Туман Часть1

Похоже, что мозгу попросту не хватает кислорода. Так и есть. И ты задыхаешься. Ощущение расплющенности, раздвоенности сознания, то есть самой сути восприятия окружающего «как оно должно быть» все более отчетливо уходит на второй план. Медленно удаляясь оно не оставляет шансов на возвращение. Три минуты назад было наплевать – смерть, так смерть!
А теперь жизнь – это наивысшее счастье, которое ты теряешь, причем безвозвратно. И самое страшное, что у тебя еще остаются секунды на осознание этого. Каждый хочет жить, даже и тот, кто сам отнимает жизни для собственного удовольствия, потому как по иному не может. И ты, стараясь всеми силами отогнать этих пресловутых бесов, услужливо подающих топор, каждый раз с благодарностью его принимаешь.
Это похоже на приближение эпилепсии, когда эпилептик со стажем безошибочно может определить, что эта Дева, всегда одетая в белый и длинный хитон стоит на пороге его рассудка. Еще немного и, она, вежливо постучав в саму кору головного мозга - войдет, мягко улыбаясь, начав свое дело.

И вот начинается полное угасание сознания, ты отчаянно сопротивляешься этому, пытаясь думать о чем либо рациональном, о «здесь и сейчас», о том, что видят твои глаза, слышат уши, все больше словно сквозь вату, но тщетно – все это постепенно уходит на второй план, становится какой-то бессмысленной проекцией твоего восприятия, а реальностью становится забытье. А для окружающих судороги и пена, хорошо, если рядом окажутся люди, способные помочь.

Или ты, не откусив себе кончик языка не умрешь от шока, а только искусаешь его, до такого состояния, что несколько дней изо рта твоего вместо слов будет выходить лишь словесная каша. Или не разобьешь голову об асфальт, ударившись раз пятнадцать об него затылком. Да мало ли, что с тобой может произойти в это короткое, но опасное время.

Каждый человек для эпилептика – это ситтер, способный прийти на помощь при первых признаках наступающего на твое сознание Девы или Белого савана.

Меня уносит орган, а ведь предупреждали, что в Домском соборе через чур мистическая для моих истрепанных за последние три дня нервов акустика. Я ищу ЕЁ. Зачем я приехал в Ригу? Мои шансы равны нулю.

Но Домский собор я помню еще с раннего детства. Токката и фуга ре минор Баха поразила сознание 10 летнего мальчика на всю жизнь. Так что не надо про мистику, все равно я решил рискнуть и пришел.

Я очнулся на больничной койке, возле меня сидели полицейский, который что-то записывал и медсестра, по видимому собирающаяся измерить мне давление. Никаких решеток на окнах никаких наручников, обычная больница в пригороде Риги.

Тогда все было легко и просто, а теперь этот постоянный туман, который, окутывая, создает впечатление резвящихся на поляне зайчиков, один из которых вдруг достает нож и убивает своих товарищей.
Товарищей по играм, сколько их было, резвящихся на поляне, а теперь они лежат с перерезанным горлом, и это воспринимается нормально, обыденно, адекватно.

Адекватно настолько, что вставленный в анус градусник, с целью определения времени смерти не вызывает никаких эмоций, даже у стоящих в оцеплении молодых, только после учебки, милиционеров, постоянно отгоняющих любопытных, которым и страшно и страшно интересно посмотреть на изуродованного покойника, мирно лежащего на майской, только начинающей пробиваться, траве.

Заместитель начальника Департамента судебно-медицинской экспертизы Андреев Павел Юрьевич, открыл почту и пролистав ее вновь не нашел того, что ему должны были прислать еще вчера вечером. Вечером! Вчера!
А сегодня, извините, уже пятый час, скоро уж рабочий день на излете, а информации нет. Придется сидеть здесь до ночи, вместо того, чтобы как нормальному человеку в 18-00 выключить компьютер, убрать бумаги в сейф, сейф закрыть, ключ привязать к остальной связке, бумаги не представляющие служебной тайны перелистать и спрятать в стол, затем с наслаждением потянувшись, встать из кресла и выйти вон.

