Богине скучно, или Романтика как её нет

Любовь Отраднева

(в соавторстве с Valery)

Богине скучно, или Романтика как её нет

Посвящается дражайшему соавтору

«Санзо, в твоём положении
надо хорошо питаться
и поменьше курить».
Подлинный фансаб к четвёртой серии «Саюки: Перезарядка»,
в которой наш герой был всего лишь сильно простужен

Авторы развлекались, показывая, как на вполне безобидной дженовой основе (ну ладно, с участием некоторых типов с канонно-извращенческими наклонностями) можно накрутить яойную историю. Штампы и стёб в количестве.
* * *
Канзеон Босацу было очень и очень скучно. А любимым её занятием в таких случаях всегда было наблюдать за командой Санзо. Может, с ними случится что-то интересное…
…Генджо Санзо весь день было нехорошо. Он и понять не мог, каким ветром надуло такую муторную слабость – то ли заболевал, то ли порчу кто навёл… Аж в глазах временами темнело, но виду он старался не подавать, только ругался ещё больше обычного. А потом, когда выгружались в очередном городке – потянулся треснуть мартышку и… как будто провалился куда.
Ну привет, ага, вздохнул про себя Хаккай. Хорошо хоть не посреди дороги… так что надо было всего лишь успокоить мелкого – и тащить этот подарок судьбы отдыхать и откачиваться…
…Санзо открыл глаза. Было по-прежнему муторно. Сфокусировал взгляд на Хаккае, и почему-то стало чуть легче оттого, что рядом именно он.
– Так, я вообще где?..
– Ну как где, в гостинице. Тебя чуть ли не на пороге срубило. Ну да это неважно, отдыхай, сейчас лучше станет…
– Да уж надеюсь… Состояние – как будто, блин, стакан гвоздей выпил.
– Бывает…
– Может, траванулся чем… или кто подстроил. Вы-то все?..
– Мы-то ничего, не беспокойся.
– Ладно, значит, целили только в меня.
– Или ты сам устал слишком. Совсем плохо?
– Ага блин.
– Ладно, может, ещё что смогу сделать…
Санзо в этом изрядно сомневался, но решил – ладно, пусть Хаккай попробует, он как-никак в целительстве разбирается… Монах закрыл глаза и попробовал расслабиться.
Хаккай и вправду сделать мог не особо много, но хоть слегка поделиться жизненной энергией… И Санзо потихоньку начал оживать. Кое-как сел, подарил товарищу благодарный взгляд – словами сказать как-то не вышло бы…
А за дверями, кажись, бесновалась мартышка и получала по голове не от него, Санзо. Безобразие, а он даже встать не мог!
– Скажи ему… что всё нормально…
– Конечно.
Санзо попытался изобразить рукой что-то благословляющее, и его тут же опять повело. Пришлось снова рухнуть на подушку. Жуткое существо всё-таки ворвалось в комнату, село на пол и глазело такими несчастными глазами… Небось, думало, что Санзо помирает.
Хаккай в этом смысле прекрасно понимал Гоку – и попробуй ему объясни, что бояться нечего, скоро пройдёт…
Сам Санзо, может, и объяснил бы – веером по башке – но рука не поднималась.
Выгнать мартышку точно не получилось бы. Так что Хаккай мог только уговорить не шуметь и не прыгать. Хотя Гоку и сам не стал  бы…
И, чёрт, Санзо вдруг стало так тепло от того, что они оба были тут рядом, и только оставалось спокойно заснуть и даже не увидеть во сне никакой дряни…
А Хаккай откуда-то знал: даже караулить особо не понадобится, никуда Санзо на сей раз в таком состоянии не потащится. Только на случай если вдруг хуже станет, да и то достаточно быть за стеной…
…«Ну, так неинтересно, – подумала Канзеон Босацу. – Вот если бы он остался сидеть у постели… Хотя тут ещё мешается мартышка».
* * *
Утром первой мыслью Санзо было: вставать сил нет, но если дальше лежать – потом совсем не встанешь…
Хаккай тенью возник на пороге, подумал: ну да, а если сейчас героически вскочит – точно больше не поднимется.
