Возвращение Корзины с еловыми шишками

Я с юных лет хорошо  помнил этот  чудесный и сладостный, как детский сон, рассказ русского писателя Константина Паустовского под названием «Корзина с еловыми шишками».
И  сейчас я явственно ощущаю запах хвойного леса,  звонкий треск падающих шишек, как бы долетающий до меня из этого далека.
Впервые этот рассказ  я услышал из уст моей учительницы по русскому языку и литературе, которая в далекие годы прошлого века приехала по распределению в Ачхой-Мартан Чечено-Ингушской Республики учить нас, вчерашних спецпереселенцев-узников, этой великой науке слова.
Я очень стеснялся ее о чем-то спросить, сказав невпопад что-нибудь несуразное, так как плохо знал русский язык. Она была совсем молоденькой, несмотря на это, являлась подлинным, безупречным, удивительным мастером своего дела, своей профессии.
Весь наш класс вместе с ее рассказами переносился в тот удивительный мир, где жили герои произведений. Каждый ее урок был как праздник, как открытие чего-то возвышенного и непостижимого. И поэтому, наверное, эти уроки русской словесности запомнились на всю жизнь.
Артистизм, с которым она излагала материал, ее открытое и доброе лицо настолько завораживали всех нас, что мы боялись шелохнуться, а урок пролетал как одно мгновение.
Мы насыщались духовным богатством, которое она с безмерной щедростью отдавала нам.
Русская и зарубежная литература стали для нас основным и главным предметом, а любовь к книге осталась на всю  жизнь.
Думаю, что она в наши сердца и души вложила не меньше знаний, чем сегодня можно получить в литературном вузе.
Звали ее Нина Кузьминична Кущева, дай Бог памяти, чтобы не ошибиться в какой-нибудь букве. Была она родом из глубинки Воронежской области. Помню, как она часто упоминала и гордилась своим земляком, очень известным и популярным в то время фотокорреспондентом-натуралистом Василием Песковым.
Только теперь, спустя четыре десятка лет, я начал понимать все величие ее  подвига, ее верного служения, щедрой доброты и бескорыстия.
Она вдохнула в нас свет добра, милосердия, чистоту помыслов, дала прикоснуться к сокровищам мировой культуры, привила любовь к нашей Родине, которая тогда называлась Советским Союзом.
Какое безграничное богатство, какую невероятную тягу к жизни и интерес к окружающему нас миру вселила она в наши юные сердца! Как много трепета звучало в каждом ее слове! Я безмерно благодарен ей за все.
Но какими мы оказались невнимательными, неблагодарными.
Я ни разу не попытался всерьез узнать, где она.
И не только она, но и другие учителя, которые приезжали учить нас, отдавая  без остатка всю энергию своих светлых душ.
И теперь, как бы вдогонку, я преклоняю перед Вами, подвижники добра и света, свою седую голову. Хотя догнать уже ничего невозможно. Может, многих из них нет в живых.
Где они теперь, что с ними сталось?
Конечно, то, что произошло с нашей когда-то единой, как нам казалось неделимой, страной, с ее многонациональным народом, одним словом не выразишь. Сотни тысяч канувших в никуда людей, погибших, искалеченных, недоживших и не народившихся, вследствие убийственных экспериментов горе-правителей.
Не потому ли так ужасна наша демографическая статистика?
Потери безмерные, невосполнимые, ужасающие.
Просыпаясь, как в бреду, пытаюсь понять, что же произошло.
Почему так безжалостно разметала людей, исковеркала судьбы людские лихолетье под названием «Перестройка». Действительно, как метко выразился один из русских философов нашего времени Александр Зиновьев, это оказалось «катастройкой».
А начавшаяся затем страшная война-мясорубка на нашей родной земле! Почему местом для этого самого ужасного эксперимента XX столетия была выбрана моя Родина?
Наши учителя нам преподавали другую, добрую и светлую науку, готовили к иным заповедям и свершениям.
Этот священный, цветущий край и люди, ее населяющие, сотворены были Богом для созидания, благоденствия, добра и света, а не для убийств и разрушений.
Но вопреки элементарной логике разыгралась трагедия.
Сотни тысяч людей погибли и столько же лишились крова.
Мало кого не зацепило по всей стране кровавое крыло этой вселенской беды.
Почему стали возможными невиданное мракобесие, безмерная жестокость, враждебность, почему весь мир хранил равнодушие и не остановил этот безжалостный маховик смерти, когда проливалось море крови безвинных людей?..
Эти трагические события помешали узнать о судьбах наших любимых учителей, об одноклассниках, которых мы никогда не делили по национальности и вероисповеданию.
Все мы были друг другу рады, желанны и интересны.
Наше общение и встречи всегда носили характер по-человечески дружеского, теплого, доверительного отношения.
Но этот вихрь безумной войны разметал всех нас по всему белому свету.
Груз проблем, свалившийся на плечи в последние два-три десятилетия, не давал возможности вернуться к дням прошлого, найти тех, кто был дорог.
И чем дальше уходило безжалостное и стремительное время, тем меньше оставалось шансов.
Заново о днях юности мне пришло напоминание, когда в мою московскую квартиру знакомые из родных мест принесли чудом сохранившуюся книжку рассказов Константина Паустовского, подаренную мне любимой учительницей с надписью «Славному юному поэту в день шестнадцатилетия….» Я где-то в подсознании помнил об этой книге... Помнил, что была книга, были когда-то мои первые, неуклюжие стихотворные строки.
Все это было, как и многое другое.
Удивительным образом судьба этой книги, так же как и моя и многих людей в Чечне, схожа. Всем нам в последние десятилетия пришлось несладко. Она видела и мороз, и дождь, разрывы снарядов и свист пуль, кровь и смерть. Ее пожелтевшие страницы и истертая обложка говорили сами за себя. Несколько страниц в середине и в конце были оторваны чьей-то безжалостной рукой. Ее горемычная судьба оказалась такой же незавидной, как и наши судьбы.
…При обстреле города Грозного в мой частный дом на площади Минутка попало два артиллерийских снаряда, в результате с него начисто снесло крышу. А библиотека, которую я собирал почти тридцать лет, насчитывавшая более четырех тысяч томов, всю зиму начала 1995 года «прожила» под открытым небом. Часть книг была унесена солдатами федеральной армии и ополченцами. Теперь уже неважно, кто больше унес.
Я не виню их, если они сделали это, чтобы брать примеры с героев, благородство и мужество, честь и порядочность которых воспевали великие авторы книг. И если они после этого хоть на капельку стали человечнее и лучше.
Оставшаяся часть библиотеки, после некоторого временного затишья, моими родственниками была перевезена в сельский дом родителей. Когда в период приостановки боевых действий стало возможным проехать к родной земле, я проведал отца, мать, сестер, родственников. Они были по физическому состоянию похожи на мои книги. Усталые, под постоянным прессом бомбежек, угроз вооруженных людей, ожиданий бомбардировок, отсутствия необходимых света, тепла и других условий мирного времени, родные производили тяжелое впечатление.
Утешив и поддержав их, чем мог, и перебрав весь остаток своих книг, в расстроенных чувствах, я не нашел в этих пожелтевших и запыленных сокровищах то, что могло бы чем-то необычным и знаменательным привлечь мое внимание.
Я вновь и вновь рассматривал потрепанные книги, как остатки своего былого богатства, с этими страницами синхронно листалась моя юность и зрелость.
Они были свидетелями всех моих и радостных, и несчастных дней. На сердце легли горькое сожаление и разочарование, безнадежность и пустота.
Сколько горести, слез и горя принесла эта война!
Я как-то не очень давно, за полночь, сложил стихотворение и приведу из него несколько строк:
«Не верилось, что повторится вновь,
Вернется время смерти и оков.
Что над нашей сказочной страной
Взорвутся бомбы. И начнется бой.

