Живая

   Взгляд больших и очень выразительных глаз Маргариты темно-карего оттенка был устремлен в открытое окно аудитории. Сентябрьский день, пасмурный, грустный. Где-то там, в небесах, солнце пыталось вопреки тяжелым мрачным тучам донести до нее свои еще теплые лучи. Но – напрасно. Пожелтевшие листья, с облегчением оторвавшись от веток, предсмертно парили в воздухе. Парили безвольно и медленно, лишь изредка подхватываемые насмешливыми порывами холодного осеннего ветра. Полет листьев был столь же бесцельным и отрешенным, как и взгляд девушки, смотрящей на них со стороны. Рита думала о чем-то своем, как вдруг краем глаза заметила какую-то суету на проезжей части улицы.
   Средь опавшей листвы на сером асфальте были разбросаны разноцветные осколки. Красные, желтые, с зеркальным отблеском… А посреди дороги – две разбитые вдребезги иномарки. Красная и белая. Картину дополняла чуть поодаль стоящая «скорая». Белая. С красным крестом.
   Странное сочетание цветов, - подумалось девушке. И тотчас же ее пронзила мысль: «Красная машина! Как у меня…». Ей стало не по себе от осознания того, что на месте той красной машины могла оказаться ее собственная. Зажмурив на миг глаза, Рита резко повернула голову – и оказалась в другой жизни. В жизни аудитории своего университета, где проходила лекция по истории. Бросив беглый взгляд на кафедральную доску, которую так старательно изрисовывал различными схемами и таблицами профессор, она с тоской посмотрела на свою тетрадь, полупустую, с неполными лекциями по этому предмету, и тут ее внимание привлек конверт, лежащий чуть в стороне от тетради. «Опять фотографии?» - мысленно спросила она сама себя. Да, в конверте лежало несколько фотоснимков. Героиней которых оказалась вновь она. На одном снимке Рита себя узнала сидящей в этой аудитории, на редкость сосредоточенной и серьезной. На другом она увидела себя, стоящей на остановке – разговаривала по телефону и всматривалась куда-то вдаль, видимо, чтобы разглядеть номер подъезжающего троллейбуса. «Но я ведь не езжу на транспорте…» - подумала Рита и тотчас же себя одернула: «Хотя, нет, был случай, когда я машину оставила в сервисе». Следующий снимок, затем еще один… перебирая фотографии заново, она отметила для себя, что все они были сделаны не то чтобы профессионально, а с душой – кто-то сумел запечатлеть ее такой, какой видел или хотел видеть.
   Для нее уже было привычно получать подобные конверты, и хоть она и делала вид, что происходящее ничуть ее не волнует, а все же каждый раз она мучила себя вопросом, на который до сих не могла найти ответ: «Кто это делает и, главное, почему?» Неоднократно Рита пыталась вывести на чистую воду своих однокурсников, выпытывая у них, чьих рук все эти фокусы. Но тщетно! И записок к фотографиям не прилагалось. Безусловно, ей было приятно. Однако со временем ее начала раздражать и даже злить неизвестность. А неизвестность Маргарита ох как не любила!
   И сегодня она решила во что бы то ни стало положить конец этому, по ее мнению, издевательству. Дождавшись начала перемены, девушка подошла к доске, взяв при этом заклепки с преподавательского стола. На доске она приколола все недавно полученные снимки. Затем, обернувшись к аудитории, насколько могла громко, произнесла: «Я прошу встать того человека, чьих рук эти работы!». Потом, правда, подумала, что, быть может, этот человек вовсе не из ее группы и даже не из этого ВУЗа. Однако ход мыслей прервал шум, доносящийся откуда-то с верхних рядов аудитории. Из-за парты вставал молодой человек, который всегда ей казался слишком застенчивым и странным. Они никогда не общались. Ей не представлялось возможным отношения с этим человеком. И сейчас она испытывала смешанное чувство – удивления и неверия. Маргарита хотела было сказать этому человеку, чтобы спустился, но не смогла, а между тем человек тот будто бы прочел ее мысли. Неловко спустившись по высоким ступеням кафедры вниз, молодой человек встал у нижней парты. Девушке он показался зажатым, угловатым. На нее он старался не смотреть. Чуть взглянет в ее сторону и тут же резко отворачивается.
   - Зачем?
С непонятной для себя тяжестью задала она этот вопрос. Но в ответ – молчание. Вместо ответа молодой человек неровной, чуть пошатывающей походкой подошел к столу, взял кусок мела, затем прошел дальше к доске. Посмотрев на развешанные фотографии Маргариты, ниже он вывел небольшое предложение: «Потому что люблю».
