Разбить предсказание

Мне цыганка нагадала,
Ах, беда!
"Кого любишь - не увидишь
Никогда".

Я не верила, смеялась:
Ерунда!
Завтра парня я увижу,
Как всегда.

А наутро скорый поезд
Тук да тук.
Ах, куда же ты уехал,
Милый друг?

Не оставил ты мне весточки,
Письма.
Разыщу тебя, мой миленький,
Сама.

Я ищу его по свету
Наугад.
Возвращайся ты, мой суженый,
Назад.

Мои годы, словно листья
У берёз -
Вянут к осени,
И жалко их
До слёз

Знать, права была цыганка,
Говоря...
Видно, я ищу любимого
Зазря.

Не разрубишь узелки
Моей судьбы,
Не изменишь предсказанья,
Ворожбы.

Тают льдинкой
Мои юные года.
"Кого любишь - не увидишь
Никогда".

Стоял июнь середины семидесятых годов прошлого века. Только что закончились экзамены в десятых классах. Ребята с нетерпением ожидали торжественного вручения аттестатов и выпускного бала. Их уже манила взрослая, самостоятельная жизнь, пока еще неведомая, но, без сомнения, счастливая и успешная. Таня очень хотела стать учительницей и потому намеревалась поступать в местный пединститут. А её друг Коля из параллельного класса замахнулся выше – подал заявление на военно-дирижерский факультет при Московской консерватории. Он был помешан на музыке и русской военной истории. Таня же уговаривала его остаться в родном городе. Ну как он не понимает: ей будет грустно и одиноко без него, она просто не сможет жить без его темных улыбчивых глаз, без рассказов о современной музыке и легендарной группе «Битлз», без походов в филармонию, а главное, без его, Колькиных, поцелуев. Но юноша рвался в Москву и обещал, что будет писать ей письма  каждую неделю, а на время студенческих каникул приедет домой, и они будут вместе гулять с утра до вечера, разговаривать о музыке и о любви.

На  выпускной вечер  Таня сшила очень нарядное голубое платье с блёстками, легкое и воздушное, так что мама ахала и говорила восхищенно, что дочь похожа в нем на сказочную принцессу. Все это было для Коли! Ей хотелось, чтобы он, в своей далекой Москве, помнил её королевой последнего школьного бала. И чтобы думал о ней, как о своей будущей невесте, которая его любит и ждет.

Накануне выпускного Таня шла по центральной улице. Вдруг, неизвестно откуда взявшись, перед ней закрутились три цыганки. Черноглазые, смуглые, в цветастых юбках и шалях, они окружили девушку плотным кольцом, и старшая из них, цепко взяв Таню за локоть, начала слёзно причитать. Живут, мол, они очень плохо и бедно, а потому, не будет ли девушка так добра   и не подаст ли копеечку детишкам на молочишко.
Таня попыталась выдернуть руку, но цыганка держала крепко, и чтобы отвязаться от нее, девушка достала кошелек и вынула оттуда несколько десятикопеечных монет.
- Фи! – презрительно сказала цыганка. – Что ж ты, красавица, жадная какая? Смотри, судьба не улыбнется тебе. Накрой монетки бумажной денежкой. Да не рублём, а вон той, розовой.
Таня, как завороженная, нашла в кошельке десятку, дрожащими руками положила ее на ладонь цыганке.
- Еще трешницу клади, - жёстко и бесцеремонно потребовала та. – А не то сейчас на всю улицу петухом закричишь да по матушке заругаешься. Вот срам-то. Охота тебе?
Таня вздрогнула, помотала головой и положила в руку цыганки еще одну купюру. Та зажала  деньги в кулаке, дунула и раскрыла перед девушкой совершенно пустую ладонь. Деньги пропали, исчезли самым непостижимым образом, будто их и вправду ветром унесло. Цыганка усмехнулась и сказала:
- А теперь слушай, молодая, про свою судьбу и запоминай. Кого любишь – никогда больше не увидишь. Хоть плачь, хоть кричи. Седые прядки в косах появятся, а всё одна будешь жить, про того, любимого, помнить, его ждать. Но напрасно…
- Неправда! – воскликнула Таня. – Я завтра же увижу его!
Цыганка рассмеялась и повторила:
- Ни-ко-гда!
А потом резко развернулась, махнув хвостом цветастой юбки, и вместе с товарками поспешила затеряться в толпе беззаботно-счастливых людей. Таня стояла, не в силах двинуться с места, и никак не могла прийти в себя. Ей было жалко денег. Но больше всего ее пугало то, что прямо под сердце маленьким ледяным комочком подкатился страх: а вдруг злое предсказание сбудется? Ведь не зря говорят, что цыганки – колдуньи. Только этого не может быть! В школе их учили, что никакой мистики на свете не существует, что колдовство и вера в сверхъестественное – пережитки прошлого и постыдные суеверия. Но в глазах этой злополучной цыганки (Таня помнила) плескались темные бездонные озера тайного знания. А вдруг она и вправду предвидела Танину грядущую горькую судьбу? Нет! Завтра Таня будет танцевать с Колей на последнем школьном балу, и ничто не сможет помешать этому!
               
