Роман Верь, часть 1, глава 3

Смена

Платформа «Город» шумела и бурлила, горланя разными голосами, сквозь которые изредка прорывался усиленный мегафоном голос старшей пионервожатой, которая по несколько раз выкрикивала чью-нибудь фамилию. Кирилл продрался через толпу девчонок и пацанов, разновозрастных и разношерстных, держа над головой чемодан средних размеров, в котором покоились смена белья на неделю, туалетные принадлежности, кое-что из теплых вещей, толстая книжка и разные конфеты-пряники, собранные мамой. Про «личные» вещи Кирилл тоже не забыл. В отдельном кармашке покоились толстенькое увеличительное стекло, несколько иностранных монет, принадлежность которых безуспешно пытались определить как Кир, так и его друзья. Были там еще несколько значков, страшно дефицитная ручка с четырьмя стержнями разных цветов и всякая другая мало полезная в хозяйстве мелочь, но ценная среди всех мальчишек. Под подкладку Кирилл украдкой засунул пару коробков калужских спичек с зелеными головками и пять сигарет «Родопи», украденных у дяди Леши из разных пачек. Последнее обстоятельство заставляло Кирилла сильно нервничать. Если бы мама их нашла, то скандал с воплями был бы грандиозный. Но все обошлось.
Кирилл нашел группу, кучковавшуюся рядом с плакатиком, прикрепленным на шесте, на котором крупно была выведена цифра «2». Это был второй отряд, в который приписали Макарова согласно возрасту. В «Смене» испокон веку было всего четыре отряда. Четвертый напрочь состоял из одной мелюзги, а первый, соответственно, из ребят старшего возраста, которые уже заканчивали школу. Пионервожатая, которую звали Наталья Леонидовна, пересчитала всех по головам, сверилась со списком и путевками в своей картонной папочке и велела всем заходить в вагон электрички и рассаживаться на свободные места. Желательно со своим отрядом. Вожатая была Кириллу незнакома. Этот контингент, как правило, каждый год был разным, в отличие от некоторых ребят, которые ездили в «Смену» практически каждый год. Сейчас Макаров шел по вагону и озирался в поисках знакомых лиц. Таковое обнаружилось в лице Лехи Рогожкина, с которым Кирилл познакомился еще два года назад, когда они оба были в третьем отряде.
- О, Кир! Привет, - обрадовался Алексей, увидев приятеля. – Айда к нам. Это Понтон.
Он пальцем показал на объемного пацана, раза в два тяжелее, чем сам Кирилл.
- Подвинься, жиртрест, дай моему другу сесть.
Габаритный мальчишка, ничуть не обидевшись ни на «Понтона», ни на «жиртреста», сдвинулся к окну и протянул руку:
- Здорово. Меня Игорь зовут.
Он произнес что-то вроде «дароф», так как верхние зубы у него чуть выступали, придавая забавное сходство с бобром.
- Привет, - Кирилл пожал протянутую руку. – А почему «Понтон»?
- А ты прикинь, - захлебывался Лешка то ли от того, что видит Кирилла, то ли от забавной клички своего спутника. – Он на воду ложится и не тонет! А еще его можно вместо подушки использовать. Вишь, какое пузо большое у моего одноклассника?
Пацан хлопнул Понтона по пузу, от чего тот вздрогнул, но никак не отреагировал. Видимо, ему было не привыкать к колкостям со стороны Лехи.
- В общем, так: как приедем, сразу столбим самые лучшие места. Игорь у нас в качестве тарана поработает, когда все в отряд ломанутся. Правда, Игорь?
- Правда, - согласился толстяк. – Я не хочу возле двери спать. Лучше возле окна посередине.
- Смотри, как бы не за окном. Если будешь храпеть, то мы тебя вместе с кроватью на линейку вынесем.
Понтон насупился. Видимо, водился за ним такой грех – храпеть. Впрочем, этот недостаток имеется у всех людей его габаритов независимо от возраста.