Не забыв, закрыв и опечатать кабинет, попрощаться с охранной, предъявив им в тысячный раз свой пропуск, сесть в Тойоту и не спеша, вырулив с уже начинающейся разгружаться стоянки, проехать ворота, вновь предъявив пропуск уже и на машину, а дальше помчаться в сторону дома, периодически соблюдая правила дорожного движения.

А там Машка уже приготовила вкусный обед, примерила новое платье. Да! Заехать купить вина и свечей, но это все рядом с домом, а потом…

Но документов не было, а потому звонок Даше, длинноногой блондинке, и его секретарше (по штату у зама не должно было быть личной секретарши, но помог начальник Валерий Юрьевич – давний приятель и покровитель, еще со студенческих времен). Так что длинноногая блондинка у Павла была.

Не сказать, что она выделялась какими-либо интеллектуальными способностями, но зато достаточно лихо сортировала бумаги – нужные к нужным, а мусор в помойку, хорошо работала на компьютере и вообще была на «ты» не только с мужским населением департамента, но и с новейшей офисной оргтехникой.

Если же оценивать ее как мужчине женщину, то помимо банального чудесного тела самое прекрасное, что у нее можно было выделить, так это - безупречный маникюр и настолько же притягательный, идеальный, чуть ли не до фут-фетиш педикюр.

Она всегда носила легкие короткие платья, позволяющие созерцать и ее прекрасную грудь, длинные и стройные ноги, а на ногах у нее всегда были только легкие и только открытые босоножки, которые и давали возможность этот самый педикюр оценить.
Голос у нее был немного хрипловат, отчего только добавлял сексуальности, а длинные, почти до очаровательных круглых и упругих ягодиц, волосы натуральной блондинки были каждый раз уложены по разному, но пожалуй самый прекрасный вариант был, тот, когда они были распущены. Павел Юрьевич как-то намекнул ей на это обстоятельство, а она, разумеется, последовала его указанию. Ей был всего 21 год, тогда Павлу Юрьевичу уже как четыре года перевалило за тридцать.
Сексуальных отношений, несмотря на то, что Даша работала в отделе уже полгода у них не было и не потому, что Павел был так верен своей, кстати, 26 летней красавице Марии, которую любил, или боялся сплетен, или же потому, что сама Даша была недоступна или банально против, а потому, что имел преглупые принципы не вступать в сексуальные отношения с сослуживцами, какими бы прекрасными они не казались, и какие бы шансы не дарила судьба.
И вот такая прекрасная со всех, что называется, ракурсов секретарша не выполнила задание. Важное! Которое, между прочим, при определенных обстоятельствах могло стоить Павлу Юрьевичу если не прямых карьерных неприятностей, то задержки в получении очередного классного чина, представление на который со всеми необходимыми согласованными подписями уже лежал на столе у помощника замминистра. А Паша хотел карьеры!

Еще несколько лет и можно открывать (а вернее аккуратнейшим образом входить в серьезную долю к своему начальнику-покровителю, и выбираться, наконец, из жалких помощников-консультантов (поди - принеси, позвони, пробей, выясни, зарегистрируй, переведи и проконтролируй, и «чтоб все тихо») в полноценные партнеры, прекрасно совмещая государственную службу и бизнес. Для этого нужны были и классные чины и прочие успехи непосредственно по работе. Тогда же можно было и подумать о детях. О совместных детях с Марией.

Павел Юрьевич, набрал номер телефона и раздраженным голосом произнес:
- Дарья немедленно зайдите ко мне, нет ничего не надо, просто зайдите и побыстрее, а то я вижу у вас там весело, - последнюю фразу Паша произнес потому, что услышал в приемной смех, по видимому вызванной непринужденной, а главное не относящейся к работе беседе.

Дарья немедленно появилась, источая готовность, сексуальность, и в то же время серьезность, так уловила интонацию своего начальника.
- Где информация по Завадскому? – раздраженно спросил Павел Юрьевич, - она должна быть вчера уже у меня, и я в курсе, что она уже появилась, мне докладывали, так вот ее нет! Ни в бумажном виде не в электронном! Ты даже не потрудилась написать мне несколько фраз в почту о прибытии информации.

