Плакат

               


               
 Это утро последнего дня  января выдалось  необыкновенно темным и холодным, кое-как запахнув ватник, бывший на два размера больше, её  худенького тела, дворничиха Ивановна, сняла с батареи, отогревшиеся за ночь  рукавицы. Ранний час, когда еще нет вечно спешащих машин,  и единственный твоя собеседница - далекая, луна, торопил её, покалывая щеки иголочками морозца. Загребая блестящим металлическим листом лопаты, слипшиеся за ночь снежинки, она торопливо очищая дорожку, бросала рыхлые белоснежные пласты,  на едва угадывающийся газон, спящие кусты,  на так и неубранный строителями мусор, что осенью вели здесь дорогу.  Черные обломки  старого асфальта, и разбитые камни бордюра, сваленные  беспорядочными кучами,  были словно  некие памятники модного в прошлом веке, течения-кубизма. Летом по ним  играя, лазали дети, старушки иногда присаживались,  предварительно подстелив газетку. Зимой здесь находили приют бездомные собаки, и бетон, вдруг  начинал издавать лай и скулеж на разные голоса. К весне, неспокойные квартиранты уходили,  перемещаясь ближе к мусорным контейнерам, или вовсе пропадали неизвестно куда, оставляя  после себя изрытую землю, да клочки  старых, ватных одеял. Вот и сегодня, Ивановна  ясно различила раздраженное рычание потревоженных жильцов,  и от греха подальше, обошла стороной импровизированный домик, приметив горбатый сугроб, возле соседнего подъезда.  Немного прихватывала тупой болью  простуженная поясница,  стылая непрошенная слеза, замерев, блестела в уголке глаза, но её руки сокрытые в мужских суконных рукавицах, ловко и безостановочно работали. От неверного света, уличного фонаря, на снег упала её тень, неуклюжая и бесформенная, как бы вырезанная большими портновскими ножницами из листа тончайшей бумаги. Она остановилась, вглядываясь в сумрачный полусвет.  Задумалась, опершись грудью о лопату. Чуть слышно вздохнула. Молодость  прошла, незаметно, пробежала  серенькой мышкой по подземному тоннелю,  затаиваясь и конфузясь. Красавицей Ивановна не была,  и даже симпатичной, её назвать было трудно. Неопределенного цвета, водянистые глаза, с короткими  ресницами, нос - картошкой, тонкие губы, упрямо сжатые, в скорбной гримасе. Не сказать, что бы она не мечтала, не пыталась изменить что-то в своей судьбе, она даже с отличием окончила техникум, ненадолго погрузись в волшебный  мир  книг,  познала множество идей. А так же, заработала близорукость, и теперь ко всем её недостаткам прибавились ещё и очки, в пластмассовой, круглой оправе.  И так, не обласканная вниманием противоположного пола, она стала от этого  еще замкнутей, и молчаливей.  Лопата уперлась в обледенелый камень, и страдальчески зазвенев, отскочила, ударив её по колену. В неверном полумраке, она не заметила нескольких, камней,  так некстати попавшихся на пути. Не обратила внимания. Хотя  вот именно с этих смерзшихся кусков песка и размеченной по фундамент  ямы,   уже начиналась её история, немного грустная и немного романтичная.   И так ли плоха, яма, как начало, рассказа? По моему совсем, не плоха!

