- Простите нас, господин поручик!!! – Наконец с трудом пролепетал один из них.

Лица их, до этого момента спокойные и уверенные, мгновенно побелели, словно кто-то вдруг шутки ради плеснул на них гипсом. Я заметил, как тряслись мелкой дрожью руки капитана, державшие бесценную царскую бумагу.

– Простите нас великодушно, ваше превосходительство!! Мы ничего подобного не ожидали! Это просто выше наших сил! Поверьте, мы были уверены, мы были стопроцентно убеждены, что вас сюда заслали агенты ухвативших власть большевиков и интернационалистов-сионистов, доставленных в Россию в немецком запломбированном вагоне и день и ночь мечтающих о мировой революции, о новой великой крови!

- Слава Богу! – Я облегченно вздохнул. – Неужели мне наконец здесь поверили?!

-  Ваше превосходительство! – Голос у капитана дрожал. – Поймите нас правильно! Мы сталкивались с такими людьми и раньше, только допросить или опросить их не смогли – они еле держались на ногах и вскоре умерли от ран и от потери крови, так и не сказав нам ни слова! Мы были уверены, что к нам сюда с большой земли никто не сможет целым и невредимым пробиться через болота, а вы разрушили все наши убеждения.
Более того, вы начали всех здесь уверять, что большевики вдруг перекрасились в ярых демократов, развалили великую страну, захапали все ее несметные богатства, насаждают первобытный дикий капитализм и даже вернулись в своих поисках смысла жизни к началу двадцатого века, и, надо полагать, к неизбежному повторению прошлого, потому что в того, кто забывает прошлое, кто не делает из него никаких выводов, оно, это страшное прошлое, во второй раз стреляет уже из пушки! Это говорили нам старики. И они абсолютно правы!
 
- Господа офицеры! – Я прервал сбивчивую отчаянную исповедь. – Дико извиняюсь, что перебиваю вас, но ведь я говорю вам истинную правду! Мне нечего приукрашивать или выдумывать – я говорю то, что есть на самом деле!

- Мы вам верим, господин поручик! – Они подняли на меня свои измученные, тревожно поблескивающие глаза. – Ваше превосходительство! Поверьте и вы нам! Просто в голове такое не укладывается. Это же совсем уму непостижимо! Стоило ли ради этого три года проливать реки русской крови?! Стоило ли терпеть неслыханные лишения, нести невероятные жертвы, терять сотнями дорогих и близких тебе людей, чтобы по воле каких-то непонятно откуда взявшихся и неведомо как дорвавшихся до власти отечественных босяков или пришлых врагов опять вернуть страну в первобытное состояние?!
 Так что в это просто никто здесь не верит, потому как вы замахнулись на святое! И потому все абсолютно приняли вас за платных агентов большевиков! И даже более того – за самых настоящих представителей иноземных компаний, которые по неведомой нам причине заинтересовались нашим краем. Возможно, им понадобились газ, нефть, а может и что-то другое. Здесь в недрах многое есть, хоть пока и недоступно еще нам. А если придут западные хищники, то они смогут добыть. Вот так мы все здесь и рассуждали…

- Значит, господа офицеры нам не поверили! – Я смотрел на своих собеседников с явной укоризной, а они на меня – с каким-то божественным почитанием. – Да и то правда : приперлись откуда-то издалека какие-то босяки, много и умно рассуждают, все абсолютно на свете знают и даже жизни пытаются учить здешних таежных людей! Как в свое время испанские конкистадоры неразумных индейцев. Вот это сразу всех и насторожило...

- Вот нам и поручили, так сказать, раскатать вас. - Мои собеседники оживились. – Вы ведь прекрасно понимаете, что во все времена было много охотников до царского добра! Но подпись императора все меняет! Легенды имеют иногда счастье сбываться. Полковник Кобылинский перед отступлением армии Адмирала на восток говорил нашим дедам, что он передал некоторые бумаги с указанием тайников своим особо доверенным людям – кажется, это было уже в Нижнеудинске – и они придут, хоть и сто лет спустя. Разумеется, тогда мало кто верил в это утверждение, тем более что дела наши были тогда весьма и весьма печальны. Никто не знал толком, что будет уже завтра утром, а не то что через десять или двадцать лет!

- Жизнь – удивительная штука, господа! По правде сказать, я и сам еще год назад и в страшном сне не мог себе представить, что пройду кольцо этих болот и смогу вот так запросто пообщаться с потомками настоящих русских офицеров! Сказал бы кто тогда – не поверил бы…
- Здесь, в тайге, живут отнюдь не дураки, ваше превосходительство, здесь живут люди трижды битые, которые, как всем хорошо известно,  самые умные из всех на земле. Они сделали необходимые выводы из родной истории, и потому им представляются просто дикими, сумасбродными те идеи или решения, что воплощены сейчас в жизнь в стране.

Все это уже было в нашей многострадальной России – умные или ушлые людишки грабили страну без зазрения совести, наживали миллионные состояния, вывозили их за кордон, скупали там и виллы, и дворцы, и банки, а потом, после гибели в семнадцатом году великой русской империи, разом всего лишились по воле приютивших их правительств некогда дружественных стран и считали за честь для себя работать швейцаром или таксистом где-нибудь в Лондоне или в Париже.

Здесь, в России, они были именитыми графьями и князьями, уважаемыми и обеспеченными людьми, а там числились безродными дворянами и потому конкурировали на рынке труда с заезжими турками или арабами. Так стоило ли ради этой сомнительной чести так рисковать и гробить свою собственную страну?! Поймите, господин поручик, это пройденный этап, и повторять те роковые ошибки, которые привели к гибели великую страну в начале двадцатого века, никто теперь не будет, если, конечно, он не является тайным врагом России и если у него есть хоть немного здравого смысла и уважения к нашей несчастной  родине!!


- Достаточно извинений, капитан! – Я прервал поток его словопрений и извинений. – Те, кому адресованы ваши горькие, но справедливые слова, нас все равно не слышат. Им сейчас просто не до этого! У них есть дела гораздо важнее и приятнее! И даже если произойдет неслыханное чудо, и они нас услышат, то все равно ведь не поверят. Не поверят, пока на руках и ногах у них европейские кандалы не зазвенят!

 Тюрьма их ждет на западе, пусть и с удобствами, но все равно тюрьма! Небо в клеточку! И не обязательно по приговору главного парижского или верховного вашингтонского суда – слишком много чести для наших жуликов : какой-нибудь уездный козодуевский болгарский или калатафемистский районный сицилийский стряпчий, у которого нет денег даже на приличный велосипед, с великим удовольствием, с чувством долго сдерживаемой ярости и благородной буржуазной мести выпишет им предписание и с помощью нескольких дюжих добровольцев из числа безработных препроводит их в местный вонючий обезьянник, где они будут париться годами наряду с воришками-нелегалами и наркоторговцами из гордой Сомали или тропической Нигерии.

Но они в это сейчас совершенно и определенно не верят, они всерьез надеются сбежать с награбленным на запад, в Лондон или Париж, если вдруг в нашей обреченной России придет к власти настоящий русский человек, которому до слез обидно за державу, или вдруг здесь случится долго ожидаемый русский бунт, когда грабить уже будет или нечего, или некого. А сидеть все же лучше дома – хоть на даче, хоть в Кремле. Так что давайте закроем эту явно  неприятную для всех тему, тем более что я, как видите, не принадлежу к тем немногочисленным, кем-то избранным счастливым людям неславянской внешности и нерусской национальности, которые хапнули по дурочке да по блату в начале приснопамятных девяностых годов пару десятков миллиардов долларов и шустро спрятали их за кордоном, и потому все наши речи являются всего-навсего сотрясанием воздуха. Будущему высшему суду по восстановлению попранной социальной справедливости и соответственно следствию все эти так называемые «новые русские», среди которых нет ни одного настоящего русского, давно и хорошо известны. Их счастливые и довольные рожи ежедневно и ежечасно кривляются по всем каналам нашего и ненашего телеелевидения.

