Stunned silence ver. 2 Глазунья

Для полноценного дня не хватало естественного солнечного света, проходящего сквозь синеву стекол, и отражающегося от стен, мебели и пола. На голове зажимали виски очки с желтыми линзами, на языке был привкус едва подсоленной воды из стакана с воспоминаниями недельной давности.
Легкое и одновременно неприятное покалывание в правом боку явно намекало мне, что засыпать на брыкающемся столе было большой ошибкой. Сейчас стол стоял в углу и недоверчиво косился на меня, ощетинившись занозами. Ему явно не нравилось, что я с утра проснувшись, первым делом исторг из себя остатки мыслей точно на его отполированную  столешницу. Отравленные алкоголем мысли начали шипеть и въедаться в него, где вступили в конфликт с уже имеющимися. Стол начал забавно искриться и бегать по комнате, за что и пришлось его приковать.
Нет, пора все-таки уже отползать от него и заняться делами. Я встал по душную воду, лившуюся из дыры в стене. Капельки врезались в тело, оставляли на нем рытвины и собирались в маленькие лужицы, которые под ударами ладошек растворялись взвесью в воздухе. Смех различимый только сквозь призму  шума, вбегал и выбегал из меня.
Собравшись в одно целое, срываю с себя остатки капель и вхожу, возвращаюсь в комнату, где сидит Керч и нагло играет с моими глазами. Он кладет мой глаз на стол и с размаху бьет его ладонью, глаз плющится и искрит на него, на столе появляются капельки недовольной влаги. Я отбираю у него свой глаз - это не игрушка и засовываю его в рот, зубы сдавливают оболочку, слышится хруст и по рту разливается беловатая липкая жидкость с привкусом апельсиновой жвачки. Керч не довольно косится на меня, потом достает вилку и выковыривает мой глаз, кладет его на тарелку и давит, медленно и со вкусом. Глаз с шипением рвется и по тарелке начинает ползти масса, которую Керч нагревает взглядом через огонь зажигалки. Еще две минуты и перед нами лежит яичница – глазунья.
Керч достает мой второй глаз и кладет его рядом с яичницей. И снова давит вилкой, как будто он шеф повар. Я ощущаю дискомфорт в тех местах, где глаза по новой нарождаются. Больно и немного обидно, но его безжалостное лицо, говорит мне, что правды я не добьюсь, что он банально голоден до развлечений.
Я беру тарелку с яичницей-глазуньей и начинаю есть. Ощущение самопотребления ничто в сравнении со вкусов свежесготовленных визуальных образов застывших в последний момент перед тем как треснула оболочка. Я смакую каждый кусочек и тихонько схожу с ума от факта пожирания себя. Я как самка богомола, съедающая самца. Я воплощение обоеполого хищника.
Керч скучает. Он водит из стороны в сторону волосами и ищет чем себя занять, я наливаю ему синюю жидкость, поджигаю ее и выливаю точно на голову. Он горит, и в этом огне ощущается движение мысли.

Варшава, 2010 год, из цикла "Stunned silence"