Когда отшумели все праздники 18

                Когда отшумели все праздники 18

     Стало быть, «над полулитрами кофейного суррогата»?! А над двустами граммами хлеба в день тебе не хочется задуматься?!

     Ирина после Терезина начала есть в два раза больше, чем до поездки: если раньше ей на завтрак хватало кружки чая с горячим тостом, то сейчас она стала прикупать к тому и творожный сладкий калач. Не говоря о чашке кофе и рюмке коньяку перед этим. Это святое. Если б не было чашки кофе и рюмки коньяку перед "этим" - ее бы никто на работу и не выгнал. Ей, видите ли, плевать, что труд освобождает.

     Притом что и тост, и калач казались несравненно вкуснее, чем до поездки.
     На обед ее растащило – уже в который раз – взять «У Радницких» фирменный гамбургер с хрустящей картофельной соломкой, ни в одном Макдональде таких не дают. Пришла Люся, взглянула на все это пиршество, и ледяным голосом сказала:
     - Ты тут доедай, а я подойду минут через двадцать, произведем ревизию после зимы.
 
     Ревизию! После зимы!!
     Притом что Люся была ее основным автором  эту зиму. Катя вернулась попозже, а с ее холстами так и вообще можно было начинать сезон.
     Произведя ревизию, Люся по спискам вывела остатки, и выявила недостачу на двадцать одну тысячу крон:
     - Ты же клялась мне, что не будешь решать свои проблемы моими деньгами! – сказала она в сердцах.
      - Люся, станек – это не мои проблемы, станек – это станек, - сказала Ирина, - я только и делала, что всю зиму работала на тебя и Соукупа, тебе можно не отдать, ты потерпишь, а Соукуп терпеть не станет, а ведь это шестьсот крон в день вынь да положь.
     - Я же тебе не рассказываю, что у меня то картриджи заканчиваются, то бумага, то паспарту, а это все денег стоит, Ира, и денег немалых, но я же своим авторам в карман не лезу!

     Люся ушла взбешенная, а что сделала Ирина?!
     Побежала и купила абрикосовый калач и чай.
    Притом что гамбургер и соломку смолола подчистую.

     Двести граммов хлеба!! Очень чуткая к этой цифре ухом,  Ирина услышала вечером в фильме о блокаде Ленинграда другую цифру – двести пятьдесят граммов хлеба в день по карточкам. Это наши нашим на пятьдесят граммов больше давали, чем немцы узникам Терезина.
    Притом что нетрудоспособным – читай старикам и детям – сто двадцать пять грамм. И то, в один момент, зимой 41-го, трудоспособным стали выдавать сто двадцать пять грамм.  А нетрудоспособным – ничего – читай, мать получает и несет сто двадцать пять грамм своему ребенку. А если у нее, не дай бог, собственная мать еще жива?!

     Помятуя о картофельном супе, на ужин Ирина приготовила исключительно мясо.  Семья так любила иногда ужинать – шашлыком, хлебом, луком и помидорами. Но уж Ирине-то, куда было ужинать?!

      Маришка сказала, что она, конечно, посмотрит, сколько там по Дороге жизни было вывезено людей из Ленинграда, но уж никак не миллион восемьсот, как поняла Ирина все из того же фильма о блокаде. Стоит ли верить и остальным цифрам этого фильма? У  Маришки самой маму в годовалом возрасте эвакуировали из Ленинграда в Челябинск.
     А Люся пришла и сказала, что задолженную сумму Ирина обязана отдать в трехмесячный срок, по семь тысяч в месяц к каждому пятнадцатому числу месяца. В противном случае, после первого же неплатежа, Люся картинки забирает. Ирина обрадовалась. В конце концов, Значку она сумела вернуть десять тысяч за месяц, сумеет и Люсе семь.

     На этой веселой ноте – она пошла и заказала себе пиццу на сметане.


                Ирина Беспалова,
                1 Мая, 2010, г. Прага