- Где информация?!- вновь уже почти срываясь на крик, чего с ним за восемь лет службы не случалось ни разу спросил Павел, - Я спрашиваю, где она?!

-Дарья потупила свои прекрасные зеленые глазки, покраснела и переступив с ноги на ногу, чуть-чуть освободившись от босоножки, сообщила, что она забыла это сделать вчера, но уже сегодня, да прямо вот и сейчас она все направит и Павлу Юрьевичу не о чем беспокоиться.

- Не о чем беспокоиться, прошептал Павел, а ты знаешь сколько сейчас времени? Почти пять часов! А работа займет, как минимум четыре! Ты что предлагаешь мне здесь до ночи сидеть?!

Неожиданно Павел полностью потерял над собой контроль. Этот всегда в меру спокойный и воспитанный человек буквально на глазах превращался в жуткого зверя, причем осознав это почувствовал вместо страха какое-то сладострастие, до той поры ему совершенно не знакомое.
Этот коктейль из ярости и сексуального возбуждения был настолько приятен, что Павел даже на секунду зажмурился. А когда открыл глаза, то на его мобильном телефоне раздался звонок.

Звонила Маша, она спрашивала, что еще купить, куда что поставить, а главное, она спрашивала не может ли он прийти сегодня пораньше, ведь шеф знает об их годовщине и обязательно отпустит, а если же нет, то она ждет его в начале седьмого вечера, со многими сюрпризами и приятными неожиданностями.

- Я не смогу, прости Машенька, - прошептал Павел, - тут очень важное дело, оно появилось буквально внезапно, и я не смогу освободиться раньше девяти, а то и десяти вечера, ты же знаешь, Скворцов в отпуске, так, что я один и…

- Ты что с ума сошел, Павел?!, - Маша умела выходить из себя за считанные секунды. Ты соображаешь, что это плевок мне в душу? Ты понимаешь, что ты вот сейчас разрушил все и навсегда?!
Да мне плевать на твою работу?! Будь ты проклят, ублюдок! Я немедленно собираю вещи и уезжаю к маме, документы на развод и раздел имущества тебе передадут мои адвокаты.
Тварь!
Сказал бы уж правду, что дерешь эту свою сучку секретутку, проклятый урод! И это все в день нашей годовщины. Ненавижу тебя, мразь поганая!
Чтоб ты сдох!
- Машенька, но я правда…- пролепетал Павел, но трубка уже издавала гудки. В том, что Маша исполнит, и уже начала исполнять все сказанное Павел не сомневался.

Из-за развода он сильно терял в недвижимости, настолько, что буквально переходил в разряд малоимущих граждан, во всяком случае, по этой позиции. Возможно, потом удастся как-нибудь все поправить. К тому же он любил Машу!Любил!

Он ошеломленно стоял, держа трубку и буквально не чувствуя своего тела. Но в следующее мгновение недавний коктейль ярости и звериной похоти овладел им.
«Сказал бы уж правду, что дерешь эту свою сучку секретутку, проклятый урод!» - эхом отозвались в нем слова Маши, теперь, по-видимому, уже бывшей жены.

Павел отбросил телефон и тихо произнес, обращаясь к перепуганной Даше, которая практически поняла, о чем сейчас шла речь между шефом и его супругой, которую она видела несколько раз, когда та подъезжала к Павлу на работу.
- Ты понимаешь, тварь, что ты наделала?! – закричал Павел и ударил кулаком по столу.
- Подошла сюда, мразь! Сейчас ты за все ответишь, забывчивая овца! И дверь на ключ, сука!

Даша, закрыла дверь, подошла к Павлу, и тот влепил ей сильную пощечину, от чего Дашина правая щека моментально покраснела, а в глазах появились слезы.
Теперь я расскажу тебе тварь, что я буду делать с тобой сегодня, вместо того, чтобы справлять годовщину свадьбы.