Кирилл хихикнул, вспомнив, как в прошлом году они под утро, когда сон самый крепкий, вынесли к умывальникам одного пацана, который не давал им заснуть своим нытьем. Мальчишке все чудилось, что ночью из леса к ним кто-нибудь залезет в окно. Здесь стоит отметить, что территория лагеря включала в себя довольно обширный кусок, густо засаженный смешанными породами деревьев, которые по высоте были похожи на настоящий лес. Местами эта чащоба была столь густой, что через нее было не продраться. Один из летних сортиров стоял как раз таки возле леса, и немногие мальчишки отваживались ходить туда среди ночи, даже если приспичит, предпочитая справлять нужду где-нибудь за углом деревянного строения отряда. Тем более что в отряде освещалась только веранда, а со стороны, выходящей на лес, была кромешная тьма, куда не доставал фонарь с флигеля начальника лагеря.
Вообще, Кирилл любил этот лагерь, расположенный в поселке Семейкино часах в четырех езды на электричке. Первый свой заезд, который состоялся, когда ему было лет семь от роду, он помнил плохо. Незнакомые ребята, завтрак, обед, полдник и ужин по расписанию, к чему дворовый шкет никак не мог привыкнуть. Это тебе не дома, где всегда можно было заглянуть в холодильник и, стянув какой-нибудь кусок, сжевать его на скорую руку и снова мчаться на улицу. Хождение в столовую строем и с песнями и грозные старшаки из других отрядов, готовые поставить малолетнему щеглу пиявку при каждом удобном случае или прогонявшие мелюзгу с игровых площадок. Правда, по заведенной кем-то из лагерного начальства традиции первый, самый старший отряд брал шефство над четвертым, самым младшим. Шефы, казавшиеся практически дядьками, были по-отечески суровы, но зато присматривали, чтобы никто из других отрядов не притеснял их подопечных, а над извечными хулиганами устраивали товарищеский суд. Как помнил Кирилл, нередко такие суды даже заканчивались исключением из пионерского лагеря по решению начальства, но для этого нужно было уж очень сильно нахулиганить, что происходило, надо отметить, довольно редко.
А еще Кирилл помнил жуткую для того возраста историю, как их всех уже далеко после отбоя, когда многие видели практически пятый сон, подняли и сонных, ничего не соображающих и завернутых в одеяла, гуртом погнали к строению, где был расположен первый отряд. Там к тому времени собрались практически все обитатели лагеря, включая вожатых, начальство и двух милиционеров. Как поняли ребята из разговора взрослых, из расположенной где-то на окраине поселка колонии сбежали заключенные. Двоих из них заметили с дороги, когда они пробирались через забор на территорию леса и стоявшего за ним лагеря. Тревога взрослых была вполне объяснима. Один из милиционеров остался в лагере охранять школьников и вожатых, а другой присоединился к поисковой группе. Небо уже начало сереть, предвещая скорый рассвет, когда в лагерь пришли несколько милиционеров, чтобы успокоить руководство и сообщить, что беглецов поймали. Как выяснилось, они спрятались в одной из хозяйственных построек. На этом все и кончилось. Кирилл вспомнил, как милиционеры рассказывали некоторым из ребят, с которых слетел весь сон, как они с боем «брали бандитов». Вот только никаких выстрелов никто почему-то не слышал. А спящий на ходу Кирилл помнил, как огромная служебная овчарка дружелюбно обнюхала его и лизнула шершавым языком. Потом их всех отвели в отряд, а наутро даже не объявляли подъем, учитывая произошедшее накануне.
Кирилл смотрел в окно на платформу, где несколько дачников о чем-то спорили с вожатой. Наверняка пытались прорваться в эту часть состава. Обычно под такие заезды специально резервировали несколько вагонов в середине электрички и никого туда не пускали, кроме ответственных лиц. Из года в год наблюдалась одна и та же картина, как бабушки с дедушками с корзинами и подручным инструментом пытались штурмом взять вагон. Дескать, в той части электрички, которая отведена для пассажиров, кончились места. Извечный напор советских дачников пасовал перед суровостью пионервожатых, которые пресекали подобные попытки, грудью вставая на защиту вагона. Если же это не помогало, то на помощь приходили патрульные, которые уже после того, как состав трогался, обходили вагоны и требовали от дачников перебраться в голову или хвост состава.
