Звено18. Распятый

- Влад, подружка твоя Яна  замуж выходит, свадьба 31 августа, слышал? – Павел торопливо собирал кофр, он готовился к съёмке на шахте.
- Шутишь?
- Какие шутки, меня пригласили фотографировать это торжество. Там всё серьёзно. Я же в ЗАГСе работаю.
- Когда она успела, что в лагере пионервожатого себе нашла что ли?
- Нет, говорит он её друг детства, приехал из Сибири. Женат ни разу не был. Им  поэтому в ЗАГСе  под это дело даже талоны выдали.
- Павел, эту новость надо размочить, - Влад закурил сигарету, - вези свой «чинзано», закуску я приготовлю.
- Хорошо, после съёмок, съездим на озеро, расслабимся, - Павел понимал, что другу  поплохело, в тяжёлые минуты жизни он всегда был готов подставить своё плечо.
После шести вечера они поехали на залив, взяли с собой и Краснова и Генку. Захватили гитару, пива и копчёной рыбы к нему. Поплавали, вмазали, поговорили. Решили сфотографироваться.
Павел всегда имел при себе фотоаппарат, что тут скажешь все они профессионалы, только у Павла колёса, всё, не на себе таскать. Борису жена машину покупать не разрешила. Был он каким-то невезучим. Часто попадал то  в аварии, то в истории. Решили не рисковать. А Павел сам пешком не ходил и всех друзей возил. Безотказно.
Так вот, решили они поснимать природу, у озера  разнотравье роскошное, а ближе к воде булыжники окатышы, гладкие да мокрые, блестят, как лакированные. Влад лёг на эти булыжники и руки раскинул, изобразил Христа распятого. Сходство обалденное. Лик у него иконописный, бородка, и годов ему как раз тридцать три. Задрапировал его Павел, кадр он всегда грамотно выстраивал, так и сняли. Хороший снимок вышел. Памятный.

***

В киностудии творческая жизнь продолжалась. Ребята задумали новый фильм с большим замахом. Рабочее название фильма предполагалось «По шёлковому пути». Писали сценарий, изучали будущий маршрут, Борису были заказаны новые песни, созвучные этой идее. Генка продолжал восхищать и мучить своих женщин, всё шло, как и шло, только без Яны. Сергей её, дома всегда находился и ждал Яну, а куда завернёшь, если тебя ждут? Так она только в магазины за продуктами и успевала. А про киностудию  надолго Яна забыла. И Влада забыла и стихи. Семейные хлопоты поглотили её полностью. Она себя уже оторванной чувствовала от команды. И начинало её это подспудно угнетать.
Подготовка к свадьбе шла полным ходом. Так совпало, что в этот же день регистрация была и у Янкиной сотрудницы. Тамары из театрального кружка. Нашла она себе мужа из молодых бизнесменов. В ресторане и нашла. Красивый парень, моложе её лет на десять. Коллектив Дома школьников был в недоумении, к кому на свадьбу идти? Да Яна эту проблему быстро решила. Пообещала коллегам стол сделать прямо на работе, а на саму свадьбу из коллег пригласила только милую Лену, подругу и заступницу с мужем Юрием. Пригласила её свидетельницей. Остальные гости – родственники. К застолью продуктов требовалось, чёртова уйма. Лена Яне предложила овощи со своего  огорода. У Лены с Юрой, в это лето прекрасный урожай получился.

Поехала накануне свадьбы за овощами в степь на дальние огороды, так назывались делянки в степи. Там для этой цели ежегодно от предприятий целину распахивали. Яна с Юрой впереди, а Серёга на заднем сиденье сел.
Только выехали на гаишный пост, что у кладбища городского, а тут немая сцена! Если вы не верите в совпадения, то зря. Иногда небеса нам такие сцены кажут, и  у каждой свой смысл есть. То, что Яна увидела, она долго будет помнить.
Бежит пестрая толпа цыганок и детей, орут, руками машут, а впереди их, метров за двадцать парень в жёлтой рубашке, на мопеде. Лицо у него бледное, лоб открыт, ветер волосы по плечам разметал, а глаза горят безумным огнём. Пролетел Януш мимо похолодевшей Яны в сторону кладбища, потом, как в немом кино прошлёпали бабы, с открытыми ртами и вскинутыми руками. Кто платком махал, кто чем. Следом дети катились. А тут и зелёный мотоцикл вырулил и стал он, парня на мопеде, догонять. Яна оглохла, видно, от удивления. Всё это она успела увидеть из окна Юркиной  «Волги». Никто не проронил ни слова. Яна оглянулась на Принца. Тот сидел невозмутимо, но она поняла - видел. Сергей знал их историю, но не реагировал.
Только потом из первых уст, из рассказа Серёгиной сестры Светланы, всё и объяснилось.  Вот так всё переплелось в жизни, никакой сценарист так не измыслит.   
Януш запсиховал, стакан водки хлопнул, на молодую жену окрысился, избил её, а потом вскочил на мопед и дёрнул в степь. Все страшно испугались за него, таким его ещё никто не видел. Поняли, конечно, что он из-за русачкиной свадьбы бесится, это секретом
среди цыган уже не было. Сама Светлана и растрезвонила, что брат её любимый завтра жениться на Януша бывшей пассии. Если бы не дядька с мотоциклом, то не догнали бы парня. Мог и искалечиться, хорошо, что всё обошлось.

