Старый дом. с прод. 1

         
      Стояли редкие осенние дни, исполненные ненавязчивого солнца и  особого осеннего уюта.   Осень- это еще и начало учебного года для  студентов, когда до сессии далеко и    так беззаботно чувствуешь себя  под солнечными лучами .
Занятия закончились, но светового дня еще было предостаточно, что бы нам как - то особо сдружившимся студентам 1-го курса юрфака можно было податься куда-нибудь. Куда-спорили недолго и согласились со мной, что в Ботанический сад, поскольку это тот же лес, но близко, а осенний лес - это чудо. Мальчишки не могли возразить тому, что пиво можно пить и там. Достаточно бесцеремонная компания из десяти или около того молодых и перспективных- а кто может не считать себя перспективным на первых месяцах учебы 1-го курса- мы ломанулись в сторону природы. Мальчишки играли мышцами перекидывая с руки на руку пакеты, которых призывно позвякивали  пока ещё полные пивные бутылки вперемешку с консервами и плавлеными сырками. Девчонки несли себя: каждая по-своему , но каждая с претензией на неповторимость и неотразимость.Только мне было несвойственно этакое их журавлиное вышагивание. Относясь с достаточной долей иронии и снизходительности ко всем претензиям на неотразимость я спорила с ребятами о признаках государства по теме сегодняшней лекции. Мы уже подходили к своей остановке, как неожиданно во встречном направлении мимо проехал полупустой совершенно расхлябанный и ободранный автобус- редкий экземпляр на сегодняшний день. Такие автобусы были ещё привычны во времена моего детства. Автобус проехал- а у меня вдруг пропал настрой на Ботанический сад и все мероприятия с ним связанные и почему то пропал интерес к признакам государства.Сама не понимая в чем дело я начала что то придумывать о том, что мне надо срочно в другую сторону. Я бормотала о том,  как я могла забыть про это срочно и, зная о бесцеремонности своих друзей, которые могли бы ещё и подхватить меня покрепче, как виновницу нашего турпохода, я так же бесцеремонно перебежала на другую сторону дороги и  прыгнула в первый подошедший автобус, который неожиданно распахнул приветливые двери. С задней площадки автобуса, глядя в окно я помахала рукой своим друзьям в ответ на их  возмущённые , съеденные автобусным стеклом крики.
 Автобус был почти пустым. Я уселась к окошечку, чувствуя некую непонятную удовлетворенность, и  решила, что проедусь немного, а потом видно будет: или домой
 или ...  Ах, в этом возрасте так приемлемо любое альтернативное и не очень альтернативное  "или-или", «была – не была», а то и «хоть на край света».
Глядя на проплывающие  за окном автобуса, дома и деревья я почти вслух замурлыкала непонятно откуда всплывшую  ерундовую песенку:"еду- еду- еду я по свету у прохожих на виду, если я  машиной не доеду, значит я пешком пойду"…  Мое мурлыкание прекратилось, когда я вдруг заметила, что еду не куда нибудь по свету, а в ту, родную для меня  сторону, где я с мамой жила очень давно, в микрорайон на окраине, где я родилась и ещё детским умом осознала себя, мир, людей. Я стала узнавать , а потом и с радостью  отыскивать сохранившиеся старые приметы моего детства среди новых коробок домов. Господи, надо же , я здесь тысячу лет не была, какая удача так неожиданно вдруг сюда поехать. Сколько раз собиралась – и никак не собралась. Собиралась, потому, что эти милые места детства , моей улицы, двора, старого дома они всегда жили нет, не в памяти, а в сердце, в душе. Да, впрочем и в памяти, в памяти тоже  хранились каждый кустик, дерево, столбик, потому что  всё, что из детства имеет особую наружность, особую обозначенность и смысл. Конечно, радостно прикидывала я в уме, я поеду до конечной, а там два квартала до нашего дома. Мой милый, старый , добрый дом .  Сколько мне было, когда мы уехали, стала вспоминать я, точно, около пяти, нет , только исполнилось пять лет, когда мама получила другую квартиру в центре и мы переехали.