- На колени встала, писда! – вновь заорал Павел, а Дашка поспешно опустилась на колени, опустив голову, из глаз ее катились слезы, и она гладила получившую удар щеку.
- Голову подняла, в глаза мне смотреть, руки убрала за спину, спину ровней держать, шлюха, - уже спокойно произнес Павел, сам не понимая от куда он может так разговаривать.

Нет, конечно, он смотрел порно фильмы, но час назад он и представить себя не смог в данной роли. А теперь все получалось естественно, так, как будто Павел Юрьевич на протяжении всей своей жизни только, так и общался с женщинами. Эта метаморфоза была настолько необычной, но и будничной одновременно, что он не обращал на это больше никакого внимания.

- Слушай сука, что я буду делать с тобой сейчас и каждый день. Внимательно слушай.
- Сейчас я выпорю тебя, буду пороть до тех пор, пока ты не начнешь терять сознание от боли.
Потом я трахну тебя в твой прекрасный рот, а точнее в твою глубокую глотку, дальше я разорву в клочки твою задницу, а в твою киску засуну бутылку из-под шампанского. Это все что мне пока пришло в голову.

- Да, без внимания мы не оставим и твои прекрасные соски, их постоянное боевое положение того заслуживает, - закончил Павел и истерически засмеялся.

- Простите, пожалуйста, ну простите, я так больше не буду, я просто забыла, у подружки день рождения был, я же всегда старалась, ну хотя бы не бейте, я так боюсь боли, - сквозь слезы прохныкала Даша.

Я вам каждый день сосать буду, я глубоко умею, и в попку дам и в киску, и как хотите меня дерите, только не надо бить, ну пожалуйста, Павел Юрьевич, я совсем боли не выношу, - продолжала хныкать Даша, еще не теряя надежду на обычный секс, пусть и жестокий.

- Нет, Дашуня, можешь, и не просить, - сладострастно произнес Паша, расстегивая свой широкий узорчатый ремень. Ремень был широкий, так, что хоть здесь, но Даше немного повезло. Широкий не приносит столько боли, сколько тонкий, но, разумеется, Даша об этом не знала, да и в тот момент ремень ей показался ужасным. Впрочем, не знал об этом и сам Павел. Все это тоже было для него внове, раньше он никогда и никого не порол.

- Разделась и легла на диван. Для первого раза получишь двадцать горячих по заднице, еще сюрпризец небольшой, ну и доставишь мне удовольствие. Хотел тебе еще на соски крокодильчиков приколоть, ну ладно уж, тебе и так достанется, девочка. И слезы утри, ты должны выглядеть сексуально, ведь как-никак сегодня годовщина у меня с Машей, - произнес Павел.

Продолжая всхлипывать Дашка, сбросила босоножки, сняла платье и осталась абсолютно обнаженной, так как не носила трусов, колготок и лифчика. Это был ее фирменный «стайл», который ей очень шел и о котором знал не только один Департамент, в котором она работала.

Она легла на диван, повернувшись на живот, вытянувшись во все свое прекрасное замечательно загорелое тело (недавно он отдыхала на Кипре), а Павел хорошо размахнувшись опустил первый достаточно сильный и с оттягом удар на ее напрягшиеся ягодицы. Дашка взвизгнула и подняла ножку.
- Ой, как больно, пожалуйста, перестаньте, ну хотите я анус вам отлижу, не надо, сквозь набирающий силу поток слез прохныкала истязаемая.

- Заткнулась, ****ь! Теперь сама удары будешь считать, ошибешься – считаться не будет. А насчет отлизать идейка хороша, вот, что значит, когда за воспитание берешься в правильном направлении результаты и получаются.

Только ты уж извини, я сначала по большому схожу, ну а вместо бумаги – твой прекрасный язычок, - засмеялся Павел и продолжал наносить удары по попке и ляжкам, Дашка старательно их считала, постоянно повторяя – «Ой, ну хватит, я никогда так не буду больше, ну ведь на пляж не выйдешь, ой больно, простите!»

