Арифметика обгона

               
Лёня Желтков – молодой, можно сказать - сопливый командир взвода, вчера комбата обогнал. Сподобился, обставил натурально! Причём, без тени смущения, почтения и мало-мальского пиетета, что положено зелёному вояке перед начальством иметь. Ещё, дурень, пофафакал гудком, чтобы дорогу веселее освобождали…

Оплошал, конечно, Лёня с манёвром, но так получилось: мотоциклист, что впереди него на перекрёстке стоял, замешкался - уже светофор, полосуемый дождём, давно вспыхнул изумрудом, а тот наездник в песчаной плащ-палатке, всё стучал сапожищем по педали, включал скорость. Надавил тогда Лёня клаксон подержанной шестёры, то бишь – ВАЗ-2106 – сторонись, черепаха трёхколёсная, серьёзные ребята едут! Газанул лихо…

Только потом разглядел, что это товарищ комбат - подполковник Завадский собственной персоной... И вообще, кто бы подумал, что тот чёртов драндулет облепили родные начальники?! Со спины - обычные мотоциклетные каски, военные плащ-палатки… Да таких в Чите немеряно!
А вышла оперетта «Мистер Х»! Со снятием масок-касок...

Только господ инкогнито тройной комплект набрался: в люльке, за чёрным обшарпанным пологом батальонный начштаба Клюев окопался, сзади, на высокой седушке, как петух на насесте, ротный Зеленкович пристроился.

И Лёня, увы, собственное «беззаконие» тоже не один созерцал: два сослуживца рядышком, как и он – Ваньки-взводные. Товарищи его, миновав подальше свирепые командирские взоры, даже посмеялись - гоготливо, безудержно: – уделали старичков со свистом и брызгами! Сердце же Лёни от тяжёлого глаза комбата-громилы ёкнуло всерьёз. Всего миг он под «прицелом» подполковника побыл, а хватило, чтобы не рассыпаться смехом. Какой тут смех – как доказать теперь командирам, что не специально он и гудел и газовал?… 

И хоть взвились в голове его никчёмные убеждения, что на дороге главное правила, а не субординация, червячок вины оттуда не выкуривался.
Завадский, как владелец мотоцикла «Урал», может, сильно и не обиделся бы на превосходство автомобиля – куда от очевидности деваться, но свидетелей посрамления набралось больше чем надо. Клюев, Зеленкович - люди солидные. А в легковушке, напротив, молодняк с довольными харями…

Начальство насупилось полным составом – вот он, вечный конфликт «отцов и детей»! И не конфликт, а форменная дискриминация: «отцы» на сраном мотоцикле, под дождём, в грязи; «дети» на Жигулях - с комфортом и музыкой! Куда, спрашивается, весь мир и советская армия прикатились?! Подполковник за счастье мотоцикл почитает – этого железного сезонного ишака (куда деваться, на машину в очереди десяток лет отстоять надо как здрасте!), а желторотый щёголь на четырёх колёсах рассекает! Да как пить дать, купил не на свои денежки, на родительские!

… Когда полк на утреннем разводе добросовестно промаршировал по остаткам вчерашних луж, начштаба Клюев подозвал Желткова на разговор.
– Что себе позволяешь? - с укоризной уставился майор на лейтенанта. - Никакого почтения к погонам!
- Виноват! Не заметил, - к покаянию Желтков готов был ещё вчера.

Клюев – худощавый, подтянутый офицер – не спеша «попилил» зарвавшегося взводного суровым взглядом. Тот даже почувствовал, как с головы, плечей посыпались «опилки». 
- Бесцеремонность, лейтенант, вопиющая! – наконец, прервал тягостное молчание начштаба. - Комбат себе места не находит - публичный позор через тебя заполучил. – Майор свёл руки за спину, покачался на носках. В портупее, блестящих сапогах, в выглаженых как на парад галифе, он смотрелся воинственно, строго.

Смотреть на тщательно выбритое лицо Клюева, на взыскательный прищур, что не сулил ничего хорошего, Желтков не решился, молча уткнулся в свои сапоги, вздохнул – что тут добавить в оправдание – ну не заметил!
- Тебе арифметику проступка доложить? – спросил Клюев.
- Штраф? – вскинулся лейтенант. - Я же правил не нарушал!
- Арифметика, Желтков, военная, потому тебе выйдет хуже правил. Обогнал целого подполковника – раз, меня – начальника штаба – два, Зеленковича – три! - Клюев выразительно позагибал тонкие белые пальцы.
- Товарищ майор…
- Оправдания отставить! Будем вычислять объём морального ущерба!
- Каким манером? – растерялся Желтков.
- Математикой! Слышал о такой королеве наук?
- Слышал, - буркнул взводный. – И что считать?
- Звёзды! У тебя две звезды, у капитана – четыре, майора зачтём за пять – чтобы к общему знаменателю привести, понимаешь?

