Эркюль Пуаро и совестливый Хлестаков

«Вороне где-то Бог послал кусочек сыра.
На ель ворона взгромоздясь
Полакомиться им уж было собралась…»



Накануне лил сильный дождь. За окнами было темно и противно, по стеклам бежали потоки дождевой воды. Но в комнате было тепло, сухо, а со мной вместе был мой новый друг Эркюль Пуаро, с которым я познакомился лишь недавно.
Да и где мы с ним могли познакомиться до этого, если бы не счастливый случай?
Я не люблю детективы, и почти никогда их не читаю. Собственно, мне трудно даже представить себя с книжкой Агаты Кристи в руках, Да и вполне может быть, что тот Пуаро, который живет на страницах ее книг, может быть и не понравился бы мне так.
Но вот по счастливой случайности, друзья одолжили мне несколько DVD с английскими киноверсиями этой книги, и мне очень понравился именно экранный образ Пуаро, как впрочем и сами фильмы.
Не очень внимательно следя за развитием извилистой линии детективного сюжета, я любовался самим настроением фильма, атмосферой эпохи, интерьером, видами, тем, как люди на экране общались между собой. Но более всего мне понравился сам Эркюль и его манеры.
Никогда не повышая голос, с любезной улыбкой на устах, разговаривает он с людьми, которые далеко не всегда обладают столь же хорошими манерами и не преисполенены хороших устремелений. Но даже самой страшной преступнице, безжалостно отправившей на тот свет своих близких, Пуаро, разоблачив ее, не говорит ничего неприятного, оскорбительного, а с грустью, ЖАЛЕЯ о том, что все вот обстоит именно так, говорит ей:
«У Вас очень холодное сердце, Мадам!» И все. И отходит с грустью во взоре.
А еще Пуаро любит эстетику, и видно, что она определяет его жизнь. И выражется это не только в том, что он выращивает на крошечном балконе новый сорт роз. Нет, это выражается во всем его поведении, в деталях любых его, даже самых мелких поступков, из которых состоит жизнь любого человека.
Очень забавно наблюдать, как голодный Пуаро, садится завтракать, и вдруг приоткрыв полотняную салфетку, видит, что на завтрак ему подали два яйца, но к сожалению не соответствующие его эстетическим представлениям о том, какими они должны быть.
И Пуаро, встает из-за стола, и говорит, что ему видимо придется остаться голодным, ведь невозожно же завтракать яйцами разной величины.
В другой раз он растраивается, что прекрасные пирожные, приготовленные им для приема Бельгийской кинозвезды, разложены не симметрично. И боиться, что из-за этого, встреча с волнующей его воображение удивительной женщиной под угрозой срыва.
Не в силах прерваться, до поздней ночи смотрел я диски с фильмами. Но наконец усталость взяла свое, и я уснул.
И мне приснился Эркюль, который, в элегатном костюме, слегка опираясь на украшенную перламутровой инкрустацией трость, идет своей смешной походкой по аллее в Москве поздних семидесятых, вопиюще контрастируя манерами и одеждой с окружающими.
Вместо модно и элегантно одетых женшин, и мужчин в цилиндрах и котелках, окружавших его до этого на Лондонских улицах, спешат теперь мимо него прохожие, - служащие советских учереждений, и рабочие с соседней фабрики. Иногда, кто-то задев в спешке, толкает его, и не извинившись проходит мимо, а он по привычке приподнимает шляпу, и пытается раскляняться с толкнувшим его, но того уже и след простыл, он исчез, не оглянувшись.
Проголодавшись, он пытается было зайти в забитую людьми столовую, но едва вдохнув запах, и увидев убранство и убогий интерьер этого заведения, разворачивается, и уходит в ближайший магазин.
Там, с недоумением посмотрев на мокрую, в комках прилипшей к ней грязи, картошку, сыплющуюся из зеленовато- бурого контейнера по грязному желобу в бодро подставляемые авоськи посетителей магазина, он доходит до мясного отдела, и встает в длинную очередь стоящих за колбасой. Грустно взирая на толпу, стоящих в очереди людей, терпеливо дожидается, пока медленно продвигаясь, он не оказывется лицом к лицу с продавшицей в грязноватом и мешковатом халате с опухшим лицом. Пытается улыбнуться ей, и тростью показать на более-менее приличный кусок колбасы, но она, совершенно не обращая на него внимания, как если бы он был неодушевленным предметом, кричит сквозь него громким визгливом голосом, почти оглушая его, куда-то в соседний зал женщине, в дурацкой вязанной шапочке:
-«Валя, больше не пробивай, у меня все закончилось».
Грустно вздохнув, он выходит из магазина, и опять идет по аллее своей немножко смешной походкой. Интересно, куда он пойдет дальше?
Но я не успел это узнать, потому что громкий, резкий звук телефонного звонка разорвал утреннюю тишину, разбудив меня.
-«Однако довольно рано», - отметил я, успев взглянуть на часы, до того, как нехотя снял телефонную трубку.
Обычно, ранние звонки не приносят никаких хороших вестей.
Ну кто может позвонить рано утром? Или какой-то очень невежливый эгоист, преисполенный дурацких идей, или может быть даже и хороший человек, но вынужденный сообщить какую-нибудь неприятную новость, с которой нельзя подождать.
Но на этот раз звонок был приятный. Звонил мой старинный приятель, и хрипловатым, но бодрым голосом, сразу принялся вводить меня в курс событий:
-«Сегодня, и только сегодня, самые известные испанские производители деликатесов представляют свою продукцию датским оптовикам. Моя фирма тоже приглашена, но я не смогу пойти, потому как срочно улетаю в Сингапур, так что, если хочешь, сходи вместо меня. Я уверен, что там тебе понравиться. Все будет очень красиво оформлено, а уж какие там будут деликатесы! Любой, даже самый искушенный критик, останется доволен.»
-«И Эркюлю бы понравилось?» - спросил я его.
-«Какому еще Эркюлю? О чем это ты?» - удивился он.
-«Да, ладно, забудь. Это я просто еще не проснулся», - говорю я, стряхивая с себя остатки сна - «Лучше расскажи, где это все будет происходить».
-«О, место, где это будет происходить, тоже очень интересное. Это здание Старой Биржи, прямо у здания Парламента. Ну ты же помнишь Старую Биржу, у нее еще крыша сделана в виде четырех крокодилов, которые, сплетя свои хвосты в единый пучок, направленный к небу, опустили головы вниз и держат круговую оборону. Вот в этом историческом здании все и будет.
А называется это “Испанское гурме - лучшее из Испании”.
Пропуск тебе выпишу на двоих, возьми с собой кого-нибудь, чтобы было веселее.
Так что сегодня днем будь там, не забудь!
Все, отбой.” - прохрипела телефонная трубка, потом что-то щелкнуло, и раздался противный гудок, напоминающий, что разговор окончен.
-«А похоже, что и этот день будет интересным»,- подумалось мне. «Или по-крайней мере вкусным».
Да, но как же уйти с работу пораньше? И кого взять с собой, чтобы ему тоже было интересно.
О, у меня есть приятель, который наверняка захочет со мной пойти. У него свое кафе, и он здорово разбирается во всяких деликатесах. И к тому же, ему это может пригодится для работы, а в свое кафе он как раз сегодня не собирался.

