NoName

Я знаю ее слишком хорошо, чтобы не задержаться у ее окна. Мне нравится эта игра -  я угадаю сценарий ее вечера по двум движениям и одному взгляду.
Я знаю каждую ее мысль, ее рисунок отпечатка пальца и строение радужной оболочки глаза, я знаю ее вкусы и предпочтения, она любит европейский артхаус Фассбиндера, фон Триера и Вендерса, ее музыкальный плейлист не меняет своего состава последние десять лет, в нем все так же три имени – Мориа, Гойя и Свиридов. Ее книга перед сном – выученный наизусть Паланик, книга в уборной – Минаев и Робски, для ускорения туалетного процесса. Она любит хорошо одеваться, гулять с собакой и соленый поп-корн, она не курит, но всегда имеет при себе пачку мужских дешевых сигарет. Она любит вино с сыром… а ее саму – не любит никто...
Большинству она просто безразлична.
Я слышу, как пальцы замка скользят по зубчикам ключа, он заедает, и она давит острым локтем на дверь и с третьей попытки – щелк!- дверь поддается. Так всегда, так происходит каждый раз, когда ровно в 9 вечера она приходит домой, проделав путь от офиса длиной три тысячи сто сорок два шага, если она не заходила в магазин за молоком и не топталась у красного сигнала светофора. Уходя из дома, она оставляет свет включенным, чтобы по приходу домой ей казалось, что ее кто-то ждет, ей нравится подходить к подъезду, наблюдая в своих окнах свет – это странное чувство… как встретить в переполненном автобусе свою первую школьную любовь.
Но она не всегда приходит одна. Иногда следом за ней в дом заходят мужчины. Это разные мужчины. Худые и толстые, красивые и не очень, помешанные на фитнесе и акциях Дженерал Электрикс, носящие брендовую одежду и одетые в спортивные костюмы «Abibas», «Pama» и тому подобный нелепый урумчийский ширпотреб, которые шьют китайские коммунисты. От некоторых пахнет холостяцкими пельменями, от других – любящими женами, последних можно вычислить не только по запаху – их одежда, какая бы она ни была – всегда чисто выстирана и тщательно проглажена, а на пальце правой руки маленький след от обручального кольца, которое он незаметно снял сразу после того, как к нему в баре подсела красивая женщина. Потом, после молчаливого чаепития они, обнявшись, будут переминаться с ноги на ногу под какой-нибудь попсовый медляк, потом плавно переместятся в спальню, он сядет в кровать, скажет что-нибудь незначительное и глупое, типа «Красивые обои, сама выбирала? У тебя хороший вкус», а она устало вздохнет и начнет расстегивать блузку. Потом будет секс, который даже не назовешь «занятием любовью». Он попробует новые примочки, о которых вычитал в «Men’s Health», она сымитирует оргазм, постанывая в привычной тональности. Минут через двадцать он (как настоящий пошляк) закурит в постели, она отвернется к стенке и останется неподвижной до утра. После того как мужчина удовлетворит свой сексуальный голод, ему вдруг очень захочется домой, он сходит в душ, оденется и бросит напоследок: «Пока, я позвоню», что означает «Спасибо за трах, мне от тебя больше ничего не нужно, так что, надеюсь, не больше не увидимся». Если через несколько дней, в том же баре, они опять встретятся глазами, он ей даже не кивнет, а отведет взгляд, делая вид, что изучает рисунок на пивной кружке.
Захлопнется дверь и сухо щелкнет заедающий замок, она закроет глаза и заснет, чтобы как обычно проснуться за пять секунд до сигнала будильника.

