III

день мокрой травЫ.


Всюду огромные потоки ледяной воды, многочисленные лужи, по поверхности которых дрейфуют медленно лопающиеся пузыри, шум мощных капель дождя, словно копья вгрызающихся в пепельно-гранитную землю, в каменные стены и стеклянные крыши высоких и разрушенных домов. Запах свежей зелени, листвы, мокрых листьев, которых здесь нет. Совсем нет. Абсолютно.
Держа над головой купол чёрного зонта, переступаю одну лужу в два прихода: сначала на островок камня в центре, а затем и на более широкое пространство закатанного асфальта. Мимо, под подошвами кроссовок пробегают мелкие потёки нереально прозрачной воды, несут с собой не привычные листики и веточки, но трупы муравьёв и стеклянные цветочки, ломающиеся при каждом напарывании на какой-нибудь острый обломок земли. Зевнув и сонно встряхнув головой, прислушавшись к начавшейся новой композиции, заигравшей в наушниках, смотрю под ноги, неся над собой зонтик и почти даже оставаясь сухим.
На асфальте белым потёкшим мелом плачут большие буквы: "Сигарет нет". Надпись рыдает вместе с хозяином по этому поводу, так как запас закончился, а достать больше негде. Здесь ничего нового не появляется, всё то же самое, истирающее себя до дыр, постоянное, только цикличное.
Рыжим справа сгорает "Скажи, а сколько ты дашь мне?". На молчание.
Жёлтым орёт "С добрым утром, чуваки! Мы снова в этой дыре, и - прикиньте только - снова не рад вас видеть! ". И на каждом углу смайлик или куча вогнутых, если смотреть слева, скобочек.
А кровью по стене выведено маниакальное и мучительное "Солнце будет". Не может не быть ещё несколько миллионов - или миллиардов? - лет, а затем взорвётся. Только не здесь.
Я несу зонтик, пробегаясь взглядом по надписям жителей, без улыбки, просто как на факты... И в одну секунду меня окатывает с ног до головы ледяной водой, тут же вызывающей лихорадочный озноб.
- КАКОГО..?!
Подпрыгнув вместе со ставшим и с внутренней стороны мокрым зонтом, резко оборачиваюсь, хватая жёлтую лохматую хрень за горло и притягивая к себе.
- Привет, солныш... - четыре голубых зенки перебираются ниже, на скатывающиеся по моей одежде, волосам и лицу ручейки воды, - коооо... Извини!
- Не слышу искренности.
Чернобыльский поводит ушами, мягко уходя в сторону от ослабевшего уже хвата на его горле, и хвостом помогает моему зонтику отряхнуться. Причём жёлтый сам весь мокрый, но ему лично плевать на это, он, к тому же, держит голубой мелок длинным языком и радостно лыбится.
- Ты весь мокрый. - Облизывается.
- Я покорён твоей наблюдательностью.
Задрав голову к хмурому дождливому небу, уныло изучив взглядом низкие тучи, отфыркнувшись от упавших на лицо колких капель, встряхиваю зонт и снова раскрываю его над собой. Казалось бы - смысл? и так уже весь мокрый с ног до головы, но здесь ответ в степени последующего намокания.
На длинном хвосте зажигаются лампочки трёх плафонов, перемигиваясь друг с другом, а короткого замыкания не происходит, хотя провода оголены и появляются в опасной близости то от одной части тела, то от другой, и не только хозяина люстры. Чернобыльский перехватывает удобнее мелок и, выбирая более-менее видное и малость похожее на сухое - в дождь-то, ага - место, выводит четыре вертикальных чёрточки, пара над парой, и рисует три буквы 'Р' ниже. Голубым цветом. Он банален. И порой постоянен, как мир, в котором обитает.
Я держу над собой и над вытянутой мордой зверя зонтик, давно уже стянув провода наушников на шею. Теперь мы оба слышим, как поёт не только дьявольски холодный дождь, но и вопит волынка.
Закончив выводить смайлик, Фосо осторожно, чтобы не задеть меня, вскидывает голову и критично разглядывает свой шедевр. Весьма удовлетворившись осмотром, он щёлкает пастью и сжирает мелок.
- Ну и зачем? - Киваю на четыре чёрточки и три буквы 'Р'.
Он не встряхивается, иначе окатит меня брызгами с длинной шерсти, но держит люстру над нами, освещая в белом свете дня дорогу из чёрного или пепельно-гранитного асфальта, пробегающую перед, под и за нами.
- Как "зачем"? Смайлик! - Лыбится всей своей клыкастой пастью, мощно поводя лопатками.
- Как я не догадался... А всё же?
- Да просто. Чтобы улыбать всех.
- Скорее, чтобы тошнить.
Глянув на меня четырьмя голубыми глазами с нормальной формой чёрных зрачков, он глухо фыркает, мотая головой, и через секунду уже глядит на дорогу и лужи и периодически разбавляет музыку дождя и наушников бряцаньем плафончиков люстры.
Холодно. Иду бок о бок с ним, греясь близостью, а позади леденящие кожу, кости и душу капли дождя смывают оставленные тут и там, на разных участках чёрного или пепельно-гранитного асфальта голубые смайлики, растворяющиеся в лужах.

1.05.'10