Больше Яна с Янушем не виделась никогда. Сразу после её свадьбы вся многочисленная цыганская семья неожиданно уехала в южном направлении, в Джамбул. А пока у Яны с Сергеем всё замечательно получилось. Сыновья её к Сергею как-то сразу потянулись, особенно Ильюшка. Понравился Серёга им. В лагере они так к нему привыкли, что в день свадьбы, когда старшенький Славка, ему тогда тринадцатый год шёл, назвал его папой, всё застолье замерло. Пауза была очень громкой. Герка тост сказал:
- Вам эту свадьбу лет пятнадцать назад справить, не мыкались бы оба! Счастья вам!
На свою свадьбу Яна пригласила и Павла. Тот сделал ей пачку чудесных фотографий.  Это было замечательным подарком молодожёнам. Особенно одна фотка хорошо вышла, она с Сергеем на фоне сосен - тех, что у Вечного огня растут, счастливые, в руках бокалы с шампанским, у Яны белые лилии в причёске, а как же – невеста!
Эту фотографию и увидела  Яна  в киностудии под стеклом, когда туда, наконец-то, зашла. А рядом другое фото стояло, где Влад крестом лежит на булыжниках, в набедренной повязке, как распятый. Внизу фотографии крупно напечатано 1990 год! Глянула она на эту галерею мельком, решила виду не подавать. Намёк поняла, но мужу своему она изменять не собиралась. Да и нравился он ей. А Влад, что же, он всегда мечтал, чтобы они только друзьями были. Пусть теперь и наслаждается дружбой.

- Ну, рассказывай, предательница, как ты до такой жизни докатилась? – Влад опять был в своей любимой овчинке, одетой на голый торс.
- Да, уж лучше так, чем ждать, когда крыша съедет, с твоими художествами.
- Ну, ну. Довольна, значит. Покажи колечко-то.
Яна с удовольствие показала, вспомнила: каково ей было смотреть на Владово кольцо в своё время.
- Не то слово, счастлива, муж тоже рисует, сейчас в кооперативе у Бегетова, ну ты помнишь, мы ещё ходили к ним в мастерскую снимать на видео. Тебе тогда очень понравилась их работы. Ты там снимал скульптуру и картины им на память.
- Помню, естественно, у него ещё жена такая особенная, словно выточенная.
- Да, Полина красивая женщина. А ты всё о женщинах.
- Естественно, как такую  леди забудешь. Живёт с мужем и не пилит его за бедность. Святым духом питается, наверное. Меня бы дома со света свели, если бы я  так зарабатывал, как этот Бегетов.
- Да они живут случайными заработками. Но сейчас у них хороший заказ. Даже помощник понадобился. Ну, в общем, Сергей у него подрабатывает художником.
- Тебя что-то не видать совсем, почему исчезла?
- Семья. Дел что ли мало? И мальчишки довольны. Потому что я теперь всегда дома. Не исчезаю по вечерам.
- Я рад за тебя, если тебе хорошо. Ты давай не пропадай, не губи свой творческий потенциал, у нас здесь вон какие дела разворачиваются. В экспедицию собираемся, на днях я в Москву с Борисом  лечу за аппаратурой. Хочу себе профессиональную видеокамеру купить. Надоело с плёнками возиться, проявлять их. В Москве уже кино давно снимают на видео, а мы отстаём.
- Здорово, может, мои стихи там кому покажешь?
- Естественно, и Борькины тоже.
В студии Яна посидела не долго, Серёга, как всегда,  ждал её дома, не хотелось его огорчать. Поэтому, поговорили о том, о сём они недолго. Яна собралась уходить, но, уходя, всё- таки положила Владу в почтовый ящик новые стихи:

Я сломалась, как веточка тонкая,
Что тянулась к мечте, как к солнцу.
Я сломалась сосулькою звонкою,
Что росла на твоем оконце.