Во время церемонии торжественного вручения аттестатов Таня искала глазами Колю и не находила. Вон все его одноклассники улыбаются, перешептываются, с волнением ждут, когда их позовут к столу. А Коли нет среди них, и никто не вспоминает о нем, как будто недобрые волшебники спрятали его под шапкой-невидимкой, укрыли травой забвения. Но вот наконец  директор произнес его фамилию, а потом, будто вспомнив что-то, кашлянул и сказал равнодушно: «Отсутствует». Сердце Тани словно оборвалось и полетело в темную бездну отчаяния. Что же случилось с любимым, и почему предсказание цыганки начало сбываться так стремительно? Надо немедленно бежать к Коле  домой и расспросить маму, почему он не пришел на церемонию вручения аттестатов. Правда, Коля никогда не стремился познакомить Таню с родителями, считая, что его мама слишком строга и чопорна, не умеет общаться с молодежью. Но сегодня случай особый. Может быть, Коля внезапно заболел и ему требуется помощь? Она должна все узнать  и не волноваться раньше времени.

Позвонив в дверь Колиной квартиры, Таня вдруг чего-то испугалась и уже хотела было броситься вниз по ступенькам, чтобы не услышать, не узнать ничего страшного и непоправимого про своего любимого мальчика. Но бежать было поздно. Дверь открыла полная женщина в роскошном халате до пят и бигуди на каштановых крашеных волосах.
- Вы Таня? – спросила она неприветливо. Коля предполагал, что вы придете. Но я бы вас очень попросила оставить его в покое.
- Где он? Что с ним? – прошептала девушка.
- Военкомат направил его на обследование в больницу. Ведь он собирается стать военным дирижером. Требования к здоровью там очень жесткие. Но я уверена, все будет отлично. У мальчика большое будущее. Именно поэтому я прошу: не мешайте Коле спокойно учиться, делать карьеру в Москве, сочинять музыку. Он очень талантлив.
- Но мы любим друг друга, - пролепетала Таня.
- Это всё детские увлечения, не более того. Поймите, девушка, вы ему не пара. Вы из простой семьи, у вас нет должного воспитания, да и достойное образование вы вряд ли получите. Коля найдет себе невесту в столице. Может быть, ему удастся сделать выгодную партию. Так что, дорогая моя, я надеюсь, что вижу вас в последний раз.
- В какой больнице он лежит? – спросила Таня.
- Извините, но этого я вам не скажу. Ни к чему вам видеться с ним.
И дверь захлопнулась прямо перед носом растерянной, обескураженной девушки. Она тихо заплакала и медленно, словно старушка, стала спускаться с лестницы, не вытирая слез.
До самого вечера Таня ездила по больницам, смотрела списки, но Колиной фамилии нигде не находила. Вернулась домой абсолютно разбитой, достала из шкафа свое голубое воздушное платье, побаюкала его в руках и повесила назад. Она не пойдет на выпускной бал: ведь он померкнет без Коли, не закружит ее в счастливом вальсе любви, не осыплет звездами светлого июньского небосклона. Неужели это злое цыганское предсказание перечеркнуло вдруг Танино счастье? Но почему, за что?

Коля не заходил и не звонил. Таня часами бродила под окнами его дома, надеясь случайно встретиться с ним, но все было тщетно. Она плохо подготовилась к вступительным экзаменам в институт, недобрала баллов, махнула на все рукой и подала документы в ПТУ на штукатура-маляра. Училась нехотя, тосковала о любимом. Всё надеялась на чудо: ждала писем. Но вот уже целый год миновал, а писем не приходило.
 
