Глава 15 Встреча у плаката

Глава 15 – Встреча у плаката


– Ну хорошо, мы вас не допрашиваем, – сказал толстяк. – Позвольте только шепнуть вам два слова: я – Павийон.
– Какое же мне до этого дело, сеньор Павийон? – спросил Квентин.
– Разумеется, никакого… Только, я думаю, вам будет приятно узнать, что вы говорите с человеком, заслуживающим доверия…
Вальтер Скотт, «Квентин Довард»*.

-----
* Перевод М.А. Шишмаревой.
-----


1
Бедная сеньора Исидора! Она так и не смогла выспаться в эту ночь. Вначале ей показалось, что ночевать на лапнике слишком жёстко, потом – что в палатке слишком душно, потом пожаловалась, что ночевать в одном шатре с тремя мужчинами – это ниже её достоинства…
В конце концов, принцесса, закутавшись в попону, ушла, как она выразилась, «побродить и подумать», да так и заночевала в стоге сена, благо дождь прошёл и на небе выступили звёзды, и тонкий серп позднего месяца одиноко скользил по небосводу.
Да, подступало новолуние… вы спросите: так быстро?.. однако, не будем забывать, что наши герои волшебным образом перемещаются из времени во время…
Утречком, бросив: «я догоню вас!», Исидора ушла в лес, ведя в поводу Июльку со всей её поклажей.
Палатку они оставили лесным разбойникам.
Друзья продвигались по дороге стремя в стремя, благо путь расширился. Среди буковых стволов, подпирающих далёкое небо, показался просвет впереди.
– А что означают буквы на вашем щите, сэр Бертран? Я вижу медведя, которые встал на задние лапы и в передних держит дубовую ветвь, но что означает надпись?
– Сэр Тинчес! Это очень просто.  «Иль э дю девуа дефор!»,  то есть, «Я знаю обязанности сильного!» – фамильный девиз де Борнов.
– То есть, не только права, но и обязанности?
– Обязанности в первую очередь. Подставить плечо, помочь товарищу, обнажить меч в помощь слабому и – тем возвыситься в собственных глазах. Так я это понимаю… А у вас, сэр Тинчес, наверное, тоже должен существовать свой герб и свой девиз? Как и у вас, достопочтенный Всадник Кубка?
– Наш фамильный герб – это скорпион, который корчится на пике. А девиз: «Будь тем, кто ты есть, и никем иным!»
– Тогда это надо бы изобразить на щите. А у вас, сэр Линтул?
– Ещё не придумал. Хотя… я бы взял, как наследственный, образ муравья, что ползёт на вершину горы, над которой встаёт звёзда…
– А девиз?
– «Истина – есть путь познания истины!»
– Это девиз скорее учёного, чем рыцаря.
– А разве ваш девиз, сэр Бертран, не есть скрытый намёк на то, именно следование Высшей Истине руководит поступками рыцаря?
– Следование внутренней Истине.
– Именно так…
Впереди явственно открывалась прогалина, а нарастающий свет солнца говорил о том, что лесу скоро конец.
– Где там наша принцесса? – заволновался Тинч. – Я всё сомневаюсь, стоит ли ей вообще ехать с нами. Как только узнают, что она – наследница престола… Правда, что взять с дураков, но всё-таки.
Как раз в это время нарастающий, шелестящий по опавшей листве, торопливый стук копыт ответил на его вопрос.
Перед ними возникла… нет,  не совсем  леди Исидора – как, очевидно, догадались вы, внимательный читатель.
Это снова была Ассамато – во всём своём великолепном кентаврьем обличье.
– Эвоэ! – кричала она на всём скаку, подгоняя сама себя хлыстиком по июлькиному крупу. – Ясно васвами! Эвоэ!
Тихим нежным ржанием приветствовал её Караташ, и ему в один голос откликнулись Борей и Аквилон…
– Ну и слава Богородице! – стальной рукою перекрестился командор. – Признаться, меня тоже мучил этот вопрос…
– Привет, Ассамато! – поднял руку Тинч. – Рад снова видеть вас, ваше кентавричество!
– Да, с кентаврихой у нас хлопот будет, видимо, поменьше, – сказал Леонтий.
– Сэр! – раздражённо скрипнул сэр Бертран из-за прорезей шлема. – Давайте так, извольте говорить в моём присутствии не «кентавриха», а «кентаврица». Придворный этикет есть придворный этикет!
И прибавил вполголоса:
– Господи, когда же я доберусь, наконец, до Лиможа…
Дорога тем временем вывела их на освещённый солнцем пригорок.