Автолюбитель кивнул – отлично понимаю. Пять маленьких звёзд приплюсовать к двум можно, а вот одну большую… конечно, шиш. Соображает начальник штаба - общий знаменатель требуется!
- А подполко-овник…, - майор нарочно растянул слово, разрешая лейтенанту досказать верный ответ.
- Шесть!  - отчеканил Желтков.

- Мелко берёшь, - причмокнул губами начштаба, растопырил перед лейтенантом пальцы обеих рук. – Десять! Де-сять! Кстати, откуда у вчерашнего курсанта с зарплатой двенадцать рублей машина Жигули?
- Родители дали… семь тысяч, - признался Желтков, и чтобы уйти от неприятного допроса, полюбопытствовал, - по какой формуле считать будем?
- Униженные и оскорблённые тобой, ну, кто в мотоцикле - плюсом, а свои погоны – минус. Понятно?
- Так точно! И что… с результатом?
- Проставляться!
- Как это?

- Коньяком. По полному соответствию звёздочек. «А» равно «А» штрих. Условие такое - изначально введённое волевым решением… математика. Секёшь?
Желтков не только уже запутался в военной арифметике, но и не мог понять – что изливается из майора: ирония или строгость?
- Никак нет, - отчеканил он, вновь опустил голову, подравнял носки надраенных хромачей. 
- «А» - есмь результат исчислений по только что заданной тебе формуле, - Клюев ткнул указательным пальцем в пряжку лейтенантской портупеи. - «А» штрих - есмь художественное отображение звезды на бутылочной этикетке. Теперь ловишь тему?
- Угу, - протянул Желтков. Бутылочная этикетка – уже что-то знакомое. И сколько выставлять получится? Коньяк-то нынче дорог – по червонцу за три звёздочки!  А их… ну-ка, ну-ка…семнадцать?!
- Ещё не всё, - никак не отставал Клюев. – Восторг товарищей, как я понимаю, компенсировать ты будешь?

Желтков округлил глаза. 
- Это же… такое выйдет…, - пробормотал он.
- Выйдет! – радостно подтвердил Клюев. - За гудок могу коэффициент ввести – два или три. Или просто умножить на пи. Пи-пи – и шесть двадцать восемь в итоге! Слыхал про такое?
- Гудок я… случайно нажал…
- Случайность, по теории вероятности, есть категория закономерная, – отрезал начштаба.
- Мне ж зарплаты не хватит, товарищ майор! Натурально! – в отчаянном порыве Желтков чуть не вскричал. Сумасшедшая сумма против какого-то глупого обгона!

- Согласен! Потому произведём дифференциацию твоих обязательств, - милостиво сбавил претензии Клюев. - Количество подлежащих оприходованию звёзд будет обратнопропорционально времени обращения ног.
- Это как? – только и раскрыл рот Желтков.
- Лейтенант, кто из нас позже училище заканчивал? – Клюев наморщил ровный высокий лоб. - У кого мозги свежее?

Молодой взводный промолчал. Свежестью своих мозгов хвастаться его не тянуло.
- Элементарные вещи разъясняю! – вздохнул начштаба. –  Укладываешься с доставкой в полчаса – с тебя за всё, про всё - пузырь. Уловил?
- Ещё как, товарищ майор! – Желтков робко выдавил улыбку и весь подобрался, будто на старте. Сумрак с души улетучился – червонец долой, зато начальство не в обиде!

* * *
В прокуренной канцелярии Клюев размашисто бросил фуражку на стол, сел напротив Завадского. Тот озабоченный, с плотно «утрамбованными» морщинами, оторвался от журнала боевой подготовки.
- Вместо отпуска - окружная проверка! – от злости подполковник хрястнул пополам карандаш. - Ты – в академию собрался! Командир полка хвост накрутил, туже корабельного каната! Вот скажи, что делать?

- Сообразить! – Клюев кивнул на три гранёных стакана, что целомудренно стояли возле графина с водой.
- Где ж взять? Слава Горбачёву – без талонов только коньяк. – Завадский никак не остывал, гулко шипел. - У нас, видишь ли, в стране теперь одни благородные, графья – что попало не хлебаем.
- Я бы и от коньячка не отказался! А ты как, Сергей Михайлович!
- Утро ещё! Для сосудов бы грамм сто, не больше. Да и коньяк с неба не упадёт.

Лицо Клюева озарила странноватая улыбка. Он забарабанил пальцами по большому, истёртому листу плексиглаза.
- Весёлый, - хмыкнул подполковник. – А впрочем, что тебе? Экзамены почти позади - математика осталась?
- Математика, - беззаботно кивнул Клюев, покосился на часы.
- И как ты? – на лице Завадского отразилось глубокое сочувствие. - По мне хрень непроходимая. Мозговые джунгли.   

- Я-то? - Клюев уцепил пустой стакан, звонко, суляще стукнул днищем об стол. - Сдам! Сто процентов!