И я позвонил ему. И он действительно, немедленно и с удовольствием согласился.
И сказал, что подьедет туда уже к полдню, к самому началу, чтобы не пропустить ничего, и все перепробовать.

Я же, грустно вздохнув, вынужден был декларировать, что подьеду, не раньше, чем справлюсь с заданиями по работе.

Чтобы не тратить время на дорогу, работать решил из дома, благо современная техника позволяет это. Завтракать не стал, наивно решив, что лучше закончу работу пораньше, а тогда уж сразу, и позавтракаю и пообедаю редкостными испанскими делитасами.

И я рьяно взялся за работу.

Время летело довольно быстро, и ко мне начало подкрадываться чувство голода. В моем воображении проносились столы, заставленные испанскими блюдами, и представлялся ни разу не виденный мной, знакомый лишь по книгам, иберийский хамон, приготовленный из свиней, питавшихся исключительно отборными желудями.

Но давно прошло и время завтрака, и время обеда, а деликатесы оставались лишь в моем воображении. Вместо уставленных явствами столов, я видел лишь стол, и стоящие на нем монитор, с бегущими рядами белых и желтых цифр, и кружку, с уже изрядно остывшим чаем.

В три часа дня, я понял, что скоро выставка уже закроется, и я не узнаю не только вкуса, но даже и запаха иберийского хамона. И я решил прерваться с работой, и сьездить на выставку, а потом уже вернуться домой и доделать то, что.сделать не успел.

Довольно быстро добравшись до места, обогнул толпу очередных демонстрантов, собравшихся у Парламента и громко протестующих против чего-то в единодушном порыве, и подмигнув смотрящим на меня с крыши крокодилам, вошел в здание Старой Биржи, где важный охранник, поставив галочку в списке гостей, прицепил мне на грудь, специально приготовленный для меня пропуск с моей фамилией, названием фирмы, которую я представляю и должностью, которую я занимаю.
Фамилия была моя, а все остальное, хотя и было очень внушительное, но чужое.

Первым кого я увидел, войдя в зал, был мой приятель. Он был в прекрасном настроении, улыбка сияла на его лице. Огромного роста, огромных размеров, немного похожий на кита, он бросился ко мне с радостными криками:
«Нет, ну какая еда! Жалко что все нарезано такими малюсенькими кусочками. И ходить приходится от стола к столу. Но я все равно наелся так, что больше уже не могу».

