Вербованный

    Я заключил договор найма для работы на шахтах Донбасса и в составе большой партии завербованных прибыл на рудник Голубовка Ворошиловградской области (ныне Луганская). Нашу партию определили на шахту №6 имени Кирова (впрочем, все шахты этого рудника были имени Кирова), выдали подъёмные («премия» за согласие ехать на шахту), дорожные и двухнедельное пособие за период стажировки в учебном пункте. У меня в кармане оказалась «огромная» сумма, и впереди – две недели фактического безделья: в учебном пункте мы втечение 4-х часов были только слушателями, ничего не конспектировали, никакой работы не производили. Лишь один раз нас спустили в шахту для общего ознакомления.
    Таким образом, в течение двух недель нам некуда было приложить свою энергию. Мы держались дружной вербованной ватагой, хотя сами были едва знакомы друг с другом, приставали к девушкам, вечером на танцах в ДК фактически оттесняли местных ребят. Конечно, местным это не понравилось, и они подготовили «акцию протеста». В один из танцевальных вечеров они решили проучить нас, но не учли тот фактор, что мы, как чужеродные, представляли собой агрессивную волчью стаю. Мы словно только этого ждали и при первых же ударах по нам понесли местных, как говорится, по кочкам. Бой был жарким. У многих лица представляли собой сплошной кровоподтёк, кровь забрызгала пол и мебель в танцевальном зале ДК. Но мы вышли победителями. Местные разбежались.
    Танцевальный вечер продолжения не имел, так как в ДК разгром. Наша вербованная ватага шла по улице, орала непристойности, распугивала встречных. А мне захотелось по малой нужде, Я немного отстал, повернулся к чьёму-то забору и не заметил, как оказался в окружении нескольких местных. Началось методичное избиение, на которое я практически не мог отвечать и только старался не упасть, потому что тогда забьют ногами до смерти. Кровь потекла из носа, из рассеченного чем-то острым лба и плеча. Я уже еле осознавал, что ещё пока жив, и вот-вот готов был потерять сознание, но тут вмешалась какая-то женщина.
 -  Прекратите! – крикнула она, ринувшись в толпу. Возможно, местные её знали, потому что избиение прекратили и разошлись. Женщина обхватила меня руками и увела. Я настолько обессилел, что буквально повис на ней. Долго она куда-то почти волокла меня и, наконец, мы оказались в хате. Она хотела положить меня на кровать, застеленную чистой белой простынёй, но почти последними проблесками сознания, я сообразил, что окровавленному, в грязных лохмотьях, которые на мне ещё сохранились, там не место. Со стоном я опустился на половик и отключился.
    Очнулся я на рассвете, на том же полу, но подо мной уже был матрац. Плечо и лоб были перевязаны. Глаза заплыли и стали узенькими щёлками, а верхняя губа – в три раза больше обычного размера. Всё тело болело.
    Я лежал и рассматривал комнату, которая была очень большой – 4х6 метров. В правом от входа углу стояла печь, рядом – кухонный стол, над ними – полки с посудой и другой утварью. Правый угол отгорожен ширмой, за которой, как оказалось, спали мужик с женщиной, спасшей меня. В левом, где я лежал, тоже стояла кровать, на которую меня хотели уложить. Слева рядом с дверью – вешалка для верхней одежды. Между вешалкой и кроватью стояли сервант и комод. Обведя всё взглядом, я не обнаружил других дверей. То есть, весь дом состоял из одной большой комнаты.
    Изучив обстановку, я сел. Что делать? С полностью разбитой мордой и без рубашки (моя была в клочья разодрана), я никуда не могу идти. Надо попросить у хозяев какую-нибудь тряпку для прикрытия, быстро добраться до общежития и не высовывать носа, пока морда не восстановится
     Из-за ширмы выглянула моя спасительница,  миловидная сорокапятилетняя женщина. Она бросила мне старую мужнину рубашку, негромко, но отрывисто приказала одеться, умыться и завтракать. Показался и её муж, инвалид без обеих ног (оставил в шахте), передвигался на коляске-платформе. За завтраком он спросил, что я думаю делать с таким лицом, на что я только пожал плечами.  Инициативу проявила Валентина Васильевна (моя спасительница).
 -   Оставайся у нас, пока заживёт лицо. Поможешь кое в чём по хозяйству.
     Я задумался. На работу мне ещё через три дня, оставшиеся часы в учебном пункте можно проигнорировать.
 -   Согласен.
     Около меня сразу засуетился Михаил Евграфович (так звали её мужа). Он был работящим человеком, многое умел делать по плотницкой и слесарной части, но не мог заниматься строительством - не позволяла высота тележки. Увидев во мне молодого сильного и здорового помощника, он с большой юркостью вертелся на коляске вокруг меня и делился своей задумкой. Большую комнату следовало разгородить на три комнаты-клетушки: прихожая, кухня, спальня. Материал уже заготовлен.
     При наличии материала работа пошла споро. Михаил Евграфович подстругивал, подрезал, Валентина Васильевна подносила, поддерживала, и в три дня деревянные перегородки были сделаны. Потом их оббили сухой штукатуркой и оклеили обоями. Стало уютно.
     Втечение этого времени Валентина Васильевна стала уделять мне больше внимания. Мне шёл 22-й год. Я был высоким и стройным. На лице, очистившемся от следов  побоища, кровь с молоком. Михаил Евграфович покатил на своей коляске к шахтному начальству выпросить материальную помощь. А ВВ решила отблагодарить меня за сделанное и выставила на стол бутылку. Мы распили её быстро (женщины в Донбассе пьют не хуже мужчин). У нас было отличное болтливо-смешливое настроение. ВВ будто невзначай оголила свои ещё прекрасные в этом возрасте ноги, затем фамильярно притянула мою голову к своей распахнутой груди. Ну что ж, я был не против. (сексуальные удовлетворения случались чрезвычайно редко). В нашем распоряжении было несколько часов, которые мы собирались посвятить любовной игре.
     ВВ уже сбросила юбку, оголила прекрасные груди и изображала что-то вроде танца живота, как вдруг возвратился муж. Увидев такое непотребство, он очень юрко подкатил к ней и с удивительной сноровкой ударил её в пах той досточкой, которая служила ему толкающей опорой при передвижении на тележке. ВВ от боли согнулась, и мужик, воспользовавшись этим, уже двумя досточками несколько раз ударил её по лицу. Я вскочил со стула, вырвал у него досточки, но он успел схватить её за волосы, повалил и с остервенением стал рвать её тело руками и зубами. С большим трудом удалось его оторвать. Лицо и тело ВВ было всё в кровоточащих ранах. А муж пытался ещё и ещё нападать. Хорошо, что у него не было ног, а то с его неуёмной энергией было бы не совладать.
     Несколько часов мне пришлось охранять ВВ от мужа, пока, наконец, он сник. А я ушёл, не поблагодарив ВВ за спасение и не получив вознаграждения за свой труд.
    .