- Кир, заснул что ли? – это приятель, обеспокоенный затянувшимся молчанием, пихнул его локтем в бок.
Кирилл зашипел, потирая ушибленное ребро, и обернулся.
- Чего пристал? Я о погоде думаю. Говорят, в конце июля дожди будут. Как бы мы без «Дня Нептуна» не остались…
- Не дрейфь, - успокоил друга Леха, – я слышал, жара будет.
- Ну ладно, если так, – задумчиво произнес Кирилл.
В электричку между тем все давно погрузились. Впрочем, если опоздавшие и имелись, а таковые были всегда, то все равно никто никого ждать не собирался. Состав не мог из-за очередной бабушки, излишне долго собиравшей своего касатика на смену и из-за этого не вовремя прибывшей на платформу, выбиваться из графика. Мальчик вспомнил, как в прошлом году, когда состав уже тронулся, большинство ребят вдруг бросились к окнам, выходящим на платформу, и, повысовывав головы наружу, что-то кричали и смеялись. Кирилл тоже не удержался, чтобы не выглянуть. На платформе стоял толстый мальчишка в шортах аж с двумя чемоданами и утирал панамой обильно стекавший со лба пот, а его бабуля что-то кричала вслед составу. Видимо, парочку заметил машинист, который, сжалившись, сбавил ход. Бабушка вместе с внуком заскочила в последний вагон, который еще не вышел за пределы платформы, и электричка снова тронулась. В основном же те, кто опоздал, добирались до лагеря на других электричках. В школьных традициях таких неудачников называли «двоечниками». Они вечно опаздывали, куда только можно. На открытие лагеря, где было море интересного. На «штурм» отряда, когда самые расторопные занимали лучшие места. А иногда даже и на завтраки, обеды, ужины и кино в клубе, когда лучшие места уже были заняты.
- Так, вот сюда садись, здесь есть одно место, – это Наталья Леонидовна привела еще одного школьника, видимо, севшего в электричку аккурат перед отходом.
Пацан в синей кепке с козырьком и толстыми очками на носу аккуратно уселся на скамью напротив Кирилла рядом с Лехой Рогожкиным и поставил небольшой чемодан у себя между ног.
- О! – обрадованно воскликнул Алексей. – Будет на чем дурачка раскинуть, а то мы свои чемоданы уже на полку закинули.
Кирилл стрельнул глазами в проход, не слышала ли вожатая. Карты вообще-то были не пионерской игрой и в арсенале лагерных развлечений отсутствовали. Бывало, колоды отбирали пионервожатые, которые сами потом резались в дурака у себя в комнате.
- Тебя как звать? – обратился Кирилл к подсевшему мальчишке.
- Михаилом. Мишка, то есть. Я из Кирпичного, – зачем-то добавил он.
Кирпичный – это название поселка, который находился часах в четырех пешего хода от Речного. Видимо, кто-то из Мишкиных родителей трудился на «Факеле», так как «Смена» была ведомственным лагерем именно этого предприятия.  Хотя заводское начальство могло запросто выписать путевку для знакомых или родни.
- Ты играешь? – обратился Леха к новому соседу.
- Во что?
- В дочки-матери на деньги… В дурака, естественно!
- Ну, если только в переводного.
- В переводного, так в переводного. Понтон, давай тебе чемодан на колени поставим, – мальчишки водрузили потертый чемодан, обитый коричневым дерматином, на широкие ляжки Игоря.
- Ох, – неожиданно произнес их большой друг. – А чего такой тяжелый-то? У тебя там кирпичи что ли?
- Да нет, – Мишка неожиданно смутился. – Книги там.
- Что за книги? – заинтересовался Кирилл.
- Да две БСЭ…
- Ни фига себе! Где взял?
БСЭ, то есть Большая Советская Энциклопедия, была мечтой любого завсегдатая библиотек. Книги эти на дом не выдавались и позволялось их смотреть лишь в читальном зале, да и то только тем мальчишкам, которых в библиотеке хорошо знали. Это был своего рода знак доверия, что юный читатель не станет выдирать на память картинки из толстенных книг, которых от первой до последней буквы алфавита насчитывалось несколько десятков томов. Кирилл тоже мечтал, чтобы у него дома на полке когда-нибудь появились эти толстенные в темно-синем переплете тома. Правда, вся сложность состояла в том, что купить их было практически невозможно. Да и стоили они, наверное, целое состояние. У Кирилла дома стояли только «Классики и современники» в мягких обложках да всякое барахло, зачитанное до ветхого состояния.