Наконец, экзекуция закончилась, Дашке было приказано встать и повертеться вокруг Павла, при этом стоя на цыпочках, чтобы он смог оценить работу.
На самом деле ничего страшного не было. Зад и ляжки были красными и наливались кое-где синевой. Дашке еще повезло, что ремень не задел по ее киске. Она постоянно терла попку руками плакала.
- Ну а теперь сюрприз, - сказал Павел. Видел я такое в одной парнухе тайской, сейчас проверим.
Выдернув из компьютера шнур, Павел сложил его вдвое и приказал Дашке встать коленками на стул, при этом приподняв ноги так, чтобы были хорошо доступны обе ступни и пятки.
- Ну, вот теперь мы тебе немного по пятачкам поучим, - с удовольствием сказал Павел
-Дашка вновь захныкала, что не надо, обещая Павлу взамен все возможные райские наслаждения с ее плотью, с уклоном на самые противные извращения.

Но когда она узнала, что будет всего по пять ударов по каждой ступне, она немного успокоилась и даже кокетливо осведомилась у Павла, когда же он начнет ее трахать.
- Скоро, детка, потерпи, я вижу ты вся промокла, - произнес Павел, грубо запустив ладонь в Дашкину писду. Там все было мокро.

- Удары считай! – произнес Павел и нанес первый. Дашка буквально подпрыгнула на стуле и заорала, это было больше, чем она смогла вынести. Боль была ужасающей.
Павел понял это, и поэтому она получила лишь по три удара по каждой ступне, да и то он старался не бить очень сильно.
На последнем ударе Дашка слетела со стула, упала на пол, свернулась калачиком и застонала.
- Ой, я такое не могу терпеть, не надо так, лучше попу рвите ремнем, только не по ступням, - молила она.
-Ладно, будешь себя правильно вести, мы это наказание оставим как для самого страшного проступка, - смягчился и Павел, видя насколько страдает Дашка.

-Ну а теперь ползи сюда сука, показывай, что умеешь, - с наслаждением произнес Павел, усевшись в кресло и сняв штаны. Дашка попыталась встать на ноги и подойти к креслу, но тут же с тихим воем упала на пол.
- Я идти не могу, Павел Юрьевич все ступни горят. На цыпочках если только.
- А ты на цыпочках или ползи, и хватит пререкаться, шалава, твое дело сейчас сосать, глубоко, до гланд, сучка.

Дашка подползла к Павлу, и он воткнул свой немалых размеров член ей в рот, насаживая с безжалостным ускорением и не давая вынуть, хоть на секунду, чтобы передохнуть и смочить слюной. Наконец, Павел решил, что хватит и отпихнул от себя сразу же начавшую ловить воздух, как выброшенная на берег рыба, Дашку.

- Отдышалась? – злорадно спросил он, - сейчас очко твое проверять будем, небось так его разработала, сучка, что и крем не нужен.

- Когда последний раз тебя драли в жопу и кто? - выкрикнул Павел, вдруг почувствовав непонятно откуда взявшуюся ревность к этой истерзанной и перепуганной девчонке.

-Три дня назад, мой…ну друг, мы встречаемся, он молодой совсем, ему 19 только, студент - всхлипывая, ответила Дашка.
- Он тебя как с кремом, небось, да с куни предварительным?, - насмешливо сказал Павел

-С кремом, вы тоже крем возьмите, пожалуйста, он в сумочке у меня, в приемной, - испуганно прошептала Даша, - ну пожалуйста, ну хоть не совсем в сухую.

- Ладно, встала раком на диван, жопу раздвинула! – резко приказал Павел, а сам взял ключ, открыл дверь и, пройдя в пустую приемную, нашел на столе Дашину сумку, при этом посмотрев на часы. Было только начало восьмого.

- А не завалиться ли мне сегодня в кабак, раз такая херовниа происходит, дуру эту с собой возьму, жалко все-таки девку, и порол и ****, да сейчас еще буду, а что поделаешь жизнь жестокая штука.