 Но пока нет высшей воли и команды, они и дальше будут кривляться и радоваться жизни, потому как еще десять лет назад вскладчину на зарплату секретаря и лаборанта один банан детям купить не могли, а теперь запросто все Монте-Карло могут прикупить вместе с наследным законным принцем Альбертом в придачу! Поэтому закончим на этом, поставим точку. Мы ведь не в государственной думе, все составы которой – от дореволюционных кадетов до нынешних демократов - погубило словесное словоблудие, так что ставим большую точку в споре, дискуссии или разговоре!

 Я рад, что хоть с помощью карты вы мне поверили. Каждый имеет свою кочку зрения и сдвинуть с нее его весьма трудно. Вы мне лучше сейчас поподробнее расскажите, что же это за чудодейственный перстень такой легендарного авантюриста  так называемого графа Калиостро?


- Указанный магический или мистический перстень в свое время принадлежал знатному российскому вельможе екатерининских времен Иоанну Перфильевичу Елагину, великому гроссмейстеру союза русских масонских лож Петербурга. Масонство тогда только-только входило в моду в Европе и в России, примерно так же, как коммунизм и большевизм в начале двадцатого века, и в силу этого оно привлекало людей утонченных и избранных своей таинственностью и загадочностью, и поэтому помимо отечественных вельмож, а также разномастных и всевозможных заграничных авантюристов, проходимцев и даже алхимиков, туда валом валили все состоятельные люди. Тут в их число попал и так называемый граф Калиостро, который, надо отдать ему должное, будучи человеком недюжинных способностей и авантюристом по характеру, решил брать судьбу за рога и потому учредил в славном городе Париже ложу египетского масонства.
- А почему именно египетского, а не русского или немецкого масонства? Какой-то странный выбор сделал.

- Трудно сказать, - в ответ на мой вопрос капитан лишь пожал плечами, - возможно, все иные ниши, в которых можно было создать на западе великие масонские ложи, уже были заняты другими, не менее ушлыми и оборотистыми людьми. Англия тогда владела Египтом, а ее соперница Франция пыталась отспорить эту бесценную жемчужину. Возможно, были и другие причины. В 1779 году граф Калиостро наконец посетил желанный Петербург, где был принят почти всеми высшими чиновниками и уважаемыми людьми, в том числе фаворитом царицы Екатерины Второй великим князем Потемкиным и братьями Орловыми, а, возможно, и самой императрицей. Однако вскоре она разочаровалась в великом магистре по непонятной и неизвестной никому причине – и он был тут же выслан за пределы Российской империи, а императрица Екатерина Великая, которая обладала незаурядными литературными талантами, собственноручно даже написала две пьесы, высмеивающие этого залетного самозванца и авантюриста.
Народная молва утверждает, что покидая не по своей воле прекрасный город на Неве, так называемый граф подарил великому магистру союза русских масонских лож господину Елагину свой магический перстень. Для его изготовления использован модный в то время в высшем свете и крайне редкий цейлонский водяной сапфир, который обладает превосходным дихроизмом, то есть способностью менять цвет в зависимости от того, как и при каком освещении на него сморишь. Вы возьмите его в руки и зайдите в хранилище, а потом посмотрите на него здесь.

Я как зачарованный взял наконец таинственный и загадочный перстень – возможно, руки мои при этом тряслись мелкой противной дрожью точно так же, как и за минуту до этого у моих собеседников, когда они держали в руках секретную старинную карту с автографом последнего всероссийского самодержца. Действительно – камень прямо на глазах менял цвет! Это было поразительно!
- Он вырезан из очень редкого водяного сапфира весом двадцать два карата, на гемме изображен символизирующий непобедимую силу масонства Геркулес. В его правой руке изображена оливковая ветвь, означающая мир и братскую любовь, преданность и великодушие. Геркулес вооружен громадной палицей, на его правом плече помещена шкура убитого льва - символ победы над звериным царством жестокости и страхом неведения, над головой его сияет незаходящее солнце – озаряющий всех и вся свет истинного и единственно правильного учения. Здесь же чернью изображены все необходимые атрибуты так называемых свободных каменщиков – циркуль, наугольник, молоток, акация и череп со скрещенными костями...

- Господа, мне крайне неудобно отказаться от такого подарка, однако поймите меня правильно – я не могу взять такую бесценную вещь! Ведь это же достояние России!
- Берите смело, господин поручик! Вы имеете на это самое законное право! – Вступил в наш разговор до этого молчавший второй капитан. – Поймите и нас тоже, ваше превосходительство, – мы уже торжествовали победу, что разоблачили великолепно замаскированного иноземного агента, а вы посрамили нас, как дворовых мальчишек!

Так что пусть этот перстень хоть частично искупит нашу вину, нашу тупость и идиотизм, если хотите. И мы рады, что вы выбрали именно этот перстень – вещь магическую и символическую, к тому же ее в отличие от других не менее знаменитых российских ценностей типа Батуринского грааля или Гермогеновских барм легко сохранить в любых, даже самых невероятных ситуациях – достаточно лишь надеть его на палец!

 Мы надеемся, что вам рано или поздно удастся снова вернуться на большую землю, и там вы сами решите – что именно делать с этим магическим перстнем : продать его с выгодой для себя и своих товарищей или же вернуть государству. Мы же со своей стороны хотим лишь одного – чтобы о нас знали там, в центральной России. Возможно, совет наших  мудрецов когда-нибудь примет решение о нашем возвращении на большую землю, но, скорее всего, это будет не скоро. Поймите и вы нас – здесь живет более тысячи человек, жизнь наладилась, так сказать, вошла в колею, и резко и круто менять ее не всякий здесь живущий захочет, тем более, что наша несчастная Россия опять входит в полосу потрясений и очередной великой смуты! Скажите, господин поручик, если ли шанс у нашей страны выйти из этой очередной русской смуты без особых потерь и великих потрясений?!

- Шансы, господа, есть всегда! – Мы сидим на скамейке одни. Никто из офицеров не вышел к нам – то ли все уже устали, то ли просто забыли про нас. А может специально дают возможность этим двум архангелам достоверно выяснить все у меня? Возможно, меня они принимают за очень большого человека. – Как говорится, надежда всегда умирает последней! Наши нынешние демократические правители, как и их идеал господин Керенский, говорят людям то, что те хотят услышать. Засыпают народ обещаниями. Это единственное, что власти освоили в совершенстве. Так сказать, дурачат народ обещаниями. Продолжают великие традиции своих предшественников. Сначала гордо кричали о близкой, через десять лет, мировой революции, потом о победе социализма на половине земли, потом заговорили о коммунизме через двадцать лет.
Теперь вот пока ничего не обещают, но тоже скоро что-нибудь придумают, какую-нибудь великую идею. Народу нашему надо великую цель указать – и тогда он горы сдвинет! Народ родину любит! «Готовься к великой цели, а слава тебя найдет! Лишь бы не было войны! Жила бы страна родная, и нету других забот!»

- Да, вы правы! Народ наш не может без четко указанной цели жить. Ему непременно надо что-то великое творить! Уж так ему предначертано свыше! – Поддакнул один из офицеров.
- Да, господа! Это так!– Охотно согласился я. – Веками Россия решала глобальные задачи, веками кого-то кормила, кого-то защищала, кого-то сберегала, так что ни одного года она не жила в свое удовольствие – как другие умные западные страны.
И народ к этому приучили – то он через Альпы карабкался, то Шипку защищал, то Париж спасал. Воевал за интересы многочисленных нахлебников и союзников, которые потом его легко и просто, без всяких угрызений совести, предавали. Так что в девятнадцатом и двадцатом веке наша многострадальная Россия своим примером учила другие страны и народы. А своему народу властям непременно надо указать великую цель и дать конкретный срок для ее достижения. Десять лет, к примеру.
 И народ возьмется с энтузиазмом за достижение этой цели… Но потом, правда, выяснится, что в мире что-то случилось, что-то там изменилось, возникли какие-то непредвиденные обстоятельства, а вот спросить уже не с кого – иных уж нет, а те далече, как говорится...

