Глаза ангела

Механик хлопнул капотом, оставив маслянистые следы перчаток: -  Можете забирать. За распахнутыми воротами висела осенняя морось – не дождь и не туман. Просто сырость, которую можно пощупать. Зябкая сырость, что забирается за воротник и под манжеты напоминая о скорой зиме, долгой и безрадостной, серой и тесной… Они докуривали, когда в воротах появился старый, ухоженный чёрный BMW седьмой серии. Вальяжно вкатился, качнувшись на пороге, обманчиво-сыто урча двигателем. На блестящем чёрном капоте мелко дрожали крупные капли, сбегались вместе и ручейками стекали вперёд, вниз. И в четырёх круглых фарах тёплым светом светились тонкие разомкнутые кольца – «Глаза ангела»…

… За приоткрытым окном, в глухой беззвёздной темноте вяло шумели пожелтевшие, хрупкие листья. Лилась в узкую щель тонкая и неверная струйка прохлады. Он ловил её тихонько ноздрями, кожей выпростанной из под одеяла ноги, пальцами руки. Слушал как в вязкой тишине редко тикают часы на стене – то невыносимо громко, то едва слышно; тихо урчит холодильник в кухне, шумят где-то с обратной стороны дома редкие машины. Холодок из окна слева и… нежное, отчаянное тепло справа. Облако мягких волос, пахнущих чем-то детским и домашним, даже, будто дымком костра. Пальцы. Тонкие сильные и осторожные. Ресницы… И одним уверенным мазком прорисованная шея на его предплечье…
- Я знаю, что ты хочешь сказать.
Шепот как трепет твёрдых осиновых листьев.
Он молчал.
- Не ломай себя и не унижайся. Ты всё делаешь правильно. Ты не можешь иначе. Не сможешь. И я не знаю, смогу ли… Я только прошу тебя… Сразу и навсегда… Пожалуйста.
Часы затихли совсем, растворившись в тёмной тишине, в тёплом дыхании на шее, в прохладной струйке из приоткрытого окна.
- Я всё же скажу… не из вредности, нет. Мне очень хочется сказать… Я люблю тебя… Всё будет хорошо. Спи. И я буду спать. Я долго буду спать завтра… Спи.
Громкий шорох чьих-то широких шин по ту сторону дома, шёпот листьев, часы. Часы. То совсем неслышно, то громом вытаскивая на поверхность погружающееся в сон сознание. Часы… Листья… Утренний холодок из окна. Теплый мирок под одеялом…

Сумрачное утро серым полотном за окнами. Журчание воды, чайник на плиту. Тихонько. Голубые язычки пламени сливаются с серым сумраком. Крякнув затих холодильник. Мир спит. Суббота.

Вещи в охапку и в ванную. Глаза в зеркале – чужие. Усталые. И ничего больше… Зубная щётка, пена, початый пакетик с дешевыми одноразовыми бритвами – в сумку в прихожей. И ничего больше… Чайник волнуется в кухне. Приоткрыл дверь. За дверью – сон. Теплый, домашний. Одинокий…

Чай. Просто чай. Без сахара. Без ничего. Горячий. Безрадостный. За окном морось висит пеленой. Большой чёрный автомобиль мокнет на парковке.

«Спит. Спит ли? Спит… Ладно. Пусть так. Какая разница…»

Постоял перед дверью, положив ладонь на ручку. Двинул скулами, прошёл в прихожую. Пиджак – с плечиков, в кармане тускло звякнули ключи. Три ключа и брелок – мужской силуэт – треугольник стоящий на вершине. Отстегнул карабин, сунул брелок в карман. Повесил ключи на крючок. Теперь просто ключи. Резервный комплект. И ничего больше…
Щёлкнул английский замок.

Сорок четыре ступени. Вниз. Вниз. В неплотно прикрытые окна пробирается сырость. Зябко…Тамбур. Двадцать шагов. Мигнули беззвучно жёлтые огни, мягко хлопнула дверь. Будто кто-то ухватил за голову и выворачивает её влево. Вверх. «Нет... Навсегда… Сразу…».

Утренним кашлем опытного курильщика ожил большой чёрный автомобиль. Уютно подсветились приборы и четыре тонких разомкнутых кольца заставили мелкую морось светиться тусклым жёлтым светом. Капельки на капоте сбежались вместе, мелко подрагивая. Слились в ручейки и побежали вперёд. Вниз.