Похоже, что без «ковровых реверансов» не обойтись.
Чертовы эти лабусы и придурки наши, что туда отдыхать едут.
Хотя в Юрмале просто супер. Павел бывал там несколько раз и ему там очень понравилось. Если это Завадский, а почерк его похоже, то же расположение вырезанных органов и так далее, то придется нам повозиться (это была предварительная информация, выданная по телефону офицером со страшным акцентом, хотя Павел был уверен, что по русски он говорил прекрасно). Что, кстати, и, хорошо, в командировку слетаю – развеюсь.

Эх, Маша, Маша, что же ты со мной делаешь. Ну да ладно и с этим успокоится все. Понятно, что обидно – годовщина, она старалась, ужин, подарки, а меня нет. Работа видите ли. Какой-то по нашим предположениям наш маньяк – серийник устроил в Латвии, в районе «Майори», что пригород Риги, представление в стиле Тэда Банди. И теперь «коллеги пишут…».

А время утеряно, информация пришла, а мы не среагировали, до замминистра дойдет, понятно, что наш Департамент крутиться должен, а там и представление мое. Да уж. А на годовщину какого-то там заместителя Департамента МВД РФ всем плевать.
Ладно, чего попусту нервы портить, вернется Маша ко мне, решим, а пока с этой дурочкой продолжим. Красивая она все-таки, Дашка эта - подумал Павел, возвращаясь с сумкой в свой кабинет.
Даша все также стояла раком, утирая беспрестанно льющиеся слезы, а другой рукой осторожно разрабатывала дырочку ануса, пытаясь использовать как можно больше слюны.

- Да принес я крем, не волнуйся, с этими словами Павел высыпал содержимое сумки на стол (и чего у баб в сумках нет только), а сами сумки по размеру такие, что в них карлика можно спрятать. Наконец, через пять минут поисков, он обнаружил то, что и искал, а именно – тюбик с анальным кремом, купленной в дешевом секс-шопе где-нибудь в районе Текстильщиков. Это видимо постарался студент. Дашка предпочла бы какой-нибудь центральный бутик. Впрочем, пользовались люди в советские времена вазелином и ничего страшного, - весело подумал Паша.

-Ну, страдалица, обратился он к по прежнему стоящей раком и всхлипывающей Дашке, сама намажешься или мне по локоть рукой проверить, так сказать глубины анатомии твоей? – опять же шутливо поинтересовался Павел

Однако Даша восприняла это совершенно не как шутку – «по локоть», да он же все порвет сразу!

- Ой, я сама, сама, я очень хорошо сделаю, вам драть приятно будет, сама, ну пожалуйста, можно? – запричитала Даша, повернув заплаканное и испуганное лицо к Павлу
-Ну сама, так сама, мне же работы меньше, - с деланным равнодушием усмехнулся Павел и дал Даше тюбик.

Драл он ее долго и жестоко, раком, ухватив больно за волосы. Дашка ойкала, стонала, но понимала, что осталось совсем немного и все закончится, весь этот кошмар прекратится.
Наконец, она и сама вошла в кайф умело подмахивая и постанывая уже не столько от боли, сколько от удовольствия. Она любила анал, но с соответствующей подготовкой, и обязательной возможностью брать паузу, если вдруг будет сильно больно. Но здесь об этом можно было только мечтать.

Наконец, Павел Юрьевич издав звериный рык, обильно кончил в растерзанную Дашкину попку, тяжело дыша и блаженно улыбаясь. Дашка же почувствовав в себе мощный поток горячего семени, очень удачно подмахнув застонала, так что концовкой Павел остался доволен.

Вынув член и дав его полностью облизать Даше, он протер его еще и салфеткой,
после чего изрек.
Ну, теперь только твоя киска осталась, а то у тебя просто водопад ниагарский, фонтанируешь крошка.
Он подошел к небольшому холодильнику и извлек из него литровую бутылку Чиваса, передал его Даше.
- На. Дрочись, пока не кончишь. А это тебе в виде бонуса. Он взял со стола два канцелярских «крокодильчика» и пристегнул их к стоящим Дашкиным соскам. Пусть будут.
Даша дрочила с истинным наслаждением и вскоре тело его ее затряслось в конвульсиях, а она издала протяжный, завывающий стон, означающий, что вот теперь –то действительно все закончилось.
Дав ей немного полежать на диване, Паша довольно грубо снял с ее сосков «крокодильчиков» . Открыл бутылку и налил две порции виски.