Но сейчас ситуация особенная! На свободу слова сейчас власть ответила свободой слуха! Можно говорить все, что угодно. Сейчас за это в психушку не сажают и в Сибирь не ссылают. Народ живет в одном мире, а власти – в другом, и эти миры почти не соприкасаются, так что босяки и элита друг друга не понимают. Власти уселись на шее страны и народа и неплохо себя чувствуют там. Все бы хорошо, да вот беда - во всем мире ресурсы кончаются!
 А новые технологии также по-прежнему страшно недоступны, как и знаменитые марсианские каналы. Нефть, вода, золото, уран, титан – всего этого в недрах земли-матушки оказалось явно недостаточно, и потому умные мировые головы всякие разные грандиозные планы разрабатывают : и в морские глубины хотят нырнуть, и в Антарктиду поплыть, и даже на Луну высадиться.
 В принципе сейчас возможно многое. Вопрос только в цене. Вот этот ваш прекрасный перстень так называемого графа Калиостро тоже когда-то кому-то принадлежал, возможно, не самому умному и достойному представителю великого рода  человеческого, но самому изворотистому и богатому, надо полагать.
 Редкий и очень дорогой камень, как вы говорите, а здесь, в ваших лесах и болотах его невозможно обменять даже на самый примитивный нож или топор! Он здесь не имеет своей настоящей цены, он совершенно никому и даром не нужен, потому как система ценностей здесь иная, чем в Москве или Лондоне.
 Воды и леса у вас пока в достатке, а вот в некоторых странах за срубленное дерево вешают сразу же на месте преступления. Не хватает уже всем лесов,  воды, чистого воздуха, и потому они там в цене, в большой цене!

 Здесь вы на лес и воду не обращаете особого внимания, а там все это имеет великую цену. Отсюда следует только один вывод: там надо либо сокращать население, либо уменьшать потребление. Можно еще попытаться взять у соседей недостающие, но крайне нужные для жизни продукты и вещи. Правда, это всегда и везде было чревато – либо ударом каменного топора по собственному черепу, либо разрывами снарядов и ракет.

А потому умные люди, которые правят миром, пустились по пройденной дорожке - надо поднапрячься и поискать в мире дурочку, которая сама бы все необходимые ресурсы отдала. Сначала на роль такой дурочки подошла открытая Колумбом далекая Америка с недалекими и наивными индейцами, потом Африка с гордыми могучими неграми, потом сказочно богатые Китай и Индия. Но к началу двадцатого века дурочки в мире перевелись. Либо все они стали нищими, либо их прибрали к рукам оборотистые людишки.

А ведь ресурсы для жизни нужны всем. И всегда! И потому приходится рыскать по всему свету и искать, а не лежит ли где-то что-то ценное без особого присмотра, по тем или иным причинам законным хозяевам не особо сейчас нужное? Англичане первыми – в силу характера ли, в силу обстоятельств ли - начали поиски колоний, за счет которых можно хорошо жить, и потому преуспели.

Флаг Англии всегда следует за английским капиталом, так, кажется, умные люди тогда говорили.

 А сегодняшняя Россия – последний не до конца разграбленный и потому самый желанный и самый лакомый для хищников всех западных стран кусочек мира, так сказать, заповедный уголок, последний приз небес вымирающему человечеству. С точки зрения западного человека, а тем более  японца или китайца, мы просто варварски используем наши прекрасные  природные ресурсы.

- Совершенно верно, господин поручик! – Радостно поддакнули мне в ответ. – Ротмистр Долгушин рассказывал и не раз, как японцы вывозили из Забайкалья не только оборудование заводов и фабрик, но даже куски породы и руды с шахт и рудников. А кое-где срезали целиком пласты земли и увозили. Помнится, он и другие офицеры Адмирала были просто в ступоре, когда в первый раз такое увидели!

- И потому, господа мои хорошие, - я продолжил свою речь перед внимательными слушателями, - рано или поздно они придут сюда! Они просто обязаны сюда прийти! Так уже было при царе-батюшке – и Александре Третьем, и Николае Втором. То же самое потом повторилось при большевиках – они вырезали или выгнали за кордон своих родных заводчиков и фабрикантов, отобрали у них заводы и фабрики, а потом на их место пригласили чужих, как будто те капиталисты чем-то лучше и благороднее наших!
 Капиталисты – они везде капиталисты, и ради прибыли они готовы на все, и нет на свете такого преступления, на которое бы они не пошли даже под страхом виселицы, особенно если им пообещать при этом прибыль в триста процентов! Впрочем, я, кажется, повторяюсь.
- Мы с вами во многом, почти во всем, согласны, господин поручик! С высоты прожитых лет о том же нам говорили многие офицеры. Они слово в слово, можно сказать, повторили ваши мысли! – Сказал один капитан, а другой, судя по его беспокойному и взъерошенному виду, долго мялся, а потом наконец решился и выпалил:
- Простите, господин поручик, но вы, ваше превосходительство, как нам кажется, что-то вроде бы недоговариваете! И эти ваши речи явно неспроста сказаны. Возможно, вы уже по пути сюда столкнулись с этими заграничными хищниками? Тогда скажите, мы хоть будем знать, к чему именно готовиться и кого именно здесь ждать, возможно, даже в самое ближайшее время.

- Да, господа, представьте себе, было дело! Встретили! И совсем недавно! – Я скособочил лицо, показывая им, что не хотел говорить, да они меня вынудили к этому. – Имели, так сказать, несчастье по дороге к вам нос к носу столкнуться с представителями одной солидной немецкой фирмы, которая тайно и незаконно, даже с точки зрения нынешних убогих ельцинских законов, занималась здесь добычей платины. Мы оттуда еле ноги унесли, потому как им удалось каким-то образом вырастить в этой дикой непроходимой тайге огромных человекообразных существ. Можно сказать, прямо какие-то гигантские африканские гориллы! А если уж быть точным, то идеальные работники и прекрасные охранники или солдаты, так сказать, мечта любого работодателя. Нам пришлось применить против них все средства, иначе бы они нас просто затоптали сапогами или прибили бы своими  двухметровыми дубинами...

- Мы пока с ними ни здесь, ни там не сталкивались! Бог миловал! – Мои собеседники опять многозначительно переглянулись. Возможно, они тоже что-то знают, однако не хотят мне выкладывать. Интересно мне только одно – кто именно к ним в гости пожаловал: таежные соседи или инопланетяне? Уж как-то буднично они прослушали мою лекцию! И ни одного вопроса не задали при этом – то ли ничего из сказанного просто не поняли, то ли решили не обострять моего интереса. Значит, они что-то знают. Но пока говорить мне не хотят, иначе какого черта так часто и многозначительно переглядываются?!
- А потому, господа, - они слушают меня с каменными лицами, - вариантов развития ситуации в стране всего два : либо продолжение нынешнего гибельного либерального курса так называемых демократических реформ с последующим обязательным русским бунтом, осмысленным и беспощадным, мстительным и целенаправленным, и бегством зажравшейся элиты с награбленным добром на запад, - либо поворот к проблемам родной страны и принятие мер сейчас, а не после того, как жареный петух клюнет.

 Впрочем, господа, вы не хуже меня знаете – из книг или из воспоминаний своих дедов – чем обычно кончается такое тупое следование умным советам западных доброжелателей. Эти благодетели всегда и во всем ищут выгоду для себя лично, их мораль начинается и кончается собственным бездонным карманом. Тысячелетняя кровавая история кричит об этом – вспомните бесчисленные средневековые войны или знаменитые крестовые походы. Россия для них – это просто очередная дойная корова, которая кормит и поит бесплатно, за одно только поглаживание или похлопывание по плечу. Но когда она начинает как-то не так себя вести, выходить из-под их полного контроля или хотя бы пробовать встать с колен, они тут же проводят в ней революцию. Или реформы, что, впрочем, почти всегда одно и то же – я имею в виду разрушительную силу и все последствия для народа. Дважды они подводили Россию к краю пропасти и гибели – в 1905 и в 1917 годах. Вы обо всем этом знаете, возможно, даже лучше меня. А напоследок советую всем поднять голову и посмотреть вверх – вон он, родимый, гордо реет!