К счастью, Санзо геройствовать не собирался, а вот осторожно встать стоило попробовать.
– Оййй…
– Давай помогу, – Хаккай мгновенно оказался рядом.
– Давай… – Санзо с радостью ухватился за него, вот, отлично!
Со стороны они смотрелись, конечно, замечательно – Прекраснейшая уж точно оценила. Но им самим было абсолютно всё равно – лишь бы помогало.
Санзо держался за товарища и усиленно заставлял себя оживать. По-хорошему надо было хоть что съесть, даже если душа не примет, и делать всё, чтобы тут не застрять.
Хаккай тоже понимал: если они застрянут – это будет очень паршиво, Санзо и так-то всегда на это неадекватно реагировал, а тут разозлился бы в два раза больше. Потому что на себя… Сделать для товарища Хаккай тут мало что мог, но да – улыбаться, не издеваться, а просто подставлять плечо. А как иначе-то?.. Ну, то есть, как – он понимал, и даже мог, но…
Так что, подзаряжаясь смесью из упрямства, умения делать вид, что всё нормально, и большой невысказанной благодарности Хаккаю, Санзо быстро приходил в себя и к обеду рискнул отдать команду выдвигаться в путь.
* * *
Какое-то время компания спокойно продолжала путь, Санзо дремал, избывая остатки болезни и не обращая внимания на обычный звуковой фон… И вдруг вздрогнул. От чёткого ощущения, что за ними кто-то следит.
Хаккай тоже почувствовал чьё-то присутствие. Нет, ну мало ли всяких, кому было дело до подозрительной, следующей на Запад компании… Но ведь никто не высовывался и в драку не лез.
Только оба они чувствовали взгляд из пустоты – а Гоку и Годжо, кажется, ничего и не замечали, и очень противного смеха тоже не слышали.
Хаккай от происходящего просто отмахивался. Санзо не мог. Потому что неизвестный враг уже не просто смеялся, а в открытую и в красках утверждал, будто они, Санзо и Хаккай, провели ночь вместе.
Канзеон Босацу навострила уши. Видать, не ей одной пришли в голову такие мысли. Только вот этот неизвестно кто, наверно, не мог знать, что они спали в разных комнатах, и ему сподручнее было сочинять…
Санзо аж бледнел от злости, Хаккай успокаивающе сказал ему на ухо:
– Забей. Серьёзно – забей. Ему только реакции и надо.
– Ладно, – Санзо сжал кулаки, старался дышать поглубже… А им обоим продолжали рассказывать, как они того и сего, и спрашивали, хорошо ли было…
Хаккай только поражался, какая же у кого-то богатая фантазия, смешно даже…
«Санзо, а Санзо, тебя по утрам не тошнит? А вот я про вас всем расскажу…»
– Проклятие! Даже не видно, в кого стрелять!
– Ничего, – Хаккай снова успокаивал, – рано или поздно покажется…
– Какого дьявола ему надо-то?
– Не знаю, делать нечего, наверно.
– А. Ну доиграется… – особенно если ещё будет себя предлагать… Если только Санзо раньше опять не станет плохо.
– Обязательно.
– Может, выманить? Но только сразу прибить.
– Можно попробовать.
– Ладно, ты, чучело, – это уже в пространство, – увидимся вечером в пустынном месте недалеко от нашего привала, там поговорим.
– Думаешь, сработает? – усомнился Хаккай.
– Не знаю.
* * *
«На свидание» Санзо пошёл вроде бы один, но на самом деле Хаккай незаметно его страховал. Остальные, кажется, так ничего и не поняли.
Из темноты выскочил некто, в белом халате и очках, полез с объятиями. Знакомая рожа, подумал Санзо, отстраняясь. А рожа нашёптывала: мол, зря ты это попробовал не со мной, но зато есть опыт…
Санзо даже пистолет не достал, а просто от души дал роже в глаз, сбивая очки на землю.
«А надо будет – так и помогу, развелось тут…» – Хаккаю было так и вовсе всё равно, что это за мерзкий тип.