- У меня папка в институте работает. В Москву когда ездил, там достал через знакомых, – пояснил Мишка.
- Дашь почитать? – без особой надежды спросил Кирилл.
- Если только в отряде, чтобы другие не видели.
- Ну и чудненько, – Кирилл потер ладони. – Давай, Лех, раздавай.
За игрой незаметно летело время. Вскоре к ребятам с угловой скамьи, где сидели другие вожатые, обложенные какими-то рюкзаками и чемоданами, поверх которых лежала гитара в футляре, пришла Наталья Леонидовна. Мальчишки было попытались спрятать карты, но вожатая даже не обратила на это внимания, достав из сумки тонкую книжицу. Что-то по социологии и педагогике, как успел заметить Кирилл из названия. Потом она задремала, неудобно откинув голову на спинку скамьи и накрыв лицо панамой. Книжка упала на пол. Кир поднял ее и положил между собой и вожатой.
Поездка была долгой, как всегда. За окнами проносились пустынные пейзажи, какие-то полустанки и небольшие городишки. И между всем этим были дачи, дачи, дачи…
Кирилл проснулся от толчка. В вагоне уже царила суматоха и стоял гам. Леха, одной рукой протирая сонные глаза, другой собирал с пола рассыпавшиеся карты. Понтон, откинувшись и раскрыв рот, храпел. Рогожкин наступил ему на ногу.
- А-а! – толстяк встрепенулся и оглядел непонимающим взором вагон. – Чего ты?
- Вставай, тетеря, – Алексей стукнул его картами по носу.
- Не-а, я еще немножечко посплю, – Игорь привалился к окну, подсунув под щеку ладошки и сомкнув глаза.
- Да вставай ты, ёкарный бабай, – Леха дернул приятеля за отвороты рубахи, пытаясь приподнять его, хотя попытка эта была изначально обречена на провал, учитывая разницу в весе.
- Блин, ты мне рубашку порвешь, – взвился Понтон, разбуженный окончательно не столько потугами однокашника, сколько треском рубахи в подмышках. Он наконец-то сел, потом встал и потянулся на полку за своим чемоданом.
- Так, ребята, давайте в темпе вальса, – это Наталья Леонидовна обегала вагон, расталкивая заснувших ребят. Свои пожитки вожатые давно уже выгрузили на платформу и теперь помогали нерасторопным пионерам и октябрятам совладать с барахлишком и дремотой.
- Наталья Леонидовна, а сколько сейчас времени? – спросил Кирилл.
- Без четверти двенадцать. Как раз к обеду в лагере будем.
- А нас на чем повезут? – встрял в разговор Игорь.
- На своих двоих почапаешь, – ответил ему Алексей вместо вожатой. – А, ну да. Ты же первый раз в «Смену» едешь.
- Так, ребята, – вожатая встала под тень козырька на платформе. – Сейчас все свои вещи несем вон к тому грузовику, а потом строимся и дружно идем вон в том направлении.
