Дофин и герцог

Вместо эпиграфа: Не преувеличивая, можно сказать, что в системе придворного этикета скрывается литургический, квазирелигиозный элемент. И только это объясняет ту чрезвычайную важность, которая приписывается вопросам первенства и учтивости.
Й. Хейзинга

Гонец на взмыленной лошади пронесся мимо патрулей осадного лагеря Филиппа Доброго под Девентером и устремился к палатке герцога. Спешившись и отряхнув запыленное платье, он прошел мимо караульных и склонился перед Филиппом.

- Ваша Светлость! – выдохнул гонец, не отрывая взгляда от герцогских туфель.
- Говорите, юноша, – поторопил его Филипп.
- Мятежный дофин будет в Брюсселе со дня на день. Его Высочество ищет убежища от гнева Его Величества в Брабанте.
- Прикажите готовить коней! Я еду приветствовать Людовика! – воскликнул старый герцог.
- Ваша светлость! – гонец с поклоном покинул палатку.

Филипп сгреб в сундук бумаги со стола и поспешил к конюшням, на ходу отдавая распоряжения о снятии осады и немедленном возвращении в Брюссель. Не встретить высокого гостя, не оказать тому подобающих его рангу почестей было невозможно, и никакая война не могла помешать в этом герцогу Бургундскому. Филипп со свитой скакал во весь опор, отправляя одного гонца за другим, умоляя принца подождать, оставаясь там, где он находится. Да он покрыл бы себя вечным несмываемым позором перед всем светом, позволив высокородному племяннику выехать к нему навстречу! Решено, он клянется в таком случае тот час же возвратиться обратно и отправиться так далеко, что дофин нигде не сможет его отыскать.

После многих часов скачки, отринув приличия и придворный этикет, герцог верхом пронесся по улицам города и спешился лишь перед воротами своего дворца. В надежде успеть поприветствовать Людовика первым, Филипп вбежал во внутренний двор и остолбенел. Дофин, желая продемонстрировать свою учтивость радушному хозяину, покинул свои покои и, сопровождаемый герцогиней, шел к дяде, широко раскинув объятья. «Позор! Позор!» - набатом зазвучало в голове старого герцога. Отчаявшись, он обнажил голову и, пав на колени, устремился к принцу. Тот рванулся было навстречу, но герцогиня крепко ухватила его за платье, не давая ему сделать ни шагу. Она хорошо понимала, что еще немного благородной учтивости высокого гостя – и ее мужу придется целовать туфли принца, чтоб оказать тому приличествующее почтение.

Принц, рыдая от волнения, безуспешно пытался поднять своего дядюшку с колен, герцогиня тяжело дышала, не отпуская впрочем, края одежды принца, а шестидесятилетний герцог стоял на коленях на серых камнях двора, и капли дождя, стекая по непокрытой голове, смешивались со слезами облегчения на его щеках.

PS. Вскоре Людовик, став королем, сделается злейшим врагом Бургундского дома.