Я сломалась, не надломилась,
Я сломалась и полетела…
И падаю, странное дело,
Я все падаю, еще не разбилась…
И паденье мое растянуто,
Как страдание за грехи.
Будет имя мое помянуто,
Может быть, вот за эти стихи…

Почему она так написала, Яна и себе не признавалась. Разум не принимал, а подсознание не выключишь.

***

Сергей в кооперативе ничего не заработал,  стало ясно, что нужно его куда-нибудь устроить. Профессий у него было море, да все какие-то не такие. Вот художник, ну, плотник там, а грузчик это уже хуже. На хорошее место с его трудовой  книжкой рассчитывать не приходилось. Нигде Сергей долго на работе не задерживался. В его трудовой книжке была такая география, что страдала биография. Яна  и посоветовала Сергею «потерять» трудовую книжку. Взяла справку у Бегетова,  благо у того своя кооперативная печать была, о том, что Сергей у него работал художником. После этого устроили Сергея на работу к Герке на телефонную станцию кабельщиком, по армейской профессии, и новую трудовую завели. И понравилась Сергею эта работа. И платили неплохо, и не косился никто, помогла справка.
Семейный уклад быстро наладился, мальчишки относились к Сергею, как к отцу. Он завёл для них щенка, маленькую овчарку назвали Ладой. Красивая и умная собака  из неё потом выросла. Учёба у мальчишек стала лучше спориться. И мастерили они вместе, а ещё - любили они ходить с ним на вокзал к новому дедушке. Серёгин батя (когда трезвый), оказался чудесным человеком, Яну он полюбил, как родную, рад был тому, что благодаря Яне, его старший сын рядышком осел. Баба Катя,  батина жена  тоже хорошо относилась к Яне, только всё жаловалась, что дед её обижает.
- Яна, он к соседке ходит. Любовь у них. А я уже старая совсем, а он ещё ого-го! Че-че-нец.
- Баба Катя, тебе кажется, какая там любовь, за самогонкой он к ней бегает.
- Ты не знаешь, он третьего дня её сюда ночью приводил, у неё дети из города ночевали.
- Ну и что, пили, поди, всю ночь!
- Не пили, а вон на той кровати пыхтели, а я делала вид, что сплю, - баба Катя заплакала, - Боюсь я его Яна. Пьяный он – зверь.
Ничего не нашлась сказать Яна этой старенькой женщине. Жалко было видеть её облысевшую голову, худенькие плечи. Баба Катя была одинокой, детей своих не нажила. Сошлись они с Абдурашидом, так звали Серёжиного отца, лет пятнадцать назад. С тех пор и жили. И бабу Катю он тоже бил, горячий очень нрав, но зато работник был хороший, ответственный. Работу никогда не пропускал, даже, когда болел. И жили они неплохо, если бы не водка.
А с другой точки зрения выжил бы он в таких условиях, если бы не пил? Стрессы, они же убивают быстрей, чем алкоголь. Это уже наукой доказано. Ведь выслали его в Казахстан парнишкой совсем, подростком. Мать свою он в дороге потерял, там в товарном вагоне, она и умерла, а другие родственники отвернулись от него. Ведь отец его был военкомом одного городишки в Веденском районе. После его ареста и расстрела, все от них и отреклись. А родовой дом там и сейчас стоит, дальние родственники в нём живут.

А Яна тем временем, всё больше к Сергею привыкала, любила на него смотреть, красивый он, да ладный, любовалась. Так и было. Муж телевизор смотрит, а Яна на мужа. Каждому своё удовольствие.
В этот год Яна часто в командировку ездила, и в Алмату и в Щучинск, то десять лет ни разу, то за год десять раз. В последний свой приезд в столицу Яна сходила в церковь, дело было на Татьянин день. И окрестилась, взяла себе в крёстные случайную соседку по гостинице - Людмилу. Из Павлодара крёстная была.
После крестин устроили небольшую пирушку. А наутро толи от вина, а толи от тела Христова, да таинства крещения, вышло из Яны столько нечистот, что унитаз испугался. «Столько не бывает, - подумала  перепуганная женщина, - Срамота какая то»! Что было, то было…