Иногда она плачет. Тогда я раскрываю крылья, и воображаемый ветер несет мое несуществующее тело к ней, сквозь стены и стеклянные витражи.
Она сидит на подоконнике, завернувшись в одеяло и поджав под себя ноги, и я вижу, как сейчас она похожа на маленькую девочку. Я глажу ее по голове, как гладят любимого ребенка, она не чувствует этих прикосновений, но мне хочется просто побыть рядом. Она смотрит куда-то сквозь меня, держит в руках телефон, зная, что ей некому позвонить, но все равно она уже в десятый раз просматривает список контактов в телефонной книге. Я подзываю ее пса – он всегда чувствует мое присутствие, шепчу ему на ухо, и он запрыгивает к хозяйке на колени, а она рассеяно гладит его мокрый нос. Слезы постепенно высыхают, она шумно втягивает в легкие воздух и выдыхает:
 - Дура, твою мать…
Сползает с подоконника, за ней тянется шлейф из одеяла, и ей на ум приходят ассоциации со свадебным платьем. Горькая усмешка… она ставит будильник и ложится на кровать.

Когда я слышу ее ровное дыхание и понимаю, что она заснула, я лечу дальше.
Как много ты не видела, не чувствовала! Я хочу тебе доказать, что каждый новый день не должен быть повторением предыдущего. Что жизнь это не тюремное расписание, в котором рассчитано по минутам. Что однажды твоя мечта сбудется… и тебе будет нужно расстилать постель на двоих, готовить завтрак на двоих, предупреждать кого-то что ты идешь в ванну и займешь ее на час, спорить с кем-то что смотреть по телевизору, и наконец увидеть силуэт человека в своем окне, который застыл в ожидании твоего прихода. А чтобы зайти домой тебе не нужно будет больше бороться с надоедливым замком, достаточно будет просто постучать…
Я знаю, как тебе надоело на Новый год поздравлять своего пса и чокаться бокалом с президентом в телевизоре.
Когда все девочки в начальных классах мечтали о карьере Киры Пластининой, о шикарном загородном доме с красавчиком-любовником, сошедшим с обложки гламурного глянца… ты мечтала быть любящей женой, готовящей изысканные блюда для мужа, возвращающегося вечером с работы…
Кто же тебе, дурочке, сказал, что мечты не сбываются?

… Она шагала по заснеженному тротуару. Еще двадцать шагов, повернуть за угол, там магазин - хлеб, трехпроцентное молоко и сливочный сыр.
Но сначала бар, ведь сегодня пятница, а по пятницам всегда бар, немного алкоголя, креветок с лимоном, и «Девушка, тут не занято? М-м-м… меня зовут так-то, а вас?».

Полупустое заведение, это пока оно полупустое – после третьей порции выпивки народу прибавится, все сейчас идут с работы - офисные служаки, их начальство… и просто те, кто начитался книг на модную сейчас тематику – пикап, и, собственно, сами жертвы пикаперов.
Любимое место у барной стойки – третий стул (он самый мягкий) не занят. Бармен уже знает, что делать – пятьдесят грамм текилы, и сразу же наливать вторую порцию – первая уходит залпом.
По телевизору по пятничным вечерам как всегда футбол. Скучная игра… и ради чего футбольные фанаты то и дело устраивают массовые драки между собой?
 - Девушка, здесь не занято?
Она оборачивается и видит молодого человека, ему явно не больше двадцати пяти, не Ален Делон, но лицо приятное, одет недорого, но со вкусом и опрятно. Что ж, не самый плохой вариант. Только вот клюнет он на тридцатилетнюю подвыпившую дамочку в строгом костюме?
Он быстро приземляется рядом, на вопросительный взгляд бармена он бросает:
 - Можно мне чаю с молоком и сахаром, полторы ложки?
Ага, а прозвучало то таким тоном… как «Мне коллекционного Henessy, и со льдом – полтора куска»…
Бармен строго смотрит на этого придурка и отрезает:
 - Такого не держим… Если вам хочется попить чай, то рекомендую неплохой кафетерий, тут, недалеко.
Ой, как жестоко он его. Сейчас этот странный парень покраснеет, обожжет бармена ненавидящим взглядом, бросит на сидящую рядом женщину испуганный взгляд (не смеется ли?), и стремительно свалит, только вряд ли в кафетерий.
Парень легкомысленно пожал плечами и ответил:
 - Гммм… ну воды тогда хотя бы, можно прямо из крана, просто пить очень хочется…
Бармен тоже не остался в долгу, налил ему воды в широкий фужер для шампанского, да еще и дольку лимона на край насадил, а добил фокус тем, что выдал еще и трубочку.

