тихий голос вечного

Я буду везде. На улице полной людьми, на лицах полных радости иль скорби, в грязных подворотнях, в коттеджах, в забытом доме бедняков, в красивых глазах, во взгляде стариков и младых, в душах безумных красавец и в мыслях у сильных сего мира. Я везде и я один – только от меня по разному исходит свет, ибо меня по разному воспринимают. Я и твой, и всему миру принадлежу, но только такой, как у тебя я единственный. Я каждому дарю то, чего не хватало без меня, и здравому человеку я простираю широкие объятия размером в спокойствие, а порой и в счастье.
Я и с тобой везде.
Я всегда готов сделать тебя свободным. Всегда готов 
 Везде где будешь ты, везде, где ступит твоя нога, где будешь дышать, везде где есть хоть капелька жизни – везде я буду рядом с тобой, я буду в тебе. Может ты тот, кто боится меня, кто презирает или смеется надо мной – мне это безразлично, ибо я буду всегда добр к тебе. Но если ты тот, кто любит меня – тогда я не буду не прошенным гостем. Во все времена я был добр к тебе, ибо я знал тебя еще ребенком. Я знал первые слезы и первый радостный смех, я видел тебя в минуты отчаяния и в мгновения полные детской нежности. Во все времена я был… а значит был нужным. Человечеству всегда не хватает меня. Вечность – это то, что длится длиной в твою жизнь, ибо дальше не будет этой мысли, вечности. Потому я вечно с тобой, особенно тогда, когда ты близок к вечности. Человечеству всегда кажется, что меня слишком много, но просто оно не знает, что меня не может быть слишком, оно теряет гармонию со мной, а уж тогда и с собой.
Где бы ты ни был, кем бы ты ни был – руины воздушных зданий не утонут ни в одном спиртном напитке, не сравняются с землей и не забудутся утешениями со стороны. Руины всплывут, восстанут наверх, когда твоя жизнь будет слишком жалка, для роскошной судьбы. Но где бы ты ни был, – я буду с тобой; кем бы ты ни был – я буду в тебе. Я тебе себя не навязываю – ты убежишь от меня, как и раньше мог убегать, только теперь ты знаешь, что я весь твой, что я тебе протягиваю руку в день печали и разочарования и раскрываю объятия в день радости. Я тебя утешу и не попрошу в замен нечего. Я все равно приду, когда ты будешь близок к вечности, только ты можешь меня принять, как принимают кредитора, а можешь встретить, как старого друга. Ты снова можешь уйти, только теперь помни, что уходить ты будешь спиной. Как думаешь – это доверие, или маленькая, не обдуманная глупость? Ты покажешь свое доверие ко мне, доверяя, а если нет, то смотря в лицо мне и убегая спиной от меня ты споткнешься об ступеньку, тебе будут ставить подножки, в твоих ногах буду путаться линии судьбы, с тобой будут жить, но ты жить не сможешь – тебя это еще сильнее оттолкнет от меня, ты еще выше поднимешься по ступенькам, только ты не увидишь спиной, когда пред тобой закроют дверь и думая, что поднимешься, ты кубарем слетишь вниз, ко мне. Я знаю, это больно – ты ведь не первый.
Ты уходишь? Тогда не закрывай за собой дверь, чтоб можно было вернуться, чтоб мог услышать, когда я позову тебя к себе. Я тебя не прошу, я тебя спасаю. Всего-то. Иначе ты потеряешься в поисках меня. Ты не увидишь потерянный фонарик в темном проулке, если он не будет гореть. А ведь ночь длинна, длиннее чем любовь, ненависть – хочется жить и выживать, видеть и радоваться, удивляться и забывать, глупить и размышлять. Загляни в даль – оставь огонек на будущее…
…Но свой. Ведь я у каждого свой. Это как отпечаток пальцев. Это отпечаток твоего истинного «Я!», которое во все времена ты отвергал и отвергаешь и будешь отвергать. Тебе покажется странным, сделать то, что ты хочешь сделать, что просит тебя твое «Я!». Но я просить ни о чем не буду – просто помни что порой бывают тяжелые времена…
…когда ты потеряешься в затерянной толпе ненастным днем. Когда дождь будет хлестать тебя по щекам, глазам. А ты будешь кричать, как кричат все. Ты не услышишь своего близ стоящего друга, как и он тебя. Потому, что это все толпа «глухих», оглушенных собой же, ослепленных ярким светом своего мгновенного фонаря. Но ты будешь кричать, как кричит каждый. И даже когда все замолкнут, а ты все еще будешь кричать, – даже тогда тебя не услышат. Может обратят внимание, но после привыкнут (или травмируют). А ведь можно кричать в себя, кричать не надрывая голоса, чтоб можно было сказать самое главное, когда тебе это позволят, сказать голосом громким, сильным из нутра и тихим, спокойным во вне; можно кричать громче всех в толпе и самой толпы, чтоб тебя только слушали, достойнее всех «глухих» ибо ты теперь слышащий и говорящий.
Больно, когда на тебя падает все, что поддерживали столбы твоей дружбы; больно, когда уходит что-то, что, казалось тебе, будет вечным. Я знаю, что это больно. Знаю, как ко многому глухи в час симфонии радости,  как мало замечаем, кружась в ее танце; знаю, как много в тишине можно услышать, как много можно увидеть наблюдая и смотря внимательно, прямо. Я твой и уж знаю и чувствую многое, что знаешь и чувствуешь ты. Я тебя пойму, только ты меня не стыдись.
Не стыдись быть со мной, ибо со мной многие и многие, тысячи и миллионы, маленькие и взрослые дети, мужчины и женщины. Не стыдись, ибо со мной тебе должно быть наплевать на все, кроме себя, своего счастья. Все ради твоего счастья должно быть. Только не фанатично. Фанатичность убивает главный смысл.
И вот еще – мне приятно быть с тобой. Тебе должно понравиться это, если только ты не трус. Тебе должно понравиться мое общество, ибо оно не требует от тебя ничего. Мое общество не будет с тобой лишь потому, что ты мне нужен. Ты можешь ждать от других взгляд полный нетерпения и с другими ты можешь ссориться, расходиться, на других ты можешь обижаться, злиться и с другими ты можешь лицемерить, им лгать. Но от меня ты можешь не ждать всего этого, ибо тебе не зачем просить от меня внимания – я твой; не зачем отвергать меня – я сам ухожу, если это нужно. Мне приятно быть с тобой. Приятно слышать твои мысли и говорить тебе то, что я о них думаю, только говоря ты не будь глух. Со мной лицемерить, мне солгать будет слишком сложно, ибо я слишком молчалив, чтоб говорить, во что верю, что знаю. Я молчу – значит я слышу, значит я помогу, значит у меня нет многослойной стены проблем, за которой тебя не слышно. Не бойся – я не существо, которому все быстро надоедает: мне вообще ничего не надоедает, даже жизнь, даже откровение, даже не сдержанность размером в безумство. Ты можешь говорить мне все.
Почему? Зачем? Это не мне отвечать. Просто приди сегодня ночью ко мне, приди к своему «Я». Приди не как преступник, забывший родной дом. Приди не как каменщик к скале. Приди не как судья в зал судьбы. Просто приди, появись, как звезда на небе – также беззаботно, тихо, ибо я - одиночество. Я – твое одиночество.