- Простите, господин поручик! – Они изумленно уставились сначала на вечернее небо, а потом во все глаза на меня. – Мы что-то не совсем поняли: кто там сейчас гордо реет?! Буревестник, что ли? Или ангел небесный?!

- Жареный петух, господа!!! Единственный, кто в состоянии привести сегодня в чувство и народ, и власти. Единственный, кто всегда появляется в России не во время, но в аккурат определенное зловредной старушкой историей время! Народ устал слушать сказки про светлое будущее,  народ уже устал ждать и терпеть, наблюдая при этом, что власти себе ни в чем в этой жизни не отказывают. Так что только на него, родимого, одного сейчас вся надежда!!!

                Г Л А В А     В О С Е М Н А Д Ц А Т А Я

                ТОТ САМЫЙ АФАНАСИЙ?!       

Житье-бытье моим боевым орлам в этом Богом и людьми забытом лесном краю определенно нравилось, и они явно не собирались, судя по выражению их очень довольных лиц, покидать эту ставшую чуть ли не родной гостеприимную древнерусскую деревню. Я рассчитывал до первого снега и лютых морозов вернуться в уютный домик нашего отставного сухопутного боцмана Бамбулы, с новой крышей и полным погребом картошки и солений, однако первые же мои робкие слова о скором возможном возвращении на большую землю, «за большой залом», вызвали у всех без исключения господ офицеров такой взрыв сочувствия и жалости к «настоящим русским людям», боевым офицерам и «достойным потомкам великого Адмирала Колчака и храброго барона Толля», что я вынужден был отступить, тут же громко заявив всем присутствующим, что мои слова они не совсем правильно  поняли и немного иначе истолковали. Правда, почти все господа офицеры, за исключением разве что столетнего ротмистра Долгушина да полковника, были в основательном голубом подпитии.

Мишель оказался на редкость толковым механиком, прекрасно разбирающимся во всем машинах и механизмах начала двадцатого века (других здесь попросту не было), а наш разведчик показал себя искусным игроком – он никогда и никому не проигрывал ни в карты, ни в шахматы, ни в бильярд. А наша высокоточная стрельба из всех имеющихся здесь видов огнестрельного и метательного оружия просто повергла в шок не только офицеров, но и караульных фельдфебелей и местных охотников. Правда, стреляли лишь боевые десантники Мишель да Виктор, а я лишь тихо и скромно стоял в сторонке, как те заводские девчонки, но это не помешало разлить успех на всех нас и особенно на меня, как руководителя или командира ударной команды отчаянных молодцев. Так что теперь все смотрели на нас как на небожителей, непонятно кем сюда посланных… 

Длинная уральская зима пролетела на удивление быстро – с ее обильными снегами, с пушистыми соснами и кедрами, с опасной охотой на разъяренного медведя, с гоном на сохатого, с веселыми гулянками до самого утра, с катанием на салазках и санях, с шумными светскими балами-маскарадами, с танцами до упаду. В офицерском собрании до утра гремела музыка – визжали скрипки времен Страдивари, стучали упругие турецкие барабаны, стонали семиструнные гитары и хрипел патефон времен попа Гапона. Кружатся в вихре танца веселые пары, лица дышат радостью и счастьем, по углам шепчутся влюбленные, а у огромного обеденного стола – море причудливых закусок, горы выпечки, пирамиды бутылок и кувшинов. Ешь – не хочу, пей – не лопни!

Мы с капитаном, правда, все больше отсиживались за зеленым карточным столом или за огромным сверкающим красными медными боками тульским самоваром, а в лесу, на охоте, отстаивали бесконечные сладостно-томительные часы в ожидании обозленного клыкастого громадного вепря или раздраженного разбуженного бурого медведя в безопасном месте, за сказочными кедрами или соснами в три обхвата, зато молодежь – Виктор и другие – душу отводила сполна. Жизнь наша вошла в привычную колею, все были довольны и счастливы, и мне иногда казалось, что во всем этом маленьком радостном или довольном мире я – самый несчастный человек.

Я и сам толком не мог объяснить, чего мне здесь не хватало для полного счастья! То ли вдруг проснувшаяся тоска по большому городу, то ли тяга к привычным вещам конца двадцатого века, то ли желание побыстрее добраться до мифических царских сокровищ повергали меня в уныние, хотя и случалось это очень и очень редко.

Наше пребывание все здесь называли даром небес, с нами советовались по любому жизненному поводу или мало-мальски сложному вопросу. Самое ужасное, страшное и удивительное заключалось в том, что все наши прогнозы, к вящему изумлению и даже тайному негодованию потомственного полкового священника отца Леонида, сбывались всегда и полностью, так что некоторые добрые люди постоянно, тайно и открыто, но всегда со смехом, докладывали нам про все усиливающиеся угрозы служителя культа плюнуть на все и уйти в тайгу, еще дальше и от людей, и от «этих окаянных пришельцев, то ли сынов неба, то ли посланников дьявола». Однако на людях отец Леонид первым из всех, подхватив рясу, подбегал ко мне и долго и уважительно тряс руку то ли в знак почтения и уважения, то ли от страха, что я нашлю на него какое-нибудь проклятье.

Вскоре подкатила на лихой крутой тройке масленица – с традиционными блинами, с водкой, с пельменями, с негаснущими всю ночь кострами, с веселыми песнями и здоровым молодецким хохотом. И если бы мы не знали, где находимся, то подумали бы, что проходит она в обычном уральском селе. Правда, шикарные наряды дам и парадные мундиры кавалеров любому человеку сразу же указывали, что действие происходит во времена царя Николая или Александра. Но это мог заметить только свежий человек.

А нашему разведчику было не до таких тонкостей, впрочем, нам с капитаном до этого тоже не было дела – все считали здесь нас своими людьми. Солнце поднималось все выше и выше над горизонтом, снег потихоньку темнел, и казалось, что еще немного и зазвенит весенняя капель, вскроются реки и зазеленеет листва. Пора нам собираться в дорогу – к славному городу Тобольску. Однако глядя на разрумяненное и пылающее любовной страстью лицо разведчика, я никак не мог решиться сказать ему о скором нашем убытии. Мишель также, мне на удивление, решительно ничем не показывал своего острого желания уходить отсюда. Я терялся в догадках, однако спросить все никак не решался.

 Ну, с мальчишкой все ясно – меняет девок, как сапоги: то ли третью, то ли четвертую уж обхаживает за сезон. Ищет подругу жизни – на всю жизнь! А потому так долго и тщательно перебирает-выбирает, присматривается, приценивается. А, впрочем, чего я к нему прицепился: может человек «половину» ищет себе по душе и по сердцу, чтоб всем была хороша, чтоб надежной опорой и поддержкой была, а не с трудом выносимой язвой или ежедневным уксусом?! А то потом будет мучиться с нею всю долгую таежную жизнь, особенно когда через десяток лет увянет ее единственный пока неотразимый аргумент – девичья краса, и во всем своем цвете предстанет непроходимая глупость.


Как мне кажется, семья здесь – дело святое, и слово «развод» здесь просто неведомо, и потому так старается наш бедный юноша! Удивительно другое - как это его еще не побили здешние парни за такие петушиные замашки! Да и здешние девки, которые цену себе знают и другим разборчивым парням живо дают от ворот поворот, что-то явно на него не в обиде. Все-таки наш разведчик здесь в цене - завидный жених! Мне остается только еще раз по-хорошему позавидовать его молодости, жизнелюбию  и энергии. А вот что с капитаном творится, я понять не могу. И на девок он вроде не заглядывается, и в начальники не рвется - тогда что именно держит его здесь?!
 Может уже устал он, подобно утлому суденышку, брыкаться в пучине безбрежного людского моря, ежедневно рискуя жизнью? Может захотелось наконец и ему покоя и счастья в этом прекрасном, хоть и глухом заповедном уголку?! А может оставить мне их спокойно и неторопливо доживать здесь свой долгий век – они всей своей праведной прошлой жизнью заслужили такое счастье!