Я окинул зал взглядом. Он был весь уставлен столами, на который лежало несметное количество тарелок с различными сортами клбас, и окороков, порезанных на мельчайшие кусочки. Чтобы наесться, при его комплекции, нужно наверное было ходить все эти три часа, от стола и непрерывно есть, сплошным потоком отправляя в рот, кусочек за кусочком.

И как бы подтверждая мои мысли он произнес:
-«Хорошо что я здесь уже три часа, хожу по кругу и ем со всех столов, все сорта подряд. Немного начал путаться в сортах, но это неважно, здесь все великолепного качества».

Может быть из-за того, что он напиминал кита, или из-за соотношения его огромных размеров и малюсеньких кусочков, на которые были порезаны стоявшие на столах деликатесы, но я принялся неотвязанно размышлять о том, как это киту удается наесться досыта мельчайшим планктоном.

Он всасывает огромные массы воды, и пропускает ее через себя, а полезный и нужный ему планктон остается. И когда массы этого планктона становятся сравнимы с массами кита, к киту приходит сытость.
Неужели и он также ходил и насыщался малюсенькими кусочками деликатессов?

И еще более важный вопрос: неужели я тоже сейчас так буду делать?

Я взглянул на стоящий передо мной стол. Двое представителей фирмы из Валенсии, предложили мне обязательно попробовать именно их ветчину, утверждая, что именно их ветчина самая лучшая. Один из них, увидев название фирмы, на пропуске висевшем на моей груди, впечатлился названием, и стал усиленно расхваливать свою продукцию.
-«Ваша фирма не пожалеет, если начнет закупать ветчину именно у нас», - довольно настойчиво повторял он, словно пытаясь загипнотизировать меня.

Я попробовал два крошечных кусочка ветчины, которые были неимоверно вкусными, и просто таяли во рту, но вместо того, чтобы хотя бы чуточку утолить голод, разожгли его еще сильнее.
Я двинувшись дальше, прошел еще пару столов, и везде, брал по малюсенькому кусочку каждого сорта. Голод разгорался все сильнее.
А представители испанских производителей пытались завязать подробный и длинный разговор о преимуществах именно их сорта.
- «Незавидная у кита участь», - думалось мне. «Хотя ему все же легче, потому как планктон гораздо менее аппетитный, и не в состоянии пробудить такой зверский голод, да и к тому же киту не приходится брать планктон разделяя его на отдельные микроорганизмы, и употребляя малюсенькую порцию за один прием, и без необходимости обяснть при этом, что фирма, которую он представляет, всерьез подумает о том, что будет добывать планктон именно в этом месте. Нет, кит втягивает в себя огромные порции планктона за раз, столько сколько он может вместить, столько сколько ему хочется.

Рассуждая таким образом, я добрел до стола, который был несколько в стороне от других событий, и вокруг которого не было никакого движения. Представители фабрики мясных деликатесов за этим столом, явно были удручены, что волею судьбы оказались в стороне от возможных покупателей их продукции.

Как же они обрадовались, когда я подошелк ним. В глазах их зажегся огонь, и они с жаром начали рассказывать мне и своей продукции, о том чем она хороша, что в ней сохранен ее чудесный вкус, благодаря качеству свинины, и отсутсвию консервантов.
При этом они не забывали усиленно угошать меня ветчиной, которую я ел, слушая с важным видом о качестве их продукции. И чем с большим удовольствием я ел, тем с большим жаром они рассказывали мне о качестве продукции. И вдохновенно поведали, что это тот самый иберийский хамон, только улучшенный, потому что они используют не только старинные, проверенные многовековым опытом, но и последние разработки университета, с которым они сотрудничают.
Я продолжал слушать все это, пробуя бесконечные сорта ветчины, нарезанные крошечными кусочками, а они все больше и больше радовались, видя что мне нравится их ветчина.
А мне от этого становилось все более и более стыдно и неприятно за эту свою Хлестаковщину.

Скоро дошло до того, что один из них убежал с фотоаппаратам, и сфотографировал меня и моего приятеля Кита, подошедшего к нам, во время своего очередного виража вокруг столов, в то время как другой их представитель горячо и убежденно рассказывал нам о качестве их продукции.
-«Это для нашего головного офиса! Им там будет ужасно приятно узнать что у нас наладились контакты на Скандинавском рынке, и что наша продукция вызвала такой интерес».

При этих словах мне окончательно стало стыдно. Видя надежду в их взорах, я понял, что их единственный контакт на Скандинавском рынке и огромный интерес к их продукции - это я, и от этого становилось грустно, и очень неприятно.
Все- таки я по природе своей не Хлестаков, и не буду я им рассказывать, что как только я отсюда выйду, то меня будут ждать «десять тысяч одних только курьеров», которых я тут же пошлю в Испанию, на закупку их замечательной продукции.

Чувство голода, как-то притупилось, сьежилось, и мне оставаться на выставке больше не хотелось, хотя кит и пытался обьяснить, что я еще ничего толком не видел, и ничего толком не попробовал.

Не мое это.