Красивейший город открывался в низине. Река пересекала его посередине и впадала в широкий залив, где тысячи значков и вымпелов развевались на мачтах кораблей. Сам город пестрел цветущими купами садов, и даже кипарисы были украшены разноцветными гирляндами. Даже отсюда, издалека, можно было рассмотреть широкие площади и зелёные улицы, и фонтаны. Безостановочно звонили колокола храмов, а флюгерные петухи, как один, указывали на дорогу, по которой вот-вот должны были прибыть наши путешественники…
– Здесь наверняка живут счастливейшие в мире люди! – предположил Тинч. – По крайней мере, я не наблюдаю ни фабрик с их трубами, ни трущоб, ни свалок…
Всадники построились ромбом: впереди сэр Бертран, за ним Тинч и Леонтий, замыкала кавалькаду Ассамато.
Спустившись с горочки, они наткнулись на плакат, вывешенный прямо среди дороги:

«ВСЁ ВО ИМЯ ЧЕЛОВЕКА, ВСЁ ВО БЛАГО ЧЕЛОВЕКА!!! – гласила надпись на плакате и, ниже:
КТО ТЫ –
ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ?..
ИЛИ ТЫ – КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК?!!
И, ещё ниже:

«ТОГДА,
ТЫ ДОЛЖЕН ЗНАТЬ СЛЕДУЮЩЕЕ:
СОГЛАСНО ЗАКОНАМ ГИСТРИО, В СТОЛИЦЕ ТАРОККАНИИ ЗАПРЕЩЕНО:
– ПР***ВАТЬ ЛИЦАМ В ГРЯЗНОЙ И ПАЧКАЮЩЕЙ ОДЕЖДЕ!
– ЗАНИМАТЬСЯ ПОПРОШАЙНИЧЕСТВОМ!
– СОЗДАВАТЬ АГРЕССИВНО НАСТРОЕННЫЕ ГРУППЫ ГРАЖДАН!
– НЕ СОБЛЮДАТЬ ДРЕСС-КОД!
– ЗАНИМАТЬСЯ ГАДАНИЯМИ И МАГИЕЙ!
– ПОЛЬЗОВАТЬСЯ УСЛУГАМИ АБОРТАРИЕВ!
– ВВОЗИТЬ И УПОТРЕБЛЯТЬ ГЕННО МОДИФИЦИРОВАННЫЕ ПРОДУКТЫ ПИТАНИЯ!
– КУРИТЬ И ПОТРЕБЛЯТЬ ОСТАЛЬНЫЕ НАРКОТИКИ!
– ВЫСАСЫВАТЬ КРОВЬ!
– ХОДИТЬ НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ!
– ОБМАЗЫВАТЬСЯ ФИОЛЕТОВОЙ КРАСКОЙ И ГОЛЫМ ВЫБЕГАТЬ НА УЛИЦУ!
– ПРОПОВЕДСТВОВАТЬ!
– ВЪЕЗЖАТЬ НА ОСЛИКАХ!
– РАСПЕВАТЬ СЕРЕНАДЫ!
– ГУЛЯТЬ ПО НОЧНОМУ ПАРКУ И ЛЮБОВАТЬСЯ ЗВЕЗДАМИ!
– РАЗГР***** КОГТЯМИ ЗАХОРОНЕНИЯ МЕРТВЫХ!
– КУСАТЬСЯ БЕЗ ПРИЧИНЫ!
– ЕСТЬ МЯСО ИЛИ РЫБУ!
– ЛАКАТЬ ВОДУ ЯЗЫКОМ!
– ПАРКОВАТЬСЯ В НЕУСТАНОВЛЕННЫХ МЕСТАХ!
– СОВЕРШАТЬ НЕЗАКОННЫЕ СДЕЛКИ!
– ГУЛЯЯ ПО ГОРОДУ, НЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЯ НА ПАМЯТНИКИ!
– ФОТОГРАФИРОВАТЬ МЕСТНЫЕ ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ!
– НЕ ОПОВЕЩАТЬ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ОРГАНЫ!
ЗА ВСЕ ЭТИ И ИМ ПОДОБНЫЕ НАРУШЕНИЯ – КЛЕЙМЕНИЕ НА ЛОБ, А В СЛУЧАЕ ПОВТОРНОГО НАРУШЕНИЯ – РАССТРЕЛ НА МЕСТЕ БЕЗ СУДА И СЛЕДСТВИЯ!

