Судить нельзя помиловать

  1990-ый год.
Мне довелось возглавлять мизерную Курганскую делегацию на первую советско-американскую встречу юристов на высшем уровне в Кремле.
 
   Рекомендации недельной конференции по проведению судебной реформы на местах интерпретируют на свой лад: кто в лес, кто по дрова.
 
   Мной понято главное:  страна беременна возможностью появления младенца –  независимой  судебной власти!
   Неужели по сусекам и амбарам юриспруденции наскребли мучки и состряпали справедливости колобок, который докатился  до нас? А не слопает ли его новая Лиса?
   
   Возможно ли, чтобы в наших, «самых демократических в мире», судах восторжествовал, вычитанный из латыни, принцип:
   - «Пэрэат мундус, фиат юстициа»  – «Реreat mundus, fiat ystitia»  – правосудие должно совершиться, хотя бы погиб мир!
   
   Твёрдо решил: не быть этому без моего участия!
 По возвращении из Москвы подал  заявление об увольнении из облисполкома, где занимал пост заместителя начальника отдела юстиции.
  Просил: откуда взяли, туда и возвратите  –  за судейский стол. И благословенным решением областного Совета отправился восвояси  –  в Шадринский район.
   
   Начал рьяно действовать!
За один месяц рассмотрел десятки уголовных дел.
  Одним из первых приговоров оправдал за недостаточностью доказательств тракториста Голубева из села Батурино, обвинявшегося в совершении тяжкого преступления.
   
   Прокурор  взбешён!
   - Ишь ты! Нахватался модернизма-демократизма! Получай фингал в виде кассационного протеста. С облпрокурором согласовано – жди взбучку от своего руководства.
    Получил я от него фискальную грамоту, отправил с ней крамольное дело в областной суд, уверенный в своей правоте.
 
   Да чем чёрт не шутит!
   Ведь известный конституционный завет: «Судьи независимы и подчиняются только закону!» в концовке без юмористики трактовался практикой – подчиняются только РАЙКОМУ.
   
   Однако бумеранг схлопотал представитель государева ока; его протест второй инстанцией областного суда  оставлен без удовлетворения.
   
   Впрочем, на той же ноге телефонная мембрана донесла интересную сентенцию     куратора по моей зоне.
Учтиво поздоровавшись, похвалил:
   - Поздравляю с первой ласточкой!
В недавние времена за оправдательный приговор в лучшем случае автору драл уши  райком партии. Безапелляционно лепил «строгача» с занесением в учётную карточку.        Значительно чаще «просили выйти вон!»
Не подумайте плохого. По делу Голубева у вас всё чисто и аккуратно, подсудимый оправдан законно и обоснованно. Следствие близко не сидело рядом с истиной!
   
   Я развесил уши от радости. Однако звонивший вдруг ошарашил зигзагом, спросив о коллеге:
   - У судьи Чишкова есть дочка?
   - Даже две, обе отличницы в школе.
Хмыкнул и резюмировал:
   - Тогда  ясно  – почему он за изнасилования «даёт» сроки  больше, чем за убийства.
Вразумите его поступать обратным образом.
 
   И ещё – возьмите себе за правило: по 108-ой (за тяжкие телесные повреждения) менее четырёх лет лишения свободы не назначать. Это – негласная директива Верховного Суда.   Доведите её до всех.
   
   Выдержал паузу, может быть, в ожидании моей реакции на сказанное и выдохнул сокровенное:
  -  На меня не ссылайтесь, с оправданиями пока всё же будьте поосторожней.

   Поскромничал я. Вернее, струсил признаться шефу:
   - Мне тоже всё ясно: телефонное право не умерло – примеряет новейший защитный камуфляж.
   
   Суть его: руководящие личности предпочитают околичности: как бы кресло не потерять!
  Уместно перефразировать из истории государства Российского державную классику с утраченной запятой:
   - СУДИТЬ НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ.