Паломник 20

Паломник20
/продолжение/

                Глава- XVI

                «Гармония имеет место при разумном сочетании
                противоположностей, взаимодополняющих и
                взаимопотребляющих – такая система устойчива
                и красива».
                /Восточная мудрость/

         Ночь, как и следовало ожидать для меня, прошла беспокойно и почти бессонно. Порой стоило только погрузиться в глубокую дремоту, как тут же получал легкий тычок от брата, спавшего недалеко от меня. Его подсказка была очень проста, что бы я поменял свое положение, дабы не беспокоил своим храпом.
Легко сказать, но трудно сделать… Да и как я мог повернуться в своём спальнике, если именно в эту ночь он был для меня почему-то очень тесен. Возможно душный воздух в палатке тоже не мог не отразиться на моем сне. Что доставляло дополнительные неудобства, к которым я совсем не привык.
И все же, трижды помолившись, я наконец уснул, даже ничуть не задумываясь о своем храпе…
         К своей радости я заметил, что к утру произошла со мной удивительная перемена. Встав одним из первых, я помолился, буквально съел несколько почек пихты, и исполнил несколько поз из йоги.
Удивительно, но все это я проделал на одном дыхании с какой-то незнакомой радостью. Обнаружив, нет, всем существом ощутив вокруг себя какой-то сияющий сказочно серебристый лес… И все дышало таким же сказочным, ясным и добрым, необыкновенно удивительным свежим утром…
         Солнечные лучи, да в этакую-то рань, уже успели проникнуть сквозь густые заросли пробуждающего горного леса… Моментально раскачав и взбудоражив, в самом лучшем понимании, моё просыпающееся сознание.
А горный лёгкий ветерок вернул мне, почти утраченную бодрость… Немного пожевав медуницы, с приятной сладковатой росой, я с каким-то особым торжеством и наслаждением припал на колени, обняв травянистую, пахучую хвоей землю, чтобы слиться с ней в едином порыве, становясь преданным её священной стезе…
И я почувствовал, как в меня проникала, словно тот самый солнечный луч, её необыкновенная живительная сила, Сила Земли Матери.
        Я ощутил, как молитвы из меня полились, даже не зная того, кто мне их посылал. Но я чувствовал их благостную силу. Да и сама обстановка позволяла мне совершать этот священный обряд, ибо палаточный городок ещё спал…
         Уже к завтраку я чувствовал себя так, будто я проспал целые сутки… Да и сам день для меня начался как-то необыкновенно, по-особенному. Ведь после «круга», на распределении работ, мне неожиданно предложили работу дежурным по палаточному городку. Ответственность, за которую, я ещё не представлял, хотя по началу ощутить её уже успел.
         Мне казалось, что вся работа дежурного заключалась в обслуживании столовой. Где нужно было заготовить дрова и воду, причем и того и другого в большом количестве. Но было бы ошибочным считать, что это и есть вся работа дежурного. Хотя и приходилось заниматься обеспечением продуктами, которые поступали на Гору разным способом (и в рюкзаках, и даже гужевым транспортом, т.е. на лошади).
         И всё же, эта работа скорее для меня являлась каким-то особым заданием в общении с бытом обитателей Горы, с её природой с особенной аурой. Т.е. для меня это назначение явилось, как своего рода послушание, необычное духовное пребывание среди своих сподвижников… И даже, среди горцев! (Как принято называть здесь местное население. Которых здесь начисляется около трёх сот человек)
         Конечно же, за одну ночь мне так и не удалось избавиться от  своих комплексов в плане ложной стыдливости, где невозможно было спрятать свою неловкость за надуманную поблажку. Ведь на самом деле это не так, и нужно будет правильно научиться воспринимать подобную ситуацию, которая серьёзно может повлиять на мою т.н. сконфуженность (опять же, как я начал понимать, ложную).
Но я-то всё ещё хорохорился и пытался как-то оправдаться перед своими товарищами по труду, принимая новое задание, как поблажку. Но они-то, мои милые добрые друзья, лишь только улыбались. И очень дружелюбно похлопывали меня по плечу. Мол: «Не забудь печь растопить, да побольше каши наварить».
         И все же в душе я несколько был обрадован этому необычному поручению, которое принял как послушание. Где я, в своих новых обязанностях обнаружил немало для меня проблем, и кое  каких трудностей.