- О чем задумался, командор?! – Видно, тень моих сомнений не ускользнула-таки от внимательных глаз капитана. – Что-то ты в последнее время сам не свой! Уж не влюбился ли на старости лет в какую-нибудь здешнюю красавицу Анну Каренину или Анфису Козыреву?
- Если уж говорить про семейные дела, то мне больше по душе и по сердцу несравненная и неподражаемая гоголевская Лизонька Манилова! Душевный человек, изумительная женщина и прекрасная хозяйка.
- Ты бы, командор, на ночь глядя еще преподобную или бесподобную хозяйку, благочестивую помещицу Настасью Петровну Коробочку вспомнил! – Бухнул вдруг словно из воздуха появившийся Виктор.
- Я чувствую, - я говорил четко, по слогам, - что еще пару лет такой жизни и придется мне Коробочку тут искать.
- Намек понял! – Виктор хмыкнул. – Пора собираться нам в путь-дорогу? Я правильно тебя понял, командор?!

- Правильно! Но не так скоро. Еще пару месяцев подождем – и тогда можно отправляться в прекрасный город Тобольск, ежели, конечно, все в команде решительно «за». А то я ведь человек не гордый – могу туда и один отправиться. Надеюсь, уж меня, старого и седого, одного туда здешние люди отпустят без особых возражений?!
- Вопросов больше не имею, как говорил товарищ Ося Бендер умному дворнику Тихону. Пора – так пора. Труба зовет в боевой поход. «Были сборы недолги – от Кубани до Волги мы коней боевых собирали в поход!» – Непонятно чему вдруг обрадовался разведчик. Мне захотелось сказать ему что-то колкое насчет его похождений, но взглянув на суровое лицо капитана, я решил не нагнетать обстановку.

- Меня только одно теперь беспокоит, - я осмотрелся по сторонам, хотя вокруг никого не было: одни только высоченные ели и сосны, укрытые гигантскими снежными белыми шапками, - как отнесутся к этому наши хозяева или соседи? Отпустят ли нас всех отсюда с миром и дружеским пожеланием? Они ведь староверы и потому должны хранить в великой тайне от всех и от каждого свое местоположение или местопроживание, иначе в один прекрасный вечер окружат пришлые безжалостные и бесчувственные люди в масках и с огнеметами эту чудесную древнерусскую деревню – и поминай, как звали наших бывших друзей и товарищей. Государство наше никогда не жаловало вольных людишек. Во все времена не жаловало, при любом режиме. Они, надо полагать, этого отнюдь не исключают, и потому могут иметь что-то против нашего скорого убытия. Или я все же заблуждаюсь?

- Я думаю, что вопрос решится без проблем! Они нам верят вне всякого сомнения – все-таки мы боевые офицеры, а не какие-то там питерские филеры или ставропольские пахари без чести и совести! – Мишель даже возмущенно пожал плечами, а Виктор лишь покорно кивнул, но мне показалось, что тень тревоги все-таки коснулась его лица.
После этих слов я почему-то почувствовал облегчение. Хоть и не верилось мне, что наши соседи станут чинить нам какие-то препятствия, но все же далекой молнией сверкала в запасниках памяти иногда дурная мысль – а вдруг?! А вдруг премудрый совет старейшин что-то не так решит? А вдруг болота перестанут плакать и сюда припрутся нежданные гости с большого залома – отечественные или зарубежные нефтяники и газовики, а наши нынешние соседи или хозяева свяжут их внезапный визит с нашим пребыванием здесь? Жизнь всегда полна случайностей и совпадений, и потому ничего нельзя исключать…

- Слышь, командор! – Разведчик дернул меня за рукав куртки. – Дело есть! Срочное и секретное, но весьма интересное. Тут совсем недалече отшельники живут, так что может наведаемся к ним? Интересно бы поговорить с умными людьми. Вдвоем с тобой хочу к тем великим таежным старцам наведаться – прикинемся дуриками и попробуем поговорить с ними, авось, что  интересное скажут. Они давно от всего мира отгородились, живут затворниками, принимают раз в месяц всех местных  страдальцев, так что может что дельное и нам скажут?!
- Ну что ж! Всегда приятно поговорить с умным человеком, особенно здешним отшельником! Может что расскажут про старину, про историю, а заодно и про колчаковские времена? – Охотно согласился я. - Не  будем откладывать твое срочное дело в дальний и долгий ящик, а завтра же туда отправимся. Провожатого сам найдешь?

- Обязательно! – Глаза молодца загорелись. Видно, опять что-то задумал, раз не хочет брать с собой даже капитана. А может меня принимает за сильно умного человека, который сможет с этими таежными премудрыми отшельниками словесную дуэль выдержать?
Ну что ж – завтра все узнаем…

На другой день сани с ворохом душистого сена и игривая лошаденка уже стояли чуть ли не с самого утра под нашими окнами. Возница попрыгивал около саней, похлопывал руками и пританцовывал ногами, хотя мороз вроде бы был небольшой. Мы с разведчиком, едва увидели в окно карету,  не заставили себя долго ждать и буквально через пяток минут, ополоснув еще сонное лицо ледяной обжигающей водой, тут же выбежали во двор.

- Здорово, мужичок! – Брякнул я приветствие вознице, который был почему-то небольшого росточка, хотя все наши провожатые и охотники, за исключением некоторых офицеров, рост имели солидный, саженный, гренадерский. Виктор сразу почему-то прыснул. Возница повернулся к нам лицом – и морда моего лица разом слегка удлинилась: поджав сочные алые губы, молодая приятная возница окинула меня суровым холодным взглядом своих синих-пресиних глаз и коротко буркнула в ответ. – Здорово!
- Ну что, мужичок с ноготок, - стараясь загладить свой промах, начал я, - далеко ли до зимовки отшельников?
- Далеко! – Холодно отвечала она.
- Ну, так трогаем? – Предложил Виктор.

- Трогаем! – Все так же сурово и строго ответила девушка и легко прыгнула в сани. Я не рискнул повторить ее маневр, зато разведчик с шумом набрав полные легкие воздуха и вытаращив глаза, вдруг ринулся в сани.
- Тю, скаженный!! – Протянула тут же разочарованно девица. – И за что тебя только девки любят?!
- Да я и сам не знаю за что!! – Искренне признался Виктор. – Посмотреть со стороны – так дурак дураком, ни ума, ни таланта, и в обед мне будет сто лет, как старичку Долгушину! А я тебе, красавица, нравлюсь?
- Нет! – Коротко отрезала девица.
- Это почему же?! – Тут же взвился Виктор.

- Потому что другим нравишься! А я не хочу им дорогу переходить! Да к тому же я еще молода, в отличие от тебя – мне только недавно шестнадцать стукнуло!
- Проздравляю! – Обиженно буркнул разведчик. – У меня золотое правило: с малолетками не связываться! Ну, давай, ямщик, потихонечку трогай! А то нам до чертовой хаты пилить да пилить, а зимние дни здесь короткие!

Щелкнул кнут, лошаденка шарахнулась – заскрипели полозья, захрустел синий слежавшийся снег. Тайга была безжизненна и молчалива, деревья стояли сурово и неподвижно сказочными гигантскими столетними великанами, прикрытые огромными белыми шапками снега. Мы лежали на жестком душистом сене и с интересом посматривали по сторонам. Белый сказочный, словно из серебра, вытканный лес. И зеленые пятна елей и кедров. Дорога причудливо извивается, петляет между стволами, так что при всем желании нам не упомнить направления.