                2

 Скрипнула дверь, не глядя на отдыхающую дворничиху, во двор проскользнул  мужчина. Уперев глаза в дорогу, он спешно скрылся под аркой.
-Пятый час, - бездумно, отметила она. Они встречались каждое утро, Ивановна даже выучила  все его  одежды – темная куртка –аляска зимой, и тоже темная куртка- но уже ветровка в межсезонье. Он жил, где-то в недрах  этого многоэтажного серого панельного дома, такой же безликий и чужой,  как и его подъезд, со стандартными дверями  и вечно застревающим лифтом. На снегу, четко отпечатались резные подошвы ботинок. В полголоса, она беззлобно, осудила рассеянного, распознав узкие мысы осенней обуви. Зажглись огоньки на кухнях, заботливые хозяйки поставили чайники на остывшие за ночь плиты, зашумели миксеры, захлопали дверцы холодильников, дом словно нехотя, зевая и потягиваясь, начал просыпаться.  Она спохватилась, в крайнем подъезде жил противный старикашка, вечный кляузник и жалобщик, заваливший бумажной работой всевозможные органы контроля.  Начальник её родного жека,  начинал нервно пыхтеть, выкидывая на стол многочисленные справки и отчеты, когда с очередной проверкой, к ним являлась строгая комиссия.  Главного виновника лишали премии, и объявляли выговор,  впрочем, не строгий, а так для галочки. Все, в их организации, были связаны этим негласным ритуалом, и не особо расстраивались, считая такие неприятности, чем-то в порядке вещей. Но для Ивановны, премия была пределом мечтаний, рассчитывая на её щедрость, она планировала  праздник, что бы все как у людей, с шампанским и елочкой из супермаркета. Она давно приметила это зелененькое деревце, с искусственными иголками, и маленьким золотым  ангелочком на вершине. Никто не догадался, какую боль спрятала она в своей груди, получив  вместо заветных бумажек, приказ о лишении,  даже бровью не повела, гордо расписавшись,   равнодушно бросила:
- Делов то.
  И действительно, - это была лишь еще одна беспокойная ночь, когда под задорные песни разряженных артистов  выкрикивающих поздравления,  она, ушла в свою комнату. Спать. В одиннадцать. Закрывшись с головой одеялом, что бы не вздрагивать от громких взрывов праздничных петард, и ярких сполохов фейерверков, за окном.
 Скрипнул снежок, под ногами, она вздрогнула и,  торопливо направилась к крайнему подъезду,
-Безобразие, - утонув, в рыхлом снегу, кинула ей вслед, молоденькая девушка, чьи  облегающие сапожки на тонюсенькой шпильке, по щиколотку провалились в искрящеюся мягкость неочищенной дорожки.
Ивановна, не слыша, только еще ожесточенней заработала лопатой. Сумрак светлел, тяжелое небо,  еще не отойдя от сладкий сновидений, скупо пропускало первые лучи восходящего, по зимнему, бледного солнца.
- Дворничиха,  почему лед у подъезда, - ехидный старичок  давно был  на боевом посту, постукивая озябшими ногами, в старомодных валенках, недовольно сморщился, - а если кто покалечится,  кто отвечать будет?
Под толстым ватным одеянием проступили капельки пота, её лицо раскраснелось, разгоряченный воздух,  срывающийся с потрескавшихся губ, делал её похожей на одну из машин, что в начале века называли паровыми.  И внутри, как в подтверждение, клокотала кипятком обида.
- Ты еще пожалеешь, - грозно предупредил он.
Она уперла в снег лопату и с вызовом поглядела на него.
- Пиши.
- И напишу,- начал заводится старик,- и что хамишь напишу, ишь королевна выискалась. Небось, диплом имеешь.
Это переполнило всякое терпение, взяв на перевес свое орудие труда, она не думая, ринулась вперед, старичок юрко проскочил в подъезд. Одумавшись, она остановилась, перед глазами мелькнул милицейский уазик, - покушение на жизнь,  тюрьма, баланда в грязной тарелке. Она потрясла головой, - привидеться же такое, впрочем, с него станет, и развернувшись, отправилась посыпать дорожки песком. 
 
В каптерке гудел электрический козел, обмотанный старой, насквозь проржавевшей спиралью. Собравшиеся возле него слесаря, травили сальные шуточки, громко смеялись, от них пахло солидолом, водкой и непромытыми руками. Впустив облачко утренней изморози, в распухшую, тяжело стукнувшуюся о порог  дверь, она поставила в уголок свой нехитрый инвентарь. Сидевший  здесь же бригадир зевнул, и равнодушно подозвал,  кивнув в её сторону .
- Завьялова, сегодня на твоей территории будут устанавливать рекламный щит, так что выходи после обеда, убраться надо будет.
-А чего то на моей, вона земли сколько, - скорее для того, что бы, что-то ответить, обреченно протянула она. Но, бригадир, равнодушно скользнув по ней взглядом, углубился в  обтрепанный журнал, начав распределять работу персонала на сегодня.  По дороге домой, она приметила разворачивающуюся стройку. Безжалостно выворачивая кусты и комья пожухлой прошлогодней травы, ярко-рыжий экскаватор, вгрызался в мерзлую землю, раскидывая вокруг, себя ледяные глыбы. Да еще пару зевак, с интересом наблюдавших за его работой, изредка вставлявших никому не нужные советы.