Правда, работа в «городке» оказалась не такой уж и лёгкой, как могло показаться на первый взгляд. И тем не менее, она приносила радость душе и плоти, испытывая которую мне не нужно будет оправдываться перед своей совестью, и тем более перед ребятами. Они ведь не только всё это понимают, они это всё знают лучше меня.
Ведь включаясь в эту работу, ну никак нельзя дать хоть малейшей передышки себе. Возможно это и есть тот самый труд для меня здесь на Горе, который и дал мне единственную возможность испытать ту необходимую трудность, недостающую для меня на данный момент. Хотя, как можно назвать это моё «послушание» трудностью? Когда испытываешь настоящую радость и истинное наслаждение, живя и творя в самом теснейшем слиянии с необыкновенной живой природой! Где, как в творческой мастерской предстояло проявить свои скромные способности.
         Да вот, и при заготовке дров, нельзя было не восхититься роскошной красотой   необычной глубинки таёжного леса. И где будто по вышитому бархатному ковру ступаешь по густой, сочной росистой траве. В которой словно Баженовские вазы выделяются высокие, с человеческий рост, папоротники.
И ведь именно по этим папоротникам, мой напарник Миша, умело определял нужное место вырубки, помеченное для заготовки дров. Где эта невидимая тропа, словно таинственная сказочная дорожка, простиралась среди замшелых валунов и разнообразной тропической растительности. Что представлялось мне, как гармония, а может быть, как синтез сохранившейся древности и возрождающегося цветущего будущего.
         И как бы продолжая эту необыкновенную гармонию, перед глазами предстает красивейший вид, живописно сочетающийся в «братском» расположении, пихт, кедров, осин и берёз. Что так сказочно смотрится на фоне отвесных серых скал и влажных утесов. Ну, разве возможно не восхититься таким нерукотворным пейзажем таёжной горы, который, ну, никак не может оставить равнодушным, даже самого невнимательного наблюдателя, хотя бы на мгновение соприкоснувшегося с этой дикой тропической красотой, и с её пьянящим дыханием…
А какие красивые розовые колокольчики, растут прямо на замшелых камнях. Эти цветы называются Бадан. Как говорят здесь, относятся к семейству камнеломковых. То есть, они могут расти прямо на камнях, в образовавшихся трещинках. Они очень душистые, и нижние их листья, которые высохли до чайного цвета, употребляют в чай. Бадан очень вкусный чай. Да у этого цветка много и фармацевтических свойств. И это растение стали выращивать на огородах, на т.н. альпийских горках. Что-то наподобие грядки из камней, которых здесь очень много.
         И соприкасаясь с этой лесной красотой, после беспокойной ночи, для меня явилось самым настоящим целительным бальзамом. Что я и ощутил всем своим существом, плотью и сознанием.
И даже глядя на эти древние замшелые скалы, нельзя было не очароваться их красотой и величием. Скажу больше, здесь каждый камень, каждый корешок, выступающий из земли, притягивает к себе так, что обязательно хочется до них дотронуться, чтобы ощутить утреннюю прохладу камня и еле заметное тепло земли, передаваемое причудливым телом корня.
А огромные валуны, словно часовые, как верные ратники Священной Горы, представляются вечно несокрушимыми и гостеприимными служителями этого необыкновенного края… И глядя на это нечеловеческое творение, это чудо природы, невольно приходишь к мысли, что эти холодные камни, пролежавшие здесь много веков, а какой же огонь они могут высечь, даже в самом загрубевшем сердце, остывшем от чувств собственного превосходства. Чьё невежество природа может не только прощать, но и обогащать своей незримой Силой Жизни…
               
         И уже становится не удивительно иногда встретить на этих камнях какую-нибудь оставленную вещь, как мне стало понятно, не случайно. Ведь её хозяин оставил её там специально, до следующего момента, когда она ему понадобится. Потом я заметил, что такой «лабаз» здесь на горе довольно часто практикуется. Что напоминает некую лесную почту, которая так выгодна в этом дремучем лесу.
         Один горец мне рассказывал такую историю, что где-то, когда-то в одной горной стране, существовала похожая почта, как бы почта-эстафета. Когда кто-то на какой-то отметке по тропе мог оставить какой-нибудь груз, письмо, или послание с адресатом пункта назначения. А уже тот, кто должен будет следовать попутно по этому направлению, обязательно захватит этот груз, если не до конца, то до следующего столба, где этот груз уже подхватит другой попутчик. И так до самого адресата, пока посылка не попадёт в руки тому, кому она и предназначалась.