Да, горе заблудившемуся здесь путнику – безжизненна тайга, сурова и безжалостна, снег кругом, мороз и холод. Теперь я понимаю, почему польские паны так и не смогли выбраться из точно такого же дикого урочища, в которое завел их в свое время русский мужик Иван Сусанин…
- Спой что-нибудь что ли! – Вдруг обернулась к нам долго молчавшая возница. – У тебя, паря, голос уж больно приятный! И песни красивые. Так порой заслушаешься, что аж слеза прошибает. Тебе бы в церковном хоре петь!

Целую ночь соловей нам насвистывал,
Город молчал, и молчали дома.
Белой акации гроздья душистые
Ночь напролет нас сводили с ума!
Сад весь умыт был весенними ливнями,
В темных оврагах стояла вода.
Боже, какими мы были счастливыми!
Как же мы молоды были тогда!

- Э, красавица! – Виктор прервал пение. – Да ты никак плачешь? Что случилось, моя радость?! Отчего глаза мокришь? Обидел кто? Или любимый вдруг разлюбил?!
- Нет! – Девица тут же вытерла слезы. – Счастливые вы, однако: много знаете, везде побывали, мир повидали…

- Эх, подруга!! – Тяжко вздохнул в ответ Виктор. – Ты живешь в заколдованном диком лесу. И лес этот – самое чудесное на земле место! Тихо здесь, торжественно и прекрасно. Прямо как в детской сказке! И не надо гнуться от свистящих над головой пуль, не надо постоянно быть на взводе, не надо хоронить совсем еще не старых товарищей, не надо ночь напролет идти по лесистым горам за страшным и кровожадным врагом или, наоборот, попытаться от него оторваться. Там только одна мысль – дойти! Уцелеть самому и товарищей не потерять! Ты не понимаешь своего счастья, красавица! Ты живешь в самом чудесном на земле месте! Я бы на твоем месте сто лет бы здесь жил да радовался, в этом прекрасном и сказочном лесу, и никуда отсюда особо бы не рвался…

- А зачем надо по горам идти? И кто вас туда послал?
- Долго объяснять! Есть долг, честь, совесть. Есть страна, есть держава, есть государственные интересы. И есть враги, недруги, соседи, которые только и ждут момента, чтоб что-нибудь устроить нехорошее – уж такой мир сейчас установился на нашей грешной земле: все обижены, все недовольны, все горят желанием кого-нибудь прищучить неизвестно за что. Труд стал считаться позором!

 Умные все стали, а работать некому! Гораздо легче и проще стало с некоторых пор на жизнь грабежами зарабатывать – с помощью автомата, топора или компьютера. Долго тебе это, красавица, объяснять. Вот сейчас мы спокойно едем, ни о чем худом не думаем, а вот вдруг выйдут из темного леса нехорошие люди с бердышами – сани с лошадкой у тебя просто так отберут, тебя саму силой разденут да голой в колючий снег засунут потехи ради…

- Пусть только попробуют!! – Девица повернула к нам свое горящее жаром лицо. – Ежели сама не справлюсь, так батяня с братанами им такое покажут, что потом век не забудут! А вообще-то, честно говоря, у нас такого лет сто уже не наблюдается. У нас с этим строго! Все это знают и потому порядок держат. У нас не забалуешь!
- Вот видишь! Старики раз и навсегда, на века, порядок здесь установили. А кто вдруг ослушается – того самого голым по зимнему лесу пустят! Другим в назидание. Но вам легче – у вас все друг друга знают. Или же своего от чужого отличают. А там не всегда знаешь – где чужой, а где свой. Могут чаем угостить и тут же в спину нож спокойно воткнуть. За деньги или за что-то еще, за какие-то вековые обиды.

Или просто из чувства озлобленности на весь мир. А интересы страны надо отстаивать. С оружием в руках. Обязательно и непременно! Иначе ведь недолго в один чудесный день проснуться с кандалами на шее! А еще есть дикое желание - отомстить за своих боевых товарищей, которых убили или зарезали разные нехорошие пришлые людишки, они только и умеют в этом мире, что грабить да убивать, им и своей жизни не сильно-то жаль, а уж про чужую, да еще иной веры, и говорить нечего…

- Ладно, добрый молодец, - прервал я его речь, - не надо красавицу пугать да жизни учить, она лучше нас в ней разбирается! Ты лучше спой ей еще что-нибудь, для души!

    - Над окошком месяц,
Под окошком ветер.
Облетевший тополь
Серебрист и светел.
Дальний звук тальянки -
Голос одинокий,
И такой родимый,
И такой далекий!

- Ты ей про любовь спой, родимый! – Прервал я его есенинские рыдания. – Девке шестнадцать лет ведь всего…
-  У той вон у самой калитки,
   Когда мне было шестнадцать лет,
   Девушка в белой накидке
                Сказала мне ласково «Нет!»

- Она тебя не любила! – Вдруг громко сказала возница.
 Виктор в ответ сочувственно кивнул.
- Моя любовь – не струйка дыма,

Что тает вдруг в сиянье дня,
А вы прошли с улыбкой мимо
И не заметили меня…

Дорога причудливо петляет. За нами остается на ослепительно белом снежном ковре четкий след – словно вдруг кто-то вилами шутки ради проехался. Настроение мое никудышнее, и погода ему под стать: серое хмурое небо, угрюмые деревья, огромные шапки снега. И ни одной живой души! Ни сорок, ни ворон, ни зайцев, ни вездесущих рябчиков. Ни одной цепочки следов! Чисто кругом – аж противно. Видно, отшельники нашли какую-то магнитную аномалию и поселились там, в недоступной никому пустоши, чтоб даже звери не могли нарушить их покой. И солнца нет, не видно его почему-то: то ли скрыто оно плотными хмурыми облаками, то ли ушло в другую половину неба, закрытую от нас мрачным темно-зеленым  пологом леса с гигантскими белыми шапками. Рухнет такая случайно на голову – полчаса потом отряхиваться будешь…

- Кажись, приехали! – Сани остановились. Девица повернула к нам свое красивое, разрумяненное от мороза лицо. – Далее идите, мужики, одни! Мне далече нельзя! Отшельники молодых да здоровых не любят – к ним приходят только убогие да больные. К ним за помощью да советом идут. А что я им могу сказать?!

Мы сошли с саней и тронулись далее по снежной целине. Снегу – по колено! Кругом непролазная вековая тайга. Вместо санника или хотя бы примитивной лесной дороги одни волчьи или кабаньи тропы. Тут, пожалуй, и медведь с трудом проберется – синий пушистый ельник непрогляден, ни обойти его, ни пройти через него. Придется все-таки обходить, круг немалый давать. Одно меня беспокоит – возьмем ненароком в сторону, не выйдем к отшельникам, заблукаем, вот смеху-то потом будет.

- А вот это вряд ли! – Вдруг сказал Виктор.
- Что именно?! – Не понял я.
- Да твои мысли, командор, насчет блуканий по этому дикому лесу или, по - научному выражаясь, временной потери ориентации на окружающей нас местности.
- А ты откуда знаешь их? Прочитал что ли?!

- Ха! Удивил! Пройденный этап!
- А может я вслух вдруг разговаривать начал? Так сказать, тихо сам с собою я веду беседу?!
- Да брось, командор! Чего ты себе голову забиваешь пустяками? Мысли твои тайные я не прочитал – я их сейчас просто-напросто  угадал: ты рожу перекосил, как только ельник этот непролазный увидел. А что человек может подумать, увидев какое-то неожиданное препятствие, которое удлиняет и затрудняет путь?! Правильно – ну теперь наверняка заблукаем! Как видишь, все просто и ясно.