   Красная «Мазда» неслась по загородному шоссе. По стеклам беспрестанно стекали струи холодного дождя. «Дворники» с трудом создавали обзор дороги, смахивая с лобового стекла вновь и вновь появляющиеся капли. По щекам водителя тоже стекали капли. Длинные, от природы завивающиеся ресницы безуспешно пытались избавиться от наплыва слез.
   - Я не смогу!
   - Что скажут мои родители, близкие?
   - Как будут смотреть друзья?
   - Нет, так нельзя…
За рулем была Рита. Слова девушки были неслышны на фоне играющей из акустики музыки, вещаемой какой-то радиостанцией.
   Поворот. Еще поворот. По обочине начали виднеться белые столбы. А что делает собака в такую погоду да еще посреди шоссе?! И откуда она? Надо ее объехать! Но дорога… дорога мокрая. Белые столбы по обочине закончились. Позади – последний. Накренившийся. И красная «Мазда», вписавшаяся в этот, последний, белый столб. Трасса усыпана разноцветными осколками. В разбитой машине – тишина, изредка нарушаемая звуками умирающей автомагнитолы. В этих постепенно затихающих звуках радио слышались слова из песни:
                Я не могу увидеть свет,
                А в темноте жить не хочу.
                Скорей бы наступил рассвет…
   Если бы кто-то оказался поблизости от места аварии, то имел бы возможность созерцать удивительное явление. Откуда-то сверху, с небес, медленно опускались две неестественно яркие точки. Чем ближе к земле они становились, тем больше напоминали образы с нимбами. Исчезнув на миг в грудах искореженного металла, они появились вновь, но не одни. В небеса уходили трое – душа Маргариты и два ангела.
   Девушка очутилась в большом светлом зале. Никаких видимых источников освещения, однако помещение было залито теплым и ярким белым светом. Осмотревшись, она увидела стены, увешанные фотографиями. Подойдя ближе к одной из стен, Рита с удивлением обнаружила, что фотографии – ее собственные. Вернее, из ее жизни. Вот она совсем маленькая, купается в детской ванне. На другом снимке запечатлен момент с ее восьмилетия: родители, близкие, друзья, большой  торт с восемью зажженными свечами, и она – маленькая, с надутыми щеками, уже загадавшая желание и вот-вот готовая задуть свечи. На следующих Рита узнала кадры из своей школьной жизни, юности, студенчества… Над всеми снимками были указаны даты. Видимо, когда они были сделаны, подумалось девушке. Обойдя весь периметр помещения, Рита остановилась возле последней фотографии: церковь, множество родных и знакомых лиц в трауре, а посреди – гроб.
   Вдруг за спиной послышались чьи-то негромкие шаги. Рита обернулась, перед собой она увидела достаточно высокого и стройного человека, немного поседевшего, в строгих очках, за которыми виднелись добрые и в то же время грустные глаза редкого, василькового цвета. Одет он был в деловой костюм, а на пиджаке девушка увидела бейджик, на котором было написано одно слово «Администрация».
   Человек, стоящий перед Ритой, заговорил:
   - Я так понимаю, ты – Маргарита?
   - Да… Но откуда Вам известно мое имя? – ответила она, отметив спокойный и какой-то родной голос собеседника.
   - Мне все известно и про тебя саму, и про твою жизнь тоже, - обведя руками зал, сказал человек в костюме.
   - Зовите меня Петром. Я – Святой Петр, хотя себя святым не считаю. Ибо в моей земной жизни случалось всякое. А здесь я уже 2000 лет. Насмотрелся многого. В последнее время встречаю здесь все больше молодых. И это прискорбно. Еще печальнее то, что погибают зачастую по глупости. И не успевают познать жизнь, счастье. Счастье быть матерью, например, - обратился он к девушке.
   - А что это за помещение?
   - Святилище. Оттуда дущи умерших отправляются по двум маршрутам: либо в рай, либо в ад. Но тебе дорога закрыта в оба направления.
   - Почему же?
Святой подошел к последней фотографии  и подозвал к себе Риту:
   - Обрати внимание на то, что гроб закрыт. Это раз. А еще на то, что под фотографией нет даты. Это два.
   Рита вопросительно взглянула на Петра, ожидая продолжения повествования.
  - Сейчас я разговариваю с твоей душой, Рита. Ты погибла, разбилась на своей машине. Помнишь? То, что ты не видишь себя в гробу, а под фотографией нет даты, говорит о том, что этого не будет. Ты вернешься назад. Я говорил ранее, что мне чрезвычайно печально наблюдать, как сюда приходят души молодых. И Господь разрешил мне в некоторых случаях помогать этим душам. Помогать исправить свои ошибки.
   - В чем я провинилась, апостол?
   - При жизни ты должна быть счастливой. Ты должна жить ради одного человека. Кажется его зовут Александром, так?