         К счастью здесь на Горе такое тоже практикуется, и нам не раз приходилось забирать продовольственный груз, оставленный либо из деревень, либо староверами, заготовителями черемши, с другого берега озера Тиберкуль. Который мы либо по частям, либо сразу переносили на Гору.
Кстати, на Алтарную вершину точно так же доставляется строительный материал. А значит, кто поднимается на вершину забирает с собой, кто доски, кто кирпичи, кто стёкла и т.п. Снизу смотришь, как муравьишки, каждый тянет свою поклажу. Я понимаю это, как давно забытый прогресс доверия. Это какой-то семейный подряд… Который не может не радовать глаз. Я смотрю на всё это и вижу только откровенную веру в людей, веру в общее дело, исключающее всякую корысть и какой-либо личный интерес. Причем это всё с такой энергией и с такой многозарядной отдачей, что моему восхищению просто нет предела…
Молодцы ребята! Ну что ещё можно сказать…слов моих, больше нет.
         Напарник мой оказался очень крепкий молодой парень, Миша. С такой, я бы сказал, рационализаторской хваткой, по-видимому, не раз выручающей его в трудных условиях. Ну, этакий мудрый «хозяин тайги»… На очень оригинальных, хотя и примитивных носилках, которые он смастерил из берёзовых палок, мы очень ловко и удобно переносили распиленные дрова, а точнее чурбаки, которые потом раскалывали на поленья. А поленья потом мы складывали в дровяной сарайчик, «дровяник».
Мне так понравилось моё новое место работы, что я каждую свободную минуту стремился убежать в эти «непроходимые джунгли», чтобы собрать там, во множестве валяющийся хворост, для вечернего костра. Впрочем, такой хворост применялся как розжига и на кухне.
         А вот сам процесс подготовки костра, для меня становился всё более привлекательным, поскольку он больше напоминал оригинальное творчество. Где я мог поддаться своим фантазиям и выстраивать из него различные конструкции, времён моего детства.
И гордость за мой вечерний костёр, порой одолевала меня… Ну как же не порадоваться за такое горячее сооружение, возле которого можно отдохнуть и провести приятный вечер в чисто дружеской обстановке. Да ещё с песнями и интересной беседой… Очень уж хотелось угодить своим друзьям, уставшим после трудового дня, чтобы сделать для них что-то тёплое, светлое и задушевное.
И меня радовало это, когда я замечал радость в глазах своих товарищей, отраженных теплом и заботой, и освещенными бликами вечернего костра… Кода по кругу переходила по рукам ржаная лепешка, горячая от добрых заботливых рук моих товарищей и от моего костра…
         За разговорами как-то неприхотливо и тихо обсуждались разные темы, от простых обыденных до философского содержания. Меня же, как ребёнка волновал каждый разговор, в котором мне приходилось участвовать.
Говорят: «О вкусах не спорят», но эта тема пожалуй никогда не обходила наш вечерний костер. Многие на эту тему могли бы поспорить. Но как это делает Надежда, я готов был слушать хоть всю ночь.
         - Подождите, ребята, не всё же можно оправдать на счет своего организма. Ну и что, коль появляется голод, значит его немедленно нужно утолить? Ведь не всегда так бывает, вы же прекрасно понимаете, ведь не раз же голодали, однако умели как-то управлять своими эмоциями…
         - Какими эмоциями?...
         - А такими, что вы с пониманием отнеслись не только к самому чувству голода, но и к той ситуации, которая вызывала эти чувства голода. Позвольте вам напомнить, ведь если появляется желание чего-то съесть, ну например чего-то вкусненького, то этого же не плоть будет желать, вот так сразу, да вкусненького. Ну, конечно же, это природа наша возжаждет прежде, вкусненького. Дабы заставить плоть насытиться именно таким вкусненьким, и тем самым вынудить сознание получить удовольствие и наслаждение. Кстати, подобным поведением можно объяснить и все наши привязки к разного рода удобствам. Причем и к такому «комфорт», где проявляются талант и способности.
         - Но это другая история, другая тематика, что ли… Это же полнейшая корысть…
         - Да не совсем так. Это тоже наслаждение, упоение собственным превосходством. Это и есть привязка к наслаждениям, которые и несут соблазны.