Она махнула ладошкой куда-то в сторону леса и видневшейся между деревьями коричневой ленты грунтовой дороги. Кириллу этот путь был знаком. Где-то минут тридцать нужно было идти до лагеря. Правда, один раз их смену отвозили на автобусах, но это было потому, что все утро шел дождь и вести ребят по грязи никто не рискнул. Вожатые отвечали за состояние своих подопечных, как внешнее, так и внутреннее. Имелось в виду не только настроение, но и здоровье. Собственно, и само торжественное открытие смены должно было создать ощущение праздника. Пусть даже на улице и шел дождь. В этот июльский понедельник никакого дождя не предвещалось. Полдень еще не наступил, а на улице уже стояла жара, от которой ребятня полнотелой комплекции буквально истекала потом. Пионервожатые больше всего беспокоились, как бы кого из мальчишек или девчонок не хватил солнечный удар. Всех заставляли надеть панамы и кепки. Но все же до лагеря добрались без происшествий. На распахнутых настежь воротах уже красовался стяг с надписью: «Добро пожаловать на 2-ю пионерскую смену!» Кириллу, который в лагерь ездил уже не первый год, подумалось, что этот же стяг, изрядно выцветший, вывешивали и три, и пять лет назад. Правильно, не малевать же каждый раз новое приветствие. Наверное, только цифру и меняют на 1, 2 и 3 по количеству смен. Самому Кириллу приходилось бывать в лагере в июньский и июльский заезд, но никогда в августовский. Он бы скорее сбежал из дома, чем поехал в третью смену. Во-первых, в августе уже начинали идти дожди и было ощутимо прохладнее, а это значит, что «День Нептуна» уже не устраивали. А во-вторых, по приезде из лагеря до школы оставались считанные дни. После лагеря же хотелось еще отдохнуть, погулять по поселку или рвануть куда-нибудь на рыбалку на два, а то и на все пять дней.
Церемония открытия была недолгой. Как всегда, вышла директор пионерского лагеря «Смена», массивная тетенька с тремя подбородками. Произнесла проникновенную речь, содержание которой никто не запомнил, ну и довела до сведения, что завтра утром всех ждут на торжественной линейке, посвященной началу смены. Это тоже было традицией и одним из немногих дней пребывания в лагере, когда школьникам полагалось  быть в пионерских галстуках и желательно в белых рубашках. Пока ребята слушали, неподалеку сновал какой-то дядька с «Зенитом», то и дело наводя фотоаппарат на кого-то из ребят и на вожатых и щелкая затвором. Это был штатный руководитель фотокружка, который работал в лагере каждую смену. В прошлый раз Кирилл даже записывался в него, узнав значение таких сложных терминов, как «проявитель», «диафрагма» и «чувствительность».
Вскоре всех ребят, разбив на отряды,  повели к строениям, расположенным строго геометрически по четырем углам «Смены». Макаров уже знал, где им предстоит жить первый месяц, поэтому шел в первых рядах, чтобы, если приятели отстанут, первым забить самые хорошие места. Пока остальные мальчики и девочки ломились в тесную комнатушку, в которой для каждого пионера имелся шкафчик для чемоданов и разного барахла, Кирилл зашел в одну из комнат в правом крыле барака и прошел к окну, возле которого в ряд стояли четыре кровати. Еще один ряд был посередине, а другой почти возле самого выхода. Кирилл сразу застолбил угловую кровать, уже застеленную чистым бельем. На спинке висело вафельное полотенце, которым редко кто из ребят пользовался.  Ну, разве что ноги вытирать после умывальника. Для остальных целей мамы и бабушки снабжали своих чад мягкими махровыми полотенцами. А также зубными щетками, пастами, расческами и мазями от комаров.
В дверь с шумом ворвался Игорь, загородивший всей массой проем и не пускавший остальных.
- Чур, наши вон те кровати у окна, - заорал он.
- Опоздал ты, - заявил Кирилл, - я уже на всю нашу честную компанию места занял.
Мишка с Понтоном поделили между собой две средние кровати, а Лехе досталась угловая возле противоположной стены от Кирилла. Миха снял очки, положив их на шкафчик возле кровати, разулся и лег на кровать, степенно сложив руки на груди, словно готовился отойти в мир иной. Игорь расположился по соседству с Рогожкиным.
- Смотри, будешь храпеть - я тебя предупреждал, - заявил тот безапелляционным тоном.
Понтон ничего не ответил, нырнув рукой в карман своего безразмерного жилета и высыпав на кровать горсть ирисок.
- Угощайтесь.
Для ребят началась лагерная смена длиной в двадцать с лишним календарных дней.

