Армейские байки

На Ладоге стоял мертвый штиль. Солнце палило сверху и снизу, отражаясь огненными брызгами от воды, потревоженной легким ходом байдарки. Парус висел ярко-желтой мятой простыней – лодка плыла лишь благодаря усилиям гребцов. Усилия эти ни к чему не приводили – с точки зрения обитателей байдарки. Это подтверждала и показавшаяся давным-давно колокольня разрушенной церкви – она так и торчала перед глазами кирпично-закопченным пальцем сельского труженика, ну, никак не собираясь скрываться за горизонтом. Палец призывал пахать, но пахать не хотелось, особенно рулевому. Рулевой не любил грести, он предпочитал ходить под парусом.
По песчаному берегу, надсаживаясь и ревя, прополз «ГАЗ-66» – где-то неподалеку стояли части ПВО. Рулевой, тоскливо проводил его взглядом, бросил свое весло, закурил сигарету и удобно развесил босые ноги по бортам.
«Был у нас такой майор – начал он, затягиваясь – Мельник его фамилия. Приезжает он как-то в наши стройбатовские мастерские, а я там сплю, понимаешь. Ну, ведь дембель на носу, работать есть кому, я свое отпахал, и с предыдущим командиром была полная договоренность на сто дней до приказа: если моя бригада вентиляцию клепает исправно, то я – бригадир – в воздуховоде сплю. Но тут командира сменили не вовремя, и появился этот Мельник,…мать его. И стал он меня ловить и гонять, а я от него, соответственно, прятаться. Ну, бригада-то, понятное дело, свои ребята – не выдадут, я же с ними год с лишним по-хорошему, то да се, но решил он мне дембель испортить окончательно.
И вот тут над ним подшутили слегка, что мне пошло на пользу. Мельник этот, понимаешь, на «запорожце» ездил. Так вот, подъехал он как-то меня гонять, а там кран башенный рядом с мастерскими стоял, крановщик в часть ушел, а кабину на замок не закрыл. Так солдатики какие-то незнакомые подсуетились и, пока Мельник меня из воздуховода вытаскивал, запустили они кран, застропалили его тачку и аккуратно ее на крышу мастерских переставили. А там высота – четыре этажа. И обратно на тех же тросах кран стропалей этих снял. Пять минут – все готово. Разбежались. Выходит Мельник, меня под мышкой несет, а тут – машина, понимаешь, пропала. Визгу было! Про меня он надолго забыл, понятное дело. Но крановщик, тоже дембель, от него потом прятался до самого отъезда – тот его все прищучить мечтал за то, что он кран не запер. А пацаны эти, «стропальщики», как потом оказалось, под этим Мельником работали, пока его к нам не перевели. А в тот день их бригаду к мастерским направили. Они как увидели знакомую машину, да еще и кран рядом, так и воспользовались моментом».
Рулевой погасил бычок и засунул его в пустую пачку из-под сигарет.
«А еще помню, полковник такой у нас был, Казанцев. В то время – Начальник Управления Инженерных Работ, царь и бог, так сказать УИРа и всей нашей округи. Дурак тот еще. Привез он мне как-то в цех толстенный лист металла – сантиметра в полтора. «Включай – говорит – гильотину, рубить надо». Я ему резонно возражаю – не справится, мол, гильотина. А он мне покровительственно так, снисходительно – это алюминий, дурачок, мол, руби, давай. Ну, я и рубанул, с идиотом-начальником спорить – сам понимаешь. Ясное дело, гильотина пол листа разрезала и благополучно встала – завязла. Я потом со своими вручную ее раскручивал, чтобы этот лист вынуть.
А то ему еще пружина понадобилась. Высотой в метр и диаметром чуть не столько же. Так он опять ко мне в цех: «бери, говорит, трубу, двадцатку и скручивай ее в пружину». Я говорю, трубу-то я в пружину скручу, станки подходящие есть, только ведь это не пружина получится, по сути-то, только по форме – металл не «пружинный». Не слушает. Для него пружина – это то, что спиралькой завивается.
Хрен с ним, скрутил я ему трубу спиралькой. Увез он ее куда-то, через полчаса привез обратно, бросил в цехе – до сих пор там ржавеет.
Да, прекращай ты грести, а то меня совесть мучает! – сейчас ветерок подует, пойдем, как белые люди.
Во-о-т. А с тем Мельником как-то раз еще история была. Свалили ребята в самоволку, обратно чешут, а тут бац! – «запорожец» знакомый у самых дверей торчит и рык начальнический уже из цеха: где мол, эти тра-та-та и прочее. Ну, ребята бегом за угол, в куче мусора покопались, достали электромотор. Хороший мотор, тяжелый. И, соответственно, тащат его в мастерские, потом истекают, матерятся вслух. Тащат целеустремленно, пока передний жопой в начальническое колено не упирается. Мельник его, понятное дело за шкирку, губой трясет, а солдатик, спокойно так докладывает: вот мол, хороший электромотор без дела валялся, давно присмотрели, в хозяйстве цеховом сгодится и тэ.дэ. Тот послушал, послушал, губой трясти перестал, развернулся, сел в свой «запорожец» и уехал. А пацаны этот мотор обратно за угол и снова в мусор закопали – до следующего раза».
Рулевой закурил вторую и злобно поглядел на колокольню. Колокольня стеснительно прикрылась дымкой.
«Во-о-от. А еще помню, пошел я как-то раз в лес погуляти. Там тайга кругом, далеко не разбежишься, но выйти подышать можно. Иду я, значит, промеж деревьев, о доме думаю, и тут вдруг понимаю, что обратную-то дорогу я не предусмотрел. И вообще не понимаю, в какую сторону идти надо. С моей точки зрения (в тот момент кардинально изменившейся) за полчаса заблудиться там невозможно. Оказалось – возможно. Запросто. Небо серое, солнца не видно, тишина, и мох растет со всех сторон деревьев. Ну, мне еще не страшно, я наивно полагаю, что вот залезу сейчас на дерево, и все разъяснится. Ага. Тут вдруг оказалось, что которая береза потолще, да подлиннее – у той внизу веток нет – не допрыгнешь. На елку лезть – себя не любить.
Наконец, нашел я подходящее дерево. Осина, не осина – черт его знает. Главное, что высокое и с ветками внизу. Залез. Оглядываюсь. А кругом – зеленое море… И ни-хре-на кроме этого моря не видно: ни части, ни цехов наших. И в какую сторону идти? Вот тут-то я и вспомнил тех гуляк, чьи трупы мы потом в лесу находили замерзшие. Правда то зимой было, а сейчас лето… Однако, был бы памперс – обмочил бы я его в тот момент незамедлительно.
Бросаю я, как говорится, последний взгляд, и вижу таки на горизонте ма-а-аленький такой крестик торчит – то метеовышка была недалеко от нашей части, высоченная и гнилая насквозь, а потому давно заброшенная. Она через месяц рухнула вполне самостоятельно. А вот упала бы раньше – даже не знаю, выбрался бы я тогда из леса?…»
Рулевой замолчал и задумался. Потом вдруг вспомнил, что он уже много лет как не в армии и, втянув прокуренными легкими свежий ладожский воздух, благодушно оглянулся на колокольню. В этот момент парус хлопнул и разгладился. Байдарку заметно потянуло вперед.
«Есть! – заорал рулевой – хорош грести, отдыхаем!»
Парус натянулся еще туже. Байдарка в свою очередь накренилась и заметно прибавила ходу. Через 10 минут колокольня осталась далеко позади.