Как  вдруг сегодня  всё славно устроилось, даже не понятно . Собралась  ехать  с друзьями в Ботанический , потом вдруг передумала, всех бросила, прыгнула в первый попавшийся автобус, анализировала я  ситуацию, и вот подъезжаю к той, конечной остановке, откуда до пяти лет мама возила меня в детский сад.

Когда я вышла на конечной, я поняла, как всё устроилось.  Среди блестящих и ярко окрашенных автобусов понуро стоял тот самый ...старый, расхлябанный автобус моего детства. Это он встретился нам по дороге в Ботанический сад. Так вот, кто   позвал меня сюда, вот кто отбил мне настрой ехать веселиться с друзьями.
Я подошла к дедушке автобусу и пальцем провела по пыльному боку. Может, это ты возил меня сюда вместе с мамой . Может, к твоему окошечку  прилипала я носом, вбирая в себя мир, пробегающий по дороге.Я задумалась и написала на пыльном автобусном боку крупными буквами:"Волшебный автобус. Увозит в детство ". Довольная, отряхнула ладони и
  радостно почти побежала туда, где должен стоять мой родной дом.
 (продол.1)
 У каждого дома есть своя история. Порой история дома настолько значительна, что совпадает с историческими событиями государства .О таких домах рассказывают в телепередачах,в них размещают музеи, в них ходят на организованные или стихийные экскурсии.
Мой дом тоже по- своему  был предметом истории государства.  Когда-то  он принадлежал моей бабушке-дочери купца, торговавшего мукой. Дом построен был на окраине в целях того, что бы был обеспечен наиболее короткий путь для подвоза муки к многочисленным амбарам и сараям, где, видимо, эта мука сгружалась, подвозимая с мельницы. Бабушка, дожившая до 94 лет, рассказывала мне всё это, как и то, что у её отца была ещё и своя бондарня, располагавшаяся на заднем дворе дома в длинном  тесовом бараке. Там  делались огромные бочки под муку, да ещё что - то из дерева. В годы Советов дом был экспроприирован, многочисленные амбары отданы под склады, а в длинном не очень теплом здании бондарни  было организовано предприятие "Ростпищетара",  в котором работала распиловка и сколачивались ящики разного назначения и габаритов. В жилом доме  разместили общежитие для работников "Ростпищетара", благо, как я понимаю сегодняшним умом их было не много  и не все нуждались в общежитии.
При экспроприации бабушке выдали ордер на одну из не самых больших, но самых светлых и теплых комнат  в  её же доме при условии, что она стала работником "Ростпищетара." Её работа называлась счетовод, а потом бухгалтер. Затем это стало там же работой моей мамы. В этой комнате начала свою жизнь моя мама, а потом и я.
    Что такое дом для человека.Когда он становися его жилищем,то перенимает и черты своего хозяина:ухожен или не ухожен,наполнен рухлядью или светом.Наш дом был крепким и жадным до света,о чем свидетельствовали его огромные деревянные окна. Или мне -маленькой черноглазой девочке - эти окна казались огромными,когда я ,влезая на подоконник стояла,распластавшись перед миром за окном.Этот мир мой прадед сделал предельно уютным в виде палисадников перед окнами и какими то растущими полугоризонтально деревьями.Я несмотря на свою детскую упитанность,за которой так тщательно следили мои мама и бабушка,залезала на эти деревья,благо имела хорошую природную координацию.Бывало и так, что залезу высоко и наделенная так же и природной осмотрительностью,кричала: "Эй, кто-нибудь, снимите меня отсюда,это я,Люсенька,в дереве сижу,меня в листьях не видно".
Я не знала до 5лет другого имени, совершенно искренне считая, что меня зовут Люсенька, поскольку так меня называли все обитатели нашего дома, так называли меня воспитатели в детском саду и повторяли за ними детсадовские питомцы.Вспоминая свой дом,я вдруг подумала, что именно я тогда была  маленькой хозяйкой всего дома, несмотря на то, что проживало в нем человек 15 молодых женщин,именуя его общежитием и две семьи в изолированных отдельными входами комнатах.Маленькая , очень общительная девочка открывала все двери, ко всем заходила и слышала только радостное восклицание:"Люсенька пришла" Я пела каждому с удовольствием репертуар детсадовских песен и не любила, когда каждый спрашивал:"ты глаза, когда мыть начнешь, смотри, какие черные"
 Итак, когда то крепкий одноэтажный деревянный дом моего прадеда купца превратился в бревенчатый барак с большими и маленькими окнами, с большой парадной дверью  и маленькими двумя дверьми, прорубленными для создания изолированных квартирок,где жили два семейных водителя названного предприятия . Один из них наш родственник и мой крестный д.Петя с женой и дочерью Аллой.В другой- д.Саша тоже с женой и сыном Толямом. Алла была старше меня лет на пять и мною воспринималась, как абсолютная  красавица. Особенно потрясали меня ее белокурые косы, которые ее мама т.Нюра летом заплетала ей прямо  во дворе, усадив  на табурет. Волосы Аллы переливались на солнце, сплетенные в тугие две косы закреплялись сзади в виде корзиночки голубыми, под цвет Алкиных  глаз,  бантами. Я же  была вечно стрижена под горшок и отчаянно ревела, когда меня вели в парикмахерскую, т.к. мечтала о косах. Алла и Толям были примерно ровестниками, ходили в одну школу и постоянно воевали друг с другом. Алка часто на правах старшей, как она себя называла сестры требовала от меня, кричи:" Толям бу-бу  нас-л в трубу..." А мне было стыдно так кричать, потому, что Толям катал меня на велосипеде, научил залезать на деревья во дворе и даже прибил к забору дощечки, что бы мне было легче забираться на забор. Толям, вдруг заныло под ложечкой, как же я могла про тебя тоже не вспоминать, мой первый друг и соратник по играм.
 Летом была традиция ходить в цирк.Водила меня туда бабушка и всегда брала с собой,как она говорила Анатолия и Аллочку.Придя из цирка,Толям,все пытался изобразить из нас с ним акробатическую пару, вставал на одно колено , а я, подбодряемая им, карабкалась по его спине,но никак не могла устоять ,как он требовал на его плечах.А когда он сообщил,что готовит побег в Африку, я покорно ела вместе с ним кузнечиков,поскольку он объяснил мне, что он берет меня с собой, а в Африке мы будем питаться только ими.

