8. Месть

                Расправа. Повесть. 1 часть. Горькое детство

    Если в период подобных расправ мне, бывало, посчастливится  злыми зубками цапнуть своего тирана за палец, или  удастся вырваться  из его звериных лап, то и он позлится от того, что ненавистная падчерица  из-за плетня ему навредничает: то язык  покажет  «бе-бе-бе!», то платьишко заголит и по пятой точке похлопает:

- Вот тебе, кат! Меня этим не покорить, в рот бы тебе вонючую портянку! 

Да вдобавок неприличной кличкой  издевателя подразнит. 

Доведёт усача до белого каления, ох и лютует, противный: курей пинает, пса кнутом отходит, и кто под руку попадётся - всем достанется, будь то корова, или свинья.

Приди в такой момент соседка,он и её отматерит ни за что, ни про что.

Вижу это, реву, до ночи в дом зайти не смею. Пересижу в кукурузе, голодная и задрогшая, и только за материной юбкой  где-то затемно, заявлюсь.

Зато отомстила злюке! А что? Муху возьми за крылышки и та сопротивляться будет, на свободу рваться. А я не муха!      

Приехавшая с поля мать на обронённое мужем «непослухнянныя лянтяйка» и пр. жалобы прикрикнет:

- Ны трогай  дытыну! Вона ще малэнька. Це тоби ны  зечка з лагерю! А то привык, бачь… - язвила мать, шершавой рукою пригорнув  к себе дочку.

И он покорно замолкал.

Зато назавтра, пока жена в поле, за всё падчерице отомстит, - свинёнок или куры в огороде набедокурят; или телёнок сорвётся с привязи и вместе с колом на верёвке по деревне бегает, задрав хвост; в сад ли хлопцы залезут; или покажется ему, что ложку его медную  недостаточно чисто вымыла, сразу со всей силы бац ею в лоб...

Так и ходила в вечном страхе, в синяках, с опухшими ушами, и даже косички на голове саднили и всё жиже становились.

Ещё и от пацанов доставалось за вредину - отчима. Жалко ему, что ли, яблок сиротам? Вон их сколь по саду валяется…    

В ответ на его злость была придумана новая каверза: когда рубила табак, то в кисет Логина крошила то сухой куриный помёт, то кизяк, то травку, то лист конопли терла. Потом забавлялась, глядя, как куряка закашливается.

И сопли - то из носа, и слёзы-то из глаз, и громоподобные пуки цыплят распугивали. Даже пёсик Жулик лаем заливался...

- Ух, який табачок крипкущий! - попёрдывая от удовольствия, закашливался Логин, не зная правду крепости самосада.

А я в саду от хохота по траве катаюсь. И даже пацанам похвастала, как отчима достала.

 Кто-то из них посмеялся над этим «анекдотом» дома. Короче,  дошло до Логина...

Как он меня бил, как по двору ногами швырял! Какую ненависть в детском сердце посеял – не высказать! Мол, я тебя в тюрьму посажу (е, п, р, с, т...) - отравить, змея, ряшила...

И вообще, некоторые люди потому еще живы, что в них стрелять нельзя! Вернее, потому, что у непокорной девчонки пистолета нету...

    Не-ет, отчима мне ни за какие коврижки не надо!

                * * *
С Логиным мы прожили в Караганде недолго – не понравилась ему казахстанская полупустыня, заскучал он по своей дремучей тайге и снова увёз нас в суровую Сибирь.

Оттуда, как уже было сказано выше, мы с мамой сами уехали.

* Иллюстрация из Интернет
Продолжение см. "Четыре побега" 1 Сомнения: http://www.proza.ru/2010/06/23/182