3

Дверь она открыла своим ключом, храня утренний сон домочадцев. Разогрела немудреный завтрак, положив в кипяток пару сосисок, от чего те стали невероятно толстыми и рыхлыми. Машинально, словно выполняя некий ритуал, налила кофе, не такого, что показывают в рекламе, - ароматного, в маленьких чашечках, его  изящно прихлебывают, тоненькие как березки девицы, в роскошных офисах. Она наложила из картонной коробки, невероятного грязно-рыжего оттенка порошок, залив его крутым кипятком, в широкой, с выщербленным краем чашке. Напиток кислил, и пах горелым ячменем. В ванной фыркал  мучаемый головной болью муж,  роняя на пол тюбики с зубной пастой и баночки высохших кремов, что-то искал на стеклянной полочке, и  негромко матерился.
- Аспирин, - подумала она, вчера её благоверный был в изрядном подпитии.  Кроя на чем свет стоит существующей строй,  а походя  проклиная  и свое постылое существование, впрочем, находил виновных очень быстро, начиная с президента и кончая приставшей к нему во дворе  дворняжкой. Ивановна  стояла в его хмельном списке, где-то между дядькой Григорием, - что не одолжил сотню на опохмел и хулиганкой кондукторшей, наотрез отказавшейся везти его без билета, высадив на самой середочке пути из переполненного автобуса. Она, по-своему, жалела мужа, мыла  его грязное, в синяках лицо, укладывая спать на диване в зале. Из обтрепанных карманов падали  замусоленные десятки, скрученные и мятые. Все что оставалось от аванса, полученного вчера. Он никогда не отдавал ей аванс, считая это своим неприкасаемым запасом, поэтому, расправляя слипшиеся бумажки,  она честно складывала их обратно, и даже сама мысль,  взять себе толечку, не появлялась. Она  когда то давно уверила себя,  что любит его. Летала первые годы, не замечая вечно недовольного лица, счастливая от одного, тусклого поблескивания обручального кольца. Но жизнь шла, наваливались заботы, Ивановна  смирилась, и даже нашла некую успокоенность в ведении домашнего хозяйства. Денег в доме, всегда не хватало, и она находила свои пути, так - сегодня подошла её очередь на колбасные обрезки. Она торопливо накинула пальто, спеша на рынок. Где наряду с видимым, существовал иной незнакомый, людям со средствами, торг. Рыба с душком, просроченные консервы. Крошки печения, среди которых попадались даже почти целые половинки.  Каменные пряники. Подгнившие с одного бочка овощи, немного подмороженная картошка, этот незримый рынок, был так же реален и многочислинен, как и другой выставляющий напоказ свое изобилие, ярко-красными шарами тепличных помидоров и свежеиспеченными булочками.  Дождавшись, когда знакомый продавец срежет заветренные края выставленных в витрине колбас, Ивановна спешно пересчитала  в уме, свою наличность и спокойно вздохнула,- должно хватить. Вчера в эфире, объявили о каких то там эмбаргах, срыве переговоров, ненадлежащем качестве поставляемой продукции, - обычно после таких передач, цена  колбасных обрезков подскакивала как минимум на десятку. Завернув, продукты она, расплатилась, но отходя столкнулась с рыночной шавкой, та грустно посмотрев на неё, неуверенно тявкнула.
- На – протянула кусочек посеревшей колбасы. Но собака только вильнула хвостом, понюхала и скрылась в рядах длинных прилавков. А Ивановна так и осталась стоять своим, никому ненужным милосердием.

                4

Дома, раскладывая по полкам холодильника продукты, она мельком взглянула в окно, теперь железные конструкции уже не лежали на земле, они образовали, что-то вроде гигантской вилки, на которую было насажено темно коричневое основание плаката. Из комнаты, показалась взлохмаченная голова сына, опухшие от вчерашней ночной игры глаза его, беспокойно поискали съестное. Не раздумывая, он без хлеба засунул в рот немного  ветчины, не жуя, с ходу проглотил. Наведя себе такую же, как у матери, чашку бурды, отправился на утреннюю смену- включившись в онлайновскую игру, выпал из действительности, что окружала его не заправленной постелью, брошенной на пол одеждой, да кучкой разноцветных дисков.
- Ты бы покушал, как следует, - осторожно мать принесла ему  пару успевших остыть сосисок, и немного вчерашней картошки, но он только руками замахал,
- Не лезьте мамаша, у меня тут бой за магический кристалл начинается.
  Она не возражала, оторванный от любимого занятия, сын становился раздражительный, часто срывался, кричал, обвиняя предков, что они не смогли создать ему условий, как у других  более обеспеченных одноклассников. Ивановна, чувствуя свою  вину,  поначалу пыталась объяснить, доказать, но потом замолчала и принимая все его неудовольствия только беззвучно кивала в ответ.  Виновная, перед мужем, и перед сыном, что не смогла хитростью или бесстыдством, проложить себе дорогу наверх. В спорах она терялась. Застенчиво жалась на собраниях к стене, тогда как её подруги смело вскрывали производственные проблемы. Она даже квартиру получила как бы за кампанию, когда  одна из подруг, немного стесняясь, уговорила её пойти в профком вместе и подать заявление.