продолжение 3.

Справедливости ради следует сказать, что кузнечиков Толям ловил без меня и заготавливал их для меня, как пищу уже в неживом виде, доставая из металлической баночки.
Вкус этих кузнечиков я помню до сих пор. Вспомнилось, как за обедом я проговорилась, что уже наелась сегодня кузнечиков и суп-не хочу..После расспросов бабушки я рассказала обо всех планах с Африкой и об  африканском меню.
Весть о том, что мы с Толямом едим кузнечиков быстро облетела весь дом. Алка после этого при каждом удобном случае приносила нам дождевых червей, предлагая их съесть, а молодые девчата и женщины-жительницы нашего дома - со смехом обращались ко мне, что бы я за Тольку то замуж не шла, ато будет кормить одними кузнечиками..Толям краснел и только всегда с упреком говорил мне одну и ту же фразу:"Люсенька, ну, зачем ты всем рассказала"..
-Не всем,-оправдывадывалась я,- только бабушке нечаянно...

 Когда мы переезжали, Толям был в пионерском лагере и не знал, что по возвращению его маленькая подружка уже не будет здесь жить. 

 Господи, вспоминала я всё, подходя всё ближе и ближе и всё больше волнуясь, как я могла за столько лет не приехать.Вспомнилось, как незадолго перед смертью бабушка сидя за чаем вдруг посмотрела на меня странно долго и тихо спросила:" А ты помнишь наш дом?" И не дожидаясь ответа словно наказала: " Ты помни наш дом, даже если его уже нет".
А вдруг дома уже и впрямь нет и стоит бездушная серая многоэтажка. Нет, не похоже. Чем ближе я подходила, тем меньше встречала перемен.
 






(продолжение последует позже)