***

Кириллу никогда не приходилось бывать в других пионерских лагерях, которые располагались по соседству. Семейкино, видимо, было кем-то специально выбрано под места базирования санаториев, баз отдыха и пионерлагерей, которых, по слухам, здесь насчитывалось с десяток. Один из них – «Восход», был расположен буквально метрах в трехстах от «Смены». От других мальчишек Макаров слышал, что там отряды не деревянные, как здесь, а каменные, с колоннами. И таких отрядов там аж четырнадцать. Кирилл смутно представлял, какая же толпа, наверное, проживает в этом лагере. Зато у них на территории леса не было. Да и вообще, как говорили более опытные ребята, в такой толпе не больно-то уединишься. А здесь, в «Смене», можно так заныкаться, что тебя днем с огнем не найдут. Кирилл знал территорию лагеря, как свои пять пальцев, а его старинный приятель Димка, который заболел и не смог попасть в эту смену, даже составил как-то подробную карту лагеря с указанием, где что находится. И даже с обозначением тайников. Ребята вместе делали в позапрошлом году тайники, в которых оставляли что-нибудь более или менее ценное. Или что-то вроде послания. Некоторые тайники раскапывали любопытные собаки. В лагере их постоянно проживало три или четыре штуки. Одной из них, Жульке, было уже лет восемь, и она даже помнила некоторых из ребят, которые постоянно таскали ей и кутятам из столовой вкусные куски. Жулька, помесь лайки и немецкой овчарки, постоянно кутилась, а немного окрепших щенков куда-то сбагривал ее хозяин, работавший в лагере завхозом и постоянно здесь проживавший. То, что он их не топил, было однозначно. Кутят охотно забирал кто-то из поселка или соседних лагерей. Ребятам ночью запрещалось ходить по территории лагеря, а если кто-то попытался бы войти со стороны, то собака непременно подняла бы тревогу. Имелся в лагере и кот. Рыжий в белую полоску, с наглым, вечно прищуренным мурлом. Кирилл натыкался на него то в одном месте, то в другом. Кот, как и полагается всем котам, постоянно дрых или лениво умывался. Кирилл иногда при виде животного испытывал какое-то дежа вю. Пять минут назад он видел кота на подоконнике в столовой. А через некоторое время натыкался на него на веранде отряда. Может быть, кот был не один, а имел братьев-близнецов, но мальчик все время забывал спросить об этом кого-нибудь из вожатых.



***

У дядюшки Абрама – сорок сыновей,
Сорок сыновей и сорок дочерей.
Они не пили и не ели,
Все на дядюшку смотрели!

Разноголосый хор раздавался с веранды самого младшего, четвертого, отряда. Кирилл вспомнил, что там еще полагалось в такт топать ногами, хлопать руками и моргать глазами. Он-то уже вышел из того возраста, когда и они играли в такие забавы. Сейчас ему это показалось смешным.
- Не хочешь присоединиться? – Леха с ухмылкой ткнул его в бок.
- Спасибо, я уже покушал, – ответствовал Кирилл. – Эх, сейчас бы на Ток. Искупнуться бы.
Мальчик мечтательно зажмурился, вспомнив прохладную и прозрачную воду Тока. Не чета Веселой, в мутных водах которой, сколько ни всматривайся, все равно дальше собственного носа ничего не увидишь.
- Ну-ну, помечтай. Сейчас в душ и баиньки.
- Кто этот тихий час выдумал?! Мне что, семь лет что ли? Как в детсаду. Терпеть не могу послеобеденный сон. Потом ночью постоянно ворочаюсь.
- Ты один, что ли, такой? Я тоже… Можно пойти девок пугать. Или мазать, но это уже под утро.
Извечная забава советских пионеров. Кто дольше не заснет, тот идет мазать зубной пастой девчонок или младший отряд. В одну смену, когда Макаров был в самом младшем отряде, пионеры из первого отряда под конец смены вымазали сначала своих вожатых, а потом пришли к ним. Проснувшийся мальчишка увидел, как над ним кто-то склонился, поднеся палец к губам. Нишкни, мол. Кирилл перевернулся на другой бок и заснул. А утром выяснилось, что все вымазаны чем-то темно-красным. Это оказалась не зубная паста, которую легко смыть водой, а масляная краска. И весь отряд потом ходил в лазарет, где им оттирали лица спиртом. Всем, кроме Кирилла, у которого вожатые допытывались, помнит ли он тех, кто приходил ночью.  При желании Кирилл мог вспомнить, но соврал, что было темно, и он никого не разглядел. Потом какой-то старший парень, проходя мимо него, подмигнул мальчишке. Кирилл вспомнил лицо, которое в тусклом свете, падающем из окна, всплыло в памяти с пальцем, приложенным к губам. Парень молча улыбнулся ему. Молодец, мол, не сдал. Потом уже никто не додумывался до такого, чтобы использовать вместо пасты масляную краску.