         - И все же наслаждения нужно испытывать, если в этом ты видишь проявление истинной причины. Если такое происходит в силу самых добрых обстоятельств, где твое желание совпадает не только с допустимой потребностью организма, но и с той волей, с которой должна формироваться истинные качества устремлённого человека…
         - Какая-то незаконченная философия…
         - Сейчас продолжу. Желания должны совпадать с истинными намерениями. А вот они-то и должны определять цель человека, как верующего. И от исполнения этих желаний обязательно получишь наслаждение…
         Лично я, пребывая в этом благостном кругу однозначно получал наслаждение, даже если с чем-то и не мог согласиться. Но вступать в спор я все же не решался. Хотя повода было не мало, где и я мог бы привести авторитетные примеры.
Но желание свое я твердо укрощал. Да не потому, что сомневался в своей убежденности, но по причине того, чтобы больше услышать от своих друзей. Ведь сидя в этом тесном кругу добрых друзей, особо остро начинаешь ощущать какие-то новые свежие мысли, освещённых  высоким пламенем костра, что пылало до самого неба… Что тут же натолкнуло меня написать песню о нашем костре:
                «Горит костер, яснеет взор,
                Искры летят выше Гор.
                Пламя сердец - таежный венец,
                Теплом отдает до небес…»
         И при тусклом свете ночного костра я старался не упустить ни одной доброй мысли. Которые тут же заносились в мой блокнот…
Этого я не мог оставить на потом, дабы не упустить сам момент остроты проникновения мысли в душу, в сердце. Но, возможно какое-то чисто игривое настроение, все же не позволило мне наиболее полно описать и проанализировать все моменты, которые могли бы лучше  и четче передать  ясность и последовательность собственных мыслей. И которые явно были направлены на анализ и решение текущих проблем. Потому как именно в такие моменты, спокойно текущих мыслей, появляется уверенность, что можно четко фиксировать главные причины допущенных ошибок. От которых и следовало бы исходить, как бы отталкиваясь от них для  конкретного самоанализа.
И потому как, именно сейчас и здесь, к моему, порой беспричинному стыду и неуместному огорчению, обнаруживается все же, этакая излишняя раздражительность в оценке какой-нибудь ошибки. Которая собственно и приводит к неудовлетворенности и беспокойству, невольно травмируя задетые чувства. И если упорядочить свои мысли в моих записях у этого костра, где мне помогают мои друзья, то полностью привести их в нормальное состояние, поможет только здоровый сон…
        А как иначе узнать: что это за нытьё, и откуда? Что так заставило вылезть каким-то слабостям из меня? И почему именно в этом Священном месте в кругу самых добрых друзей? И ведь, глядя на моих вполне беззаботных товарищей, в глазах которых отражается лишь радость и веселье, я все же испытываю неловкое ощущение, что такое происходит только со мной.
Что это, проявление комплексов или самобичевание от амбиций?... А ведь именно такое состояние приносит жгучую боль… О чем это я? Да я им всем спасибо должен сказать за эту школу, за урок этот. Ведь именно сейчас можно увидеть, над чем следует поработать. Значит с этой болью можно разобраться и суметь стерпеть её. А значит здесь, именно здесь можно не только заглушить её, но и сжечь окончательно.
         Главное не привыкать к ней, и тем более не прятать её внутри себя. Только не это! Это явная слабость… Этого допускать нельзя, никак нельзя!
         Я вспоминаю, что когда-то увлекался практикой восточной философии и Йогой. Так вот там достаточно было применить ту или иную форму практики, чтобы какой-то очередной шаг по жизни становился более лёгким, свободным, выгодным и рациональным, что ли. И ведь именно это помогало на время уйти от каких-то проблем, зачастую это срабатывало.
И все же мудрость окончательно приходит потом. Что начинаешь понимать, что такой подход не решит всех проблем. Что-то полезное привнести может, но окончательного решения всей проблемы такой ограниченный подход не даст. Видимо, многое ещё нужно переосмыслить в том плане, где предстоит поменять само отношение не только к самому себе, но и к той ситуации, в чем и возникла проблема.
И именно такая мудрость познается сейчас на этой Земле! На этой Горе! Где, как я понимаю, любая ситуация привносится как недостающая мудрость, как очередной урок. Но именно здесь это оказывает самое благотворное воздействие на здоровье и психику. Потому как все эти ситуации здесь сами по себе рассматриваются в том полезном ракурсе, который никак не идёт в разрез с понятием об истинной вере. И я в этом просто убежден. Потому как понимаю, что если я испытываю какую-то боль, значит, она научит меня найти причину, вызвавшую её. Главное самому не причинять боли своим ближним, даже если этого пока не замечаешь. Ведь не каждая же боль, замеченная у ближнего, исходит по твоей причине… Главное заметить, что ты кому-то приносишь боль, дабы суметь устранить эту ошибку.   