   И тут она вспомнила…
   - Да-да, он самый. Тот, кто все время тебя фотографировал и подкидывал тебе конверты со сделанными снимками. Он не такой, как все. Но ты постеснялась. Побоялась осуждения со стороны родных, друзей. А зря… Ведь за физическими недостатками скрывается душа. Душа у него чистая, светлая. Ему трудно сказать. Но он пытался тебе показать. Показать тебя такой, какой он видит. Какой любит. Впрочем, когда войдешь в его дом, ты сама все поймешь. И мой тебе совет: прочти все, что пишет о тебе этот человек и приглядись к нему получше.
   - Но…
   - У тебя больше нет времени, Рита. Возвращайся!
   Двое кладбищенских служащих под покровом ночи, проклиная своего начальника, от которого они полчаса назад получили очень странное задание, рыли землю на N-ом участке NN-го кладбища. Задание требовалось беспрекословно выполнить прямо сейчас, когда часовая стрелка показывала глубоко за полночь. Суть же странного задания состояла в том, что мужикам нужно было произвести перезахоронение могилы. Удивлению их не было предела, когда обнаружилось, что могила свежая. На деревянном кресте висела фотокарточка молодой девушки, но ни ее имени, ни фамилии, ни даты смерти – ничего этого не было. Еще раз послав по матери начальника, служащие начали  выкапывать гроб.
   Очнувшись, Рита ощутила страх от кромешной темноты и тесноты. Повернуться она не смогла, привстать тоже. Ладони уперлись в дерево. То была крышка гроба. Откуда-то сверху доносились голоса и стук лопаты.
   - Раскопали! Слушай, а почему крышка не прибита гвоздями? – услышала Рита.
   - Не знаю… Странно это.
Интуиция подсказала девушке, что сейчас нужно постараться и вытолкнуть ненавистную крышку. То ли чувство страха, то неистребимое желание жить, а может, и все вместе сыграло роль, но в руках откуда-то появилась такая сила, что крышка гроба вылетела из могилы.
   Следом за ней на краю могилы появились две кисти. Затем голова с густыми вьющимися волосами. Карие, а в темноте кажущиеся черными, глаза уставились на две фигуры, застывших у могилы. Тотчас же по кладбищу разнесся душераздирающий крик:
   - Она живая!!!
Живая-живая – подхватило эхо…
  Могильщики, продолжая повторять одно и то же слово «живая», бросились в рассыпную. Маргарита же, выбравшись из «подземелья», направилась на свет прожектора, установленного на стене недалеко от выхода с кладбища. Как ни странно, эта осенняя ночь была очень теплой, и девушке было ничуть не холодно идти в одном белом платье, напоминающем ночнушку. Мерзли лишь ноги – девушка была босая и шла по сырому и холодному асфальту. Но ее это мало волновало. Наконец Рита вышла с погоста. Узнала свой родной город…
   Кажущиеся нескончаемыми объяснения в местном отделении милиции, беседы с психиатром, осмотры медиками – все это завершилось лишь утром. Кто-то наконец осмелился позвонить родителям, сообщить «радостную» новость. Оба родителя, приехавшие в милицию, вздумавшую с ними шутить, повисли на руках у следователей, и у медиков появилась задача привести их в чувство.
   Ошибочно установленный летальный исход при аварии, всего лишь летаргический сон… а дальше – цепочка удивительных, даже в каком-то роде мистических совпадений, и… девушка воскресла!
   «Мне нужно идти!» - бедная девушка абстрагировалась от всей суеты вокруг, и теперь у нее в голове кружилась четко выраженная мысль. Надо идти!
   Она, сама себе удивляясь, будто всегда знала этот адрес. Вот этот дом, вот подъезд, вот квартира. Да-да, та самая. Его квартира. Короткий звонок в дверь, услышанные шаги где-то в глубине, щелчки открываемого замка…
«Надо же, у меня карие глаза, и у него, у меня темно-русые волосы, и у него тоже,» - думала Рита, глядя на знакомое лицо стоящего в дверях парня.
   - Пропустишь к себе?
Она вошла в квартиру. И ей показалось, будто жила она тут и раньше. Со стен на нее смотрели ее же портреты. Будто бы напоминали ей о ней самой.
   - Покажи мне все то, что ты написал обо мне, - медленным шокированным голосом произнесла она.
Хозяин квартиры долго и с удивлением смотрел на гостью, затем подошел к письменному столу, достал из ящика стопку тетрадных листов в клеточку и молча протянул е й.
Читала Рита долго, вчитываясь, казалось, в каждое слово, затем еще раз и еще. Наконец она взглянула на автора:
   - А теперь послушай мою сказку.
Закончив, она произнесла:
   - Саша, скажи мне то, что хочешь. И не пиши. А скажи. Я пойму.
   - Люблю.