ВСЁ, ЧТО НЕ РАЗРЕШЕНО – ЗАПРЕЩЕНО !!!

Примечание (мелкими буквами):
Для иностранцев возможны исключения.

СОБЛЮДАТЬ ЗАКОНЫ ГИСТРИО – ПОЧЁТНОЕ ПРАВО И ОБЯЗАННОСТЬ  ЧЕЛОВЕКА, ЕСЛИ ОН КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК!
РАЗВЕ ВЫ НЕ ЛЮДИ?!!»

– Прав Шершень! По-моему, это одновременно низ цинизма и верх идиотизма. То ли Вавилон, то ли Ершалаим… – констатировал Леонтий. – Интересно, кстати. Кое-что явно почерпнуто из Уэллса, в переводе… не помню чьём, страница была вырвана… Кстати, похоже, нас здесь давно ждут.

2
Две дороги огибали плакат – слева и справа. Сразу за ним, в тени плаката кавалькаду встретила группа людей, человек десять, облачённых в костюмы испанских латников эпохи конкистадорских походов, в сплющенных с боков стальных шлемах, вооружённые алебардами.
 Вперед вышел невысокого роста и полноватый человечек с узким лицом и стеклянными глазками. Перо на его круглой шляпочке, напомнившей Леонтию афганскую «пуштунку»,  указывало на то, что перед ними, очевидно, чиновник, а, судя по недовольной физиономии – чиновник достаточно высокого ранга.
В руках его появилась истрепанная пачка листов бумаги, куда он время от времени заглядывал и кисло морщился.
– Наконец-то! – вместо приветствия, бросил он и поменял листы местами.
Стеклянными… (или, быть может, фарфоровыми?) как у куклы глазами окинул приезжих.
– Кто из вас сеньор Микротус?
Путники переглянулись и смолчали.
– А кто сеньор Сурикатус?
– Досточтимый сеньор чиновник! – подал голос сэр Бертран. – Увы, нам совсем не известны эти, несомненно достойнейшие имена… но, нам очень хотелось бы узнать хотя бы ваше имя. С кем мы имеем честь общаться?
– Вы имеете честь общать меня сеньором Палтусом де Лиопсетта… – не отрывая ищущего взгляда от бумаг, молвил чиновник. Недовольно фыркнул, доставая из-за уха самую настоящую шариковую авторучку:
– Вечно намудрят, вечно напутают… Два года назад было семь героев, год назад пять… сколько бронзы ушло на памятник… теперь четыре, вот и вертись. Почему четыре?
– Экономика должна быть экономной, – пояснил Леонтий.
– Ага. Ч-чёрти что творится… Ладно. Хочу напомнить вам, что вы разговариваете с лицом, заслуживающим всяческого доверия, а паче того – почтения со стороны таких низкопробных статистов, как вы… Итак, ваши имена?
– Сэр Бертран де Борн, рыцарь Меча, командор Ордена Бегущей Звезды.
– Сэр Тинчес Даурадес, рыцарь Посоха.
– Сэр Линтул Зорох Шлосс, рыцарь Кубка.
– Ассамато, всадница Пантакля.
– Стоп, стоп, стоп! Это какая ещё всадница?!. Нет в сценарии никакой всадницы… да и ни одного из остальных ваших имён тоже… Ох уж, мне эта Омния, ох уж эта их контора…
– Значит, сценарий этого действа сочинили в Омнии? – поинтересовался Леонтий.
– Сие вам знать не обязательно… – вписывая на бумагу новые сведения, озабоченно отвечал сеньор Палтус. – Впрочем, мне по душе, что вас так интересуют подробности. Не хотите ли вы более детально ознакомиться со сценарием?
– К сожалению, у нас мало времени.
– И это правильно. Все подробности объясню по дороге… Город ждёт вас с самого раннего утра, все жители заранее извещены о вашем славном прибытии…
– Кто такой Гистрио? – спросил Леонтий.
– Ну как же! Впрочем, для вас совершенно необязательно разбираться в законоведении. Гистрио Гистрио – известный омнийский законовед, лауреат Премии, первый советник нашего Папы, маркиза де Блиссопле. Он давно умер, но очень любил собак и маленьких детей… Вы обратили внимание на нижние строки? Вам, как иностранцам, делается исключение…
– А ротокканцы – это тоже иностранцы?
– Ротокканцы – это ротокканцы. Это быдло, это невежественная толпа, что каждую осень прибывает к нам для грабежа и разбоя.
– А в остальное время они занимаются… чем?
– Как это чем? Согласно решениям Гуммы, ротокканцы обязаны работать. Это их почётная обязанность, в отличие от тарокканцев, которые заняты в обслуживании иностранцев и вполне заслуженно занимают ответственные должности в Барсьей Лоне.
– Где???
– Сразу видать, что вы прибыли издалека. По высочайшему предложению Гистрио Гистрио и согласно одному из последних решений совета Гуммы, явно устаревшее название столицы, «Аркания», должно быть упразднено и забыто. Звучное же и красивое наименование «Барсья Лона»…
– Значит, тарокканцы и ротокканцы – один и тот же народ?
– Я же объяснил вам: ротокканцы – это быдло. Они даже не люди, а так себе, людишки. И прекратите меня экзаменовать. Здесь вопросы задаю я!
– Всё ясно. Элои и морлоки! – пробормотал Леонтий.
– Кто? – быстро переспросила Ассамато, которой, судя по выражению лица, всё меньше и меньше нравился весь этот диалог.
Леонтий принялся повествовать друзьям о жизни элоев и морлоков, а сеньор Палтус, со сценарием под мышкой, принялся с важным видом инспектировать внешний вид всадников. Его, построенные в две шеренги, скучающие алебардисты наблюдали за этим занятием и нетерпеливо переминались с ноги на ногу.
– Так, это нам подходит… – высказал он сэру Бертрану.
– Ты назвал меня «это»? – тут же вскипел командор.
Но сеньор Палтус де Лиопсетта, не обращая внимания на его реакцию, перешёл вначале к Тинчу, потом к Леонтию.
– А, понимаю. Омнийская работа? – с уважением указал он на автомат за спиной писателя.
Потом достопочтенный сеньор Палтус, с той же серьёзной миной, перешёл к осмотру Ассамато и минуты полторы стоял, не понимая в чём дело.
– Это… Как-то… как-то… – промычал он. – Это выходит… на четвереньках… или не на четвереньках…
С этими словами он, желая удостовериться, что глаза его не обманывают,  решительно приподнял подол её платья и заглянул внутрь.
Резкий взмах хлыста прозвенел в воздухе, и сеньор Палтус отшатнулся, болезненно придерживая руку. Его плачущая узкая мордочка выражала недоумение.
– Стоять! – рявкнул сэр Бертран, заметив, что алебардщики, неуверенно переглянувшись, сделали шаг вперёд.
А кентаврица сказала следующее:

– Ну ты, сенёр! В государстве королевы Тайры-Тары никогда, ни в какую жисть не бывало никаких тарокканцев или ротокканцев! И все граждане её искони веков именовались альтарийцами! Ты меня понял, скотина?!. А если ты, ещё хотя бы раз, посмеешь заглянуть мне под юбку, я пришибу тебя как крысу!
– Она сделает это! – давясь от смеха, подтвердил Леонтий.
А командор, которому стала искренне надоедать вся эта канитель, нагнулся с седла и подхватил сеньора Палтуса за отороченный пегим мехом ворот.
– Вы не смеете… – только и успел пискнуть чиновник, суча в воздухе ножками. Листы сценария выпали у него из подмышки и разлетелись по дороге.
– Хамло! – гулко, из-за прорезей шлема, констатировал Рыцарь Меча. – Сэр Тинчес, быть может, вы возьмёте этого мерзавца в своё седло?
– Сомневаюсь, сэр Бертран, – откликнулся Тинч. – Во мне говорит отвращение. Похоже, сеньор Палтус начинает попахивать.
– А пусть он просто идёт впереди и показывает дорогу, – предложил Леонтий. – А вы, – обратился он к алебардистам, – побежите сзади как почётный караул.
– Но мы… не можем бежать, – растерянно сказал командир латников. – Мы можем только шагом…
– Сценарий… – задушенно произнёс сеньор Палтус.
– Ладно, подбери свои бумажки, – разрешил командор, плюхнув чиновника на дорогу. – Они тебе скоро понадобятся.
– А если ты посмеешь вильнуть или сбежать, – добавил Тинч, – я лично всажу тебе стрелу в затылок. Разреши, дочка?
Ассамато передала ему изготовленный к стрельбе арбалет.
– Сценарий мне понятен, – сказал сэр Бертран. – Вперёд!
И, соблюдая прежний строй, рыцари двинулись к городу.