Когда следующий июнь застучался в Танины окна зеленой листвой, девушка начала постепенно оживать, оттаивать от горького ледяного полузабытья. Она приняла решение: во что бы то ни стало разбить предсказание! Разыскать Колю в Москве и узнать наконец, что же случилось в прошлом году, почему он забыл о своей первой любви, предал девушку, которую называл своей невестой.

Тем летом в Москву набирали рабочих со строительными специальностями для возведения Олимпийской деревни в преддверии Олимпиады-80. Имея разряд штукатура-маляра, Таня записалась в бригаду и поехала в столицу не за большими деньгами или веселой жизнью, а за своей «синей птицей» -  заветной мечтой – встретиться наконец с Колей.
Девушек-лимитчиц поселили в многоэтажном общежитии с узкими длинными коридорами, тесной кухней, где вплотную стояло несколько газовых плит, и сомнительной чистоты «удобствами», куда по утрам выстраивалась заспанная очередь не очень-то довольных своим убогим бытом девчонок. Вместе с Таней в небольшой комнате поселилось еще три девушки с периферии, так что уединиться и подумать о своем было просто негде. Вечная суета, болтовня, хлопоты о пропитании и разговоры о том, как бы «заарканить» жениха с московской пропиской и остаться в столице не чернорабочей лошадкой без всяких прав, а победительницей и обладательницей всевозможных жизненных благ – всецело занимали девчонок.

Днем девушки работали на стройке не покладая рук и, приходя вечером в общагу, порой валились с ног от усталости. Отдыхали в основном у телевизора в небольшом холле. Одна Таня, будто белая ворона, часто наряжалась и отправлялась на какой-нибудь концерт. Девчонки крутили пальцем у виска, спрашивая, на кой ей сдалась эта музыка. Таня улыбалась и отвечала, что музыка ей всегда в радость, и она отдыхает в концертных залах, мечтает там о любви и счастье. Девушка и вправду мечтала – о встрече с любимым. Она искала Колю повсюду, окидывала взглядом ряды кресел в концертном зале, бродила в фойе, украдкой бросая взгляды на военных. Ей хотелось бы увидеть его на сцене с дирижерской палочкой. Но ни разу не мелькнуло перед нею знакомое лицо. Таня разузнала адрес Московской консерватории и начала прогуливаться по улице Поликарпова, надеясь повстречаться с Николаем. Все было напрасно.
 
Осенью Таня поступила на заочное отделение московского пединститута, и свободного времени у нее стало еще меньше. Но она не теряла надежды. Сама не заметила, как пролетело-промелькнуло несколько лет, и вот уже с заветным  дипломом в кармане она пришла на работу в школу – учительницей истории и обществоведения. Новоиспеченную преподавательницу не погнали из общаги лишь потому, что она взялась мыть полы – целых два этажа. Соседки по комнате менялись часто: кто-то, действительно, выходил замуж, кто-то, не выдержав столичного напряженного темпа жизни, возвращался домой – в небольшие российские городки. А Таня уезжать не собиралась. Замуж выходить не было желания: ну не могла она забыть свою первую любовь, не представляла в качестве мужа никого другого, кроме Коли. Он по-прежнему оставался для нее самым любимым, самым желанным и недосягаемым, пропавшим без вести по злому цыганкиному слову. Но Таня готова искать его хоть всю оставшуюся жизнь. Найдет ли? Сумеет ли разбить предсказание? Бог весть...
               
Время летело порывистыми августовскими ветрами и колючими февральскими метелями – месяц за месяцем, год за годом. Пятнадцать лет минуло с того дня, как цыганка нагадала Тане крушение ее любви. Всё оказалось правдой: не смогла Татьяна развязать тугие узелки неудач в своей неприветливой судьбе. Ни мужа, ни детей у нее не было. Жила она теперь, правда, в однокомнатной квартире, выделенной ей за успешную работу в школе. С ребятами она ладила, они тянулись к ней. Татьяна стала подумывать даже, не завести ли ей собственного улыбчивого малыша с такими же живыми карими глазами, как у Коли. Впрочем, Колины глаза постепенно забывались, тускнели в ее памяти, но если бы она увидела их вновь – хоть разочек – всё вспомнилось бы мгновенно.