- Ну, Дашуня, за мою годовщину, которую мы с тобой довольно неплохо отметили. Выпив по сто грамм, Паша закрыл бутылку и убрал ее в холодильник.

Даша порозовела после выпитого и отыскала на месте, где была выпотрошена ее сумка сигарету и присев на диван закурила. Казалось, что она больше ничего не боялась.
Паша же подошел к столу и, достав пачку, вытащил из нее довольно ловко туда запрятанный косяк, закурил и сказал буквально после третьей затяжки:
- Раз сегодня такой день, то есть годовщина, то его бы надо дома встречать с женой и свечами, но дома не получилось, а значит, - в ресторан заглянем, посидим, догонимся, поболтаем. А бумаги я с собой возьму, вместе с ноутом, ты мне их сейчас же сюда. Дашка уже кинулась прочь из кабинета, когда Паша улыбаясь поманил ее к себе пальцем.
- Даша несмело подошла, стараясь ступать на мысочки, - Я вас слушаю Павел Юрьевич

- Да чего там слушать меня, Паша весело улыбнулся, я тебя сегодня в ресторан приглашаю, вот хотя бы в «Армаргедон». Ну как? Составишь компанию? А то одному идти, как-то глупо, да и с тобой приятней.
Ты же у нас вон какая блонди-королева, ну как такую не пригласить? Умойся только, накрасься, ну не мне тебя учить. Гардероб –то у тебя здесь небось о-го-го какой имеется. Платье вечернее длинное, ну в этом что-нибудь роде. Туфли закрытые, строгие, и ничего не заметно будет, как я тебя сегодня продрал.
Он подошел к ней и нежно поцеловал в губы. – Признайся ведь ты получила кайф? Только говори честно, не бойся.
- Да, получила, правда, ну вот больно, но это очень необычно, ну я даже не знаю как и сказать боль и кайф и все вместе, я кончала на некоторых моментах. Только по пяточкам больше не надо. Такое ощущение, что в голове граната разорвалась, пожалуйста, милый, я пока к этому еще не готова. Но я поняла, что ты хочешь, только давай не сразу все, как сейчас, я правда от боли чуть сознание не потеряла…ну по пяткам когда.

Даша, растерянно улыбнулась и тут же сморщилась. Ну конечно! Ей было очень больно и во многих местах одновременно, какой уж тут ресторан.

Паша подошел к сейфу, и, открыв его, вынул небольшую упаковку с таблетками, ампулу и одноразовый инсулиновый шприц.

- Сейчас я тебе укольчик небольшой сделаю, малышка, пару таблеток выпьешь обезболивающих и пока будешь собираться про боль забудешь. Наоборот кайф почувствуешь небольшой, конечно, утарчиваться тебе не зачем абсолютно. Да и вина там выпьешь, покушаешь.
- Маленькая моя, натерпелась - неожиданно у Павла проснулась какая-то опять же не объяснимая нежность к истерзанной им же Даше.

Даша с благодарностью кивнула головой, а уже через сорок минут они ехали в ресторан, где для них был предоставлен отдельный столик, заранее заказанный.

Все-таки Дашу немного зацепил коктейль Павла, состоящий из синтетических опиатов и транквилизаторов, она всю дорогу без умолку болтала о своем 19-летнем приятеле, и о том, как порой смешно и интересно живут студенты, и что Паше (он перед выездом сказал, чтобы между собой она называла его только по имени) надо обязательно на них посмотреть.
Однако, Павел Юрьевич собирался смотреть другое. В ногах его был портфель, а в нем документы, присланные латвийской стороной, которые могли или подтвердить или опровергнуть версию о зверских убийствах женщин на побережье Юрмалы именно Завадским.