– Слушай, ты, сдохни! Чтоб обиднее было – я правда люблю другого! – Генджо Санзо всегда умел в нужные моменты находить самое уязвимое место противника. Тип в очках был мгновенно деморализован и его можно было по крайней мере приложить головой.
А Прекраснейшая, хоть и знала, как у племянничка работают мозги, всё равно дико умилилась его словам, даже ахнула…
Монах тем временем узнал врага. Санзо-еретик, он же единственный человек в демоническом замке Хото, как его там теперь, фигов учёный-мучёный и виновник стольких неприятностей… Жалок он оказался – но добить не получалось, не из каких-то чувств к нему, а потому что Санзо накрыло лавиной полудетских воспоминаний, и он почти не помнил себя.
Хаккай тут же оказался рядом. Хоть и не знал, что там творится, но явно ведь что-то не то…
– Да без сознания, добивать надо, – кое-как выговорил Санзо.
– Ясно. Сделаю, а то тебе, кажется, не до того…
– Немножко… – Санзо сел на траву, закрыл лицо руками. Этот тип знал учителя, строил козни, может, даже был тогда и там…
Уж что-что, а это Хаккай понимал отлично – как оно бывает, когда прошлое вдруг напоминает о себе. Так что готов был сделать всё, что надо…
…Вот правду говорят – все беды от романтики! Собираясь сюда, сумасшедший доктор был настолько во власти неприличных мечтаний, что забыл в замке своего любимого плюшевого кролика, в котором хранил сутру жуткой разрушительной силы…
Нии Джени уже не дышал, когда Санзо справился с собой, протянул руку – ухватиться за Хаккая:
– Извини. Вообще это была моя война, но…
– Ничего. Идём или тебя пока не беспокоить?
– Идём скорее.
– Ага.
И для верности, пока никто не видит, Санзо уцепился за друга. Объяснений не требовалось, да и вообще слова были ни к чему…
* * *
«Так неинтересно! – снова подумала Канзеон Босацу. – Хотя есть где развернуться». Взяла со стола лист бумаги, принялась описывать обморок Санзо и то, как Хаккай за ним ухаживал.
«…Живительная сила разливалась по телу Санзо, не торопясь и со вкусом затопляя с головой. И хотя он не чувствовал напрямую прикосновений рук Хаккая, но уже не просто закрывал глаза, а невольно жмурился от удовольствия – так было тепло и приятно…»
Дойдя до того, как Санзо заснул, богиня подумала: «Вот дальше придётся несколько приврать, ну да ладно, это ж художественное произведение…»
Чо Хаккай даже понятия не имел о том, что его особе придётся – хорошо хоть на бумаге – стать воплотителем тайных желаний самой Босацу-сама…
«Вроде бы необходимости сидеть всю ночь у постели Санзо не было. Но получилось только отправить спать Гоку – мол, тебе тоже отдыхать надо, будешь нужен, я разбужу, – а сам Хаккай так и остался сидеть. Изредка поглядывал на мирно спящего Санзо и сам не понимал, почему это зрелище так завораживает.
Во сне носитель сутры вовсе не казался резким и неприступным, черты лица разглаживались, и в них проступало что-то трогательно-беззащитное. И, видимо, Санзо познабливало, он старался подтянуть коленки к подбородку и сохранить как можно больше тепла…
И так и тянуло если не попробовать согреть, то хотя бы прикоснуться. Пусть хоть волосы, что ли, пригладить, а то растрёпанный какой… И в кои-то веки, кажется, без риска для жизни.
Санзо бессознательно потянулся к источнику тепла, ловя каждое движение, каждое прикосновение чужой руки… В какой-то момент проснулся, но сам того по-прежнему не осознал, а потому не протестовал. На краткий миг блеснул его взгляд, и длинные девичьи ресницы снова устало опустились…
А руку убирать ой как не хотелось. Вот думать о чём-то большем, пожалуй, не стоило бы, но всё равно…
Санзо, всё ещё не до конца осознавая себя в этом мире, слегка улыбнулся – совсем слегка, но наяву-то никто не видел у него и такой улыбки. А потом уже вполне осознанно притворялся спящим, выжидая, что за этим последует…
Проснётся – убьёт, ещё раз напомнил себе Хаккай. Не помогло. Слишком уж велико было искушение.