         Когда-то некий философ, Гоббс, писал:
«Мы желаем иногда причинить другому боль, чтобы он хоть что-то осудил в себе».
         Возможно, подобное изречение сказано в воспитательных целях, например для поучения детей, этаким крепким словом, или ремешком. Но лично я исключаю подобный метод воздействия на ближнего, даже в воспитательных целях. Пожалуй к этому я отношусь несколько по-другому. Дабы не только причинить боль по недоразумению и непониманию, но и не в коем случае умышленно, или по невежеству.
И даже ту боль, которую многие и посчитают заслуженной болью, как бы заработанной… Потому как я ещё и сам не могу понять многие ситуации, происходящие со мной. Мне ещё кажется, что есть что-то не справедливое в этом, в особенности, когда проявляется явная жестокость по отношению ко мне, или к человеку, не заслуживающему какое-то несправедливое наказание. И неважно с какой стороны оно исходит. Видимо, я пока не в состоянии ещё дать оценку какой-то условной несправедливости по отношению, как бы к невиновному человеку. Да, пожалуй, и некоторые подсказки, данные мне здесь, всё ещё задевают моё самолюбие.
         Но что удивительно, здесь мне легче осознавать мои ошибки, указанные моими новыми друзьями, даже если я их и не считаю таковыми. Неужели срабатывает урок по смирению?... Как бы этого хотелось, чтобы я сумел здесь что-то наработать для этого качества… Что я больше слышу от ближних своих, это о наличии во мне множество страхов. Скорее всего, это так, потому как многие здесь подобное проходили, и справились с этим.
         Но что, если нас таких здесь окажется много? И если долго придётся бороться со своими страхами и прочими недостатками? И у каждого своё мнение на этот счет, причем со своими требованиями и условиями? Какая же сложность в общении меж нами возникнет?
 А ведь условия проживания здесь гораздо труднее чем в миру, правда по меркам мирского обывателя… Наверное вот это самое главное. Здесь другой мир, и с другими законами. А значит и требования друг к другу уже другие. В этом весь секрет! Здесь совсем другая жизнь, хотя по экстремальным меркам она более сложная.
         Вот и выходит, что и нужно рассматривать свою ситуацию уже по законам живущих здесь верующих. И значит нужно посмотреть на себя со стороны уже их глазами. Глазами радости, любви и справедливости.
         Я как-то поделился своей тревогой относительно сложности и трудности жизни здесь с одним горцем. Так он ответил мне: «Это хорошо, что тебя уже беспокоит этот вопрос. Но ты не учитываешь один момент, что мы все здесь проходим одну школу, и сдаём один и тот же экзамен. Но кому? Понимаешь смысл? Мы же друг друга и учим, и экзамены сдаем друг другу… Это так просто и доверительно! Прежде всего, мы открываемся друг другу, показывая, чего мы можем и чего не умеем ещё…
         - А Учитель?
         - Вот! Это самое главное в твоем вопросе. Основа всех вопросов, а что для нас Учитель. А Учитель нас ведет! Понимаешь, ведет как Воспитатель за ручку. И если что-то не получилось у нас, Он тут как тут, все расставит на свои места. Ему даже и наказывать нас положено, как воспитателю. А что… Мы же ещё как дети шаловливые, того и гляди, чего-нибудь натворим… Но, на наше счастье, что Он совсем рядом с нами, и нам совсем не хочется омрачать Его своей шалостью. Пойми, Он рядом, Он позвал нас к Себе. И те, кто пришел сюда, он пришел уже навсегда, он пришел сюда жить сам и помогать жить другим. А значит этому и надо научиться. Сам говоришь, что это не так-то просто…»
         В его словах было столько убедительности и искренности, столько чистоты и уверенности, что я понял, что этот человек не только уверен в своем будущем. Но я понял и то, что это и есть вера. Значит, понимать реальность, видимо одной моей веры все-таки маловато. Значит нужно умело вникать в саму обстановку, где нужно проявлять не только своё умение, но и  сознательные действия, как верующего человека. А вот эти мои действия, пока настолько примитивны, что их за проявления верующего еще никак назвать нельзя… Но поскольку я каким-то чудом, как экстерном, попал в эти условия, я уже в этой школе. Где уроков дается, ох как много! А учит-то нужно, ведь впереди более серьезное испытание - впереди экзамены!…
         Потому не случайно, что здесь почти все слабости так и начинают вылезать из меня. А ведь то, что в результате так будоражит внутри меня доставляет мне немалое беспокойство. Отчего и возникает непонятная боль. Ага, попробуй принять её как благо, данное для очищения, как бы для огненного крещения. Значит нужно поверить в эту закономерность, что здесь на этой земле находятся наилучшие условия для этого огненного таинства, предсказанного Учителем.