…Женщине стало скучно. Бар уже полон людей, но свободных мест около нее нет – справа сидит такая же искательница приключений, а слева – этот странный парень, который через трубочку высосал свою воду, и теперь сидит, грызет свой лимонный бонус.
И перспектив, стало быть, никаких. Женщина планирует быстро допить текилу, заплатить бармену и поплестись домой.
Заметив ее ненавидящий взгляд, парень смущенно улыбается, кидает корку от лимона в фужер и выдает:
 - Просто лимоны очень люблю… оказывается. Никогда раньше не пробовал.
 - Так уж и никогда? А как же новый год, оливье, запах лимонов-апельсинов-мандаринов повсюду? – Вяло поддерживает разговор женщина.
Парень улыбается еще шире, смотрит по сторонам – бармен куда-то ушел, и крадет со стойки еще одну дольку.
 - Нет, никогда. Интересный у лимона вкус, вы не замечали? Сначала очень кислый а потом сладковатый. Это… как идешь ночью домой, по привычному пути, думаешь о том, что сейчас залезешь в ванну, выпьешь стакан кефира на ночь, заведешь будильник и ляжешь спать… А вдруг – фейерверки, салют! Сначала пугаешься, а потом стоишь, смотришь, и думаешь – Господи, а все-таки красиво!
Может, он псих? Но разве не так она каждый день идет к себе домой? Разве не выпивает на ночь стакан кефира? А вот салюта не разу не было… Может, потому что нет привычки гулять по праздникам? Скорее всего, праздники просто проходят мимо, где-то в других городах, странах, там, куда ей уже поздно ехать с целью «просто посмотреть».

Она допивает остатки в рюмке, кладет на стойку деньги, одевается, берет в руки сумочку и направляется к выходу.
Он дожевывает свой любимый лимон с «фейерверками», и тоже собирается уходить. Помогает ей открыть дверь.
 - Спасибо – автоматически говорит она.
 - Не за что. Пойду в кафетерий, может, он еще не закрылся.
Как неловко – переступив порог, она поскальзывается и падает, парень не успевает подхватить ее на руки, и она растягивается на льду, облепленная снегом как намыленная одноклассниками школьница.
Как и у всякой женщины, сначала у нее появляется испуг – не видел ли кто ее позорного падения? Не каждый день ведь все наблюдают, как валяются у порога бара импозантные, одетые в дорогую шубку женщины. Оказывается, только парень заметил, но это ничего, перед ним как-то падать не стыдно, он все равно немного не от мира сего.
И лишь после всех этих размышлений она понимает, что у нее болит лодыжка, наверняка подвернула. Чьи-то сильные руки помогают ей подняться – все тот же молодой человек. Он также помогает ей отряхнуться, похлопывая рукой по спине и мягкому месту, за что хочется влепить пощечину, но наверняка он это делает не потому что извращенец, а потому что ему незнакомы некоторые правила этикета и приличия в целом.
 - Спасибо, дальше я сама -  шепчет она, но, ступив на больную ногу и застыв так, боясь сделать шаг, она с ужасом понимает, что «дальше сама» она никак не справится.
 - Давайте я вам помогу добраться до дома. Может, вызвать такси? – Предлагает парень. Но что может быть хуже, чем хромать по улице, повиснув на плече незнакомого мужчины?
 - Нет, спасибо, я тут недалеко живу, сразу за углом.
 - Ну так и я живу тут недалеко, сразу за тем же углом. У вас какой номер дома? – спрашивает он, уже закидывая ее руку  себе на плечо.
 - Сорок третий…
 - А у меня сорок второй. Это дом напротив вашего. Значит, наши окна выходят друг на друга. Странное совпадения, да?
От него пахло лимоном.
И тут прозвучал громкий хлопок, это был салют. Настолько громкий, что на припаркованных машинах сработала сигнализация и зазвучала нестройная симфония машинных  гудков и электронного пиликанья.
Сначала она испугалась, и, вздрогнув от неожиданности, чуть было опять не поскользнулась, но когда вверх взмыли святящиеся точки, и разоврались миллионами разноцветных искр, у нее невольно вырвалось:
 - Господи, а все-таки красиво…