И чуткие тёплые пальцы целителя продолжали и продолжали прикосновения, гладили лицо, шею, плечи, забирались под одеяло… и Санзо всё труднее было не показывать, как он на всё это отзывается, и в какой-то момент с губ его сорвался слабый, еле слышный стон…
Бояться было уже поздно. Убьёт так убьёт, пусть уж хотя бы за дело.
И стоило об этом подумать – как одной рукой монах накрепко прижал ладонь Хаккая к своему сердцу, а другой – молниеносно выхватил из-под подушки револьвер.
– Я так и знал, – Хаккай рассмеялся бы, но ночь всё-таки, не хватало ещё кого разбудить.
– Ты… если уж начал ко мне приставать, – Санзо грозно потряс пистолетом, – то не вздумай останавливаться!
– Как скажешь, – хотя вот это уж точно было неожиданно.
– Иди сюда, идиот, – оружие упало на пол, горячей рукой Санзо обнял Хаккая за шею так крепко, насколько хватало сил, притянул к себе и, не тратя лишних слов, впился в губы…
И спорить с ним не вышло бы, даже если бы вдруг почему-то захотелось.
А дальше они оба просто уже не соображали, что творят. Сплетение… борьба. В которой ещё неизвестно, кто одержал бы верх, не будь Санзо болен и не откажи ему силы в последний момент.
Да и сейчас его это, кажется, не очень волновало. Вот потом…
Потом, когда настанет утро, они просто не смогут взглянуть друг другу в глаза и будут делать вид, что ничего и не было. Вроде бы даже получится… Вот только пока совсем не хочется друг друга отпускать, а ведь лучше бы не засыпать вот так…»
«Ф-фух, с первым разом справилась!»
При всём своём цинизме и раскомплексованности Канзеон Босацу не любила писать откровенную порнушку. И не собиралась пользоваться живописными шпаргалками, извлечёнными из фантазий ныне покойного доктора – ну неэстетично же! Хотелось упора на эмоции и простора для фантазии…
Дальше было ещё вот так:
«…Утро принесло облегчение. Хотя одновременно и дикую слабость, но это можно было и преодолеть. А то, что случилось… надо бы забыть, да вот только – забывать совсем не хотелось. Его это встряхнуло и согрело. Хотя, конечно, Хаккай поплатится. Так поплатится, что вспоминать будет до конца жизни!.. Узнает, как пользоваться беспомощным положением, а потом ещё бросать больного друга одного в холодной постели! Правда, где его носит?!»
А после убиения Нии Джени следовал вот такой пассаж:
«Санзо подозрительно быстро забыл о поверженном враге. Было о чём подумать и без того. Идти, опираясь на плечо друга, осознавая, что те слова, выкрикнутые в лицо подлой твари, были чистейшей правдой, и что он никогда не сможет повторить их, глядя Хаккаю в лицо…
Хорошо ещё, что говорить ничего и не надо было. А вот обнимать – пожалуйста, сколько угодно, и, может быть, даже недалеко было до того, чтобы и вправду отплатить за ту ночь…
Тем более, что всё к тому располагало. Ну и что, что под открытым небом – лес всё-таки… Кто увидит, кто расскажет… Можно повалить на землю, целовать и шептать задыхаясь: «Ты мой… Мой, и не отвертишься!»
Хотя можно подумать, кто-то возражал…
Так что отмщение состоялось, по полной программе, и оба насладились от души, топя в наслаждении все прошлые, настоящие и будущие горести…»
* * *
Если бы в жизни всё было так просто!
…Санзо пребывал в крайне скверном расположении духа. Причины были, скорее всего, погодного свойства – давящая атмосфера влияла на здоровье и настроение. Так что он стоял у окна и тушил уже третью сигарету прямо о подоконник…
И, конечно, спорить с ним в таком настроении было себе дороже. Но Хаккай всё равно не удержался. Может, потому что ему и самому было ненамного лучше.