В кромешный ад все превратив кругом,
Сгорит прекрасный город, в каждый дом
Придёт беда! Прольется морем кровь…
Схлестнется Ненависть и убьет Любовь!»

Я думал: как мало надо человеку, чтобы быть счастливым. Мир без войны, и многое было бы иначе. Я вспоминал все, что было. Строки Михаила Лермонтова из стихотворения «Валерик» ожили в памяти:

«Я думал: жалкий человек.
Чего он хочет!.. небо ясно,
Под небом места много всем,
Но беспрестанно и напрасно
Один враждует он — зачем?»

…И теперь, когда я взял эту пожелтевшую книжку из далекой юности в руки, передо мной, как кадры из далекого кино, вновь проплыли воспоминания.
Во весь рост встали образы всех моих учителей, одноклассников, воскресли наши добрые встречи, школьные уроки. Память с новой силой всколыхнула огнем мое сердце, нарушив душевное равновесие. А рассказ Паустовского опять ошеломил.
Случайная встреча маленькой девочки Дагни Педерсен и композитора Эдварда Грига, которая послужила основой для создания музыкального шедевра. Эта трогательная сцена потрясающа, невольно ощущаешь себя участником необычной встречи великого композитора и маленькой девочки.
Повзрослевшая Дагни, в день восемнадцатилетия, когда самого композитора уже не было в живых, на концерте неожиданно услышала о том, что это музыкальное произведение посвящено девочке по имени Дагни. Исполнил великий композитор свое обещание...
Вот таким необыкновенным образом через столько лет я встретил вновь своего старого друга и наставника, замечательного писателя Константина Паустовского.
Но все проходит в этом мире. Пришло другое время, иными стали люди, изменились привычки, понятия, увлечения. Мир стал совсем другим.
Цифровые технологии и электроника заслонили и заменили большую часть человеческих отношений. Дефицит чувственности, открытости, дружелюбия, человечности стал своеобразной доминирующей нормой. Редко можно увидеть улыбку на лице человека.
Появились безголосые певцы, мнящие себя звездами и претендующие на роль кумиров, которым никогда не стать вровень с Муслимом Магомаевым или Майей Кристаллинской.
Пришли писатели, пишущие слабенькие детективы и пустые романы, которым не дотянуться до величия и таланта Лермонтова, Пушкина, Достоевского, Чехова, Льва Толстого.
Подрастает юная поросль, в большинстве своем не ставящая ни во что первую учительницу, чудные рассказы Паустовского, волшебные стихи Пушкина, Блока, Есенина.
И оттого с щемящей грустью смотрю на жалкую особенность этого века...
Прощайте, мои сверстники из прошлого, мой друг Паустовский, великий композитор Григ, девочка Дагни и моя учительница литературы!
Но вы все равно будете жить во мне, пока я жив...