         Безусловно, именно то, что горит внутри, как испытываемые сильные душевные переживания, которые вызывают какие-то болевые ощущения, не может быть естеством нашим, т.е. не истинное это. Ведь истинное гореть не может, а значит и боли такой не приносит. Тогда что горит?
 А горит значит не истинное, и оно будет приносить боль. И боль, и ещё страдание… И это, как не парадоксально, но оно очевидно. Ведь мы переживаем только от того, что нам приносит боль и неудобства в жизни. Это ведь то, что никак не хочется принимать в силу привычки и много ещё чего другого, чему противостоит внутренний мир и воспалённый разум. Но если ранее была тенденция к накоплению подобного рода недовольства. То сейчас с этим приходится расставаться, с болью отрывая от себя как лишнее. В таком случае никак нельзя утратить в себе силу и волю, упорство и мужество, не испугаться этой боли. Потому как, становится очевидным, что огонь сей гораздо полезнее и целительнее, чем все лучи, якобы исцеляющие, которые человек использовал для себя до сего момента…
         И понятно, что этот огонь уже не тот, что когда-то как костер в мгновение сжигал всего человека. Совсем не тот… Этот огонь будет гореть и испытывать ещё многие годы. Вот к чему нужно подготовить себя, наполнившись силою духа и мужеством. Потому как, чем больше неистинного внутри, тем дольше и гореть он будет! И огонь не признает никакого лицемерия, на него идти надо с чистыми помыслами и никакого «забрала»…
         (Перечитывая свой очерк, мне так хотелось вмешаться в ход тех давних мыслей, которые я и пытался изложить в самом начале этого письма. Да, именно письма, которое предназначалось Надежде. Но оно почему-то задерживалось в моем столе, а страницы множились. И соблазн что-то скорректировать, что-то правильно подправить в записках, которые писались как бы «вживую», с места «горячих» событий, не раз искушал меня поменять этот возвышенный тон на более сдержанный. И все же я не осмелился поддаться этому намерению. Пусть будет так, как было вначале. Что было, то было, и я вынужден сохранить все записи в первозданном виде).
         Так вот. Главное для меня, чтобы этот огонь не подпалил бы мою уверенность в силы свои, в веру свою, что ли. Ведь именно эти качества для меня позволяют мне обрести тот новый опыт и необходимую мудрость, которая непосредственно для меня исходит от Истины…
         А ведь без этой школы, что существует здесь, не постигнуть ни одной мудрости, которая способствовала бы обрести эти полезные качества, которые и помогли бы справиться с теми слабостями, от которых следовало бы избавиться.
         На моё счастье, я здесь нашел необходимые подсказки от своих друзей. Теперь хватило бы мудрости смиренно принять и исполнить данное мне здесь. Одно пока понятно, что сделать это будет не очень-то просто. Потому как это совсем не то, чтоб закусив язык зубами, суметь стерпеть какую-то плотскую боль. Хотя в этом тоже есть своя мудрость. Но сил-то должно хватить. Ибо Бог непосильного не дает. Но Он даёт великий шанс: стать человеком… верующим человеком. Ведь одно то, что приходится видеть, с каким усилием борются с тьмой все верующие, словно в давние времена, где так незаслуженно (опять же в моём понимании) на них со всех сторон сыплются испытания, с разного рода насмешками и издевательствами, оскорблениями и унижениями, гонениями и ущемлениями. И это, конечно, не весь список пагубных преград для верующих.
         Ну, так вот именно этот их пример заставляет меня, самому мужественно переносить все свои испытания, которые начинают выстраиваться на моём пути, принося боль и страдание…
         Но здесь учат, что бы перенести свои страдания, прежде всего нужно наполняться радостью и любовью!
 Как это делают здесь уже многие. Здесь говорят, что: «Радость душу очищает и любовью наполняет». А любовь помогает пройти все испытания, преодолевая страх и невежество…

/продолжениеследует/