– Давай хоть пепельницу принесу и ты не будешь её игнорировать. А ещё лучше – вообще завязывай на сегодня.
– Иди нафиг, а?! Сколько хочу, столько и курю, быстрее сдохну.
– Это можно и проще сделать, сам знаешь.
– Сказал – отвяжись от меня! В глаз захотел?
– Если по-другому ты разговаривать не хочешь – валяй, попробуй.
– Ну получай! – вот настоятельно надо было кого-нибудь стукнуть, чтобы прийти в себя.
И не ему одному…
Так что драка получилась знатная, и младшие товарищи еле их растащили.
– Чего это они? – с ужасом спросил Гоку у Годжо. Лезть к самим подравшимся мальчик просто не рисковал.
– А кто их поймёт, чего они там не поделили, – Годжо был озадачен не меньше. На его памяти до такого не доходило ни разу.
– Еды у них поровну было, может, просто Хаккай вдруг гадости говорил?..
– Может… – версий, конечно, было много, но все немножко не всерьёз, и такие, что сейчас он точно бы не рискнул спрашивать, угадал ли. – Это он вообще может.
– Ага, добрый-добрый, а обидное говорить умеет. А к Санзо сейчас просто лучше не подходить, голову же ж оторвёт.
– Ага. Только раньше как-то обходилось.
– Ну кто их знает, может, просто подраться не с кем…
– Может. Хорошо, что между собой. Ладно, вот погода сменится, и они нам всё объяснят…
– Надеюсь, а то страшно немножко…
– Ничего, это ненадолго…
И в самом деле, скоро всё уже было нормально. Оба вели себя совершенно обычно.
Канзеон Босацу вздыхала и строчила дальше свою версию:
«Только глаза у них подозрительно блестели, и к вечным улыбкам одного и столь же вечной грубости другого примешивалось что-то непривычное, как будто оба потихоньку наелись варенья…
И самое обидное – объяснять ничего не объясняли.
– Они за руки под столом держались… – страшным шёпотом говорил Гоку. – Может, это я спятил?
– Нет, скорее это они спятили.
– А… а зачем это им?..
– А хрен их знает. Хоть спрашивай, – вот только почему-то было страшно.
– А не прибьют?..
– Могут.
– Тогда давай лучше за ними следить потихоньку…
– Давай.
Санзо с Хаккаем в это время продолжали мириться, пережигая остатки адреналина. Получалось очень бурно и безоглядно, без всяких там нежностей и извинений, просто продолжение схватки. Ну, а по-другому им сейчас и не нужно было…
И, валяясь по полу, меняясь яростными поцелуями и пытаясь побороть друг друга, они не заметили, как в чуть приоткрытую дверь заглядывают сразу двое… а потом в ужасе отскакивают…
– Дерутся или обнимаются?.. – Гоку теперь ещё больше недоумевал.
– Да лучше бы дрались, – Годжо тоже находился под впечатлением и даже слова подбирал с трудом.
– Взрослые, вы ужасные люди!
– И не говори.
– Так и не будем у них спрашивать?..
– Я бы не стал. А ты рискни, тебя, может, не прибьют. Только подожди, пока закончат…
Ждать пришлось достаточно долго. А потом оба старших вышли из комнаты, снова с довольными физиономиями, и Гоку ляпнул:
– А вы что, это, того… влюблены?..
– Вы что, подслушивали?.. – спросил Санзо своим обычным ужасным голосом.
– И подглядывали, – радостно сообщил Гоку.
– Дети, – вздохнул Хаккай. – Хотя мы сами хороши…
Это заявление Санзо крыть было нечем, так что пришлось никого не прибивать, а только объявить:
– Не ваше дело, ясно?
– Ну… – Гоку задумался. – Лучше любите друг друга, чем так драться…
– Попробуем, – Хаккай привычно улыбнулся.
Санзо только фыркнул, не в силах отрицать очевидное, и просто взял Хаккая под руку».
И как же Прекраснейшей хотелось написать: «И с этого дня они жили долго и счастливо!»

Март-апрель 2010