Восстановление чувств и памяти

Рассмотрим небольшой фрагмент, как это происходит, и для чего это нужно…. Мне четыре года. Частный дом. Мы с мамой снимаем небольшую каморку у хозяйки этого дома. Я боюсь видеть мир, в котором для меня «все плохо». Как только всматриваешься в реальность, начинаешь сравнивать, «как у других», и «как у меня». «У других» «все хорошо», а у меня – «все плохо». Взять даже хозяйскую дочку. Ей не надо ходить в этот ненавистный садик, где все заставляют делать не так, как хочется. У нее есть куклы, а у меня нет ни одной игрушки. И у соседских детей есть игрушки, а у меня нет. Я очень переживаю по этому поводу. Мне нечем похвастаться, и я комплексую и не хочу с ними общаться. И у них есть папы, или братики, или сестрички, а у меня нет. Все у них лучше, чем у меня. И зимой я не могу кататься на санках. Во-первых, потому что у меня их нет, во-вторых, мама меня не отпустит на улицу, да я и сам побоюсь отдаляться далеко от дома, и у меня нет теплой одежды. Поэтому приходится все время вариться в собственном убогом мирке, и ничего не замечать вокруг. Так легче жить. Каждый день одно и то же, и никаких перемен. Я вообще не знаю, что такое перемены. От переезда с места на место, ничего в моей жизни не меняется в лучшую сторону. Если  у меня нет папы, то его и не будет никогда. Вернее, он есть, но он знать меня не хочет, поэтому лучше стереть его из своей памяти, как будто его и не было никогда. Когда в садике карантин из-за какой-то болезни или я сам болею, мама оставляет меня на целый день дома. Если это лето, то я целый день бесцельно слоняюсь во дворе, дожидаясь маминого прихода с работы – на улицу выходить не дозволено, да и нечего там делать. А если на улице холодно, то я вынужден находиться в холодной комнатушке, где кроме деревянной кровати и сундука ничего нет. Приходится гонять мысли по кругу, от чего тупею все больше и больше. Никакого разнообразия, никаких перемен. Все плохо, отвратительно, ужасно и безысходно. Время как бы остановилось. И за прошлым не спрячешься, в нем все было еще хуже. Наоборот, я с таким трудом постарался убежать от него, уничтожить «раз и навсегда». Уход из семьи отца, множество психотравм…. Я вынужден подавлять мысли о прошлом, настоящем и будущем, иначе от безысходности можно просто сойти с ума…. Это сдвиговый ритм «убегания от реальности», в котором я вынужден был жить очень длительное время. Изменить что-либо в настоящем и будущем я не мог, потому что давил груз из прошлого. Чтобы избавиться от него, и изменить вектор развития, надо было переосмыслить прошлое, а это сделать было невозможно, потому что настоящее было ничуть не лучше. Накопленный негатив не позволял, как следует расслабиться. При  расслаблении тут же оживали и травмировали подавленные раздражения, и негатив, вместо разрядки, продолжал накапливаться. Из этого складывалась моя жизнь, потому не было никакого просвета. Все начало меняться коренным образом, когда я начал работать над устойчивостью внимания. При устойчивом внимании автоматически оживает ранее подавленное страхом сильное агрессивное «Я», которое отбирает инициативу у страха. Прошлые события перестали травмировать, и я видел те же самые события, но с позиций силы. Энергия желания перестала подавляться, а, наоборот, задним числом стала разряжаться. … Нет отца? Плевать, я сам сильный, и не нуждаюсь ни в чьей защите. Нет игрушек? Ну и что. Если захочу, то силой отберу у мальчишек. Ничего и никого не боюсь…. Такой агрессивный настрой тоже является крайностью, но он был подавлен, и нуждался в восстановлении. Когда сильное «Я» укрепило свои позиции, я начал вырабатывать в восприятии компромиссные решения проблем. Восстановилось гибкое равновесие. Вспомнились тогдашние события в мельчайших подробностях и не травмирующие. Желания перестали подавляться, и я все делал, что хотел. Отсутствие травмирующих моментов разукрасило эмоциями тогдашние события до невероятной степени. Сам фон стал доброжелательным, поскольку я стал сильным и уверенным в себе. Хозяйку комнаты увидел такой, какой она была на самом деле, но без раздражения. Сильный человек не может раздражаться, иначе он сразу же превратится в слабака. Увидел фотографически точно дом, квартиру хозяйки, свою маму, дочь хозяйки, двор, большое ореховое дерево, взрослых, играющих за столиком под орехом в карты. Вспомнил «крепкие» словечки из их уст. Меня гнали подальше от столика, чтобы я всего этого не слышал. И опять же, воспринимаю все это без малейшего раздражения. Наоборот, доброжелательно и с любопытством. Исчез сдвиговый ритм, который гнал один негатив. Мало того, и более ранний возраст начал вспоминаться точно так же, с удовольствием, без раздражения, в мельчайших подробностях, эмоционально насыщенно, и в то же время, спокойно. Выхолощенная постоянным травмированием огромная часть моего «Я» наполнилась эмоциями, памятью и жизнью. Причем, разные временные периоды связались между собой воедино. Исчезла прерывность мышления. И на отца ушло раздражение, и на маму. Восприятию вернулась его природная правильность.