- Ну да! – Огрызнулся я. – Все просто и ясно, как говаривал в свое время следователь адмирала господин Соколов, если все знаешь. А мы ничего толком не знаем. Вот я, старый дурак, не подумавши, согласился сразу сюда с тобою идти, а теперь прикидываю да гадаю: а что я им, лесным кудесникам, такого умного скажу?! Посмотрят они на меня и сразу подумают что-нибудь …
- А ты ничего такого им не говори! – Хитро улыбнулся разведчик. – Ты поначалу выслушай их, а уж потом решай, что сказать, а о чем лучше и промолчать! Они сами тебя о чем надо спросят. И если сочтут нужным, тебе что-то расскажут. Только не надо настырно к ним в душу лезть!
- Золотые слова! – Охотно согласился я. – Ну и как они вяжутся, дорогой мой юноша, с вашими прежними речами насчет сразу прикинуться дуриками?!

- Очень даже запросто! Я прикинусь молодым и глупым, а ты будешь играть роль бывалого, старого и опытного мужика, который цену себе знает, и если говорит какие слова, то как будто пули отливает!
- Молодец! Тебе бы замполитом быть, а не разведчиком. Инженером человеческих душ, так сказать.
- Ты же сам сказал – умные все стали, а работать некому! Так что каждому – свое!
Избушка отшельников появилась сразу – прямо как в сказке: вышли мы на поляну, подняли голову, а там на косогоре прилепилось какое-то строеньице.

- Так вот они где скрываются от мирских забот и тягот! – Протянул Виктор и первым двинулся прямо в гору, даже не пытаясь найти менее трудный путь. Мне ничего не осталось, как ползти вслед за ним. Избушка действительно чем-то напоминала чертову хату – то ли своим убогим перекошенным видом, то ли тем, что прилепилась на самом краю обрыва. Однако вид отсюда открывался хороший. Возможно, нас уже увидели ее обитатели, но выходить навстречу гостям никто не спешит – наверное, здесь так принято.
 Снег ссыпается, ноги скользят и разъезжаются в стороны, тяжел подъем все-таки. И какого черта разведчик попер прямо в гору, не мог найти путь полегче? А может он специально так сделал, чтоб знали живущие там, на верху, что к ним в гости не абы кто – жалкие и убогие – а самые настоящие шибельники пожаловали?!

- Мир вам, люди добрые!! – Виктор бухнул ногой в солидную входную деревянную дверь. Она то ли со скрипом, то ли со всхлипом разом отворилась, и мы очутились в темных сенях. Мелькнула вторая дверь – эта, видно, ведет уже в светлицу. Виктор стукнул в нее от души кулаком три раза, а потом рванул на себя.
- Не стучи так, варнак, а то дом завалишь! – Тут же в ответ послышался старческий скрипучий голос. – Проходи да садись, в ногах правды нет!

Мы протопали в комнату – в полутьме, которая обрушилась на нас, едва мы перешагнули порог, пришлось с трудом – и это после ослепительно белого снежного покрывала – отыскивать скамейку или лавку. Наконец мы нашли скамью и сели за стол.

- Жалуйтесь! – Так же сурово приказал неведомый нам старческий голос. Я присмотрелся, глаза малость привыкли к полутьме – голос доносился с широкой русской печки, которая занимала чуть ли не треть комнатенки.

- Да вот шли мимо и зашли! – Начал было Виктор, но я, согласно ранее достигнутой договоренности, прикрикнул на него подобно Павлу Ивановичу Чичикову:
- Молчи, дурак, за умного сойдешь!

- Что ж ты с ним так сурово?
-  Молодой еще, глупый и потому не знает, как надо себя вести в приличном обществе!
- А ты, надо полагать, знаешь?
- Да как вам сказать…

- А ты говори, как разумеешь! А мы, хоть люди и темные, но поймем! С чем пожаловали? По нужде или интересу ради, молодые люди?
В углу зашевелилось тряпье – оттуда вылез еще не старый  белоголовый дед. Потом послышалось ворчание на печи, охи и ахи, и оттуда с трудом начал спускаться еще один житель этой таинственной хибары. Они прошли со вздохами к столу, уселись и тут же вылупились на нас.

- Не здешние! – Сказал один другому.
- Истину глаголишь, брат!
- Почему вы так решили?

-   Говор не тот! – Сказал первый, более старый жилец. На вид ему лет восемьдесят, а может даже и больше. Голова белая, словно серебром облитая. Но глаза отнюдь не старческие - зоркие, внимательные. Смотрят насквозь, словно рентген. Настороженно смотрят! Не святые глаза.

- И стучите от души, не так, как местные! – Добавил второй. И понимающе посмотрел на первого. Тот согласно кивнул. И опять оба старика вылупились на нас.
- Мы – потомки адмирала!
- Какого адмирала?
-  Того самого! – Буднично произнес я, словно Шура Балаганов, который растолковывает несознательному председателю исполкома, кто такой лейтенант Шмидт и чем он прославился в свои молодые года.
- Не похожи! – Коротко отрезал один, а второй согласно кивнул. И опять они уставились на нас.
- А вы откуда знаете?
- Раз говорим, значит, знаем!

- А вот ротмистр Долгушин придерживается обратного мнения! – Я с вызовом посмотрел сначала на одного, потом на другого обитателя этой странной и загадочной хибары.
- Который из них?
-  Да оба! И молодой, и старый. Как глянули на нас, так сразу и признали. Так и говорят – ну прямо вылитые!!
- Они пошутили.
- Может быть!
- Так зачем к нам, отшельникам, пожаловали, молодые люди? По нужде али просто так?!
- Да захотелось с умными людьми поговорить!

- Ну, это вам надо не к нам, а в контрразведку.
- А мы там уже были! – Брякнул Виктор.
- Молчи, дурак! – Одернул я снова его.
- А чего ты ему рот затыкаешь?!

-  Да ляпнет что-нибудь не то, а добрые люди потом неделю будут смеяться. Так что приходится осаживать.
- Это вы что ли с большой земли пришли?!
- Да вроде мы!

- Интересно! – И оба старика с изумлением уставились на нас. – Сколько себя помним, а вы первые люди, которые оттуда сюда смогли прийти! И что за нужда вас погнала в эти окаянные и богом забытые места?!

- Тунгусский метеорит! – Коротко ответил я.
- Но ведь он упал совсем в другой стороне.
- Но его осколки могли отрикошетить сюда!
- Сомневаемся мы!
- И мы тоже. И потому решили проверить. И прошли кольцо окаянных болот. И к своему изумлению нашли здесь людей. И хорошо отлаженное хозяйство. А потом про вас прослышали и решили проведать. Вот возьмите, мы вам подарок принесли! – И я стал вытаскивать из рюкзака жестянки консервов, бутылку водки, куски сахара, которые уцелели во время нашего болотного похода.
- Не надо нам этого!
- Почему, старцы великие?
- Мы от этого отказались много лет назад. Мы здесь по-простому питаемся. У вас дело к нам али как?
- Особых дел нет. Хотели вас проведать, может, что знаете про старые времена, может книги у вас есть какие старинные – нам бы было интересно в них заглянуть!
- Чего ради?!
- Интересно!
-  Да, дела! – Опять они как-то странно переглянулись.
- Ну, хозяева дорогие, - я встал первым, - вижу я, что не приглянулись мы вам! Так что не смеем смущать вас и мучить запросами. Гости хороши дважды – когда приходят и когда уходят! Желаем здравствовать!

- Вы что, обиделись? – Спросил с удивлением один.
- Гордыня заела! – Тут же подтвердил другой.