- Смотри, смотри, - Рогожкин похлопал Кирилла по плечу. – Надька вон пошла. Может, пригласим ее на поляну?
- Тебе надо, ты и приглашай. И вообще, мне кажется, она странная какая-то.
- Сам ты странный. Нормальная девчонка. Она про деревенские кладбища много историй страшных знает.
- Ну на фиг. Наслушаешься, а потом спать не будешь, - сказал Кирилл поежившись. – Мне один раз показалось, будто в окно со стороны леса кто-то заглядывает.
- А я слышал, там в прошлом году на поляне мертвеца нашли, - задумчиво произнес Леха. – Как думаешь, правда?
- Не знаю. Тут вечно что-нибудь придумают.
Наверное, в каждом лагере есть какая-то своя страшная тайна, но все они при ближайшем рассмотрении похожи друг на друга как две капли воды. Разве что различаются в небольших деталях. Правда, Кирилл еще не подозревал, что с одной из тайн ему придется соприкоснуться лично. И причиной этому послужит его хулиганская выходка и последующая самовольная прогулка за территорию «Смены», где до этого мальчику приходилось бывать лишь в сопровождении взрослых, которые водили их в так называемые походы проторенными и перепроверенными маршрутами, избегая неизвестных и глухих углов, где неприятность могла поджидать не только ребят, но и их воспитателей. Последние казались им практически дядями и тетями, а на деле были всего лишь студентами.

***

- Кто-нибудь помнит наизусть пионерскую клятву? – Анатолий Борисович, он же Борюсик, как его за глаза называла ребятня, обратился к сидящим перед ним подопечным.
- Господь мой, пастырь… – начал было Леха. Кирилл оборвал его, ущипнув за бок и подавляя в себе рвущийся наружу истерический смех. Кто-то из девчонок прыснул, не удержавшись.
- Аля-улю! Какой «пластырь», Рогожкин, ты что, верующий?
- Нет, я только в Ленина верю.
- А я Ленина видел, - неожиданно произнес Мишка, примостившийся сбоку от вожатого.
- Ну-ка, ну-ка, что ты там видел, - обратился к нему Борюсик.
- Я когда с папкой в Москву ездил, мы в мавзолей ходили. Там очередь больше, чем за водкой.
На дворе стоял 1987 год. В стране – сухой закон. Что это такое, ребята не знали, но видели огромные очереди в магазины с вывесками «Вино-водка».
- Вот, ребята, человек сходил посмотреть на вождя всех народов. Ну и как впечатления?
- Да никак. Лежит себе под стеклом. Как кукла.
- А я слышала, что Ленина похоронили давно и там вместо него взаправду кукла лежит, - неожиданно вставила одна из девочек.
- Нет, - сказал Мишка. – У меня папины знакомые, а у них есть другие знакомые, вот они говорят, что Ленин настоящий. Говорят, ему даже волосы и ногти стригут, потому что они у него расти продолжают. Об этом даже в «Правде» писали,  - добавил рассказчик.
Ребята уважительно замолчали. Если уж об этом написано было в «Правде», то это была истина, не требующая доказательств. Кирилл неожиданно подумал, как ему самому приходилось ставить на место яростных спорщиков в школе. Он собирал интересные вырезки из газет и журналов, которых его мама выписывала на почте целую кучу на весь год, и таким образом у него скопилась целая коллекция разных заметок. Кирилл нередко рассказывал мальчишкам в школе о чем-то совершенно необычном.  Всегда находился пацан, который называл все это враньем, а самого Кирилла – болтуном. Макаров не пытался его переубедить и не лез в драку, как некоторые, чрезвычайно обидчивые друзья. Но на следующий день он приносил в школу вырезку из газеты или журнала и тыкал ее под нос фоме неверующему, которого одноклассники после такого разоблачения поднимали на смех. А Кирилл тем самым постепенно завоевывал доверие и репутацию знайки во всех опросах.