Если это бежавший сразу после оглашения ему приговора в виде пожизненного заключения в колонии особого режима некто Борис Завадский, то дело принимает весьма скверный оборот.

Ибо бежавший (сам факт побега из зала суда уже позорит хотя бы Департамент судебных приставов и ментов вообще) направился в сопредельное государство, где продолжил свою кровавую вакханалию, напоминающую специалистам по этим вопросам американского маньяка Тэда Банди, который тоже бежал из тюрьмы, а кроме того, даже умудрялся поработать психологом по телефону с жертвами изнасилований и людьми подвергающимися насилию подобного рода.

Но Теодора Роберта Банди поджарили на электрическом стуле, а Борис Завадский (если это он вообще, что предстояло выяснить еще накануне!) мало того, что не может быть на таком стуле поджарен, в силу специфики нашего законодательства, так еще и находится на свободе, совершая преступления (или нет?) за рубежом, при этом являясь гражданином России.

Однако местная полиция утверждает, что нападавший и убивавший был именно русский, и не русский, который (не гражданин), а русский из России, проникнувший для своих черных дел в страну ЕС, нагло миновав станцию-отстойник «Пыталово».

К чему спросите вы это должно волновать заместителя начальника Департамента судмедэкспертизы МВД РФ? Ответ прост, именно этот Департамент вычислял Завадского, и именно этот Департамент (конкретный его отдел) может сравнить юрмальские убийства с московскими и подмосковными.
Одно то, как серийный убийца обходится со своей жертвой после умерщвления может уже о многом сказать, разумеется, человеку, обладающему специальными знаниями вопроса.

Так что ресторан рестораном, а приятное с полезным придется совмещать, при этом наплевав на семейную драму.
Машу Павел любил. Любил искренне, прощая ей порой вздорный характер, и прочие психологические недостатки.
Ладно, Павел сразу, как только Маша обозвав его козлом и уродом повесила трубку, понял, что вернет ее, пусть не сразу. Сразу такие дела не делаются.

Машина подъехала к ресторану и в это время раздался звонок от Пашиного шефа, его покровителя, будущего равноправного партнера по бизнесу, и просто друга.
- Здравия желаю, товарищ генерал, - Паша старается говорить как можно более бодро. По Завадскому документы получены, работаем, пока ничего определенного сообщить не могу, кроме того нужна дополнительная информация, а, следовательно запрос к латвийской стороне, но докладная записка на ваше имя с аналитическим приложением будет у вас на столе завтра в 9-00. Пока предварительная, но возможно вся эта ситуация лишь совпадение, либо кто-то копирует, получив каким-то образом информацию и тем самым хочет ввести в заблуждение….
- Слушай Паша, хватит ****ь вола, сейчас вот проходи в ресторан и я новый столик на троих заказал. Ну не можем же мы прогнать девушку, к тому же она наш сотрудник и утечки не будет, тем более, что еще и утекать, по сути, нечему, да и некому, если честно.
Короче, хватит трепаться давайте заходите, увидите меня в общем. Документы надеюсь все с тобой?
Ты же к ним и не прикасался, гадёныш.

- Товарищ генерал, прошу простить, но результат в любом случае был бы завтра в 9-00 на вашем столе. К тому же у меня сегодня произошла личная семейная драма, я понимаю, что как офицер я не обязан обращать на это внимание, но как человек. Сегодня в нашу годовщину от меня ушла Маша, она подает на развод. Ее адвокаты, вы же знаете Бронницкого, что мне делать?
- Валерий Юрьевич, вы же знаете ее характер, да и Полину Викторовну (мать Маши) себе представляете, и это сейчас, когда все так было чудесно. Все рухнуло и…

-Довольно! – жестко произнес Валерий Юрьевич. Об этих делах, Паша, как и о других, мы поговорим позже. А пока - Завадский.

- И хватит уже стоять у дверей – бери дамочку под ручку и проходите во внутрь. Тут и поговорим.

Продолжение следует.