Когда они наконец доковыляли до ее двери, она уже знала про него многое – он все болтал без умолку. Что он в этом году защитил докторскую (в двадцать четыре года?), получил степень доктора философских наук. Месяц назад вернулся с тура по Европе – путешествовал автостопом, что отец у него автомеханик, а мама – преподаватель в музыкальной школе по специальности контрабас. 
 - Вот моя дверь, спасибо вам большое, дальше я уж точно как-нибудь сама. – Улыбнулась она ему, потому что он уже не казался ей странным, да и давно ей не приходилось с кем-то болтать о разных глупостях.
Что-то внутри нее меняется. Стремительно, так быстро, что она начинает говорить, не успевая задумываться над тем, что говорить такого не следовало:
 - Странно конечно приглашать погреться к себе человека, который живет в соседнем доме… Но если вы хотите зайти, то я буду рада, тем более что у меня есть чай с молоком и полторы ложки сахара.
«А ведь я почему-то и  в самом деле буду рада если он согласится» - думает она, но тут же решает, что ее приглашение прозвучало как-то пошло и стандартно. Так, «на чай» приглашают к себе парней девушки легкого поведения.
 - Гм-м-м… я хотел бы чай с лимоном. У вас есть лимон?
Еще не успевая понять, что происходит, она удивленно отвечает:
 - Найдем.
Женщина берет ключ и начинает открывать дверь. Проклятый замок в этот раз упрямится больше обычного. Парень берет у нее ключ, легко проворачивает его, и замок негромко щелкает. Женщина пожимает плечами:
 - Научите? Сколько лет здесь живу, а впервые вижу, чтобы дверь сдалась без боя.
Пока он раздевался в прихожей, она пошла на кухню, поставить чайник. На секунду задумалась – а стоит ли его ставить? Все равно все предыдущие предложения «зайти, попить чай» к самому чаю не имели никакого отношения. Но, вспомнив, как он увлеченно пил воду в баре, она решительно чиркнула спичкой и повернула рычажок на газовой плите.
 - Читаете Паланика? – прозвучал голос из другой комнаты. Странно, он что, уже в спальню зашел?
 - Да, а что?
 - Просто я встречал Паланика, когда был в Америке. После общения с ним читать его книги мне расхотелось. Знаете, как они пишет книги? Встает утром с жуткого похмелья, а денег нет, чтобы поправиться, весь гонорар за последний бестселлер уже давно пропит. И думает: «А напишу-ка я новый шедевр». И пишет. А потом, как получит за «шедевр» деньги – снова уходит в многомесячный запой.
Через минуту снова послышался его голос, теперь из зала:
 - Ларс фон Триер? Никогда бы не подумал, что вы увлекаетесь его творчеством. Вам нравится его состояние бесконечной депрессии, которая выливается потом в его фильмы?
Он закончил осмотр ее квартиры, отметив, что Минаев – истинный москвич, ненавидящий Питер, а Робски, если будет продолжать писать по принципу «что вижу то и пишу» - обретет неиссякаемый источник вдохновения для бульварной литературы. Так же он сказал, что если бы не фильм «Крестный отец» то Пол Мориа никогда бы не стал известным, а Фрэнсис Гойя – попса отличного качества.
Впрочем, единственное, что ему понравилось у  нее дома – так это ее пес Лаки. Парень сразу ему чем-то приглянулся, обычно, когда в дом приходили посторонние люди, Лаки всегда уходил в дальнюю комнату, где для него был постелен коврик, и не показывался до тех пор, пока из квартиры не улетучится чужой запах. А тут выбежал навстречу как к старому знакомому, потерял всю свою солидность и завилял хвостом как щенок. Еще и руку этого парня лизнул – такого проявления чувств у него не было даже в общении со своей хозяйкой. Про пса молодой человек сказал странную вещь:
 - Вы думали когда-нибудь, что собаки умнее людей? У них не бывает неоправданных депрессий… Грустят ли они, когда им урезают зарплату, или когда у них не заводится машина?