Татьяна не могла простить себе ошибки, совершенной однажды, в начале сентября. Она возвращалась с работы поздно, было уже темно. Ярко светилась стеклянная витрина  продовольственного магазина. И там, за стеклом, среди полок, ходил и выбирал продукты мужчина, очень похожий на ее Колю. Он был одет в серый костюм, элегантен, строен и подтянут. Но как-то невесел и задумчив. Татьяне не удавалось рассмотреть его лица. Первым побуждением было броситься в магазин -  ему навстречу – обнять, уткнуться в его пиджак, испытать, наконец, это сладкое мгновение встречи. И Татьяна шагнула уже к входной двери, но вдруг замерла от горькой, безнадежной мысли: «Не он! Что ж я вдруг кинусь к чужому человеку? Смешно. Вернее, страшно». И она медленно, опустив голову, побрела к дому, не оглядываясь больше на светлую витрину. Потом будто что-то кольнуло в сердце, и яркой вспышкой пробилась сквозь апатию и покорность другая мысль: «А вдруг именно сейчас я могла бы разбить предсказание?». Она резко развернулась и побежала назад, очень боясь опоздать. И она опоздала! Не было мужчины за светлым стеклом. И в глубине магазина, куда она влетела, запыхавшись, его тоже не было. Судьба и тут зло посмеялась над нею. Женщина  шла по пустынной улице и плакала. Стоило ли дальше бороться с судьбой? Пора признать: жизнь не удалась.

Особенно грустно было Татьяне в праздники. Все приятельницы с мужьями и детьми ходили на гуляния, на праздничные мероприятия, в гости, а она вечно была одна – ничья жена, ничья мама.
 
В том году 9 Мая стояла прекрасная погода. Клейкие молодые листочки на деревьях уже распустились и нежились в теплых весенних лучах солнца. Татьяна собиралась на концерт духовой музыки в один из городских садов. Афиша заманчиво обещала, что весь вечер там будут играть военные оркестры, и желающие могут потанцевать. Татьяна надела свое самое любимое платье, чем-то неуловимо похожее на то, выпускное.
В саду толпилось много гуляющей публики – молодежи и ветеранов при орденах. Уже играл оркестр, и несколько пожилых пар плавно кружились под звуки старого, довоенного вальса. Татьяна пробралась поближе к музыкантам и ахнула. Дирижировал оркестром высокий офицер с погонами капитана, слишком отчетливо напоминавший ей Колю. Но снова не видно было его лица: он стоял к ней спиной. Сердце забилось рывками, не стало хватать воздуха. Господи, да сколько же можно бросаться к каждому встречному и поперечному с надеждой узнать в нем любимого? Хватит быть наивной дурочкой из провинциального городка, верящей в чудеса, которых не бывает. Бежать, бежать отсюда скорее! Но почему-то она не могла ни уйти из сада, ни отвести глаз от дирижера. Вальс закончился. Капитан обернулся к зрителям. И тогда совершилось чудо! Их глаза встретились! Таня медленно пошла к офицеру, боясь, что все это только сон, который сейчас рассыплется на осколки, растает в легкой дымке нереальности, останется в памяти очередным щемяще-сладким воспоминанием. Но капитан не исчезал и всё смотрел на нее не отрываясь. Потом он вдруг пошел к ней навстречу, отчего-то запнулся и замедлил шаг, словно боясь потерять равновесие, опасаясь неверного движения. Он остановился в двух шагах от Тани, не говоря ей ни слова. Тогда она прошептала почти беззвучно:
- Это ты?
- Это я, - откликнулся он также шепотом, затем порывисто шагнул к ней, взял за руку и спросил уже громче:
- Ты простишь меня когда-нибудь, Таня? Мы снова будем вместе?
Повисла тишина. Щебетали птицы. Мужчина и женщина остались одни на всем белом свете. И какое ей было дело до того, почему они расстались много лет назад, если сейчас, в этом празднично-весеннем мире, ее мечта сбылась, и Коля снова стоял рядом, подносил к губам ее руку, согревал Таню светом своих карих, по-прежнему молодых и сияющих глаз, - в которых – надежда, любовь, радость.
- Ты видишь, Коля, мы опять встретились, и, наверное, на счастье, - произнесла Таня. – Ведь не зря же я искала тебя целую жизнь. Ждала и верила, что мы снова будем вместе. И мы нашли, узнали друг друга в этом огромном городе, в мире, где можно никогда не повстречаться. Мы с тобой разбили давнее предсказание разлучницы-цыганки. В этом – правда. Ты только больше не пропадай, хорошо?