Letter for the world and unknown girl
Сегодня мне приснилось, будто я сижу в школе за первой партой один-одинешенек. Я был готов облажаться в очередной раз, когда какая-то персона позвала меня от входной двери в коридор. В тот момент я знал… нет… я хотел, чтобы снаружи меня ждала ты. Хотел, видимо, с достаточной силой, потому что за дверью я наткнулся на тебя. Радостный шок вытянул мои руки вперед, и мы сжали друг друга в объятиях. Точнее говоря, обнял я пустое место в бестолковом воображариуме, потому как ты находилась неизвестно где и с кем, и в мой сон ты не попадала добровольно. Ты говорила те слова, которые я заставлял тебя говорить, витая невидимым режиссером где-то поблизости. Звук безумно разогнавшейся машины на вполне себе реальной улице под моими окнами уничтожил сцену в один миг, и я очнулся в своей душной комнате. Как и любой ополоумевший, я вновь закрыл глаза и пытался смоделировать еще одну подобную картину. Впрочем, не самой первой свежести мысль о том, что я перепутал измерения, в которых стоит пытаться что-то делать, испортила мою попытку. Мои мысли жили отдельно от меня, а я лишь запоздало реагировал на тысячи противоречащих друг другу команд.
Чаще из всего общего игрового времени я вспоминал нашу первую встречу. Похожую на любую другую в какой угодно точке этого сплюснутого шизофренией шара. Все прекрасно представляют эти мгновения: новое лицо, мысль у вновь подошедшего «А это что за чудо-юдо?», короткое объяснение, безжизненное «привет» - «привет». Я пришел учиться в новую группу и волей судьбы (а еще отказавшегося звенеть вовремя будильника – что, наверное, одно и тоже) оказался в тот день на последний парте с необычной девушкой, которая рисовала карандашом в тетради Гомера Симпсона. На меня она не обратила особого внимания, продолжая живописать изгибы знаменитого пуза. Я долго обливался потом, не зная, что сказать, и в итоге выдавил из себя: «Крууууто!». Кажется, в тот момент мы незаметно и стали друзьями с большими перспективами. На чужое восприятие это покажется полнейшим бредом, но в хронологическом порядке все так и происходило. Я и художница мгновенно сгруппировались и провели несколько занимательных бесед прямо на лекциях. К последней паре мы уже были «не разлей вода». А я-то считал, что такие резкие сближения без разборок и наматывания несовместимостей и предрассудков вхолостую остались в далеком детстве, когда любой мальчик мог подойти к другому, и за «приветом» следовали моментальный и искренний подхват настроения и дружба на года. Приятно иногда ошибаться. Перед самым началом последней лекции моя новая подруга произнесла что-то вроде: «А сейчас должна подойти (…). Она тебе понравится.» Надо ли говорить, что я стал ждать с нетерпением, вглядываясь в каждого входящего в аудиторию. Пара уже началась, я что-то недовольно рифмовал в конце тетради, как вдруг с краю лавки кто-то присел и пристально на меня посмотрел. «Это она!» - радостно воскликнула художница, и я повернул голову в сторону присевшего раздражителя. Сейчас я уже не помню своих первых впечатлений, не помню, долго ли мы смотрели друг на друга, не помню, что она сказала на мое неожиданное пришествие. Я помню только, что это был ее день рождения. А последний раз мы виделись за день до моего дня рождения…
Я стал задумываться о глупейшем и необъяснимом: о том, как два человека и не подозревают даже о существовании друг друга, но в один день встречаются. Зачем мне об этом задумываться? Зачем вообще об этом задумываться? Последний год не прошел для меня даром: я не потерял то, что ты привила мне, и обрел новые странности. Заканчивая онанировать в душе, я глядел на стекающую воду и давал имя своему выплеску. В последнее время мне нравится имя «Дональд». Наверное, все это только потому, что Дональда никогда не будет.
Сейчас я стою вот здесь, и со мной оставшаяся от тебя любовь думать о людях, которых я никогда не увижу, и существование которых вообще под большим вопросом; о местах, в которых никогда не побываю; о времени, которое не возвратить.
Некоторые дороги должны быть забросаны землей; фильмы не должны быть показаны, а книги - написаны. Наверное, я сотру все, что здесь написано, и пойду закрою шторы, пока свет уличного фонаря не прожег во мне дыру. Как только я поставлю точку и остановлюсь печатать, обо мне больше никто ничего не узнает. Наверное, это справедливо и сверхжизненно. Возможно, я живу в вашем городе, возможно, на вашей улице, но нам всегда было все равно, с кем мы разминемся на тротуаре. Какая здесь может быть концовка? Наверное, многоточие. Или что-нибудь умно-печальное с многоточием.
Могу сказать, что работа у всех одна: наполнять собой улицы и проспекты. Мне уже пора, сегодня утром я буду там первым.
Свидетельство о публикации №210043000302
Чешир 11.04.2011 13:36 Заявить о нарушении