… Они очень быстро перешли на «ты». Странно, но они даже не знали имени друг друга, и это им не мешало общаться. Они весь вечер занимались абсолютной ерундой – пили чай с колбасой и вареньем, смеялись над примитивными американскими комедиями и бросались друг в друга соленым поп-корном. Потом она показывала ему свой фотоальбом, где были собраны ее фотографии с момента рождения. Он был первым, кому она показывала это, потому что считала свои фотографии чем-то очень личным и интимным. И уж точно он был первым человеком, которому по-настоящему было интересно рассматривать фотографии, где она сидит в обнимку с плюшевым медведем, где она первый раз идет в школу, или заплаканная и несчастная стоит в углу комнаты.
Потом он включил музыкальный центр и поймал «Радио Ретро», где играла популярная в одно время «Lady in red». Когда он пригласил ее на танец, погасив свет, она встала и привычно положила руки ему на плечи, но он немного отдалился от нее и посмотрел в глаза, и ей вдруг подумалось, что это замечательно – видеть глаза того, с кем танцуешь.

… Он сидел на краю кровати как-то по-детски, положив руки на колени. Осмотрел комнату.
 - Ужасные обои. Ты выбирала? Извини, но у тебя совершенно нет вкуса… Что за чушь – это что, розы? Да, да… огромные голландские бутоны, расположены на бумаге не в случайном порядке и в строгой периодичности. Где-нибудь видела, чтобы так было, в природе? Тогда уж мелкие розы, как на шиповнике – и разбросанные по стенам.
Захотелось разбежаться и плюхнуться на кровать, как в детстве.
Но нет. Детство прошло уже много лет назад.
Когда она легла рядом то почувствовала, как он укрывает ее одеялом. Укутавшись в него плотнее, она подумала о том, что ей очень давно не было так хорошо. Но тут же мелькнула мысль о том, что будет несправедливо, если у него останутся какие-то иллюзии относительно нее.
 - Этот дом – как бордель. И каждый, кто переступает порог этого дома знает, зачем он это делает. Пушистый ковер, что лежит у кровати еще хранит немного пепла с сигарет мужчин, что побывали здесь. Я не знаю их имен и не помню их лиц, лишь какие-то интонации в голосе – потому что они у всех одинаковы, нервная дрожь от возбуждения и шумное дыхание. Они приходят сюда, чтобы отдохнуть и развлечься. Они не пьют чая с лимоном, они считают обои в спальне очень красивыми, Паланика – гениальным, а Лаки – лишним. И знаешь, что больше всего мне интересно? Я не знаю, зачем пришел ты. Мне это очень не нравится, но я не хочу чтобы ты уходил.
… Молчи, ничего не говори.
Мне ведь уже 30 лет, понимаешь? Это такой возраст, в котором вроде бы совсем недавно тебе было двадцать с небольшим, а уже задумываешься о том, что скоро придет  старость. Глупо, да? Присмотрись внимательнее, дорогая косметика скрывает первые морщины, 


[cont]