Тем временем разговор с Ленина перетек на мертвецов. Правда ли, что у них растут ногти? Правда ли, что они ходят по ночам? Правда ли, что на «поляне четырех» расстреляли пионеров, и вообще здесь было кладбище? Анатолий Борисович рассказывал обо всем. К ним даже присоединилась Наталья Леонидовна и тоже, молча, слушала своего коллегу, время от времени поправляя его или вставляя какую-то свою реплику. Потом вожатые по очереди рассказывали про молодую гвардию. Про Павлика Морозова, Олега Кошевого, Зою Космодемьянскую и Марата Казея.
- Марат Казей насрал в музей. Музей горит – Марат пердит, - бубнил под нос, чтобы вожатые не услышали, Леха дурацкую присказку.
За долгими вечерними разговорами время летело незаметно, а потом в репродукторе раздавался голос директрисы: «По пионерскому лагерю «Смена» объявляется отбой». Ребята шли умываться перед сном, а потом расходились по комнатам, которые кто-то по недоразумению называл палатами. Как в больнице. Аналогий с царскими палатами в голову вообще никому не приходило.
Палат было четыре по количеству звеньев в отряде. Два звена – девочки, и два – мальчики. В общей сложности, больше сорока человек в отряде. У Кирилла одноклассников было чуть меньше. После отбоя лагерь еще долго не спал. Сновали туда-сюда вожатые, проверяя, все ли на месте. По дорожкам прохаживался лагерный персонал, в ночном небе неслышными тенями проносились летучие мыши, а в черном лесу изредка раздавался плач какой-то ночной птицы, заставляя ребят плотнее кутаться в шерстяное одеяло, хотя вечера были довольно теплыми. Казалось, в лесу бродят неприкаянные призраки расстрелянных пионеров, а некоторые из ребят уверяли, что ночью, выходя в туалет, видели за деревьями что-то белое. Наверное, это были привидения. Непременно отыскивался кто-то из рассказчиков, который на ночь глядя вслух, но не очень громко поведывал очередную страшную байку, которым было несть числа. Некоторые из таких рассказов кто-то из ребят уже знал наизусть, но все равно слушал, не перебивая.
-…Ну и вот. Он потом из туалета выходит, - говорил невидимый в темноте Антон Слепаков, который занимал кровать в углу возле двери. – Глянул в сторону леса, а там мальчишка какой-то стоит в одних трусах и белый весь, незагорелый. И смотрит прямо в его сторону. А там расстояние ого-го! А потом так вытянул руку и прямо в него пальцем показывает. Тот испугался и как драпанет в отряд. А потом в окно смотрит, а тот мальчишка в другой отряд зашел и все.
- А что потом-то было? -  спросил кто-то.
- Да ничего не было. Вожатым он все рассказал, а те потом разузнали все. Этот мальчишка, оказывается, этим – лунатиком - был. Представь, он ночью в лес ходил! И ничего не помнит.
- А может, его кто-то позвал из леса?
- Может. Я бы даже за сто рублей к лесу ночью и близко не подошел.
- Я бы сходил за чемодан конфет, - сонно произнес Понтон.
- Ну иди, - Леха, лежавший на соседней кровати, сдернул с него одеяло.
- Не-не, я пошутил! Я даже на веранду боюсь…
- Так, вы чего не спите? - в дверь протиснулась голова вожатого. – Я вас с утра будить не буду. Ведро воды возьму и полью.
- Все, спим, - донеслось с разных коек. Кое-кто из ребят, видимо, приученный к режиму, уже давно сопел, и их сон не могли нарушить даже самые страшные байки. А историю с лунатиком Кирилл слышал от самих вожатых. Мало того, она случилась, когда он был в лагере, и мальчишка этот был из их отряда, только из другого звена. Правда, Кирилл не знал, сколько в ней было правды. Но только родители этого самого лунатика на первой же родительской субботе забрали свое чадо домой, написав соответствующее заявление на имя руководства «Смены».

...