На  фанерном основании растянули большой, красивый плакат, закрепив его на вбитых в деревяшку растяжках. Освещаемое маленькими лампочками изображение, где в уютном шезлонге сидел смуглый мужчина, смотрелось несколько вызывающе на городской окраине, задушенной выхлопами машин и  выбросами местного завода  пластмасс.
- Живут же люди, - подумала она, бросив взгляд на ровную поверхность плаката.  Хотела отвернуться, но так и осталась стоять, вглядываясь в изумрудно-зеленые листья, искрящиеся брызгами нарисованные волны моря, что заливало весь низ плаката.  Мимо прошел сосед, с ходу бросив ничего не значившее здрасте. Она, что-то ответила, что-то тоже похожее на приветствие, и опять застыла,  погрузившись в неведомый мир тропического рая. 
                5

На ночь, она даже стыдливо завесила окно, ей показалось, что этот смуглый мужчина, незаметно подсматривает за ней с блестящей поверхности своего пьедестала. Ей стало  ужасно стыдно за линялую майку заменявшую ночное одеяние, старенькое постельное белье, шкаф, в котором отодвигалась только верхний ящик, а все последующие при этом с грохотом, падали вниз. Словно этот нарисованный человек, мог оценить и осудить её, немудреный, сверхэкономный быт. Всю ночь, она мучилась, не находя себе места, на горячей , вдруг ставшей неудобной  подушке, переживала, а на следующий день, купила в ближайшем ларьке тушь для ресниц. Тем же вечером неумело подведя, глаза она уже более спокойно разглядела его непринужденную позу, в уютном шезлонге. И неожиданно для себя улыбнулась ему, потрескавшимися  губами, а  он ответил ей долгим, немигающим взглядом и Ивановна пропала. С этого взгляда, началось, то, что в разных повествованиях обычно имеет счастливый конец, но здесь, на городской окраине, в стандартной квартире, видя как жена крутится перед зеркалом в новеньком китайском халатике, строгий муж, только скривился, от отвращения.
- На водку не дает, а наряды покупает, рехнулась матушка на старости лет.
А Ивановна  не слушала, читая немое ободрение глянцевых, черных глаз, она с каждым часом расцветала. У неё появился  модный брючный костюм. Новенькая сумочка. Сжав зубы, она в первый раз прошлась на высоких каблуках. Внезапно почувствовав, что кому-то не безразлично её существование, она , забыв обо всем старалась понравиться, оправдать ожидания. Для чего бездумно залезла в свой так тщательно, сохраняемый запас на черный день, и  вставила пластиковые окна. Выбросила шкаф, приобретя в дорогом салоне, стилизованный под старину комод. Сын затребовал крутой мобильник,  она купила.  Она все готова была отдать, лишь бы не дотрагивались до её мечты, не оговаривали, называя чокнутой. Шторы её комнаты теперь всегда были распахнуты, как было распахнуто её изголодавшиеся по вниманию сердце. Стыдясь ватника, она теперь работала в тоненькой модной курточке, коротеньких изящных сапожках, на нее стали заглядываться проходящие жители дома.
Подарив очаровательную улыбку ехидному старичку, она была неожиданно приглашена им на чай, с мятными конфетками.
-А Ивановна, еще ничего, - хохотали в подсобке,- баба в самом соку. Бригадир игриво шлепал её по заду. Слесаря,  в узком коридоре, пытались  как бы невзначай коснутся плечом, а она жила в своем мире, не замечая, как тает ее годами собираемая и уже без того тоненькая пачка денег. Она дарила мужу  виски, за тысячу рублей,  покупала розы в январе, украшая им окно. И даже когда она слегла с жесточайшем воспалением легких, то только радостно улыбалась, тому неведомому красавцу, горделиво утопая в кружевных наволочках.
Районный доктор, долго слушал её свистящее дыхание, качал головой, выписал дорогущие уколы, и собрав чемоданчик, очень долго  мыл руки. Но  ей не нужны были уколы, она сама отчаянно боролась с болезнью.  Муж от беспокойства, пил, все дни, прогуливая работу. Сын наоборот, довольный, что его оставили в покое, не вылезал из виртуальной реальности.
-Феноменально,- поражался доктор, - я не верю, что бы без лекарств, пациент, так быстро поправлялся. На вас милочка можно защитить научную диссертацию. Она неотрывно глядела в окно. И когда весеннее солнце лизнуло теплым языком тщательно вымытые накануне стекла, плакат сняли. Проснувшись, вместо привычного ласкового взгляда,  она увидела сочный гамбургер, что в честь праздника, был вполовину дешевле. Старый скатав, увезли куда то на большой, без кузова машине. Она поглядела на белый, без единой прожилки,  потолок, перевела взгляд на новенькие, веселые обои, и замерла, положив безжизненные, словно кукольные, руки поверх одеяла. Не желая более ничего, и не имея к этому миру никакого отношения, закрыла глаза.
В первый весенний дождичек, она незаметно умерла, навсегда уйдя в свой, нарисованный мир. Похороны пришлось организовывать за счет жека, потому как у неё не было за душой уже ни копеечки.
- Глядите, - судачили любопытствующие старушки, рассматривая лицо покойной, словно озаренное неземным светом. - Точно блаженная.

 На тонких губах её,  играла счастливая улыбка.