Звено 13. Язык мой, враг мой!

На следующий день на работе к Яне подошла директриса. Они были ровесницами. Лето - каникулярный период, учебный процесс, на который так молилась её шефиня, начнётся только осенью, и поэтому  на работе всё было по-домашнему. Обедали вместе в складчину, пили бесконечные чаи, делали текущий ремонт. Так вот за чаем, директриса её и спросила:
- Яна Вальдемаровна, что это на тебе лица нет? Что случилось? – Участие в её голосе подвигло Яну на очередную глупость. Та решила излить ей про наболевшее. Про Зинку, то есть. И излила, на свою же голову.
- А теперь, я никого видеть не могу, ни его, ни её. Может уехать куда?
- А давай - в пионерский лагерь, на третий сезон. Художником. Я позвоню начальнику лагеря.
- Здорово было бы, я вам благодарна.

Остальные две недели Яна никуда не выходила, к телефону не подходила. Нянчила свою обиду. И крючком вязала костюм. Вязание успокаивало её. Каждый день её проведывали, то Генка, то Виталька. Придут, чай попью, поболтают и удаляться. Виталий всё восхищался, с какой скоростью костюм  у Яны продвигается.
- Ты, что и ночью вяжешь?
- Ну, вяжу, допоздна, а что…
- Вообще что ли не спишь?
- Сплю, почему.
Костюм был готов к первому августа, и в нём Яна поехала в пионерский лагерь.  В первый же выходной к ней  в гости приехал Генка со своей пассией Татьяной. Они позагорали на озере, пообщались. Янке очень понравилась Генкина опека. Она даже стала скучать без него. И стихи она теперь показывала не Владу, а Генке. Одно из них он похвалил.

Я сплю на подушке из ситцевой пены,
Я сплю на подушке, полной чудес.
Во сне я с тобой, не знаю, где мы,
Но помню, что там был серебряный лес.

Я вижу в глазах твоих пламени искры,
И руки твои, как немой вопрос.
С тобой мне спокойно, ни капельки риска,
Хоть с дерева слез ты, и шерстью зарос.

Движения плавные не спугнули,
И руки, поросшие мхом золотым,
В моих волосах, как в реке утонули,
А дальше мне снился серебряный дым.

Ещё бы, оно ему не понравилось, если там он узнал самого себя. Ведь это его руки здесь описаны, коню понятно!
Приезжал к ней и Януш на пирожковозе своего дядьки. Привёз ей клубники и мороженного, ну и шампанского. Пригласил Яну на озеро. Там они решили поплавать. Яна и поплавала.  Нос к носу с ужом встретилась. Он ей навстречу плыл, волну гнал. Змей она не переносила. От ужаса Яна сначала нырнула, то есть притонула немного, а потом с таким визгом к берегу поплыла, что ужа того, наверное, паралич  со страха разбил.
Януш и гитару привёз. И смотрел на неё влюблёнными глазами. А глаза у него цыганские, и любовь в них тоже цыганская. Кстати он приехал. «Пусть Влад там со своей Зинкой наслаждается, пижон»,- зло подумала Яна о Владе и утонула в омутах глаз восхищённого Януша.  После бурных ласк, он долго, до самого заката,  пел ей. И Яна чувствовала себя и грешной и счастливой одновременно.
В следующий выходной Яну вызвали по громкоговорителю к воротам. И она глазам своим не поверила. Там, в тёмных очках, её ждал Влад. Очки были для конспирации. Его многие могли узнать, личность в городе известная. Для Яны его появление было сюрпризом.
- Привёт, Яна, я к тебе.
- Здравствуй, какими судьбами?
- А мы здесь на плёсе рыбачим. Хочешь с нами?
- Хочу!
Всю дорогу до озера они с Владом говорили  обо всём и ни о чём. Ни о Зинке, ни о своих обидах говорить не стали. Влад сам пришёл, сам нашёл её, уже это для Яны  дорогого стоило.
Рыбаков Яна заметила издалека. Машина Павла стояла, накрытая чехлом. Он с Борисом  колдовали над ухой, когда Яна с Владом подошли к их лагерю.
- Привет, Яна. Присоединяйся, сейчас будем, есть уху!
- А я раков люблю.
- Какая проблема? Сейчас на закате они все у берега, тем более, что мы их прикормили.
- Я раков терпеть ненавижу, -  Влад сморщился.
- Ты их просто боишься, давай ведро.
Раков было много. Охотничий азарт охватил Яну, она отважно, не обращая внимания на их щипки, выхватывала их из воды, и бросала в ведро, которое носил за ней Влад. Скоро их там набралось порядком.
- Хватит, пропадут ведь.
- Не пропадут, я их с собой заберу.
Они рядышком сели у воды на каменную плиту. Влад её обнял. Закатом любовались.
- Хочешь, Влад,  я тебе стихи прочту. Только что пришли?
Конечно, слушаю:

На крючке, на крючке, губы рвет,
Ни назад отойти, ни вперед.
Эта леска тонка, но крепка.
И умелая держит рука…
Если дернуть сильней, будет боль,
Отпусти, что во мне? – Буль! Буль! Буль…
По воде разойдутся круги…
- Эй, рыбак, губы мне залечить помоги!

- Забавно. Что вижу, о том пишу, значит, - Влад ухмыльнулся.
- Нет, чем живу, о том пишу, - поправила его Яна.
Уха была отменной, да под водочку.  Быстро стемнело. Мужики спать залезли в машину, Влад достал большой спальный мешок. Они с Яной там даже уместились. В мешке Яне с Владом было тесно, но нежно. Улеглись на пригорке,  да такую возню устроили, что быстро оказались у самой воды. А так ничего и не получилось. Павел покосился на раздувшийся спальный мешок, который словно огромная гусеница  медленно сползал к воде, и понимающе включил в машине музыку.
- Очень своевременно! – Краснов нервно перевернулся на другой бок, видно сопереживал Владу.

- Слушай, Влад, я так не могу. Я хочу в лагерь. У меня там отдельная комната. Янка решительно полезла и спальника наружу.
- Хорошо, пошли в лагерь.
Ночью идти по степи очень трудно. Тем более по бездорожью. Держали направление на лагерные огни. Под ногами не зги не видно. Спотыкались через колючки и чертыхались, но зато романтика!
Раки остались  в ведре на берегу.
О них забыли.
***
Пробирались в лагерь осторожно,  круглосуточные посты у ворот, охраняли покой ребятишек. Но Яна знала все ходы и выходы. После того, как она включила свет в своей комнате, Влад спросил:
- А почему у тебя кровать двуспальная?
- А по кочану, ехидно ответила Яна и быстро разделась.
Больше вопросов он не задавал, расстались на рассвете. Яна его провожать, не стала, просто закрыла за ним двери и снова уснула. Умиротворённая и примирённая.