-  Насильно мил не будешь! – Я тяжко и печально вздохнул. – Не хотите – не говорите! Дорог на свете много, и умных людей тоже, так что звоняйте, старики!
- Остынь!! – Строго приказал старший. – У нас так не принято! Что люди потом подумают!
- Вы о людях беспокоитесь?!
- Конечно!– Они степенно разгладили свои окладистые серебряные бороды. – Что-то сказал или сделал не так, а люди потом тебе припомнят. Может, и без умысла что-то сделал, а люди думать начнут. И память людская долгая…
- А мы думали, что вы больше о Боге да о душе печетесь. А вы о людях, оказывается, думаете…
- Печешься ли о ближних? Почитаешь ли отца своего и мать? Творишь ли людям добро? Не тиранишь ли их? Не ужимаешь ли? Вот это и есть самое главное в жизни!
- Бог создал неправильного человека! – Я смотрел на них строго, Виктор по-прежнему молчал. – Бог создал несовершенный мир. Мир преисполнен зла! Страдают все – и праведники, и грешники. Причем, что интересно – праведники страдают гораздо чаще! Непорядок!
- Это наказание Божье! – Произнес сурово старший из отшельников, а младший согласно кивнул. – Это законное возмездие за грехи наши тяжкие!
- Но ведь, - я упорно стоял на своем, что, видно, начинало злить стариков, - сын божий Христос смертью своей мученической искупил все грехи человеческие! И прошлые и будущие. А Бог, создавая этот мир, не мог не знать, что люди будут грешить, и потому Он просто обязан был предусмотреть все возможные последствия…
- На все воля Божья!
- Ну, тогда объясните мне, неразумному, старцы великие и мудрые, - я от напряжения даже волосы расчесал пятерней, - что сие означает: «И сказал Бог : сотворим человека по образу нашему и подобию нашему!»(БЫТИЕ 1, 26). Бог создал человека по своему образу и подобию. Но он создал его грешным, убогим, смертным. Так, выходит! Но с другой стороны - Бог вечен! А человек смертен. Явное противоречие. Или я что-то не понимаю?! Возьмем тогда иные религии. Вот что иудеям было сказано: «Весь мир создан ради праведного человека!» Конфуцианство того же мнения придерживается: «Итак, человек – средоточие земли и неба, в нем крайность пяти стихий»...

- Мудрые слова! Но люди отреклись от Бога и потому стали грешить. Забыли Бога, перестали бояться, вот и пошло все наперекосяк. Большаки отменили Бога – отныне все можно, все разрешено, вот и сдвинулась земная ось. Отсюда и кара – ураганы, наводнения, мор…
- Как у вас все легко и просто получается! – Они смотрели на меня с непонятным укором. – Как легко вы все объясняете, даже необъяснимое! Хорошо, я вам еще одну цитату приведу из Библии (БЫТИЕ 6, 4): «В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рожать им: это сильные, издревле славные  люди!»

- А вы что по этому поводу думаете, молодежь?
- Я так думаю – прилетели на нашу грешную землю из глубин космоса неведомые люди, встретили здесь людей первобытных, непорочных дев, и пошел отсюда род людской. Так что человек вовсе не от обезьяны произошел! А то ли заброшен сюда из глубин космоса, то ли произведен здесь благодаря вмешательству иных сынов…
- Знать, - отшельники вылупились на меня во все глаза, словно на диковинку, - ради постижения этой истины вы и прошли кольцо окаянных болот?!
- Да! – Коротко ответил я. – Захотелось поискать осколки того неведомого корабля, что из глубин вселенной прилетел к нам и разбился. Он всем простым людям более известен как Тунгусский метеорит…

- И нашли что-нибудь?
- Пока ничего! – Шальная мысль мелькнула у меня в голове! А что если? Да нет, вряд ли! Впрочем, отчего бы и не рискнуть?! – Пока ничего не нашли, святой отец!
- Я не святой!! – Тут же отрезал старший, а младший недовольно шевельнул своими сросшимися бровями.
- Был ты святым раньше, а теперь почему-то перестал, брат ты наш дорогой отрок Афанасий!
- Что ты сказал?! – Старец даже привстал из-за стола.
- Что слышал, брат Афанасий!

- Кто ты?! Откуда?!
- Оттуда! – Я кивнул в сторону. – А далече же ты спрятался, брат Афанасий! Валаамский монастырь, мне кажется, совсем в другой стороне…
- Изыди, сатана!! Свят, свят, свят!!!
- Да, ладно, брат! – Я встал из-за стола. – Не гневи понапрасну Бога! Здесь все свои. 
- Кто ты?! Откуда ты взялся?!

- Полковник Удальцов.
- Свят, свят, свят!!!
-  Я обещал Адмиралу Колчаку, а потом генералу Каппелю, что разыщу некоторые пропавшие обозы.
- Воды!! – Простонал старец. – Дайте мне святой воды! Я не верю тебе! Изыди, сатана! Сгинь! Свят! Свят! Свят!

- Да, брат Афанасий, тяжко жить на белом свете! Грехи наши тяжкие. И нет нам покоя…
- Я не верю тебе! Изыди, сатана!!
- А ты прав – как слово наше отзовется. Как аукнется – так и откликнется! Даже спустя восемьдесят лет.
- Спаси и помилуй меня, царица небесная!!
- Бог – не фраер! Он шельму метит!

- Я не верю тебе!! Этого не может быть!!!
- А ты говорил, что все в мире тленно. Как видишь, дорогой мой, не все! Долги наши тяжкие…
- Я не верю тебе! Люди столь долго не живут!
- Ну почему же, - я снова сел за стол, - вон старичок Долгушин жив-здоров и даже водку хлопает, как дай Бог каждому. А ведь у него грехов поболе твоих наберется!
- Говорили мне люди, но я не верил!!
- А зря, как видишь – людям верить надо!
- Столько лет прошло!
- И никто не забыт, и ничто не забыто!

- Все давно в земле сгнили, все прахом стало...
-  Как видишь, не все, - я тяжко вздохнул, - правда рано или поздно восторжествует. Так что здесь заветная книга права. Не врет, как видишь.
- Свят, свят, свят! Изыди, сатана! Не соблазняй!
- Ты не выполнил поручений нашего тайного братства, Афанасий! Ты не помог царю Николаю ни в Тобольске, ни в Екатеринбурге, ты растратил и бездарно пустил по ветру и ценности, и деньги, и веру гвардейских офицеров!!
- Изыди, нечестивый! Я не верю тебе!

Я вытащил бумаги бывшего гвардейского полковника Кобылинского, развернул их и подсунул ему так, чтобы виден был затейливый вензель «Николай» – лицо у брата Афанасия вытянулось! Он протянул руку – она дрожала.
- Где ты взял эти святые вещи?! – Дрожащим голосом прошептал он. – Кто ты? Откуда?!
- Я же сказал, что мы из контрразведки Адмирала! А вещи я взял в городе Екатеринбурге. В подвале дома Ипатьева, где в ночь на семнадцатое июля большевики расстреляли всю царскую фамилию! А ты и тебе подобные что-то не сильно напрягались, чтобы помешать этому! А ведь ОНИ вам верили. Верили, ждали, надеялись. Но напрасно! И теперь я верю, что Бог создал неправильного человека и несовершенный мир!!
- У нас тогда не получилось…

- Ну да! – Хмыкнул в ответ я. – Слаб человек. Слаб и грешен. И потому всегда найдет чем оправдаться. Савельев тебя тогда обманул, сволочь большевиками недорезанная, зять – негде взять – неподражаемый распутинский! Поручик Шереметевский просто струсил и спрятался в деревне Коптяки. Да и другие порядочные с виду господа что-то не сильно напрягались. А может это вполне закономерно?! Ведь предают свои!! Не чужие – исключительно свои! Слаб человек. Слаб и грешен! Вон и Христа предал любимый ученик! Кто бы мог такое себе представить?! Значит, Бог создал несовершенный мир? И потому его надо обновить?! Людей заменить?! Ты как на это богоугодное дело смотришь, святой старец?!
– Кто ты, скажи мне честно?!

- Ангел небесный! Я – твоя совесть!

 Твой судья, что пришел восемьдесят лет спустя, чтобы ты дал ответ за грехи свои тяжкие! Рано или поздно, а ведь приходится держать ответ за грехи свои тяжкие, за дела свои черные!! – Пошутил я, но лицо у бывшего иеромонаха побелело, он бухнулся на колени. Второй святой пал рядом с ним…

- Пойдем отсюда! – Кивнул я Виктору. – Здесь нам делать нечего! Хотел с умным человеком о жизни прошлой поговорить, а он, видишь, совсем рассудок потерял, а ведь какой человек был, какой человек ...